***
Арсений, уставший, решает прилечь на соседнюю кровать, прямо в рясе, чтобы понаблюдать за Антоном. Он, конечно, же не ручается за его здоровье: сделал, что мог, то что успел пройти в медицинском колледже, до того, как попал в преступный мир, а затем и сюда. Он был старшим братом для Эда, и путеводной звездой по жизни, но в какой-то момент всё перевернулось с ног на голову. Арсений перестал его узнавать, а начиналось всё с: не в ту компанию попал, с наркотиками жизнь связал, бандитом стал, в итоге убивал.. Не досмотрел, упустил: винит себя по сей день, за такого Эда, воспитанного улицами, группировками, и превращенным в итоге в убийцу. Арсений сколько мог следил за состоянием Антона, — который уже начал дёргаться и ёрзать, словно лежал на иголках— но в итоге уснул, даже руки от крови не всполоснув.***
Солнечный свет, обжигающий и настойчивый, льётся в глаза и он открывает их; содрагаясь, когда сфокусировал сонный взгляд на Антоне, который как завороженный смотрел на него улыбаясь глазами, как какая-то топ-модель, для фотоссесии, и это нисколько не фальшиво. — Доброе утро, батюшка, — кривляется парень, но взгляд такой же добрый, греющий душу. — Давай лучше Арсений, или хотя бы преподобный, — Арсений поднимает брови вверх с изумлением от его наглости, и садится, потирая сонные глаза, подавляя зевок, обращая внимание на руки кровавые, отмыть-то забыл. — А ты разве не священник? — Спрашивает он, пытаясь усмехнуться, но трястись от смеха будет больновато какое-то время, поэтому вновь принимает позу лежащий статуи. — Он самый, — подтверждает Арсений и следует к раковине, чтобы вымыть руки, — но давай упростим: для тебя я — Арсений. — А мне Эд много о тебе рассказывал, — шепчет парень, с интересном рассматривая его, — меня зовут Антон, и прости за всё это. Пока ты спал, я о многом успел подумать. Антон, до пробуждения Попова, провтыкал на него несколько часов, почти детально запоминая в каких местах у него родинки, вырисовывал в голове по памяти чудаковатую форму носа, когда прикрывал глаза, гадал какой может оказаться цвет глаз. И как неплохо, было бы попробовать его нарисовать — такого непринуждённо красивого, а рядом поставить Эда, с какой-нибудь милой корзинкой с цветами, желательно красными розами; у Арсения на голове венок из одуванчиков — и все счастливы, пока те дурачатся кидаясь лепестками друг в друга, а Шаст рисует, и нет никого, кто может омрачить их праздник душ. Антон прям видит, как они трое вписываются в нормальную жизнь, и ещё до их встречи обожал Арсения, за то, что по рассказу Эда, делал для него, на какие жертвы шёл. — Мне наверное лучше не знать, что он говорил: разочароваться вновь не хочу, — он выключает кран и вытирает влажные руки полотенцем, — пустяки, как себя чувствуешь? Антон, даже, скорее любил образ героя, в лице Арсения, слушал каждый раз, прося о большем, когда Эд делился об их проделках, с какой-то особой гордостью ликовал, что у него такой брат. — Он только хорошее говорил, — улыбается парень, уверяя Попова, что так и было, не глазами, так голосом, — Мне смеяться больно, — жалуется Антон, — а так вроде нормально, рёбра словно сдавливаются, дышать тяжело. Арсений, в принципе, верит в вероятность того, что Эд и правда хорошо о нём отзывался, ведь плохого-то и нечего сказать, кроме того, что он от него отказался — открестился, ещё точнее. — Терпи, — он поворачивается, подходит к парню, садится рядом, срывает пластырь и качает головой, — как на собаке заживает. — Я крепкий, да? — хрипит парень, голос почти утихает, — это нормально? — С большим усилием поднимает руку, поглаживая горло. — Да откуда мне знать, я же не доктор, — закатывает глаза Арсений, накладывая мазь на рану, а затем и чистый пластырь, — жить будешь и это точно: явных синяков вокруг раны я не вижу, обошлись без внутреннего кровотечения. — Спасибо, — улыбается