Парк, понедельник, 16:37
Раньше Ник никогда не задумывался, что люди могут так скучно жить. Слежка за Ви его утомляла. Она целыми днями ходила по одним и тем же местам — дом, школа, дом, занятия, магазин, дом. Мартин снова пропал, поэтому девочка вообще ни с кем не общалась: на переменах сидела особняком, в чужих разговорах не участвовала, в столовой пряталась за книгой. Фойербах тоже обходил ее десятой дорогой. Прежде Заяц часто видел их вместе, а теперь то и дело замечал немца вблизи Агаты. Что-то явно было нечисто. Через неделю Ник начал выполнять работу спустя рукава. Он поглядывал за Ви одним глазом и где бы не скрывался, постоянно напарывался на ее жалящий взгляд. Разыгрывая непринужденность, он делал вид, будто появлялся рядом случайно. Домой Ви либо ездила на автобусе, либо ждала, когда за ней приедет здоровенный черный джип. За рулем сидел то совсем молодой парень, ровесник Фойербаха, то старый угрюмый мужик. Когда она загружалась в автомобиль, Ник считал рабочий день оконченным. Но сегодня все пошло наперекосяк. Пока Ви собирала вещи, Заяц разглядывал на доске объявлений красочный плакат. «Вечеринка для старшеклассников» — гласила надпись в самом верху. Ник усмехнулся. До старших классов еще надо бы дожить! Сейчас ему туда путь был заказан. Да и Ви, к счастью, не выглядела как любительница танцев. После занятий она решила прогуляться и лихо свернула в парк, заставив Ника волочиться следом. На открытой местности он уже точно никак не мог найти себе прикрытие. Все было против него — и гадкая погода и будний день. В это время люди забредали сюда скорее по ошибке, чем по собственному желанию. Ви направилась к киоску, чтобы купить пончик. Заяц с легкой грустинкой подумал, не мучило ли ее такое одиночество? Неужели для кого-то оно бывало в порядке вещей? Гулять вот так, без компании, без возможности поговорить с кем-нибудь... Его самого отсутствие собеседника сводило с ума. Он стоял за деревом и тоже хотел горячий пончик в сахарной обсыпке, а еще лучше обжигающий чай. В носу хлюпало, а уши от холода сворачивались в трубочки. Ник уже собирался развернуться и плюнуть на все, как вдруг Ви тараном двинулась прямо на него. Заяц не торопился убегать, зная, как глупо это будет выглядеть. Ви остановилась рядом, держа в бумажном конверте манящий бублик. Ароматный пар зигзагами перемещался по воздуху. — Я по-твоему слепая или дура? — спросила Ви, подув на тесто, чтобы не обжечь рот. — Ни то, ни другое, — сразу нашелся Заяц. — Ты это с чего взяла? Она с мрачным вздохом прикрыла веки. — Зачем ты за мной ходишь, Ник? — Вот придумала! Нужна ты мне! У меня своих дел невпроворот, еще за тобой ходить! — И что ты тогда тут делаешь? Он перехватил подмышкой скейтборд и встал на бордюр. Ви смотрела на него с негодованием. В своей огромной куртке она напоминала ему желудь, из которого торчали две спички, — ее тонкие ножки в черных колготках. — Гуляю. А ты? — Крысятничаешь! — парировала она. — Кто настропалил? С одного раза угадать или сам скажешь? — Кто настро... чего сделал? Ты о чем? На Ви отмазки не действовали. К его огромному сожалению она, и правда, не была ни слепой, ни дурой. — Ну и что он хочет? — Кто? — хлопал ресницами Ник. Ви произнесла заветную фамилию, а он подтянул весь свой актерский талант. — Что?! Зачем это херу Феробаху? — Она на его представление не купилась снова. Ник сдался. Сам ответил на свой вопрос: — Да мне-то откуда знать! Влюбился, может. — Фигню не неси! — повысила голос Ви. — Что ему надо? Ник спрыгнул на тротуар и зашагал в сторону речки. Возмутительница его спокойствия семенила рядом с ним, пытаясь угнаться, пока он не ушел без объяснений. Запах пончика сводил с ума. — Он тебе денег дал? — выпытывала Ви. — Сколько? Я дам больше, если скажешь, зачем. — У тебя-то деньги откуда? — Коплю. Так сколько он дал? «Понятно все с вами, — сердился Ник. — Птицы одного полета!» Он без лишних колебаний назвал цену. Ребята шли рядом молча, в обиде