Последний аксель.

      Невозможно передать, что ощутил тогда Арсений. Легкость, ведь теперь он понимал, что чувствует! Ему больше не придется терзать себя сомнениями и искать ответы на бесконечные вопросы! Он будет счастлив. — Погоди... ты серьезно!? — удивленно воскликнул Антон.       Попов стоял, влюбленно улыбаясь, и глупо смотря на Шастуна. — А... да, Антон! — очнулся он. — И мы... ну... можем быть вместе? — неуверенно уточнил юноша, словно не мог поверить в реальность происходящего.       Брюнет широко и искренне улыбнулся и сделал еще один короткий шаг, разделявший их сейчас с Антоном. — Можем, — прошептал он и смело приблизился своими губами к его.       Это был не страстный и порывистый поцелуй, нет. Это было что-то нежное, осторожное и мягкое, трепетное и аккуратно. Оба чувствовали что-то, что никогда не могли себе представить. И пусть Антон бывал в отношениях, то брюнет сейчас захлебывался в новых ощущениях. — Извини, — произнёс Попов, отходя на пару шагов.       Шастун был слегка удивлён. — За что? — Не надо было так сразу, — пожал плечами мужчина. — Арс, — сказал Антон, смеясь. — Ты чего? Все хорошо! Я же...       Шастун замялся, а Попов испытующе глядел на него. — Что? — переспросил брюнет, подталкивая юношу на завершение фразы. — Люблю тебя, что! — воскликнул он.       Арсений улыбался. Он нашел того единственного (мама не в счет), кто его полюбил. Полюбил таким, какой есть. Агрессивного, сторонящегося всех, хмурого. Сейчас ему казалось невозможным то, как он относился к юноше раньше. — Арс, мне уйти надо, извини... — вдруг пробормотал Шастун. — Давай встретимся? Ты до скольки здесь пробудешь? — До часу точно, — как-то погрустнев, сказал Арсений, и Антон, видимо, это заметил.       Быстро подойдя к брюнету, юноша крепко обнял его. Попов слегка растерялся, но через секунду ответил тем же. — Где встретимся то? — усмехнулся Арсений. — А... — словно опомнился Антон. — В парке может? — Может, — улыбаясь соглашается мужчина.       Шатен ушел, а Попов выключил телевизор и смотрел на свое отражение. Мыслей было столько, что остановить их было просто невозможно. Они появлялись быстрее, чем он мог обдумать предыдущую, и исчезали так же быстро.       Воспоминания вспылвали и пропадали бесследно, но Арсений все же старался уловить их обрывки, с горечью осознавая, каким ужасным человеком он был. А вообще, люди не меняются. Или все же меняются..? "— Слушай, Антон-как-там-тебя, замолчи, ясно!?" "— Да чего тебе!? Я еще в первый раз все сказал! Или ты идиот!?" "— Ты за мной везде таскаешься!?" "— У меня нет друзей! Я никогда не дружил!" "— Я не хочу! Не хочу подарков! И тебя я видеть тоже не хочу! Уходи, Антон! Проваливай!" "— ...Прости, что тогда был такой сволочью, Антон. Пожалуйста... Я просто не предс..." "— ...Иногда он меня слишком раздражает, а иногда я ровно дышу на его присут..." "— Что-то случилось?" "— Ну я подумал, что тебя поддержать надо."       И так неожиданно это вылилось во взаимную симпатию. Это было резко, без этих плавных переходов и намёков. Все было просто до ужаса быстро. И до ужаса прекрасно.       Все предыдущие дни печали показались ему чем-то столь незначительным и маловажным... И ведь не так важно быть счастливым вечно. Главное быть счастливым сейчас.       Он глядел в свои же глаза в отражении, которое хоть и искажало их небесный оттенок, но не затемняло их радостный блеск. Невыносимо было и думать о том, что совсем недавно он сидел и набирался смелости для своей тридцать восьмой секунды. А если бы он осмелился? Он бы не узнал, что такое быть любимым, вероятно. — Арсений, ну поздравляю! Было безупречно, скажу честно, — произнесла только что вошедшая Варнава, улыбаясь. — Спасибо, — легко улыбнулся в ответ Попов. — Знаешь, я думаю, что мы сможем к следующим соревнованиям такую программу сделать! — восклицала она.       