Квартира Эрика Бирна, воскресенье, 19:46
— Пять сек, — Эрик швырнул ключи на тумбу. — Я до Мадса добегу, отдам конспекты и пойдем. Посиди пока. Вил кивнул. Он опустился в прихожей на табуретку и оперся на стену, сложив руки на груди. Друг молнией метнулся в гостиную, долго копался там с тетрадями, пока Фойербах присматривался к комнате Виви. Он даже не помнил, чтобы видел её после их стычки в коридоре школы. — А тихоня твоя дома? В проёме показалась темноволосая голова. — На курсах. Учится самообороне. Вил засмеялся в голос: — И что, помогает? — А чего ты смеешься? — удивился Эрик. — Человек хочет иметь возможность за себя постоять. По-твоему, это плохо? — Я разве сказал, что плохо? Я спросил, помогает ли? С её комплекцией поможет только топор носить и то, если хребет не переломится. Я, вон, дуну посильнее, её к чёртовой матери снесёт на несколько миль. — Вот придёт и спросишь, как оно. Мяч возьми там в шкафу. Эрик ушёл. Затишье в квартире нарушал звук стиральной машины. Вил отсчитал до тридцати, чтобы встать. Не спешил на тот случай, если Бирн забудет что-то и вернётся назад. Он поднялся и до упора провернул ручку двери в комнату Ви. Темноту вскрыли острым лучом коридорной лампы. Увлажнитель делал воздух внутри тяжёлым. Переливаясь всеми цветами радуги, он то и дело выбрасывал вверх струйки пара. Пальцы нащупали выключатель. Раньше спальня принадлежала матери Эрика. Эта сторона дома была теневой, и небольшое окно пропускало сюда мало света. Женщина сделала всё, чтобы изобразить присутствие солнца — желтые обои, хрустальная люстра, отбрасывающая блики, светлая мебель. Обстановка осталась прежней. Основную часть пространства занимала большая кровать с резной панелью из белого дерева, укрытая клетчатым покрывалом. На нём лежал ноутбук и смятая в кучу пижама. Макбет примчался, чтобы укорить его за любопытство. Возмущенно мяукая, он повалился на велюровый ковёр, стал цеплять Вила за штаны и прикусывать кроссовки. Компьютерный стол, заваленный исписанными тетрадями и учебниками, выглядел самым обитаемым местом в комнате. В подсвечнике стояла потухшая свеча, а рядом — чашка с недопитым чаем, с одной стороны обложенная фантиками, а с другой — градусником и мятными таблетками от кашля. Не нашлось ничего, что могло бы его заинтересовать. Он выдвинул первый ящик, второй, третий. В последнем зацепив папку с документами, не преминул перелистать содержимое — свидетельство о рождении, медицинский полис, загранпаспорт — всё на имя Вивианны Бирн, родившейся в городе Варна двадцать седьмого ноября почти семнадцать лет назад. «Старый хрыч! Как постарался! — восторженно подумал Фойербах. — Ведь вообще не отличишь! А всё это липа, всё это фуфель, никакая она не...» Он услышал, как ключ провернулся в замочной скважине. Это был не Эрик, и Фойербах сразу понял, что попался с поличным как мальчишка. В мозгу закоротило проводку. Каждый раз, когда Ви оказывалась в поле досягаемости, ему становилось неуютно. Он ощущал её присутствие даже через стену. Его как будто разбил паралич. Потолок стал давить на плечи. Запоздалым, импульсивным движением он пихнул бумаги обратно. Когда вышел, она стояла в прихожей, ещё не успев избавиться от верхней одежды. Выглядела измотанной. Волосы, собранные в хвост, растрепались и выбились из-под резинки. Куртка не подходила ей по размеру — делала девочку ещё меньше, чем она была на самом деле. Ви сходу пригвоздила его взглядом прямо к стене. Вил приготовился к обороне. Судя по виду, от бешенства её буквально раздирало на части. Тем не менее, она молчала, и Фойербах, наконец, смекнул, почему. — Не лопни, — сказал он. — Мы одни. Можешь не сдерживаться, Эрик не узнает. Ви набросилась на него сразу, как только получила отмашку. — Ты вообще неадекватный или прикидываешься? Что ты там забыл, стесняюсь спросить? — А ты не стесняйся! — усмехнулся