Последний аксель.

— Как пообщались? — сразу задает вопрос Позов, даже не поздоровавшись. — Спасибо, друг, прекрасный сюрприз! — язвит Арсений. — Что не так? — тон Димы изменился моментально. — Я такой идиот, Дим. Почему я такая тварь, а? — жалобным тоном задает Попов риторический вопрос. — Объясни нормально что слу... — Я наорал на него и послал, вот что! — кричит брюнет.       Несколько секунд врач молчит, переваривая информацию, а после его было уже трудно остановить. —Попов, мать твою! Ты виноват перед ним? Виноват. Но ты не пошел извиняться! Он сам приехал к тебе, бросив все и всех в новогоднюю ночь, чтобы подарить тебе подарок и сделать так, чтобы ты не чувствовал себя одиноко! И что сделал ты!? Послал его!? Снова просто так, или на этот раз была причина, а, Арс?       Мужчина молчал, понимая, что все правда. Позов редко когда ошибается. К сожалению. — Послушай-ка. Я записался к врачу по твоему совету, чтобы получить таблетки, но получилось так, что я просто валяюсь в больнице с пневмонией, понимаешь? — подозрительно спокойно начал рассуждать Арсений. — И что с того, Попов? — Да если бы я попал на прием все было бы нормально! — вот он. Взрыв. — Это не дает тебе права посылать всех беспричинно, Арсений! — так же кричит Дима.       Хотелось рвать и метать. Если бы это был не телефонный разговор, вероятно, Дмитрию Темуровичу понадобилась бы посторонняя помощь. — Иди-ка ты со своими претензиями! — крикнул Попов, перед тем, как нажать на кнопку завершения звонка.       Отбросив телефон брюнет закрыл лицо руками и застонал. Ведь все живут нормально, почему он мучается? Хотелось умереть. Впервые в своей жизни мужчина вдруг всерьез подумал о своем сильнейшем желании покончить с жизнью.       Он успел неосознанно покрутить головой, бегая взгядом по комнате, словно ища, что может ему в этом помочь, прежде чем в дверь постучали. — Арсений Сергеевич, к вам тут пришли, — улыбнулся дежурный врач. — Сейчас не время. Пусть придет к вечеру, — пробурчал брюнет. — Это особый случай, — все так же жизнерадостно, что не могло не раздражать, проговорил врач, уходя.       Дверь открылась чуть шире, представляя Попову посетителя. И, неужели! Арсений был ради видеть его впервые за несколько лет их знакомства. Ранее встречи с ним были просто пыткой для тогда еще более молодого брюнета. — Как здоровье? — с порога спрашивает мужчина.       Он в новогоднем свитере, что придавало ему такой теплый и домашний вид, что что-то в душе у Арсения жалобно заныло. А ведь вчера он мог ощутить праздник. Но ему не привыкать ломать все то, к чему стремился. Уж в чем, а в этом ему равных не было. — Неплохо, спасибо. — брюнет улыбался, сейчас искренне.       Самая трудная часть в его выступлениях на льду, — конкретно для него, — всегда была необходимость улыбаться, независимо от обстоятельств. Больно? Улыбайся. Плохо? Улыбайся. Это убивало. — Когда на выписку? — Говорят, что через неделю, — отвечает Попов, надеясь, что говорят правду.       Посетитель доходит до тумбочки и кладет на нее небольшую коробочку, перевязанную лентой. — С новым годом, Арс. — Спасибо, — сухо ответил Попов, нахмуриваясь. — Я пришел поговорить. — Тебе Позов звонил, да? Сегодня что-ли? — сразу догадался Арсений. — Звонил. Но не сегодня. А про то, что ты наговорил кому-то там, это сегодня написал. Но, я надеюсь, ты мне сам расскажешь, да? — с легкой улыбкой спрашивает мужчина. — Стас, я... — замялся брюнет.       Но Шеминов остановил его жестом руки, поднимая ее и показывая, что оправдания он слышать не желает. Только правду. — Ты ведь знаешь, что мне доверять можно, Арс. — Знаю. Ладно.       Попов глубоко вдохнул, стараясь заранее подготовить себя к тому, что сейчас внутри будет больно. Сильно. — О чем ты хочешь узнать? — на всякий случай уточняет он. — Обо всем с момента драки после тренировки.       Брюнет закатил глаза, мысленно проклиная Дмитрия и его принцип "сказал-сделал". Если он сказал, что позвонит Шеминову, значит он позвонит. — Я подрался с Шастуном, потом с Гудковым, а потом пролежал на снегу и заболел. Всё. — Как подробно, — съязвил Стас.       Попов нахмурился и сложил руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что он обижен до глубины души. — Ладно, извини. Давай чуть подробней, пожалуйста.       И Арсений рассказал подробней, но так, что заняло это более получаса. Он говорил красочно, с эмоциями, ведь знал, что только с Шеминовым можно не сдерживаться. Он, как лучший в городе психотерапевт, всё поймет.       