Претендент

Погас свет, оповещающий об окончании "Песни великой печали", и зрительный зал вспыхнул аплодисментами. Еще переводя дыхание, под вновь вспыхнувшие софиты, Ибо берется за руки с другими артистами и выходит на поклон. Зал стихает на мгновение в гремящую тишину, подпуская актеров ближе к краю сцены, прежде чем снова рукоплескать. Всех выступающих ликующая толпа отпустила лишь через добрых полчаса. Уже завтра театральные критики и пресса разберут все действо посекундно. Восхваляя и ругая как всю постановку в целом, так и выступление Ибо в частности. "……подбор артистов был достаточно осуществлен. Их типажи и танцевальные способности способствовали созданию удивительных и живых образов…." "….Если честно, я крайне переживал за конечный результат, узнав, что из всех претендентов на роль императора Сюань-цзуна, мастер Сунь Лей отдал предпочтение практически никому не известному мальчику, только что покинувшему школьную скамью. Но даже несмотря на достаточно юный возраст, ему удалось всецело передать рациональность, страсть и печаль…." "….Синтез профессионализма мастера Суня и мастерства артистов, способствовали тому, что всем давно известная своим трагизмом "Песнь великой печали" заиграла в моем сознании новыми красками….. Движения актера сыгравшего главную роль были четки, продуманы и безукоризненны…" А телефон в кабинете директора не смолкал ни на минуту, очень многие желали видеть восходящую звезду театра Ван Ибо в качестве модели в своих фотосессиях или получить от него интервью. Но это будет завтра, а сегодня, сегодня Ибо сияет для одного-единственного человека, в чьем присутствии здесь не сомневается, хоть и не видит из-за слепящего света. Сжимая охапку цветов, он спешит вернуться в гримерку. Открывает боком дверь и видит полный разгром: мебель перевернута, костюмы безнадежно испорчены, косметика рассыпана, а на зеркале красным цветом, словно кровью, криво выведено: "я вижу тебя шлюха". Ибо проходит вглубь комнаты, позади него раздается неясный шум, он разворачивается на звук и видит Гоушеня, с совершенно обезумевшими глазами, крепко прижимающего к себе какую-то бутылочку с бесцветной маслянистой жидкостью. - Ну, как? Нравится? – вопрошал, наступающий Гоушень, отрезая спасительный путь наружу, Ибо отрицательно качает головой, отступая назад. – Жаль, я так старался, украсить все для нашей примы, - губы Гоушеня растягиваются в неестественно широкой и радостной улыбке. - Ну, ничего, это поправимо, сейчас и личико поправим, у тебя вовсе не будет отказа от ролей, – он угрожающе поболтал жидкость в бутылке, - будешь играть всяких квазиморд, - и захихикал. Секунда, и его лицо исказилось от отвращения и нескрываемой ненависти, - Сука! Ненавижу! Как же ты мне надоел! Зачем ты вообще появился в нашем театре?! – Гоушень, загонял осторожно отступающего Ибо вглубь гримерной. – Да чтобы выжить тебя отсюда, я даже лег под старого извращенца, знаешь ли ты, что он себе позволял? Я же так все хорошо подстроил, специально все тебе рассказал, знал, что ты сорвешься…. А все ради чего? Что бы ты сыграл ебаную роль, ебаного Императора, мою ебаную роль! Мою! Ненавижу тварь, почему одним все, а другим… Ну, ничего, - Гоушень успокаиваясь, откручивал пробку бутылочки, - Сейчас все поправим и станешь нахуй никому не нужен с такой смазливой мордашкой – и занес руку вверх, пытаясь большим пальцем открыть крышку. Ибо неотрывно наблюдал за нападающим, готовясь в самый последний момент, бросится на Гоушеня. Вдруг лицо того резко скривилось от боли, а сам он начал оседать на пол. Гоушень сначала удивленно, а затем с нескрываемой ненавистью посмотрел на сжимающего его руку мужчину. - Отпусти! – крикнул он. - Нет, - спокойно ответил Сяо Чжань, - Ибо, иди и позови охрану. Ибо отрицательно замотал головой: - Я не оставлю тебя с ним…. - Ибо, не упрямься, будь хорошим мальчиком, и позови охрану, - повторил Чжань, и, подмигнув, добавил, - с одним сумасшедшим, я как-нибудь справлюсь. Или ты забыл кто я? Молодой человек на подгибающихся ногах сделал несколько шагов в направлении двери, как услышал сильный грохот за спиной, быстро развернувшись, он увидел Чжаня с окровавленной рукой, и Гоушеня без чувств лежащего бесформенным мешком у его ног. - Сучонок, укусил таки…- Чжань пытался перевязать пораненную конечность носовым платком, и отбуцнул чудом не открывшуюся бутылочку подальше в сторону. С криком: - Чжань-гэ, - Ибо бросился к нему, касаясь пораненной рукой к своей щеке и коротко целуя ее и помогая завязать пресловутый платок, за что был моментально прижат к груди, руки успокаивающе гладили, а тихий голос успокаивающе шептал: - Ну что ты, все хорошо, всего лишь царапина… Здоровой рукой Чжань сделал звонок и продолжил укачивать не отлипающего от него Ибо в своих объятьях. Через мгновение толпа народу ворвалась в гримерную. Охрана, утащила так и не пришедшего в себя Гоушеня и прихватив прочие вещдоки. Директор Хун и мастер Сунь долго охали и ахали, а в итоге придя к единогласному решению, что Ибо нужна новая гримерка, потоптавшись еще немного, удалились. Постепенно, вся комната опустела. Пара продолжила еще некоторое время стоять прижавшись друг к другу, когда внутренняя дрожь Ибо прошла, Чжань слегка отстранился и заглядывая в глаза спросил: - Домой? Ибо поднял, упавший во время схватки из рук Чжаня, букет белых лилий, криво улыбнулся и, переплетясь со своим гэ пальцами, утвердительно кивнул.