парень. — Да я и не буду. Зато тебе бы стоило! Оправдания не входили в его планы. Он не знал что сказать. Её мощный энергетический удар пришёлся прямо в голову и опять начал гасить его волю. Вил занервничал, но держался уверенно. Становилось смешно, когда он вспоминал, с кем боролся. Он смотрел на неё — лохматую, маленькую, в дурацких тренировочных штанах, облегающих худые ноги, и видел ребёнка, а потом сталкивался со свирепыми глазами, и забывал её возраст. Это были глаза старухи на свежем детском личике. Они вспарывали взглядом, искали самое больное в потайных уголках души и с оттяжкой тащили наружу. Он ударился во враньё. — Просто хотел посмотреть, как ты живёшь, вот и всё. Ви попытку не засчитала. — Ага! Конечно! Рыскал там как псина подзаборная! Что хотел найти-то? Что ты вообще прилепился? Спокойно не живётся? Ответов на заданные вопросы он не знал снова. Хотел убедиться в догадках? Да. Зачем? Чёрт знает! Он и без документов всё понял. Ему хотелось выяснить больше. Отчаянное желание разузнать, что она натворила, порождало к её персоне жаркий интерес. Он привык оценивать противника по достоинству. Фойербах выдавил напряженную улыбку. Виви непонимающе прищуривалась, дожидаясь объяснений. Не дождавшись их, она со вздохом начала снимать ботинки, придерживаясь за угол тумбочки. — Если ты думаешь, что этот оскал тебя выручает, то зря. Не говорили тебе такого? У Вила кончился запал для умиления. Больше не получалось воспринимать её как разозлившегося ребятёнка, топающего ножкой от ярости. — Зайка, на моём веку чего я уже только не слышал! Не пытайся соперничать с другими в остроумии. И не надейся. Оскорбления меня больше не задевают. Фойербах уже выдохся, сочиняя отмазки. С языка скорее просилось то, о чём он думал последнее время, но Ви не давала высказаться спокойно. — Оставь своих заек и куколок для безмозглых. Давай начистоту. Что ты хочешь? Прямо скажи, что тебе надо? Она повесила куртку на крючок и подошла, сжимая в кулаке лямку спортивной сумки. В проёме двери они снова оказались друг напротив друга. Уже гораздо ближе, чем в прошлый раз. Вил различил у неё на носу забавные веснушки и снова вспомнил про Эрика. Он не переставал удивляться, как она походила на брата внешне и как отличалась от него по характеру! — Так что? — допытывалась Ви, пока он предугадывал варианты развития беседы. Нужно было перевести разговор в мирное русло. — Сегодня ты не в настроении сыпать сальными угрозами? Он покорно согласился. — Кажется, мы начали не с той ноты. Но ещё можем отмотать назад, если ты хоть на секунду перестанешь плеваться ядом. В твоих интересах, чтобы мы стали друзьями. Виви удивлённо заморгала. Вилу не понравилось, как прозвучала фраза. Точнее то, как можно было её истолковать. Он предугадывал очередной шквал агрессии. — Вот как! То есть, теперь ты предлагаешь подружиться? — Теперь? — разозлился парень. Он сделал особый акцент на это слово. — Я с самого начала был дружелюбно настроен, если ты слепая! Даже выходки твои терпел до последнего. Ты ожидала, что я и угрозы стерплю? Разбежалась! Мне позарез нужна эта долбанная работа и я не позволю, чтобы кто-то всё испортил. Ви не отрываясь смотрела на него, сдвинув брови к переносице. Откровений она не ждала, он просёк сразу, и опешила, всё-таки их услышав. — Ты и сам с этим отлично справляешься. Если бы тебе нужна была работа, ты бы думал башкой! Хотя ладно. Может, у тебя там... о! — она постучала себе по лбу. — Нечем думать. Прихожая закружилась у него перед глазами. В сладких фантазиях он уже видел, как одной рукой душил нахалку до потери сознания, как она трепыхалась и царапалась, а потом обмякала. — А ты-то откуда такая умная вылезла? — Ви со злостью швырнула сумку на пол. — Предлагаю один раз, Виви. Я хороший друг. И плохой враг. — Аналогично. Только никакой дружбы у нас с