Пропогейник

Пуля в голове делит мозг по дробям.       Антон врывается в кабинет и ловит на Арсении улыбку спокойствия; стол убран, нет ничего, кроме..плётки? На вид такой тяжёлой, рукоятка то ли из дерева, а то ли это и не важно, ведь что тот собрался делать, наказывать?       — Закрой дверь, — командует Арсений, и Антон слушается, не задавая вопросов; запирает, даже проверяя, слегка дёргает, и поворачивается, смотря на довольное лицо Попова, что было редкостью, — умница, а теперь подойди ко мне.       — Мне не задавать вопросов, что сейчас будет? — Антон подходит, присаживаясь на кресло напротив Арсения, — или всё-же..       — Я не говорил, что ты можешь сесть, — он тянется одной рукой к плети и поднимает её, и Антон убеждается, что она действительно тяжёлая, — подойди ко мне.       — Ты не будешь спрашивать где я был? — Он подходит и садится на стол раздвигая ноги, поставив их на колени Арсению, — хотя у меня не было никакого желания возвращаться сюда.       — Чтобы ты не дулся по поводу наказания Оксаны, я придумал тебе более жёсткое, — Арс скидывает его ноги с себя, подрывается с места и тянется к Антону, двигая за бёдра на себя вперёд, — я бы на твоём месте, поспешил раздеться.       — Не уверен, что какая-то плётка вставит мне, — шипит он, держась за лицо Арсения, притягивая его для поцелуя, но тот ускользает, потираясь о его щёку; дразнит что-ли сука?       — Вставлять тебе буду я, а не плётка, — Арс откидывает его назад, и Антон в принципе не противится, а с любопытством наблюдает за всем, что творит его священник; только бы вот со стола ему не свалиться, — придётся самому тебя раздевать, — ругается Попов, и Антон чуть подняв голову, видит, и естественно чувствует, как тот стягивает с него обувь и помогает расправиться с рясой, затем, чтобы так и быть, Шастуну было разрешено поменять вертикальное расположение на столе на горизонтальное.       — Стол, холодный, — морщится Антон, ёрзая, словно в снегу голышом валяется, — тебе помочь раздеться? — С насешкой спрашивает тот, и тянет руку к Арсу, чтобы притянуть на себя, но тот пока скидывает рясу с себя, оставляя также как и на Антоне, только трусы.       — Потерпи, — коротко бросает фразу он, и устремляет свой взгляд на худощавое тело, обращая внимание на тот самый шрам, — почему ты мне соврал на следующий день после прибытия, что не знаешь кто пытался убить тебя?       — А какая разница, Арс? — Антон в догадках теряется для чего этот весь цирк: неужели нельзя просто потрахаться? Без вопросов, без посторонних предметов, без холодного стола в конце-то концов, диван на что? Молча сука, ну, конечно, иногда подвывая от удовольствия, — мы были мало знакомы, да и Эд не говорил, чтобы я тебе рассказал свой секрет, — он приподнимается на локтях с желанием слезть, но видя грозный вид Попова, возвращается в положение лёжа, — это уже я сам решил тебе сказать, потому что доверяю.       — Я должен знать всё о тебе, — его пальцы такие холодные, когда он проводит по телу Антона; его трясёт от холода и приятных касаний, — не скрывай от меня ничего впредь.       — Ты серьёзно? — Вопрошает Шастун, останавливая его руку, хватая за запястье и тянет на себя, Арсений практически влетает на него сверху, но удерживается рукой за стол,— это у тебя с Оксаной тайны покрытые мраком, или думаешь я не замечал как вы шепчитесь?       — Не всегда наши разговоры о тебе, Антон, — спокойно говорит он, и накрывает его голову своей рукой, поглаживая и впиваясь пальцами в волосы; и в этот момент для Арсения Антон смотрит словно ребёнок, который внимает каждому его слову, — сейчас я хочу чтобы ты ни о чём не думал.       — Увиливаешь? — Антон прикрывает глаза, не получив ответ; Арсений взбирается сверху, навесая над ним, тянется к распахнутым губам, и целует, смакуя каждый миллиметр, когда лижет нижнюю губу, оттягивает, покусывает, чувствуя как парень под ним — ликует.       