Стас слушал внимательно, не перебивая, но иногда многозначительно кивал. Когда Арсений закончил, на несколько минут в палате воцарилась тишина. — Даже не знаю, Арс, что сказать, — в итоге на выдохе произносит Шеминов.       Брюнет молчал, погрузившись в свои мысли и, вероятно, даже если Стас будет говорить, не услышит его.       Он почему-то внезапно понял, что не страшно остаться в одиночестве. Нет, это не пугает вовсе. Страшно то, когда ты в толпе людей чувствуешь себя одиноко. Вот что навевает этот, пока еще легкий, как летнее дуновение ветра, но все же липкий страх.       Кто я? Почему я здесь? Счастлив ли я? А был ли счастлив? А буду ли? Очень важно уметь разбираться в себе и, зачастую, совсем не хочется, чтобы кто-то другой знал о тебе так много. "Но ведь держать всё в себе невозможно!" — может сказать вы, а Попов оспорит ваше мнение.       Все свое жалкое существование он не показывал истинных чувств никому. И никогда. Никто, кроме, разумеется, Шеминова, не видел ни его срывов, ни слез. Но этот грёбаный мальчишка все разрушил!       Все, что Арсений так старательно собирал по кусочкам, чтобы казаться гипсовой статуей и не показывать чувств, Шастун порушил щелчком пальцев. Теперь, когда на месте тех прежних высокостенных лабиринтов эмоций и ощущений, таких запутанных, что войдя, ты не найдешь путь назад, ничего не осталось, на душе было паршивое чувство пустоты.       Такой удушающе противной, что ее необходимо было чем-то заполнять. Только нечем. Ведь что внутри, что в реальном мире у Попова ничего не было, кроме белого пространства в душе и белых больничных стен палаты.       Единственным, на тот момент, решением оказалась возможность выйти на лед и работать. Работать, работать, работать, чтобы времени на мысли не оставалось совсем. Чтобы приходить домой, ложиться на кровать и засыпать. И спать крепко, не просыпаясь от кошмаров и не захлебываясь в слезах.       Но сможет ли он? Сумеет выбраться из ямы, вырытой им же самим? Получится преодолеть себя и жить нормально? Не хорошо, но хотя бы нормально. Вопросы рождались в голове быстрее, чем мужчина мог на них давать ответы. А мог ли вообще?       Не стоит задавать себе чересчур много вопросов. Это синдром сороконожки. У сороконожки спросили, в каком порядке она передвигает ноги, и она не смогла больше ходить. — И поэтому я думаю, что тебе лучше не возвращаться на лед, — закончил свои десятиминутные рассуждения психотерапевт. — Что? Скажи честно, ты совсем идиот!? — возмущенно воскликнул Попов. — Ты слушал меня? — поднял одну бровь Стас.       Арсений промолчал, но и так все было очевидно и по его лицу, и по опущенным глазам. — Ты слишком импульсивен. Тебе нужно заниматься не спортом, а чем-то умиротворяющим, успокаивающим, понимаешь?       Нет, он не понимает. Брюнет никогда не поймет и не примет факт того, что ему нужно бросить фигурное катание. Бросить все, к чему он так долго шел, упорно и настойчиво пробивая преграды одну за другой голыми руками. Забыть все изнуряющие тренировки и окрыляющие победы. Одобрение Варнавы и крики фанатов. Все отпустить? Нет. — Нет, — коротко и ясно ответил Попов. — Не понимаю. Да и не хочу я понимать, Стас. Я не брошу свой труд незавершенным, я... — А когда он будет завершенным? — вставил свой вопрос Шеминов.       И это, вероятно, самый правильный из всех вопросов, которые можно было сейчас задать.       Арсений так уверенно шел к финишу, не задумываясь над тем, существует ли он вообще. Ведь, вполне возможно, что вся его жизнь и все его труды это просто слепая погоня за горизонтом, которая, естественно, никогда не закончится. — Когда этот конец, о котором ты так смело мечтаешь, Арс? Где он? Чего ты добиваешься? — Я не знаю... — прошептал в ответ Попов. — Что? — Я не знаю! — сорвался он на крик.       Шеминов посмотрел на часы и нахмурился, переводя взгляд на начинавшего злиться Попова. — Мне пора идти, но ты поразмышляй над моими словами, — произес психотерапевт, вставая со стула и беря в руки пальто. — У тебя как раз есть время.       Брюнет хмыкнул, закатывая глаза. — До встречи, Стас. — Ага.       Шеминов ушел, снова оставляя Попова наедине с собой. А это самая страшная вещь для него. Кто знает, какая мысль придет ему в голову?       Мужчину удивляло, что ему сейчас критически не хватает общения с людьми. С кем угодно! Поэтому, оставалось только уповать на скорую выписку.       Чтобы скоротать время Арсений решил заняться подарками. Он так давно не получал их, что это чувство давно забылось. И сейчас он ощущал себя маленьким ребенком, которому подарили большую кучу различных вещей.       В реальности же это были две небольшие коробочки, но для Попова это была куча, уж поверьте.       