тобой не получится всё равно, — Вил недовольно поджал губы. Он переплёл руки и упёрся спиной в дверной косяк. — Я на дух не переношу педофилов. Так что давай договоримся так — не будем переходить друг другу дорогу. Пока у нас нет повода для вражды, будем держать нейтралитет ради Эрика. Ты согласен? Конечно, подобная храбрость обескураживала. Не всякая школьница обладала силой духа для разговора в таком тоне с мужиком на несколько лет старше. Но спектакль затянулся. Долгую схватку Ви не выдерживала. Фойербах почуял тонкий аромат страха, пробившийся через толщу напускного равнодушия. Она нападала, чтобы не дать ему возможности укусить первым. Гонор служил оборонительной оградой и, как выяснилось, у Вила было достаточно терпения, чтобы её перепрыгнуть. Неудивительно! Он имел дело с унижениями всю сознательную жизнь. — Да расслабься ты, — он вдруг с радостью понял, что сейчас мог бы вгрызться в неё в ответ, но воздержался. — Я не заинтересован в маленьких девочках. Виви задрала подбородок. Она пыталась казаться выше. Парень с усмешкой наблюдал за метаморфозами её лица. Хладнокровие дало трещину — из-под апатичной маски выглянуло перепуганное существо, которого он прежде не замечал. Ощутив силу, он хотел напугать девчонку в шутку — схватить, зажать в угол, не давать вырваться, но в последний момент передумал. Побоялся, что тогда её крошечное сердечко разорвётся от испуга как у карликовой собачонки. Он понял всё. Гипнотическая дымка спала, обнажая реальность. Ви тоже выворачивало от его присутствия. Это не было игрой в одни ворота. Он тоже мог влиять на неё. «Боишься? — думал он, с усмешкой смотря на Бирн сверху вниз. Открытие приятно подогрело его самоуверенность. Они снова стали на равных. — А я даже ничего не сделал». — Послушать бы тебя на лестнице, когда ты пытаешься заглянуть ученицам под юбки! — сказала она, неплохо совладав с дрожью в голосе. «Дрянь! — он сразу вспомнил, как она боднула его плечом на лестничной клетке и прошла мимо, не обратив внимание на оклик. — Всё ты слышала!» — Scheisse! Ну? Что ты хочешь услышать? Vielleicht? Ein bisshen? Ты этих кобыл вообще видела? Ученицы! Они выглядят на двадцать с хвостом! Да, не удержался! Довольна? Нашла слабое место? Ви потянула на себя дверь, чтобы выпроводить Фойербаха за пределы комнаты. — Уж извини. Так получается. Что ни скажу, так попадаю в твое слабое место. Видимо, их много. — Смотри, как бы я в твое не попал. Она заперла замок. Немец остался стоять в прихожей и снова почувствовал себя идиотом. Механизм заржавевшей совести, смазанный кровью злосчастного Бена, с каждым днём раскручивался всё сильнее. Перепалка сделала ещё хуже. Вил говорил не совсем то и не совсем так, как собирался. Ви тыкала его лицом в очевидное. Она принимала его за подонка и как никогда была близка к истине.Полицейский участок, понедельник, 08:30
Дирк в третий раз набрал номер на телефонном аппарате и приложил трубку к уху. Спустя шесть долгих, нудных гудков ему всё-таки соизволили ответить. На том конце раздалось грубое «алло», и парень даже забыл, в какие предложения сложил собранные в голове слова. Он поздоровался с начальником, сглотнув горькую слюну. — Райанхардт, ты дашь кофе с утра попить? Что у тебя? — Я хотел получить ваше разрешение для ознакомления с результатами экспертизы по делу Карен Маккинли, — он барабанил карандашом по пальцам. — Или подать запрос. В их отделении такая проблема возникла впервые. Дирк видел много сведений, которые не предназначались для его глаз. Раньше это никого не напрягало. Вдобавок, со следователем, ведущим дело Карен, он состоял в приятельских отношениях. Отказ показать результаты под шумок Дирка удивил и насторожил. — Не даю такого разрешения и запрос твой отклоню, если подашь, — сказали ему без объяснений. — Можно узнать причину? Убийство у нас не первое, до