«Я был дома, когда она умерла».
Ким Тэхён поджимает дрожащие колени к себе и обнимает их руками, опуская голову. Хочется закрыть уши, окунуться в темноту и орать так, чтобы оглушить самого себя, но нельзя. Он не сможет избавиться от звуков непрекращающихся стонов и шарканий, издаваемых проходящим мимо двухэтажного здания стадом. Типичный дом с пятью квартирами и на первом, и на втором этаже. Съезжая от родителей из деревушки недалеко от Осаки, Тэхён никогда бы не подумал, что будет жалеть об этом так сильно. Учиться в столице и жить отдельно — это, конечно, здорово, но если бы он знал, что окажется в самом эпицентре одного из крупнейших городов мира во время конца света, то не отходил бы от своей семьи ни на шаг. Но что же делать сейчас? Тэхён поднимает голову и смотрит на сотни проходящих мимо железного забора мертвецов, не замечающих его, такого одинокого, сидящего на полу у входной двери своей съёмной квартиры на втором этаже. В тот день Ким крепко спал, пока громкие визги снаружи не разбудили его, словно самый надоедливый будильник. Он проснулся, подумав, что это был лишь страшный сон, окунулся в мысли о прошедшей ночи с друзьями в караоке и первым же делом взял телефон с пола. Надпись «нет сети» сразу бросилась в глаза, и он посчитал, что это дело рук компании его сим-карты. Однако, пытаясь включить телевизор или свет, парень почувствовал ледяной комок страха в груди. Дрожащими пальцами Тэхён отодвинул балконную дверь, и в нос ударил тошнотворный запах. Ким не любитель следить за новостями, но о ситуации в мире, волнующей все страны, не знать нельзя, поэтому ему сразу вспомнились эфиры о странной болезни, изменившей людей. Они массово сходили с ума и хладнокровно пожирали других. Парень накинул махровый серый халат и вышел за дверцу. Осознание и принятие увиденного наступили далеко не сразу. С другой стороны дома, куда выходил его балкон, забора уже не было. Он часто гулял по этой узкой улочке, возвращаясь из метро, любил проезжать по ней на велосипеде, выходя ночью в конбини, или просто смотреть на редких прохожих, спешащих на работу. В тот момент он видел совсем другое. Несколько «сумасшедших людей из новостей» отрывали от ещё живого мужчины куски плоти, разрывали его живот и со страшным рычанием поедали кишки. Тэхён, словно вкопанный, смотрел прямо в глаза умирающему, пока на перекрёстке дорог, в нескольких метрах дальше, бежала девушка, громко крича о помощи, а за ней плелись несколько десятков «убийц», шипя и рыча вслед. Он видел, как она упала, споткнувшись об окровавленный чемодан на дороге, и вся толпа накинулась на неё, повторяя те же ужасы, что и с мужчиной прямо под его окном.***
Кажется, что он сидит вот так уже полдня, но солнце почти не сдвинулось с места, и Тэхён продолжает смотреть на бесконечный поток мертвецов за забором. В доме не осталось никого из живых, кроме него. Одни куда-то убежали, других съели у него на глазах, а третьи… А третьи — он сам. Может быть, кто-то и остался в одной из квартир и до сих пор умело прячется, но в течение двух месяцев (или сколько там уже прошло, он не считал) Ким не заметил ни одного следа или звука, которые служили бы подсказкой к обнаружению здесь живого человека. Он сам заблокировал забор изнутри, когда где-то на соседней улице в один из первых дней начала громко гудеть сирена, и всё стадо направилось прямо туда. Дрожащими руками парень навесил какую-то цепь на дверь из железных палок и обмотал ее с точно таким же забором. Он боязливо стучал в каждую из девяти квартир, кроме своей, и тихо спрашивал, есть ли кто живой, но в ответ всегда была лишь тишина. Правда, ему очень повезло, что две из комнат оказались незапертыми, и, так как его продуктов «типичного набора студента» хватило лишь на неделю, он растягивал до последнего всё, что нашел у исчезнувших (или уже погибших) соседей. Тэхён слышит урчание в животе, а от мыслей о еде начинает кружиться голова. Последний шоколадный батончик закончился ещё вчера вечером, хотя у него осталось ещё немного воды, которой, впрочем, не хватит даже до конца дня. Ким хочет плакать, но его настигает ощущение, будто вся жидкость напрочь испарилась из его тела. Он думает о родных, находящихся за сотни километров, о молодом человеке, с которым виделся буквально за день до начала. От горьких мыслей и кошмарных представлений