Антон привык к быстрому сексу, без особых прелюдий, поэтому торопит Арсения приступить как можно быстрее, гуляя по его изумительному телу своими пальцами, останавливаясь у бодрого члена, сначала сминает, обхватывая через трусы, затем легонько касается головки. Арсений что-то шепчет, шипит, но целовать не перестаёт, и Шастуна это легонько начинает напрягает: да это приятно, и возбуждает пиздец как, но дразнить так попросту нельзя.       — Ты девственник? — Спрашивает Антон, отрываясь от его губ.       — Ты дурак? — Спрашивает Арсений, отдышавшись, — я же, не всю жизнь в храме пробыл, до этого у меня было такое же опасное существование как и у тебя, секс в том числе присутствовал.       — Прости, — краснея ещё сильно шепчет Антон, — просто ты так медленно всё делаешь, а я привык когда быстро, и для меня это в новинку.       — Сегодня тут больше про то, чтобы тебе удовольствие доставить.       — А наказание? В принципе если с такими долгими прилюдиями, то это и есть пытка.       — Ну ты и..— недоговаривает Арсений, как Антон впивается ему в губы, и стаскивает трусы, затем ёрзает, снимая кое-как и с себя; становится холоднее, когда голая жопа соприкасается с деревянным покрытием, и он молится, чтобы они перебрались на диван, но и горячее, когда они сталкиваются членами.       — А это не грех? Мы же сейчас потрахаемся? — Никак не успокаивается Шастун.       — Грех в какой-то степени, но мне кажется после нашего секса всё изменится.       — Что именно?       — Вылюблю тебя по полной. Сидеть неделю не сможешь.       — Это мы сейчас проверим, на диване желательно.       — Убедил, только у меня ещё и смазки нет, — поднимается Арсений и тянет Антона за собой на диван, — нужно чем-то заменить.       — Слюна всегда как вариант, — предлагает Шастун и Арс морщится.       — Нет, — фыркает Попов, — может гель для душа?       — Гей для души, — передразнивает Шастун, ехидно улыбаясь.       — Ладно, не беда, завтра закажу Оксане, она принесёт, — вздыхая говорит Попов и Шастун смотрит со взглядом《ты че ахуел?》я тут, блять, горю от желания, а он откладывает, — и не смотри на меня так, не хочу чтобы тебе было больно.       — Ладно, всё равно у меня уже упал, — пожимает плечами Шастун и тянет Арсения для поцелуя.       — А сейчас давай почитаем, это должно расслабить, и поможет отвлечься.       — Лучше бы ты меня на сухую выдрал..

***

      Спустя какое-то время в кабинете выключился свет и Антон перепуганно поднялся с места.       — Часто у вас такое бывает? — Говорит Шастун, ухватившись крепко за стол руками.       — Да успокойся ты, погода на улице ужасная, сейчас гроза, могло случиться, что угодно, — успокаивает его Арсений, притягивая за руку обратно на стул, — сядь и успокойся.       — Не думаю, что всё просто так, — Антон уже не может до конца проговаривать слова, съедая половину, — он пришёл за мной.       — Не пришёл, посиди здесь, я проверю.       Попов встаёт с места, но Антон тянет его руками на себя, почти соприкасаясь носами. Дыхание Шастуна сбито, он не может найти баланс и почти стонет от нервов и испуга; его сердце превратится в стёртую тряпку, если сейчас свет вновь не включится.       — Возьми пистолет, что оставил Эд, — он вкладывает его в руку и сжимает, — будь осторожен, и если что не медли — стреляй в него.       — Закройся в кабинете, я скоро вернусь, и помни про стук.       У Шастуна слёзы текут вниз, обжигая щёки: его трясёт и ему хочется истерить, кричать, топать ногами, рвать и метать всё вокруг, но смотря на спокойного Арсения, внутри него бушующие океаны превращаются в лужищу и грех не улыбнуться этому.       — Всё будет хорошо, Антон, — говорит Арсений и отстраняется от рук Шастуна, — я вернусь.       《Я вернусь》. И у Антона опять паника, вспоминая Эда и сравнивая эти ситуации. Вдруг он уйдёт и не вернётся? Как Эд..       — Обещай, — жалобно просит тот.       — Обещаю, — он заключает Антона в объятья, — я скоро, — и выходит из кабинета.       Антон в страхе подбегает к двери и запирает её, соскальзывая вниз на пол прикрыв лицо руками; ему хочется кричать, взвыть от переполнения эмоциями.       