друга на друга: он — на то, что его раскусили, она — на то, что не узнала правды. — Сможешь выяснить, зачем ему это? Я заплачу. Если сможешь. Заяц растерялся. Он грозно насупился и не мог ни на что решиться. Если он так переметнется, не будет ли это... предательством? Все-таки Фойербах попросил первым. Портить с ним отношения — себе дороже. Ник его уважал и ему очень льстило, как учитель выделял его среди других учеников, однако... деньги есть деньги. Вдобавок ко всему, к немцу Ник уже нашел подход — над ним и подшутить получалось без особых последствий и почти ко всем его выкрутасам он относился лояльно. Конечно, стыдно было признаваться, но Ви пугала его сильнее. На ее каменном лице читалось обычно всего две эмоции: злость и скука. Заяц с содроганием вспоминал, как она вмазала Алеку в челюсть, и боялся повторить его участь. — Ладно, попробую, — сдался он без особого удовольствия. Они пошли по тропинке между рядами елок. Аромат хвои преследовал по пятам, а вдали различался шум живой воды. Ви в своих ботинках на высокой подошве громко топала по асфальту. Вокруг все было усеяно упавшими шишками, и Ник считал своим долгом пнуть каждую, попавшую под ноги. Ви ему подыграла. — Хочешь? — спросила она, протягивая ему пончик. Ник повеселел. — Хочу! А ты не брезгуешь? Она всунула ему остывающее сахарное колечко. Ник смотрел на него, давясь слюной, а потом жадно откусил. Пончик был такой сладкий, нежный, буквально таял на языке. Одним укусом не обошлось, и Ви, заметив с каким наслаждением он прикрывал глаза, предложила взять добавку. Пока павильонов не наблюдалось вблизи, они передавали бублик из рук в руки. — Ты все на доске ездишь? Скользко ведь. — Дафлеко жифу, — признался Ник, дожевывая. — Езжу там, где могу поехать. Время в пути сокращается. Ты умеешь? Могу научить. Ви увиливала, а Ник упрямился. — Да не боись, — убеждал он, подкатив ей доску. — В твоих говнодавах не удобно, канеш, но я подстрахую. Ви с опаской поставила правую ступню на скейтборд. Заяц поддерживал ее за локоть и тихонько катил вперед. — Тут самое главное равновесие держать. Отталкивайся, только не сильно, а то еще пиздяхнешься, а мне Фурбаху че-то врать придется. Но Ви газовать и не думала. Несмотря на все уверения Ника в страховке, она за него почти не цеплялась. Схватилась лишь один раз, испугавшись падения. Даже покраснела от напряжения. Минут через пятнадцать ученица уже ехала без поддержки. Неловко, трусливо, но без чужой помощи. Ник подбадривал и ответственно держал ее рюкзак. У него немного отлегло от сердца. Он почувствовал себя кому-то нужным. Ви не рисковала. Она прокатилась несколько футов под пристальным взглядом своего учителя и обернулась с вопросом: — Ну как? Заяц заставил себя улыбнуться, хотя ядовитая дымка какого-то наваждения затуманила разум. Он показал большой палец и сказал то, что говорил уже десятки раз. Той, другой маленькой девчонке, стоящей на этой доске до Ви: — Ты лучшая!Квартира Эрика Бирна, пятница, 18:20
В раскрытом шкафу желтая толстовка Пэйдж криком кричала на фоне других вещей. «Остановись, пока не начали искать по лесам тебя». И это она сказала ей в их последнюю встречу! Спазм сдавил горло. Впервые за долгое время Ви прикоснулась к чему-то, что тесно их связывало. В начале учебного года Пэйдж была ее лучиком света. Она нашла в душе щепотку доброты даже тогда, когда сама нуждалась в поддержке. Ви вспоминала их общение с благодарностью. Школьные сплетни ее не касались. Люди до сих пор умудрялись отвешивать в адрес Пэйдж колкие смешки. Одни говорили, она сбежала, испугавшись мести Алека. Другие, что она влезла в чьи-то разборки, и Карен пострадала из-за нее. В стечение обстоятельств, в непричастность Пэйдж к ситуации с сестрой почти никто не верил. Во что верила Ви? Она знала слишком мало, чтобы судить. И винить ее в своем нынешнем положении было бы не совсем верно. Ви отчаянно заглядывала в жерло собственной судьбы, но ничего там не видела. Было еще