в горле встаёт комок, и Тэхён тут же качает головой, откидывая чуть кудрявые волосы с лица. Ему кажется, что он сидит на этом полу уже целую вечность, а от закаменелой позы ноги отказываются двигаться, всё онемело, да и как-то не хочется даже шевелиться. Может быть, это и есть конец? Умереть вот так, за железным забором на втором этаже небольшого дома в центре Токио. «Зато я прожил дольше, чем они», — думает он, вглядываясь в лица мертвецов. «А был ли смысл?» Тэхён не успевает мысленно ответить на свой же риторический вопрос, как внезапно его взгляд ловит быстрые движения. Это не похоже на зомби, если только они не научились бегать спустя эти месяцы. Ким прищуривается, но человек скрывается между домами и исчезает из виду. «Перегрелся, походу». Но спустя несколько секунд парень вновь видит быстро приближающийся силуэт. Все это время стадо шло по левой стороне забора, а с правой бродили лишь несколько, так как улица в несколько раз у́же противоположной. Тэхён чувствует, как учащается ритм его сердца, и отпускает колени, чуть подаваясь вперёд. Человек быстро сворачивает на узкую улочку, по незнанию направляясь прямо к стаду, и у Кима потеют руки. Он хочет крикнуть, чтобы незнакомец развернулся, но понимает, что привлечёт внимание ходячих к себе. Он быстро встаёт (по крайней мере, пытается, так как ноги слушаются очень плохо) и крепко сжимает железные перила, наблюдая за выжившим так, словно смотрит недавно вышедший боевик. Парень, по виду лет двадцати трёх, резко тормозит за пару метров до угла и, увидев стадо, бежит назад. Расстояние между двумя улицами намного меньше, чем дорожка, что идёт с правой стороны, и в итоге выживший сам же загоняет себя в западню. С двух сторон на него начинают идти мертвецы, громко рыча и волоча за собой сломанные ноги или еле-еле шагая совсем без рук. Парень смотрит на двухметровый забор перед собой и переводит дыхание. Он кидает рюкзак на другую сторону и на секунду замирает на месте, как только мертвец пытается ухватить его за локоть. Человек отталкивает того ногой и двумя руками толкает ходячего уже с другой стороны. Он никак не сможет пролезть между железными балками забора, и ему повезёт только если он — обладатель хорошей физической силы. Тэхён неожиданно для себя отталкивается от перил и быстрыми шагами спускается со второго этажа вниз. Он чувствует, как плохо слушаются его ноги после долго сидения на полу, но, пересилив себя и своё непослушное тело, Ким подбегает к забору, теперь уже находясь в метре напротив незнакомца. — Давай, прыгай! — кричит Тэхён на японском, но человек как будто не слышит его, продолжая отталкивать мертвецов. На секунду они встречаются взглядами, и парень очень удивляется, увидев Кима за забором. Несколько мертвецов переключают своё внимание на «труднодосягаемый обед», и Ким чувствует, как от страха кружится голова, хотя сейчас он находится в положении намного лучшем, чем парень за забором. — Я перетяну тебя, прыгай! — говорит он, но тот ничего не отвечает и лишь чуть склоняет голову в сторону. Так или иначе, незнакомец хватается за верхнюю балку забора и пытается поднять свое тело руками. Тэхён быстро ищет что-нибудь, что может послужить опорой. Он подбегает к железному ящику, раньше служившему сейфом для частной почты, и ногой двигает его ближе к нужному месту, пока незнакомец опять спрыгивает на землю в попытке защититься. Ким встаёт на ящик, и парень за забором вновь прыгает, цепляясь за верхнюю балку. Тэхен хватает его руку и чувствует, как та скользит от пота. Он тянет парня на себя, и тот отталкивается от забора, помогая тем самым уменьшить вес тела. Ким берёт человека за вторую руку, и теперь тот в состоянии перекинуть ногу через забор. Он резко отпускает Кима, и тот с глухим звуком падает с железного ящика на асфальт из-за неожиданной потери веса. — Прости, прости! — шепчет незнакомый парень на ломаном английском и, громко дыша, хватает свой рюкзак. Он подходит к скрючившемуся от боли Тэхёну и, взяв его под руку, помогает встать. — Второй… Этаж… — кряхтит Ким на таком же плохом языке, и незнакомец ведёт их обоих наверх. Жестом Ким указывает на одну из дверей, и парень толкает её ногой, заходя внутрь. Тэхён плюхается на диван, даже не разуваясь, и продолжает потирать локоть, сморщившись из-за неприятной пульсации в районе