парень, стараясь поднять голову, — мне наверное ещё рано двигаться. — Рано, но попробуй пошевелить пальцами на ногах, чувствуешь их вообще? — Он накрывает его одеялом обратно. — Вроде да, — радуется Антон, улыбаясь уголком губ, — могу двигать и когда кровати касаюсь, чувствую холодок. — Ну слава Богу, ты везучий, парень, — выдыхает с облегчением Арсений и поднимается с места, — ты голоден? — По доброму спрашивает он, и направляется к выходу. — Да-а, — неловко отвечает парень, — я бы не отказался чем-нибудь перекусить. — Для преступника ты слишком милый, — качает головой Арс, ехидно улыбаясь,— я принесу тебе кашу. Преступник. Как же Антон ненавидит это клеймо. Из золотой клетки судьба понесла его в серые улицы криминала. Закрывает дверь и проходит до кухни, где к нему мчится на всех парах Оксана. — Преподобный Арсений, — девушка перехватывает его за руку и ведёт к своему столику, — как чувствует себя молодой человек? — Всё хорошо, сестра, не стоит так беспокоиться, — складывает руки и усаживается чуть склоняясь вперёд, — ты ведь никому не проговорилась ещё? — Что вы, Арсений, нет, конечно, да и некому, — она нерво отпивает компот, озираясь по сторонам, бегая взглядом, — знаете же, как монахини ко мне относятся, зная, что я ваша приближенная. — Знаю, — коротко отвечает он, — поэтому мне нужна твоя помощь, Оксана. — Что угодно, преподобный, говорите, — внимательно слушает девушка, расположив руки как на важных переговорах, да выпрямив спину. — Нам нужно переместить парня в мой кабинет, на диванчик, — шёпотом говорит он, — если его увидят, могут начаться проблемы. — Вы правы, — соглашается девушка, — я достану инвалидную коляску, и мы перевезем его, там ведь пару кабинетов всего проехать, никто и не увидет. — Договорились, я пока отнесу ему кашу, покормлю, — он встаёт со стула, наклоняясь твердит, — через пол часа приходи, я закрою дверь на ключ. — Буду ровно через пол часа, — уверяет девушка. Попов забирает порцию каши с собой и идёт в комнату, где оставил Антона. Сейчас все внизу, завтракают, поэтому никто не мог туда заглянуть. Он быстро доходит до места, и открывает дверь. — Сюда никто не заходил? — осматривая комнату, спрашивает Попов. — Никого не было, — констатирует парень, — а что такое, что-то случилось? — Нет, ни-че-го, — по слогам говорит Арсений, усаживаясь на полу, ставя кашу на край кровати, удерживая тарелку одной рукой, — попробуй чуть присесть, точнее голову приподнять. — Попытаюсь, — он начинает скользить вверх и постепенно подниматься, стиснув зубы, — ты кстати свою трость забыл. — Она не всегда мне нужна, — заявляет Попов, удерживая его голову, — только когда переутомляюсь, или же когда я куда-то спешу. — Понятно, — кратко говорит Антон и открывает рот для получения пищи, — не думал, что будет вкусно, — прикрывая глаза, наслаждается парень, — я приятно удивлён. — Тут действительно вкусно готовят, — заключает Арсений, — ты сам по себе такой худой, прям как Эд, — он останавливает ложку на пол пути ото рта Антона и замирает, затем содрагается, когда произносит его имя. — Эд и правда тебя любит, — уверенно заявляет парень, смотря Арсению в глаза, — и всё, что он говорил, это то, как сожалеет, о той ночи, когда вы чуть не погибли. — Он умеет хитрить, — выпаливает со злобой Арсений, — и за все годы Эд обманывал меня не раз. — Так он пытался тебя защитить, — останавливает его руку с ложкой, ухватив за запястье, — чтобы ты не влез в этот бандитизм на пожизненное, как он. — Он по гроб жизни им должен? — Спрашивает он, опуская ложку в тарелку. — Да-а, — с горечью отвечает Антон, качая головой, переводя взгляд на дверь, когда в неё постучали. — Что-то она рано, — удивляется Попов, поднимаясь и подходит к двери, — Оксан? — Да, это я, преподобный, — тихонько шепчет она. — Сейчас, — он отпирает дверь ключём и пропускает её вперёд, — можем