этого... — Райанхардт, ты мне ещё рассказывать будешь, что у нас и как? — Вы поймите! — повысил голос Дирк, сам от себя не ожидая такой реакции, и продолжил уже тише: — Мне эти сведения нужны для работы. Сейчас любая зацепка важна. Что я тут прыгаю, как незрячий? — он со злостью швырнул карандаш на столешницу. — Дела связаны, я должен видеть результаты экспертизы! Да что я вам объясняю! Вы знаете получше меня! — Вот и займись своим делом! — гаркнули на линии. — А то от тебя, работничка, никакого толку нет! Не допишешь отчёты, премии лишу! Чтобы до конца недели хоть что-то доделал! И не вздумай в лабораторию названивать! Соединение прервалось. Дирк бросил трубку на законное место, но тут же, пока был в запале, схватился за неё снова. Набрал в лабораторию. Там ему сказали, что помочь ничем не могут и просили не звонить. Дирк долго сидел задумчивый и взбешенный. Грыз многострадальный карандаш, которым кидался. Думал, думал, думал. Дети прижали чей-то хвост, когда раскопали тело Карен. И он прижмёт крепче, если копать продолжит.Школьный двор, понедельник, 08:38
Заяц толком не успел понять, что падает, зато отчетливо почувствовал, как лицо скребнуло по асфальту. Щека тут же загорелась густым пламенем. Его подло толкнули в спину. Скейтборд покатился вперёд, со скрежетом перекручивая колёса. Ник спохватился, чтобы нагнать его, но вдруг увидел рядом знакомые синие кроссовки. Жук стоял над ним молча. Смотрел, как Ник лежал, а потом сильно пихнул его в бок. Заяц подавился воздухом. Стало трудно дышать. Они оба знали, что Кевин обладал преимуществом, но Ник отказывался демонстрировать слабость. Он поднялся, сжав зубы, и отряхнул грязь с форменных брюк. — Ты чего? — он больше возмущался, чем злился. Прежде они не дрались. Это был первый раз, когда Жук его ударил. — Кукуха слетела? — Это не твоя доска. Где взял? — Где, где! В пизде! Лиса отдала, вот где! Кев становился враждебным. Ник никогда не видел его таким раньше. С зарождающейся неприязнью он вдруг различил, как тот походил на Мэтта сейчас, и от этого ему стало горько и больно. — Она бы ни за что её не отдала. Это доска Карен, — слышать, как он говорил о подруге, было невыносимо. — Ты её спёр, да? Как и всё остальное... Заяц изумленно вытаращился. Он хотел тут же врезать Жуку по морде, но в последний момент опомнился: да он же не в себе! Потеря надежды расколола расшатанную психику в щепки. Он не простился с ней. Ник не хотел судить его своими мерками, но для него отказ прийти на похороны выглядел как предательство. Он был нужен им там, нужен ей, он должен был проводить её, но... Рей пришла одна. Точнее, с тем следователем. Она долго беседовала с матерью Карен, держа в руках огромный букет цветов, который почти скрывал её за бутонами розовых георгинов. Ник был единственным ребенком, пришедшим без родителей. Он мялся рядом с семьёй Бриджит и всё равно чувствовал себя неловко. Галка, по-прежнему пребывающая на грани срыва, постоянно находилась под опекой, поэтому они не говорили. Ему пришлось быть рядом с Агатой, которая то и дело сбегала в туалет, чтобы хлестать там запрятанное в карманах спиртное. Он раскусил её, потому что безошибочно улавливал запах. Так всегда пах его отец. Рей спасла положение. Увидев его одиночество, она поманила мальчика к себе и больше не отпускала. Он принял внимание с благодарностью. В ней он вдруг нашёл поддержку, никем не оказанную до этой минуты. «Не вини Кевина, ладно? — попросила она, когда он поинтересовался, почему Жук остался дома. — Ему сейчас очень тяжело». Он ломал голову, как помочь, но ничего толкового не получалось придумать. Бриджит советовала разделить с ним горе, вот только Жук больше не нуждался в компании. Он замкнулся в себе и стал обрывать связи. В гараж их больше не звали, на гулянки тоже, да и в школе они почти не общались. Да, Ник сказал правду — доску