копчика. «Гость» вынимает из своего рюкзака какую-то мазь и садится на колени перед Тэхёном. Не говоря ни слова, он закатывает тому рукав и быстро обрабатывает кровавую рану, появившуюся по его вине. — У тебя есть вода? — вдруг спрашивает Ким на японском и тут же ловит непонимающий взгляд. — Вода, во-да, — медленно произносит он на английском, и парень напротив кивает. Он вынимает почти допитую литровую бутылку и протягивает своему спасителю. Тэхён быстро её открывает и делает несколько больших, жадных глотков. Он чувствует приятную прохладу внутри и улыбается. Ким благодарно кивает и ставит остатки на пол, ведь вряд ли тот парень уйдёт за забор до утра. — Вот же чёрт. И как отсюда выбираться? — нервно шепчет тот на корейском, и Тэхён округляет глаза. — Ты из Кореи? — внезапно спрашивает он, переходя на тот же язык, и незнакомец замирает на месте, медленно поворачиваясь к спасителю. — Как тебя зовут? — Чонгук, — испуганно отвечает тот, продолжая удивлённо смотреть на Тэхёна. — Чон Чонгук. Ты… — Я тоже кореец, — Ким довольно расслабляется на диване. Несколько секунд назад в его голове был миллион мыслей о том, как же быть с этим иностранцем, если он не понимает даже простейших фраз или слов, необходимых для выживания. А всё оказалось как нельзя лучше. — Точнее, наполовину, — Тэхён пододвигает к себе рюкзак Чонгука, пока Чон всё так же стоит на месте, не веря в происходящее. В любое другое время Ким и сам был бы в шоке, удивляясь такому совпадению, но за пару минут до встречи с этим парнем он собирался умереть от голода внутри этой паршивой квартиры, так что... — Не бойся, садись, — Тэхён улыбается, постукивая ладонью по дивану, и Чонгук послушно присаживается рядом, продолжая находиться в некоем оцепенении. — Хафу [1]. Мой папа — кореец, а мама — японка, всю жизнь я был в Японии, а на корейском говорят бабушки, дедушки, отец и старшая сестра, поэтому с детства я… Ким прерывает свое бормотание, похожее на конкурс скорочтения, и смотрит на шокированного Чона, который, по всей видимости, всё ещё никак не может вникнуть в происходящее. В груди появляется странное чувство внезапного возбуждения к болтовне. Долгое время Тэхён был один внутри железного забора и разговаривать оставалось лишь со стенами или с самим собой, что он, в принципе, последнее время и делал. А говорить на языке своей семьи ему вдвойне приятнее, так как в голове тут же всплывают хорошие тёплые воспоминания. Но Чонгук вообще не понимает, что происходит, и продолжает с недоумением смотреть на своего спасителя. Ему кажется, что этот, как оказалось, наполовину кореец, сошёл с ума, либо его уже укусили на той самой улице, и всё это — просто галлюцинации. — Прости, — Тэхён смущается собственной назойливости и встаёт с места. — Прости, пожалуйста, я… Я очень долго был здесь один, и из меня так и прёт поговорить… — бормочет он, и внезапно Чонгук даже стыдится своего осуждающего взгляда. Честно говоря, он и сам испытывал нечто подобное всё это время, в одиночку бегая из одного угла в другой, ночуя, словно на иголках, готовый вскочить и бежать в любой момент. Ни о каких разговорах не могло быть и речи, ведь все, кого он встречал за эти месяцы, по большей части были японцами или американцами (в любом случае, говорили они на английском), поэтому Чон, задумавшись над словами Тэхёна, понял, что и сам он говорил с кем-то в последний раз около двух месяцев назад. Однако реакция на случай социализации у них с Тэхёном до крайностей различается, и Чонгук, помимо своего имени, за весь вечер так ничего и не произносит. Он протягивает что-то наподобие ужина Киму, и тот благодарно принимает, стараясь не сорваться и не съесть всё в одночасье, словно не кормленная несколько суток собака. Стоны и хрипы ходячих вновь превращаются в обычный фоновый шум, а то внимание, которое парни привлекли несколько часов назад, уже давно перекинула на себя очередная сирена или что-то, похожее на гудок автомобиля вперемешку с криками ужаса бедных (которых вряд ли уже можно назвать выжившими) людей. Хоть парни и в безопасности, но этот дом посреди смертельного смрада, растянувшегося на километры, — всего лишь временная мышеловка.***