слишком рано. Вердикт Фойербаха не давал ей покоя. Для безопасности. Он сказал это Нику, объясняя, зачем нужна слежка. Ви вертела эту фразу под разными углами. Рано или поздно на одной из граней блеснул бы ее истинный смысл. Какая, по его мнению, грозила опасность? Алек лежал в больнице, это знали все. Выходить оттуда он в ближайшие дни не собирался. Да и не смог бы. — Мэтт если только, — со знанием дела заявлял Заяц. Ви плохо помнила, как он выглядел. Это не имело отношения к делу. Хватало и знания, что они с Кадманном были друзьями. — Мартин сказал, Фербах ему звонил, спрашивал про Агату. Выяснял, что у них с Мэттом. Вот дурак тоже! Нашел, у кого спросить! Я бы ему такого рассказал! — видя, что Ви от этой новости не в восторге, он вдруг добавил: — Да ладно, ты не парься. Сдалась она ему! Тут че-то другое, че-то мутное. От постоянного соприкосновения с немцем у Ви на сердце уже натерлась ощутимая мозоль. И Ник больно ткнул в нее своим уточнением. Она притворилась непонятливой, хотя сама пришла в ужас. Ее задел даже не тот факт, как ловко ребенок распознал расстройство у нее на лице, а то, что оно вообще там присутствовало. — У нас мысля есть. Выманивает он его. Мартин говорит, Мэтт на него зуб точит. Или наоборот. Или оба друг на друга. — По поводу? — Этого не сказал. Только Мэтт, походу, еще долго будет наяривать, если его к делу не подтолкнуть. А тут момент удачный — Алек отъехал, он им не прикроется. Вот мы и подумали — Фербах проверяет, клюнет ли он на Агату. «Не может быть! Это мерзость! — содрогнулась Ви, но быстро переменила позицию: — Может, еще как может. Все так и есть! Это в его стиле. Он посадил ее на крючок, теперь использует как наживку... И что потом?..» — А я тут при чем? Тебя он ко мне зачем приставил? — Чтоб не скучала, — довольно улыбнулся пацан. — Алек наверняка Мэтту распиздел про драку в туалете. Феробах прибежал к тебе на помощь. Значит, за тебя можно зацепиться. Агатой он внимание отвлекает. А почему она, что у них с ней, мы не в курсе... Идейка есть, но она ничем не доказана. Ви ходила по школе, пристально присматриваясь к Агате. Вспомнила столкновение в классе, когда по случайности ворвалась не в ту дверь. Ведь Агата позволяла ему дотрагиваться до себя... Стояла там и терпела его прикосновения. И все эти брошенные ею взгляды... в полицейском участке, в коридорах, на футбольном поле за трибуной... между ними что-то было? Поэтому она наградила его званием лицемера и обманщика? Он наигрался, Агата ему надоела, а чтобы не пропадать добру, решил их связью поддразнить Мэтта? Чем больше она размышляла, тем сильнее презирала Фойербаха. Все эти выводы вновь отвернули ее в противоположную от него сторону. «Надо же быть такой идиоткой, чтобы купиться на его вранье!» — думала она и не знала, про кого конкретно — то ли про Агату, то ли про себя. Агата на учебе выглядела очень рассеянной. Она явно вычислила подозрительную активность Фойербаха и судя по поведению — откровенно его боялась. Того самого Мэтта Ви видела рядом с ней дважды. Каждый раз он появлялся неизвестно откуда и также незаметно исчезал. Школьник-переросток с грубым лицом. Он разительно отличался от смазливого Алека. Очень хорошо одетый, не в обносках, в отличии от своего дружка. Не такой нервный, не дерганный и совсем не играл на публику. Агата как будто его избегала. Она не бросалась ему на шею при встрече, редко здоровалась и улепетывала даже быстрее, чем от Фойербаха. А ведь Ник говорил, они дружили. Видимо, дружба отмерла с концами. В другие отношения между ними не верилось и подавно. Ви не покидало чувство, что она не знала чего-то очень важного. Она собирала мозаику без примера, а какая-то ее часть выпала и потерялась. Конечно, Агата имела право знать, но... Две половины боролись между собой, и Ви никак не могла определиться, какая из них была ей ближе. Во-первых, Агата ее раздражала. Во-вторых, серьезно, с чего бы носиться с ней после того, как та отдала ее на