отдала Пэйдж. Он не заслужил обвинений, но и Кевин удара по зубам не заслужил тоже. Они по-прежнему были друзьями. Пусть отдалились за последние месяцы, пусть Заяц ревновал к нему Галку... Драммонд не виноват, что она предпочла его. Это был её выбор, на который Ник повлиять не мог. Он с тоской наблюдал, как Кевин обращался в тень, сидящую на задней парте. Он изменился внутренне и начал меняться внешне. Заяц боялся признаться, что не хотел узнавать человека, в которого перерождался его лучший друг. Он страшился увидеть второго Мэтта. Ник отдалился. Дал приятелю пространство и возможность зализать раны. — Её Пэйдж отдала, — повторил он. — Клянусь! Уже давно. Хотела, чтобы я ей пользовался, пока Белка не вернулась. Я берег её сколько мог. Теперь уже нет смысла... Скейтборд хранился под кроватью в самом дальнем углу. Ник обкладывал его вещами, боясь, как бы отец не нашёл его и не вздумал продать. Он не катался, труся поцарапать доску. Если бы Карен нашла повреждение, то тут же обиженно поджала губы. Недовольство длилось бы три секунды и прежде, чем забыть о нём навсегда, она бы назвала его растяпой. Они снова стали бы по вечерам гонять на площадке. Ник учил бы её делать кик-флип и смотрел бы, как бесстрашно она старается. Он рассказал бы ей, как берёг доску, как прятал её от домашних, а она бы смеялась, оборачиваясь на него прямо во время езды. Она всегда делала так. Всегда смотрела, чтобы он не отставал. Ник помнил её лицо, тонущее в бронзовых волнах волос. Как же могло случиться, чтобы это никогда не повторилось вновь? Почему в тот вечер он ничего не почувствовал? Почему не знал, что это их последняя встреча? Если бы он знал... он бы запомнил всё до мельчайших деталей, он бы так крепко обнял её на прощание... Ник пытался представить, какую боль испытывал Кевин. Он гадал, как бы чувствовал себя, будь на месте Карен — Бриджет, но не мог жить с этим и секунды. Жук развернулся, не дослушав, и пошел в сторону школы, поправляя на ходу рюкзак. — Бери! — крикнул Ник вслед. — Забирай, если хочешь! Скейтборд был его подарком на последний день рождения Карен. Они выбирали вместе, Заяц помнил прекрасно. Доска выглядела на десять из десяти. Яркая, прочная, с колёсиками, меняющими цвет во время езды. На нижней части была нарисована большая зубастая акула. Его собственный скейт по сравнению с новомодным шедевром выглядел просто деревяшкой. Пэйдж это знала. Ник отказывался брать, но она умоляла принять подарок на время. Говорила, что сестра была бы рада. Кевин злобно пнул доску в его сторону. — Мне всё равно, — сказал он, не оборачиваясь. Заяц остановил скейтборд ногой и долго смотрел на него, ощущая, что всё-таки не имел права к нему прикасаться. Белка должна была кататься на нём. Не он. Она должна была жить. Она заслужила эту жизнь! Может, даже сильнее, чем он сам. По крайней мере, кроме матери, никто бы не расстроился так же сильно, если бы они поменялись местами. И Ник пожертвовал бы это место для Карен, если бы мог. Он всё пялился на этот проклятый скейт, а сам чувствовал, как глаза щипало от подступивших слёз. Щека горела так, будто кожу натёрли на кухонной тёрке. Мальчик поднял доску дрожащими руками. Поехать снова не решился. Только прижал к груди. Перед ним мелькнули сапфировые волосы. Ви обернулась, а потом остановилась окончательно. Она долго смотрела на него издалека, не решаясь подойти. Смешная. В огромном пуховике она выглядела его ровесницей. Он не знал её лично. Только по рассказам Пэйдж. Лиса любила тереться со всяким сбродом, но чтобы к ней проникся и Мартин! Ситуация складывалась неординарная. Девушка приблизилась. Заяц удивился, заметив, что превышал её в росте. Он хлюпнул носом, стыдливо втягивая в себя слёзы. Ви смотрела в упор: — Надо было ему ответить. Ник промолчал. Овладевшее им смущение не позволило говорить — она видела больше, чем он думал. К его облегчению, ей не составило труда притвориться, будто она не останавливалась вовсе. Мальчик поспешил за ней, держа скейт подмышкой. Уже на крыльце его обогнал Кадманн, дымивший в его сторону как завод для переработки отходов. Мерзкое, жёлтое лицо окрасилось довольной ухмылкой. Ник с тревогой трактовал её как дурной знак.Школа, 09:10