Чонгук просыпается от жуткой головной боли. Он слегка стонет, потирая спину, и присаживается. Сегодня они с Тэхёном спали бок о бок, ибо вся мебель в этой квартирке определённо предназначена для одной персоны. Чон аккуратно встаёт, боясь разбудить Кима, но тот уже давно не спит и теперь осторожно наблюдает за парнем. — Если ты не против, я бы попросил у тебя ещё немного воды, — хрипло произносит Тэхён, и Чонгук вздрагивает. — Я думал, что ты спишь, — вяло отвечает он, постепенно возвращаясь к привычному разговору и обмену слов с человеком в принципе. — Можно. — Я просыпаюсь, как только встаёт солнце, — Тэхён приподнимается на локте. — Их стоны днём громче, и это действует на меня, словно будильник. — Да, — коротко отвечает Чонгук, натягивая майку.***
— Сколько времени тебе нужно, чтобы собрать всё необходимое? — Чонгук аккуратно протирает лицо влажной салфеткой. — Что? Куда? — Тэхён вопросительно смотрит на нового знакомого, с утра ставшего более разговорчивым и каким-то холодноватым. Он вспоминает испуганный заячий взгляд вчерашнего Чонгука и приподнимает уголки губ. — В смысле куда? — Чон повышает тон, сразу же переходя на шёпот. — Ты собрался всю жизнь сидеть тут? Надо двигаться куда-то, искать людей и более безопасное место, чем центр крупнейшего в мире города! — шипит он, и Тэхён чувствует, как внезапно колет у него в животе от неожиданного наезда со стороны этого непонятно откуда взявшегося корейца. За всё это время ему и в голову не приходила мысль куда-то идти. Если только какие-нибудь военные спасатели прилетят на вертолете и заберут его в новый мир. Он даже, можно сказать, привык просто существовать внутри забора, питаясь остатками соседских запасов и целыми днями слушая стоны проходящих стад. Внутри забора было хорошо, безопасно. Никто не мог разорвать его так же, как прямо на его глазах искромсали человека в первый же день. — Я… Я не думал, что… — начинает Тэхён, и Чонгук закатывает глаза, тяжело вздыхая. — Ладно, ладно. Что ты предлагаешь? Куда хочешь пойти? Ты же ничего не знаешь: ни языка, ни… — Поэтому я и хочу взять с собой тебя, — Чон встряхивает тёмными, отросшими чуть ниже ушей, волосами и ухмыляется. — Тэхён, — он тяжело вздыхает, жалея о резком тоне и холоде своих слов. Этот бедный хафу пробыл внутри маленького, безопасного островка несколько месяцев. Конечно же, ему сложно даже подумать о том, что находится там, за забором, а Чонгук, словно снег на голову, застал Кима врасплох. — Ты же понимаешь, что еды у тебя не осталось, а моей хватит максимум на пару суток, и то, я не уверен. Вода тоже не бесконечная… — Чонгук видит, как медленно меняется взгляд Тэхёна на испуганный. — Слушай, я пробыл там всё это время, за твоим забором. Я помогу тебе, научу их убивать, а ты будешь моим переводчиком и помощником в чтении карт или типа того… Даже не знаю… — Ладно. Внезапно перебивает Ким, сжимая челюсть. Чон поднимает голову, и парни встречаются взглядами. Честно говоря, Чонгук вовсе не ожидал такого быстрого ответа. Он уже начал представлять, что двинутся в путь они как минимум завтра, пока Тэхён всё переварит и распрощается с зоной комфорта в виде крохотного куска земли, окружённого железными прутьями. — Так ты… Так мы двинемся в путь? Сегодня? — неуверенно спрашивает Чон, на что Ким уверенно кивает. В голове лишь мысли о криках, о смертях и стадах, бесконечно блуждающих в каких-то паре метров от него. Центр города — не лучшая стезя для выживания, да и для смерти тоже. В ушах непрерывно стоит шум и вой мертвецов, не утихающий ни на секунду, а в районах чуть дальше, хотя бы за Токио, наверняка ходячих меньше, и найдётся уголок, в котором будет слышно лишь поющих птиц или журчание воды, а в воздухе будет стоять запах цветов и травы, а не пожаров, гнилой плоти и давным-давно испорченных продуктов. — Да. Собирать мне особо нечего, так что сейчас доедим те невкусные ананасы и пойдём.***
— В общем, я не знаю, куда лучше всего идти, но главное — как можно дальше от города, поэтому для начала просто уйдём с Сибуя, — тихо говорит Чонгук, выглядывая из квартиры. Он изучает обстановку за забором, но всё хуже, чем он ожидал. С каждым днём количество мертвецов возрастает, и чем дольше они будут ждать, тем сложнее будет выбираться. Стадо с левой стороны в разы больше, так как дорога — центральная между двумя рядами домов, а вот слева... — Ты хорошо знаешь район? — спрашивает Чон, и Тэхён кивает. — Надо, чтобы ты направлял движение и не завел в тупик, иначе нам пиздец.