растерзание Кадманну? В-третьих, самое важное — нельзя было опять лезть на рожон. С другой стороны, все-таки ее мучила совесть, раз она написала записку? Вдруг не такая уж она и пропащая? Да и потом, неизвестно, чем это кончится. Если с ней что-то случится, Ви будет винить себя. Женская солидарность нашептывала сжалиться и помочь. За Ви и так змеился слишком длинный хвост из чужих страданий. Зачем добавлять в него новые витки? Она со вздохом влезла в толстовку Пэйдж, которая явно была велика даже законной хозяйке. Задний карман джинсов оттягивал перцовый баллончик. Необходимость идти на вечеринку удручала, но интуиция пинками выталкивала ее из дома. Даже если там ничего не произойдет, Ви будет спокойнее, если она узнает это наверняка. Она примостится где-нибудь с краю и просто понаблюдает, чтобы Агата добралась домой без провожатых. Без Мэтта. И без Фойербаха. Стрелки на часах приближались к половине седьмого. До вечеринки оставалось десять минут.Спортивный зал, 19:23
Танцпол жил своей жизнью. Человеческое месиво, подсвеченное в темноте яркими цветами, вибрировало как единый организм. Ученики визжали и подпрыгивали в такт музыке, сливаясь в один комок спутанных конечностей. В этой свалке не так-то просто было следить за кем-то. Алкоголь, выпитый втихую, разливался по горлу горячей волной. Пульс толпы зашкаливал. В эпицентр Мэтт не входил, наблюдал издалека. От громкости колонок звенело в ушах. Он тоже был здесь. Драммонд видел его на другом конце танцплощадки. Стоял в окружении коллег, вытянувших счастливый жребий дежурства на дискотеке. Все они, наверное, еще не достигли и тридцати. Учительница по литературе, препод по биологии и он между ними как застарелое пятно, невыводимое никаким способом. Зубоскалил и, судя по реакции напарников, по-дебильному шутил. А эти кретины смеялись. Знали бы они, какой ползучий выродок прислонился рядом!.. Этот выкидыш из утробы его мамаши надо было раздавить сразу, как только он показался наружу. Мэтт смотрел на него через весь зал и захлебывался ядом. Слюна стала вязкой. Пальцы дергались как при нервном тике. Он осушил содержимое стакана залпом. Не пьянел. Не мог отвлечься. В своих фантазиях он часто возвращался к событиям того вечера. Держал их в памяти в мельчайших деталях. Как она ползала у его ног, рыдая, Мэтт вспоминал с упоением. «Да! Это он. Он! Это был он!» От подсветки начинался приступ эпилепсии. Цвета сменяли друг друга так быстро, словно кто-то с разницей в долю секунды переставлял в очках разноцветные линзы. Желтый, красный, синий. Потом зеленый. В изумрудной пленке света Мэтт выцепил силуэт Агаты. Она была уже слишком пьяна, чтобы успешно изображать трезвость. Ничего нового, ничего интересного. Привычный образ. Все такая же пустышка с симпатичной мордочкой, заметная только тогда, когда вырядится и выпьет для храбрости. В обычное время — призрак, на вечеринках — звезда в самом плохом смысле этого слова. Агата не знала меры. Из раза в раз одно и то же. Сейчас она цеплялась за других, лишь бы не свалиться на пол. Еще красивая, но уже потасканная, она наконец добилась желаемого внимания. Алек этого не выносил. Ржал, конечно, но всегда говорил, что в такие моменты мечтал треснуть ей чем-нибудь тяжелым. А Мэтту было плевать. Он воспринимал ее как подопытного зверька, за которым забавно посматривать. Как очередной плевок вселенной. Типичная представительница их женского племени. Такая же шлюха, как та сбежавшая женщина, давшая ему жизнь. Как его мачеха, вертевшая задницей направо и налево. Как Сабрина. Как ее курица-подружка Пэйдж. Драммонд ведь ставил на нее, когда фриц объявился в школе. Это было бы верхом иронии, разве нет? Сначала сестра, потом она. Только вот почему не срослось? По какому принципу он отбирал? Мэтт не мог просчитать. Все его подстилки были из разных опер. Словно он хватал кого придется, брал первую попавшуюся девку. Это было не то. Это не пускало в нем корни. Мэтт видел, как все