Он пошёл следом за Алеком, до конца не отдавая отчета, почему. Слишком много плохого случалось в последнее время. Не хотелось, чтобы случилось что-то ещё. В массе разбредающихся по классам учеников, Кадманн пересёкся с Агатой. Она выглядела потерянной. Безучастно выслушивала его наставления и кивала, ничего не говоря в ответ. Они дождались, пока Ви оставит лишние вещи. Агата хвостом двинулась за ней, а Кадманн остался у доски объявлений. К счастью, в толпе его ни с кем нельзя было спутать. Он всегда ходил в джинсах, пренебрегая формой по старой памяти — не хотел признавать, что с уходом матери с поста директора, истёк срок годности его блатного билета. Заяц копался в шкафчике, краем глаза оценивая обстановку. Алек уставился в телефон и отвлёкся лишь для того, чтобы подмигнуть заинтересованным ученицам. Девушки лукаво засмеялись, а у Ника утренний бутерброд подкатил к горлу. «Бу-у-э-э! — подумал он, содрогаясь. — С этим слизнем! Из-за смазливой рожи!..» В памяти воскресли уже омертвевшие воспоминания. Ведь и Пэйдж была с ним! Короткий период их близости Ник вспоминал с отвращением. Кадманн любил показуху. Он лапал её и хватал за задницу у всех на виду, а она смеялась. Только ей было не смешно и все они это знали. Отчаявшись, она ждала, что Мартин среагирует на провокацию, но добилась обратного эффекта — Мартин отстранился ещё сильнее, и целый месяц они почти не общались. Ник ненавидел этого проклятого Кадманна, потому что знал — если бы не он, с Пэйдж бы ничего не случилось. После звонка прошло ровно десять минут. Алек отсоединился от стены. Почти все разошлись по классам. Заяц тоже подсуетился — оставил рюкзак и запер дверцу. В тишине опустевшего коридора он чувствовал себя очень уязвимым. Каждый шаг был слышен наперёд. У женского туалета Алека дожидалась его боевая подруга. Ник замер за углом, боясь попасться им на глаза. Он прислушивался и просил сердце не стучать так громко. Ладони вспотели. Пришлось отереть их о лацканы пиджака. — Подкрутила замки? — Иди быстрей, — сказала Кэрриган. — Она уже через одну кабинку сверху перелезла. — Шустрая какая! — Кадманн двинулся вперёд, но Агата вдруг придержала его за плечо. — Ты помнишь, о чём мы договорились, да? Без рукоприкладства. Ты дал слово. Я своё сдержала. Хотел поговорить — пожалуйста, но... — Чё ты тут проповедуешь!.. Он оттеснил её и зашёл внутрь. Агата юркнула за ним, а Заяц, недолго думая, подбежал и уставился в зазор. Худшие опасения подтвердились. В ярком электрическом свете был хорошо различим каждый угол. Почти обратившись в невидимку, Агата отошла к раковинам. В помещении господствовал Кадманн. Он с ноги выбил дверь в один из туалетов. — Вот ты где, клопиха, — сказал он. — Какая встреча! А я вот соскучился! Целую неделю жду тебя, между прочим. После продолжительного молчания раздался тихий голос Ви: — Уже вылечил руку и пришел за добавкой? Девушка скрывалась в кабинке. С ракурса доступного Нику, её было не различить, а вот вид на Алека открывался во всей красе. Он окаменел, переваривая услышанное. Мальчик и сам удивлённо придвинулся ближе к щели, боясь пропустить самое интересное. Кадманн усмехнулся. Он заблокировал выход своей фигурой, нависшей в проходе уродливой горгульей. — Ого! А у тебя голос прорезался! Кто бы мог подумать! Ви ничего не ответила. — Мы с тобой в прошлый раз плохо поболтали, — Алек склонил голову набок. — Без результата. Вот я и решил по доброте душевной дать тебе ещё один шанс. Советую сказать, где