Конечно, не хотелось огорчать и разочаровывать ее, но брюнет уже давно все решил. А менять свои планы ему не свойственно. — Екатерина Владимировна, — начал он. — Вам спасибо большое, за весь этот проделанный путь, знали бы вы, сколько жизненных уроков подарили...       Снова нахлынули такие теплые воспоминания: о тренировках, первых соревнованиях, первых победах и маленьких поражениях, которые так расстраивали тогда еще юного Арсения. — Но я ухожу из спорта, — вздохнул он, тепло смотря на тренера.       Конечно, она была расстроена. Столько лет проводить на льду с одним и тем же человеком, и вдруг услышать от него, что он уходит. Улыбка, только недавно озарявшая ее лицо, сошла, оставив место печальному и слегка разочарованному выражению лица. — Ну, что ж... — Варнава запнулась. — Я не могу тебя останавливать.       Попов видел, как сильно она погрустнела, что не удержался и быстро подошел к ней и заключил в объятия. Она обняла его в ответ и несколько раз глубоко вздохнула. — Ты только номер мой не удаляй, может встретимся через пару лет, повспоминаем эти года, — со слезами на глазах попросила она. — Обязательно, — мягко ответил брюнет, улыбаясь. — Но знаешь, это было твое лучшее выступление. Достойно завершил... — она замолчала, подбирая слова. — Свой путь. — Ну, — засмеялся он. — Свой путь я еще не закончил. И долго еще не закончу! — Конечно, — по-доброму усмехнулась Екатерина Владимировна. — Но знаешь, там в самом начале небольшую ошибку ты сделал...       Арсений искренне рассмеялся, понимая, что его тренер так и останется его тренером. Сколько бы лет не прошло. — Да ну тебя, Арс! — тоже рассмеялась она.       Хорошо, что расстались они на доброй ноте. Без конфликтов и недосказанностей. Попов ушел, улыбаясь, понимая что теперь у него есть настоящий друг. И человек, который тебя ждет, и которого теперь ждешь ты.       Время близилось к часу, когда Арсений вышел на улицу. Ветра не было, только легкие снежинки все также не уставая падали с неба. Вдыхая свежий воздух он шел, что-то напевая себе под нос. Решив, что быстро забежит домой, покормит Оскара и пойдет в парк, мужчина ускорился.       Уже подходя к дому он заметил знакомую давно машину. Машину Антона. Удивившись, он еще ускорился, когда Шастун вышел из машины, тоже, видимо, заметивший брюнета. — Блин, я тебе сюрприз сделать хотел, а ты тут уже! — наигранно обиженно воскликнул шатен. — Ну не обижайся, что ты, — подходя ближе подыгрывает ему Попов.       Обняв Арсения он развернулся к нему спиной и открыл дверцу машины. Достав оттуда что-то, он спрятал это за спину и повернулся к брюнету, уже заинтригованному. — В общем, я заметил, что... Ну то есть как заметил... Не важно, в общем. Я знаю, что ты очень любишь булочки с корицей, — и, довольно улыбаясь, Антон достал из-за спины целую коробку булочек из того самого уютного кафе. — Спасибо, — усмехнулся Арсений. Он знал, какие они там недешевые. — Ты расстроенный какой-то, — нахмурился Шастун. — Просто устал, наверное, — отмахнулся Арсений. — Зайдешь на чай?              Пожав плечами, юноша согласился, направляясь за Арсением внутрь дома. Довольно выдохнув, оказавшись в тепле, Антон все старался стоять ближе к Попову, на что второй отвечал неуверенным взглядом.       