расступились. Агата все-таки упала. Нелепо, комично до одури, сверкнув в желтом свете кружевом облегающих трусов. Не могла встать. Кажется, разбила коленку и осела на пол. «Твой выход, — думал Мэтт, смотря на Фойербаха в упор. — Чего стоишь?» Новую песню встретили овациями, и эхо, отскочившее от стен, пронеслось от одного угла до другого. Парень не собирался заступать в муравейник, но потерял цель из виду. Агату заслонили чужие тени. Пластиковый стакан остался на столике. Мэтт шагнул вперед, и толпа заглотила его сразу. Мигрень сдавливала лоб металлическим кольцом. Боль перекинулась на зубы, и ныла уже вся челюсть. Здесь разглядеть что-то было еще сложнее. Мигающий свет давил на глазные яблоки. Голова разваливалась на части. Пахло потом и термоядерной смесью множества бабских духов. Он в принципе ненавидел любую резкую вонь, а запах человеческого тела был ему омерзителен и подавно. В синей дымке гул голосов сбивал концентрацию. Сердце содрогалось в такт басам и трепетало в груди, пуская по венам легкую дрожь. Он разобрал впереди противный девчачий возглас, пробившийся через толщу музыкальных звуков. — О боже... Это что, Пэйдж? Ее имя, рассыпаясь на осколки, прокатилось по рядам. Мэтт вытянул шею, чтобы увидеть больше. — Хрена с два! Это не она. Парень хорошо знал Маккинли. Девчонка в желтой толстовке, со спины которой подмигивала огненная лиса, не была ей. Слишком мелкая. Не замечая всеобщий переполох, она рвалась к выходу, потащив за собой Агату. Ученики расступались, давая им дорогу, пока случайный доброволец не сдернул с незнакомки капюшон. — Твою мать! — заголосили вокруг. — Бирн, ты серьезно?! — Что за приколы? Упавшая ткань обнажила темные волосы с сапфировым переливом. Девчонка обернулась и насквозь пробила взглядом несчастного подростка, посмевшего до нее дотянуться. И что-то в ней было очень знакомое... Даже близкое ему. Так смотрел отец после выстрела в дичь. С этим взглядом он пересекался в отражении. Так же посмотрела она. Не то, чтобы Мэтт не замечал ее раньше. Нет, он, видел ее на переменах и иногда даже ходил с ней на одни предметы, но она не давала к себе присмотреться. Выступала из темноты и тут же в ней пряталась. — Меня тошнит, — причитала Агата, повиснув на чужой шее. — Меня сейчас вырвет. Эта отвратная сцена больше никого не волновала. Народ утолил любопытство. Пламя интереса разгорелось в другом месте. — О-о-о! — защебетали старшеклассницы. — Хотите потанцевать, герр Фойербах? Их писк превысил адекватный уровень децибелов. Мэтт видел, как его окружили. Даже просили остаться. Не только девки, а все подряд. Он им нравился. Понятно почему. Он не относился к ним как к детям и не ставил себя выше них. Легко втирался в доверие. Особенно к тем, кто не был искушен в распознавании ублюдков. Фойербах возвышался в толпе как маяк и рыскал по ней бешенным глазами. Отвечал невпопад и не смог симулировать безразличие. Он искал ее, но ее уже не было. Мэтт, стоящий к нему почти вплотную, вдруг отчетливо понял, в чем дело. Алек ошибся. Агата не при чем. Немец вынюхал что-то и хотел обмануть его. Хотел дать ложный след. Он выбрал ту, другую, и всеми силами отвлекал от своей новой жертвы, попавшей в пасть между клыков аллигатора.Школьная территория, 19:59
На улице разыгрался самый настоящий собачий холод. Платье с оборками едва прикрывало Агате бедра. От коленки, награжденной кровавым ушибом, прямо до туфельки ползла длинная стрелка. У Ви затекла шея. Волосы липли ко лбу. Она взмокла, но упрямо тащила Агату по тропинке за ограждение. Та как заведенная повторяла, что ее тошнит, и балластом висела на своей спасительнице. Еще несколько шагов Ви преодолела через «не могу». Она посадила Агату на бордюр и лишь тогда смогла отдышаться. Легкие горели. После духоты зала холодный вечерний воздух не мог так быстро их остудить. Кэрриган пыталась собрать себя в кучу. Сидела, закрывшись ладонями. Ви смотрела на нее с укором и душила внутри неприязнь. — У тебя деньги