твоя подружка. Иначе пеняй на себя. Пэйдж хочет свалить всё это говно на меня, угадал? Шантажировать хочет? Опять денег ей подавай? — Я без понятия, где она, — отчеканила девочка. — Сколько ещё раз надо сказать, чтобы ты понял? — Тогда, может, ваш дружок Гилмор в курсе? — Нет. Алека ответы не устраивали. Он начинал раздражаться и слабонервность отражалась на его поведении. Костлявые руки подёргивались от напряжения, будто он был не в состоянии овладеть телом. — Всё ты знаешь, сука ты ебаная! Покрываешь эту гадину? Ну, значит, будешь огребать за неё, пока не признаешься. Ты же понимаешь — я не отстану, пока не узнаю. Кстати. Вам-то с Гилмором в бошки не приходила мысль, что это Пэйдж укокошила сестричку и сбежала? А вы её покрываете! Не думали о таком? А вот я думал. И как удобно получилось — всё свалить на меня! Козёл отпущения всё стерпит... Ви монолог не дослушала: — Ты сюда поплакаться пришёл? — зазвенели в разговоре иронические нотки. — Раз уж спросил, я скажу, какие идеи меня посещали. Например, что вы с Драммондом что-то сделали с Пэйдж, но она от вас дёру дала. Теперь ты рвёшь задницу, чтобы её найти, пока она сама не объявилась и не рассказала всё полиции! Так вот — хоть разорвись тут от своей злобы! Даже если бы знала, ничего бы не сказала! Если ошибаюсь, вам бояться нечего. А если права... ты не волнуйся. Будешь поближе к мамочке! «Хрена се! — восхитился Ник, машинально приподняв брови. Он уже жалел, что забыл телефон в рюкзаке, а то бы записал позор Кадманна на камеру. — Пэйдж бы заценила!» От умения Ви вовремя ужалить противника Заяц был в полном восторге. К нему острые мысли всегда приходили уже после того, как отпадала необходимость облачить их в слова. — Надеюсь, твоя Пэйдж сдохла в лесу, как и её сестричка, — сказал Алек, а у мальчика заныло между рёбер. — Твой черёд не за горами, клопиха! Кадманн шагнул вперёд и скрылся в кабинке. Ник не видел, что там происходило, но отчетливо слышал звуки возни. — Отвали! — вскрикнула Ви. Послышался глухой удар тяжелого тела о перегородку. Он был такой силы, что все смежные створки вздрогнули разом. Агата обкусала все ногти, видимо, уже поняв, что обещание Алека не стоит и жалкой горошины. Она двинулась вперёд, трусливо перебирая ногами. Ви вылетела к ней навстречу и оцепенела от удивления. Ник ещё никогда не видел на человеческом лице такого убийственного страха. Девушка вся позеленела. Даже не моргала. Явно думала, что Кадманн здесь один. Время было потеряно, пока она пятилась по инерции — промедления хватило, чтобы он успел очухаться. Парень ломанулся через дверной проём с остервенением, достойным книги рекордов. Тёмные взлохмаченные волосы у него на макушке торчали перьями. Он, как паук, бросился на Ви, желая вернуть добычу обратно в сеть, но захватил лишь лямку от рюкзака. Ви снова оказалась быстрее. Она избавилась от захвата, сбросив с плеч сумку. А потом... Ник протёр глаза. Он ждал, что Кадманн прольёт первую кровь, но Ви и тут его опередила. Быстрый, резкий удар — кулак пришёлся ему в подбородок. Замах был отрепетирован много раз. Она знала куда бить, знала как, и у неё было преимущество для нападения снизу. Алека сразил эффект неожиданности. Он отшатнулся. Вылупился, как очумевший. На физиономии, перекошенной от ярости, читалось возмущение. Его посмели ударить! Да ещё и кто! Не нужно было особого ума, чтобы понять, — он ни во что не ставил Ви и не ожидал от неё такой прыти. «Ну?! Выкусил, чмо болотное? — подумал Заяц на радостях. — Ха! Девчонка врезала! Позорище!» Нужно было врезать и Агате тоже. К этому заключению Заяц пришел почти сразу. Жаль, он не мог транслировать подсказки в голову Ви. Она упустила шанс сбежать, уговаривая ту отступить. — Отойди, — сказала ей Бирн, тяжело переводя дыхание. — Я не хочу драться. Она сжимала и разжимала пальцы, ослабевшие от