двигать, так сказать. — Всё готово, Арсений Сергеевич, — Оксана прикатывает коляску к кровати, улыбаясь с удивленного лица Шастуна, — можем ехать, коридор чист. — Придётся потерпеть, Антон. Попов склоняется к нему, убирает одеяло, ухватывает за руки и усаживает на кровать; Антон опускает ноги вниз стискивая зубы, стараясь не шипеть от острой боли. Оксана держит его за руку, мило улыбаясь, успокаивает. Арсений постепенно стаскивает его с кровати, усаживая на коляску, тяжко вздыхая, хватаясь за спину, которую с трудом разгинает. — Простите за неудобства, — смущённо подаёт голос парень, пожимая плечами, — я правда не хочу быть обузой. — Пустяки, парень, — говорит Попов, ухватываясь за ручки коляски, — благодари Бога, что живым остался. — И тебя, — улыбается Антон, поднимая глаза на Арсения, — ты мой спаситель. — Оксан, — мужчина задерживает взгляд на парне несколько секунд, улыбаясь в ответ, — посмотри есть ли кто в коридоре. Девушка послушно следует указанию, выглядывает в коридор и машет рукой, что можно двигаться — никого там нет. Арсений выкатывает его вперёд, домчав до кабинета, без свидетелей, что не может не радовать. — Тут пока будешь находиться, — объясняет мужчина, — как раз под моим присмотром. — Как скажешь, — кивает парень, соглашаясь, — но не думай, что я навсегда здесь останусь, проблем от меня много. — Как это случилось? — Обрывает парня Арсений, подходя к окну, открывая шторы, пуская солнечный свет, безжалостно бьющий в глаза. — Меня заказали, по крайней мере мне так Эд сказал, слухи ходили, — сидя в коляске говорит он, скрестив руки, — мы с Эдом в тот вечер переправляли наркотики на машине, и уже возвращались обратно домой. — Продолжай, — безразлично отзывается Арсений, усаживаясь рядом на диванчик. — Потом Эд заметил, как за нами уже несколько часов едет машина, — его немного трясёт, от воспоминаний пережитого, — машина приблизилась, к моей стороне, Эд свернул вниз в кювет, я пригнулся как только мог, но перед этим человек успел выстрелить, и как видишь, попал в меня. То, что их не добили, Антон списывает на игру, чтобы потом долго мучить. Он пока не может рассказать всю правду Арсению, как бы его не боготворил — Эд этого не одобрит. Если вообще вернётся, на такую сладкую победу Шаст не рассчитывает. — Успокойся, Антон, — Арсений кладёт свою руку, поверх его, успокаивающе поглаживая, — но теперь тебе нельзя светиться, как вы говорите. — Это не важно, да в принципе не важно, что будет со мной, — пытается объяснить ситуацию, расположив свою руку у Арсения на запястье, немного дёргая на себя, для пущей убедительности, — Эд — вот кто важен, он ради меня сейчас пошёл убивать. — Теперь твой дом здесь, — поджимает губы мужчина, — Эд сам выбрал такой путь. — Я не могу здесь оставаться, Арсений, его же убьют там, — качает головой и почти до крови кусает нижнюю губу, — а я буду здесь читать молитвы за то, чтобы его не прикончили? — Думаешь он просто так оставил тебя здесь? — Подбрасывает брови вверх, сильнее сжимая его руку, — это для того, чтобы я позаботился о тебе. — А он умрёт, — тихо шепчет Антон, опуская голову, — из-за меня. — Знаю, — твердит Арсений, — и сейчас он знает на что идёт, а ты, — другой рукой он тычет ему в лоб, — должен жить, здесь и сейчас. — Стать священником? У Антона вариантов просто не осталось, кроме этого. Сейчас остаётся жить и отмаливать все свои грехи, да по гроб жизни служить Богу и Арсению. — Именно, — радостно говорит он, — скажу, что ко мне приедет в помощники молодой священник. — Я же ничего об этом не знаю, — задумчиво выпаливает Антон, — единственное в чём я хорош — это в названиях разных веществ. — У тебя будет время всему научиться. Арсений встаёт с места и хлопает Антона по плечу. — Я приготовил чистую одежду, давай помогу переодеться. — От помощи я бы не отказался. Думаю, год будет сложным.