есть? — требовательно спросила она, почему-то думая, что чем громче будет задан вопрос, тем больше вероятность получить ответ. — Агата?! Деньги у тебя есть?! В карманах ее куртки неприкаянно болтались зажигалка и помада. Не было ни денег, ни ключей, ни даже телефона. Стало уже понятно — такси придется оплатить самой. — Адрес хоть можешь назвать? Агата?! Она обложилась глухой стеной. Ногти давили на лоб, оставляя полумесяцы впадин. Накрученные кудри рассыпались, крупное колечко из левого уха куда-то исчезло, подводка пятнами пошла на веках. Весь ее вид напоминал Ви тот вечер. Она не опустилась до того, чтобы выглядеть так же, но готова была поклясться, что чувствовала себя в точности как Агата. Сидя на диване между ними она хотела лишь одного — сдохнуть. Ей казалось, самое страшное в жизни уже случилось. А оно, как обычно, только подкрадывалось сзади. Кэрриган вдруг ниже припала к асфальту и дрожа изрыгнула рвоту. Тело было ей непослушно. Судорога выворачивала наизнанку. Ви вернулась в настоящее. Перебарывая омерзение, она стала искать салфетки, наблюдая, как Агата неуклюже барахталась в снегу, стараясь сесть прямо. Хотелось подойти, схватить ее за шкирку и встряхнуть со всей дури. Как можно доводить себя до такого? Хоть какая-то гордость в ней была или нет? Промокнув у рта слюнявые остатки блевотины, девушка, заикаясь, шепнула домашний адрес, чтобы Ви вызвала такси. Усталое лицо Агаты в блеклом сиянии фонарного света выглядело жутко, а потом и вовсе стало пугающе несчастным. Руки безжизненно опустились, брови сложились домиком. На подбородке появилась ямочка. Бирн стояла над ней, придерживая за ворот пуховика. «Нет! — завопила Ви. — Только не реви!» Но русло рыданий не поворачивалось вспять. Грязные от туши ручейки побежали по щекам. Машина, как назло, не ехала. — Прости, — вздохнула Кэрриган. — Прости... Ви молчала. Ей было все равно, почему она поддалась на уговоры Алека и повелась на его уловки. — Опять я напилась, знаю... ты этого не любишь. Прости, что опять ты меня тащишь и... прости... В ней плакало вино. К Ви эти слова не относились никаким образом. Это был просто пьяный бред. — Не знаю, как это вышло... — причитала она. — Я на тебя так злилась тогда. Я ведь ему почти сказала... а он мне: «не унижайся». Представляешь? Вот как сказал! Не унижайся! Как отрезал. И сделал вид, что меня нет. Девушка стояла, отвернувшись к дороге, и с нетерпением вглядывалась вдаль. Где-то по улице прогуливались люди, но слишком далеко, чтобы попасть в поле видимости. — Разве ты его хоть когда-то любила? Ты его всегда за щенка держала, а он и рад! Я не хотела, честно... я не... Я уже пьяная была. А ты так громко кричала, я вообще не понимала, что ты хочешь. Спина похолодела. Агата встала на четвереньки, а потом выпрямилась, опираясь на разбитую коленку. Ви почти не шелохнулась. Страх услышать что-то такое, после чего она не смогла бы спокойно спать, заковал в кандалы. — Прости меня, — надрывалась Агата, вдруг обхватив ее мертвой хваткой. — Прости, пожалуйста... Это вышло случайно. Я толкнула... а подумала уже потом. Даже не знаю, что на меня нашло. А ты так страшно упала! От затылка прямо до копчика пробежалась свора мурашек. — Мне показалось, я видела кровь. Ты не дышала... Клянусь тебе, ты совсем не дышала! Я так испугалась! Я думала, ты умерла. Боже мой, я думала, что убила тебя! Планета завертелась в обратном направлении. Ноги подкосились. Ви удержалась каким-то чудом. Признание хлестнуло как пощечина. Пару минут они так и стояли — своим откровением одна прибила к земле другую. Это был розыгрыш?.. Если бы сейчас из кустов выскочил клоун и взорвал хлопушку, его появление показалось бы само собой разумеющимся. Долгожданное такси осветило их обеих лучами фар. Агата отстранилась и застыла. Вблизи она наконец-то увидела, с кем секретничала. Желтый автомобиль со светящейся табличкой на крыше притормозил рядом. Ви брезгливо отдернула свою руку.Конец первой части.