удара. Примерялась. Ви не знала Агату. Не знала, что она не осмелилась бы удерживать её силой. Кэрриган даже не смогла спокойно отреагировать. Она была напугана не меньше и только бормотала, но для разбора невнятных звуков нужен был слуховой аппарат. Алек быстро оклемался. Его живучесть вызывала зависть. Он хватанул Ви за волосы и с размаху дёрнул к себе. От жгучей боли у неё подогнулись колени. — Надо было сразу по-плохому! Ещё пожалел тебя, шваль проклятую! Думал, договоримся. — Алек! — окликнула Агата, будто он мог опомниться. Она не решалась противостоять ему, а лишь стояла, называя по имени. — Алек! Кадманн поволок маленькое тельце в угол туалета как бойцовскую грушу, снятую с подвесного крючка. Вот только они не дают сдачи и не кричат, когда их пытают. Ви закричала. Она дёрнулась сильнее, отбивалась, что было сил. Оставив в его ладони клок синих волос, девушка поползла в обратную сторону, раздирая тонкие колготки о плитку. Хотела встать, но Алек рывком осадил её обратно. Чужая слабость доставляла ему удовольствие. Так он казался себе сильнее. Наслаждаясь тем, как Ви ползала у него в ногах, Кадманн наклонился и схватил её за загривок как котёнка. — Смотри-ка! — улыбнулся он радостно. — Какая предусмотрительная! Подготовилась и надела ошейник! Люблю такое! Будешь моей сучкой. Он зацепил пальцами шёлковую ленту, обёрнутую вокруг тонкой шеи. Дёрнул так, что умудрился с мясом вырвать замок. Ви не собиралась подчиняться. Она опять рванулась к двери. Напрасно пыталась врезать локтем ему в пах. Алек увернулся, ничком повалил её на пол, и занял верхнюю позицию. Сел, придавив девичьи бёдра всем своим весом. Ви брыкалась и билась под ним, но препятствовать не смогла. Побоявшись, что она снова закричит, Кадманн зажал ей рот. Челюсть почти целиком поместилась к нему руку. Он давил и душил жертву, запрещая издавать звуки. Ви зарычала. Алек уже списал её со счетов, когда чужие зубы вонзились ему в руку. Забывшись, он заорал, и дёрнулся, чтобы оттащить ладонь в сторону. Не тут-то было! Ви не отдала. Она вгрызлась ему под кожу в последней надежде защититься. — С-с-с-у-ука! — зашипел он, чертыхаясь. Кадманн потерял контроль. Ви воспользовалась его растерянностью — ногтями впилась ему в лицо, раздирая щёки до крови. У него по-прежнему оставалось преимущество. Самое главное. Физическая сила. И он не преминул ею воспользоваться. От удара кулаком в лицо Ви ослабла. Зато Агата, наконец, очнулась и бросилась на него, собрав остатки храбрости по закромам сознания. — Господи, ты же убьёшь её! А ну перестань! Перестань, Алек, немедленно! Она попыталась стащить его, намертво вцепившись в рубашку, но Кадманну было уже всё равно, кого бить. С лёгкостью букашки он отбросил подругу в сторону. Агата не удержала равновесия и упала, ударившись скулой о блестящий край раковины. «Чёрт!» — зло подумал про себя Заяц. От соприкосновения разодранной щеки с шершавой поверхностью двери он вдруг опомнился. Наблюдая за дракой почти как в компьютерной игре, он болел за Ви, словно сам управлял ей, и совсем забыл, что должен был привести помощь. Ник видел, как Алек рванул блузку у неё на груди. Пуговицы звучно застучали по плитке. — Говоришь, нет у тебя фоток? Да не вопрос! — засмеялся он, доставая телефон из заднего кармана джинсов. — Я сам сделаю! Глянем, что там под твоим милым бельишком. Ник оглянулся. В коридоре по-прежнему никого не было. Волна адреналина чуть не убедила его ворваться и броситься на амбразуру, но разум подсказал не быть таким же нерадивым помощником как Агата. Кадманна должны были застукать здесь на горячем. Бежать к директрисе? С ней у Зайца отношения не заладились. Ещё не поверит, скажет, выдумки... Жук? Пошел он! Он тут ничем не поможет! Нужен был кто-то старше, но кто-то свой, кто-то... «О! — его осенило. — Немец!» Ник припустился в сторону кабинета немецкого.