Ему было непривычно чувствовать такое сильное внимание к своей персоне и он пока не понял, как ему нужно себя вести, чтобы не оттолкнуть шатена. — Антош... — он сам удивился, что так его назвал, но расслабился, когда увидел, что тому понравилось. — Ты меня сразу извини, если я что-то не то скажу, ладно? Я просто не знаю... — Тише, нормально все, я ж понимаю, — улыбнулся в ответ Шастун, прижимаясь к Арсению.       Через пару мгновений от отошёл, насколько позволял лифт, и виноватой посмотрел на мужчину. — Тебе неприятно, да? — Нет, Тош, нормально все, — через силу улыбается Попов. — Я не дурак же, вижу что ты не привык, прости.       До квартиры они добрались в молчании. В таком же молчании они вошли внутрь, сняли верхнюю одежду и вошли в кухню. Антон сел, разглядывая небогатую квартирку, а брюнет наливал воду в чайник. — Когда следующие соревнования? — решил прервать нависшую тишину юноша. — Никогда, — просто ответил Арсений.       Хоть он и стоял к шатену спиной, но все равно уловил его полный непонимания взгляд. Это было ожидаемо, ведь он никому не сообщал о своих намерениях. Хотя, некому было. — Я ушел из спорта, — пояснил брюнет. — Почему? — как-то подавленно спросил шатен. — Устал, и решил, что хватит. Давно уже решил, — пожал плечами Попов, не придавая этому особого значения.       Разлив чай по кружкам и вскрыв коробку с булочками, мужчина сел напротив Шастуна. Тот сделал пару глотков чая, съел булочку и странно посмотрел на сидящего напротив брюнета.       Внезапно, как для себя, так и для Попова, юноша встал, уверенно сделал несколько шагов, обходя стол, наклонился и чувственно поцеловал Арсения. Тот медленно поднялся, обнял Шастуна, постепенно перехватывая инициативу в свои руки.       Сами того не замечая, они оказались в спальне Попова, где царил небольшой беспорядок, как всегда. Хотелось растянуть этот момент на столько, насколько это вообще возможно.       Но не вышло. Время, казалось, сначала замедлилось до невозможности, а потом разогналось так сильно, что срывало крышу. Все слилось воедино: тела, голоса, дыхание. Через время, Арсений упал рядом с Антоном, глубоко и тяжело дыша.       Отдышавшись, он прижал Шастуна к себе, словно боясь, что он сейчас исчезнет, как все люди из его жизни. — Пусти, Арс! Дай в душ схожу, — шутливо отбиваясь просит Шастун. — Ой... — театрально вздохнул Попов, отпуская юношу.       Он вернулся через пару минут, с Оскаром на руках. — Какая прелесть! — восклицал он.       Арсений поднялся и вошел в ванную, из которой через пару мгновений послышался шум воды. Выйдя, он застал Антона с котенком на руках, сидящего на кровати смешно корчащего рожицы зверьку. — Ну тебе лет то сколько, Тош, — умиляясь спросил Арсений. — Ой, тебе лишь бы поучать! — снова наигранно обиделся Шастун.       Брюнет только рассмеялся и сел рядом. — Антон. — М-м-м? — Ты на коньках катаешься? — внезапно спросил брюнет. — Не-а, — честно ответил шатен. — А что? — У меня день рождения скоро, может сходим покататься, я думал... но раз ты не умеешь... — Эй, погоди! Раз такое дело, то что ж ты раньше у меня не спросил? — улыбнулся Антон, переводя взгляд с кота на мужчину. — А что? — недоуменно спросил тот. — Что-что? Я же хочу с тобой сходить на твой день рождения! — Ты так возмущаешься, что прям извиниться хочется за то, что раньше не спросил, — приобнимая парня за плечи смеется Попов. — А вот и извинись, — с наигранной серьезностью произносит Шастун.       Брюнет даже растерялся слегка, и не понял, шутит тот, или нет. Видимо, у него был настолько обескураженный вид, что Антон махнул рукой, показывая, что все в порядке. — А вообще, если серьезно, — не начиная снова улыбаться говорит Шастун. — Я научусь, ради тебя!