Сначала он взял тот, что поменьше — от Шеминова. Аккуратно обернутая в яркую бумагу коробочка была перетянута лентой. Выглядело очень мило и даже как-то уютно. Словно о тебе заботятся, тратят на тебя время. Коробочка была легкой, поэтому было весьма интересно, что Стас мог туда положить.       С особой осторожностью брюнет развязал ленточку и вскрыл упаковочную бумагу. Открыв саму коробку он обнаружил в ней яркие новогодние носки с оленями, смешно выглядывающими из за деревьев. Но главное было не это.       То, что лежало рядом вызвало некую радость у Попова. Коробочка с надписью "Аминазин". Его пропуск в нормальную жизнь. Его счастливый билет. С улыбкой на губах Арсений отправил сообщение с выражением благодарности Шеминову и повернулся по второму подарку.       Шастун. Этого парня Попов знает так недолго, но произошло с ним событий за пару дней столько, сколько за последние пару лет у него не случалось. Яркая голубая коробка так и манила к себе, но имя того, кто оставил ее здесь немного отталкивало.       Но все же, решив, что подарок ни в чем не виноват, Арсений взял его в руки. По весу он тоже был не тяжелым, но и не таким легким, как первый. Когда брюнет открыл коробку, сказать, что он был удивлён, это ничего не сказать. Но через пару мгновений до него дошло: Позов.       Не так давно, до драки, Арсений жаловался Дмитрию на отсутствие у него теплых перчаток. Даже показывал какие он бы купил, вот только никак он не соберется доехать.       И вот, в новогоднем подарке от Антона он нашел те самые перчатки, причем довольно дорогие, что удивляло, учитывая работу Антона. — Лампочка? — не сдержался Арсений и усмехнулся вслух.       И правда, в коробке лежала лампочка, такая же, как и та, что Попов купил тогда, и которую, кстати, так и не донес до дома, потеряв где-то в снегу. Глупый подарок, по мнению мужчины. Если перчатки это практично, то лампочка как-то... несерьёзно.       Тут же лежала маленькая плюшевая мышка с прикрепленной к ней запиской: "Я думал, что мы станем друзьями, но у нас не выходит. Так что вот тебе новый друг.".       Попов не смог не улыбнуться. Но тут же на место улыбке пришло разочарование. Ведь Антон всегда хочет как лучше, а брюнет просто отталкивает его от себя все дальше и дальше. Но почему? Да просто так.       Этот ответ стал слишком часто появляться у Арсения в голове. Слишком много вещей стал он делать без причины, просто потому, что ему так захотелось. И мужчина понимал, что это в корне неправильно, но не мог с этим справиться.       А вообще, нет. Конечно же он мог. В большинстве случаев, когда люди говорят: "Не могу!", то они просто не хотят. Ищут отговорки, чтобы не делать что-то, что их не устраивает или не интересует.       Что ни говори, а подарок, хоть и немного детский, как когда дети дарят родителям всякие безделушки, но все же довольно милым, поэтому стало как-то обидно за Шастуна, который старался, а взамен получил грубость. Каждый заслуживает похвалы, если он сделал хоть что-то стоящее. Даже хоть немного.       Взяв телефон, Арсений быстро нашел нужный контакт.       Гудки шли очень долго, и он уже думал перезвонить чуть позже, ведь у всех могут быть какие-то свои дела, особенно после нового года. Но тут гудки прервались и послышался немного хрипловатый, но все же бодрый голос. — Да, Арс, что такое? — пробормотал Позов. — Привет, как дела? — в этот раз о делах знакомого решил поинтересоваться Арсений, а не как всегда наоборот. — Да нормально вроде. Случилось что-то? — заволновался Дима, ведь Попов никогда не говорил так непринужденно. Врач понимал, что тому что-то нужно. — Что ты сразу "случилось"? — усмехнулся брюнет. — Просто интересуюсь жизнью человека, который меня поддерживал и звонил мне каждый день, пока я тут. — Извини. Просто ты никогда так не делал, — мужчина, не видел, но почувствовал, как улыбнулся Позов. — Ну, все когда-то бывает впервые, верно? — задал риторический вопрос Арсений.       Какое-то время оба молчали, думая, что можно еще сказать. Арс прекрасно знал, чего он сейчас хочет, а вот Дима не совсем понимал. — Дим, можешь помочь немного? — решил переходить к сути Попов. — Ну, смотря в чем, — настороженно ответил врач. — У тебя есть номер Шастуна?       Дима снова замолчал на пару секунд, скорее всего, переваривая то, что брюнет интересуется не только им, а еще и Антоном, и гадая, чем же его таким лечат и где такое закупить. — Ну, допустим есть, — осторожно заговорил Позов. — Есть, или допустим? — настаивал на своем мужчина. — Есть, Арс, есть. — Скинь-ка мне его телефон.