Уже поздно, всё спят, а значит своими похождениями Арсений никого не потревожит. Он идёт по тёмному коридору и замечает возле огромного окна — тень, которая быстро пропала из вида. Всматривается, подходя ближе, и думает, что показалось, включает фонарик и встречается с звериным взглядом знакомых глаз.       — Антон? — С осторожностью спрашивает Арсений, делая пару шагов назад, взводит курок пистолета и нацеливает в лицо парню.       — Не угадал, — усмехаясь говорит парень, — ещё попытка.       — Ты Артём, — выдыхает Арсений, не отводя от него взгляда, — убирайся отсюда.       — Ты знаешь зачем я пришёл, не стой на пути, — он направляет свой пистолет на Арсения, немного отходя назад, — если не отойдешь, я не посмотрю, что ты брат Эда.       — А я говорю тебе убирайся, — Арсений скалится и уже тычит Артёму в лоб пистолетом, — как ты можешь так поступать со своим братом?       — Он трус, — Артём проводит дулом по его скуле, — а ты зануда.       Арсений не успевает среагировать, когда получает удар по челюсти; он чувствует как его ноги сами опускают его на плитку и как боль постепенно разлетается по лицу и прикрывает глаза, с мыслью о том, что он не смог защитить Антона, и позволил себе медлить.       Артём обходит его и следует туда, откуда пришёл Арсений, размахивая заряженным пистолетом, начиная немного насвистывать, чем старается вызвать больше страха у Антона, когда его услышит — он уже пришёл, чтобы убить.       Антон сразу понял, что всё не просто так, а сейчас тем более, ведь он замер услышав свист — в его руках нет никакого оружия против брата, а это верный знак того, что он проиграл, и Арсений сейчас возможно уже мёртв, хоть и выстрела не было.       — Антон, — слышится протяжный голос и Шастун вздрагивает, — я знаю, что ты за этой дверью, открывай, пообщаемся.       Антон молчит, давится слезами, прикрывая рот, но молчит, зная, что последует, если он заговорит. Смерть — неизбежна, и у него в голове прокрутились все флэшбэки связанные с Эдом и Арсением. И не передать словами как это больно.       Артём выбивает дверь, и Антон уже не прячется, не ищет место куда забиться, и ни за что на свете не винит, ни Эда, ни Арсения, за то что защитить его не смогли.       Он сам должен принять пулю в лоб, чтобы всё это закончилось и больше не терзало его родного Эда, и любимого Арсения.       Артём выбивает дверь, после нескольких попыток и смотрит своим привычным ненавистным взглядом. Антон не движется, но держится на расстоянии, смирившийся со своей судьбой.       — Я всегда хотел быть одним, — начинает Артём подходя ближе, — не хотел делить своё лицо с кем-то, — он направляет пистолет в лицо Антону и усмехается, — с кем-то вроде тебя, — Артём тычит им, но Антон на его удивление спокойно реагирует, — у меня не было повода, чтобы прикончить тебя, это не благородно, когда не за что, а вот за Эда, пристрелю с удовольствием.       У Антона оставались считанные секунды, чтобы закрыть глаза и мысленно попрощаться с Арсением. Выстрел прозвучал точно в цель как Артём и хотел — бездыханное тело Антона упало на пол.       Но Артёму было мало — он хотел поиграть ещё. Поэтому стал переодеваться в одежду Антона, чтобы притвориться им. Подойдя к зеркалу он начал повторять привычные эмоции Антона, так сказать влезать в его шкуру.       Арсений забежав в кабинет, останавливается у дверей и смотрит на тело, лежащие на полу и едва стоит на ногах, они постоянно подкашиваются.       — Что? — В полном ахуе спрашивает Арсений, подходит ближе и всматривается в /Антона?/ — Что здесь произошло?       — Мне пришлось, Арсений, — Артём кидается к нему в объятия и играет свою роль как может: ему казалось так Антон и поступил бы, — я выхватил у него пистолет, я защищался, — он всхлипывает подделывая эмоции, и гадает сколько времени пройдёт, когда Арсений раскусит его.       — Нужно спрятать тело, — сглатывает Попов, смотря словно сквозь стены: опять в его жизни кровь и трупы, и ему мерзко от того, что у этого тела — лицо Антона, которого он успел полюбить всем сердцем, — если кто-то увидит..       — Где это можно сделать? — тут же включается Артём, на душе приятно, что он водит за нос этого дурака Арсения, и насколько потом будет выличественно видеть его лицо, когда он поймёт, что закапал труп своего ненаглядного Антона, — и главное, чтобы нас никто не увидел.       — Я схожу за инвалидной коляской, постарайся отмыть пока чем-нубудь кровь, — Артём соглашается, а Арсений обходя труп выходит из кабинета, пробираясь за коляской, прикатывая её через пару минут, — помоги поднять, — тихо шепчет он, и перетягивает тело за руки, усаживая так, чтобы не падал.       — Ты его вези, а я буду смотреть по сторонам, — Артём — неплохой актёр собственно: постарался заплакать, делать так, чтобы руки трясло как не в себя и голос, который он делал более мягким, в точности как у Антона, ну не отличить. Арсения уже и дураком назвать трудно, так мастерски играть своего брата — это талант.       Прорвались на улицу они без труда, и свидетелей естественно, прихватив лопату с собой. Обогнули храм и пришли на старое кладбище, которое уже лет как сто заброшено.       — Здесь никто и не подумает искать, — начиная копать, говорит Арсений, — ты не смотри на него, не нужно, это не твоя вина, — у него слёзы подступают, от ужаса он не может здраво мыслить: всё как в тумане, из которого не выбраться, ему конца края нет.       — Я не смотрю, — заикаясь говорит Артём, самодовольно наблюдая за тем, как тот роет яму своему любимому и ему хочется смеяться. Он наконец-то отомстил за Эда, и стал единственным обладателем такого лица.       Арсений докапывая яму, останавливается и потирает лоб рукой, затем склоняется к телу, чтобы скинуть вниз: судьба это, или случайность, тут уже не разобрать, но в глаза Попова бросается тот самый шрам на животе, что и у Антона, когда футболка немного задралась; и Арсений успевает тысячу раз умереть, когда понимает, что перед ним лежит мёртвый Антон. Слёзы стекают прямо на его тело и он борется чтобы не всхлипывать; ему нельзя показывать, что он догадался в чём тут дело, а просто дождаться, когда Артём потеряет бдительность, хоть на одну грёбанную секунду, но он успеет вцепиться ему в горло.       Арсений поворачивается и видит самодовольное лицо Артёма, который смотрит сверху вниз.       — Догадался значит? Умный ты однако, но знаешь, это ведь и хорошо, я сделаю вам подарок, — Артём достаёт пистолет и тычит в Арсения, — не буду портить такой день, умрёте оба сегодня.       — Мне уже всё равно, — злобно из-под лобья рычит Попов, замечая сзади Артёма до боли знакомую худую фигуру.       — Эй, Артём, — кричит Эд сзади, и когда Артём поворачивается на голос, получает несколько пуль в грудь, падая на землю, с полным ртом крови.       — Ты живой? И у тебя две руки, — Хнычет Попов, не в силах подняться, — я не смог, — кричит он, эхом разливался его голос на кладбище, — я не защитил Антона.       — Мы не защитили, — присаживается Эд рядом, обнимая Арсения крепко, со слезами, стекаящим по щекам, отводит взгляд от тела Антона, который не заслужил всего этого, и в который раз убеждается, что в жизни не всё так просто, — они не поймали меня, но я был в курсе всего, что они делали, даже отрезали кому-то руку и выдали за мою; те же татухи набили. Я не успел, прости меня, Арсений.       — Он знал очень многое, даже нахождение моего кабинета, кто-то сливал информацию.       — Оксана, — твердит Эд, — и она хороша в своём деле, я узнал об этом всего час назад.       — Не представляю, что делать, — вздыхает Попов, смотря на свои руки, которые как ему кажется, никогда не перестанут трястись, — я его люблю.       — Будем мстить, за то, что потеряли наш единственный луч света в этом мире, — уверяет его Эд.       — В таком случае, я возвращаюсь в наш преступный мир.       Они оба не могут смотреть на тело Антона, ведь вину за его смерть они никогда не перестанут чувствовать. Любили, любят и будут любить. Вечная память.. Я лицо и голос поколения, убей меня.