«Мы тонем в предрассудках, и я слышу эти стоны».
— Юнги-я, — Чимин чуть присаживается, тихо подзывая напарника. — Пс, Юнги! Ты где? — шепчет он, оглядываясь кругом, но слышит лишь приглушённое, ритмичное постукивание, видимо, по дереву. Пак, пригнувшись и держа притупившийся нож в руке, направляется вглубь небольшой лавки декоративных украшений. Они с Юнги разошлись около десяти минут назад, чтобы осмотреть помещения на узкой улице с обеих сторон. Дорога из центра Токио до Сикахамы заняла около двух с половиной часов бега и перепрыгивания через разного рода препятствия. Она выжала из парней бесконечное количество пота и сил и обезводила так, как никогда раньше. Меняясь каждые три часа, Чимин и Юнги проспали почти сутки, забаррикадировавшись на втором этаже бывшего массажного салона. Конечно, организм после таких скачек и игр со сном спасибо не скажет, но делать нечего. Направляясь вроде бы на юг, парни, обходя стороной широкие улицы и ранее многолюдные районы, добрались до маленького городка, наконец-таки чувствуя себя чуть более безопасно, так как здесь ходячих в разы меньше, что облегчает продвижение и экономит хоть какое-то количество сил. — Юнги! — вновь шипит Пак, оглядываясь по сторонам, но кроме приглушённого стука ничего не слышит. В горле встаёт комок, а в животе неприятно крутит от нарастающего страха. Он же не мог бросить его, не мог просто так уйти или сбежать, тем более, сколько раз сам Юнги упоминал, что им в некоторой степени повезло с самого начала оказаться вдвоём, ведь так шансы на выживание сильно растут. Не мог же он… — Чимин, — сдавленным голосом произносит напарник, и Пак, расслабленно вздыхая, оборачивается. Никуда он не ушёл, он не бросил его, он просто… Пак замирает на месте, теряя дар речи. Мужчина, лет сорока на вид, крепко держит Юнги, обхватив за шею. Острое лезвие наточенного ножа касается чуть грязной щеки Мина, а глаза незнакомца бешено бегают из стороны в сторону. Он дёргает щекой, словно у него нервный тик, и Чимин прикусывает нижнюю губу, продолжая стоять на месте. Кроме притупленных ножей у них с Юнги ничего нет, а в рукопашном бою он не то чтобы силен, так что никаких идей в голове просто нет. Парни не встречали ни одного живого человека после того парня, которого ходячие разорвали за тонкой дверью той самой квартиры. Пару раз вдалеке они замечали силуэты и движения, похожие на людские, но близко к ним никогда не подходили. — Отдавайте все свои вещи! — рваным голосом, запинаясь, произносит мужчина, и Чимин выставляет ладони перед собой, показывая, что у него нет оружия. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — произносит парень на корейском, делая вид, что не знает японского языка. На секунду в глазах нападавшего появляется недоумение, но он быстро приходит в себя, продолжая угрожать на своём родном языке. — Вещи отдавай! Живо! — он нажимает кончиком ножа на щеку Юнги, и в ту же секунду на том самом месте появляется крупная капля крови. — Все! — громко говорит незнакомец, и Чимин слышит позади приближающиеся звуки шаркающих шагов. — Я убью его! Пак прикрывает глаза, пытаясь придумать, что же делать, но в голову ничего не приходит кроме как действительно отдать сумасшедшему все свои вещи и вновь искать что-то поесть, карты и всё то, что было в его рюкзаке. Он быстро осматривает помещение, но кроме декоративных украшений ручной работы не видит ничего, что могло бы помочь ему в данный момент. Стон ходячего, которого привлек голос этого японца, становится всё ближе, а кровь на щеке Юнги уже течёт по чужой грязной ладони, капая на одежду. — Беги налево! — внезапно кричит Мин, в ту же секунду ударяя нападавшего локтем в живот. Он чувствует резкую боль в щеке, но отвлекаться на неё нет времени. Тот, чуть покачиваясь, даже не сгибается, и Юнги делает очередной удар ногой, отталкивая японца от себя. Парень хватает свой рюкзак и нож, выпавший из рук незнакомца, и вместе с Чимином они выбегают из прилавка. Мужчина быстро поднимается, крича вслед что-то очень грубое, но слишком непонятное даже для изучающих язык долгое время, и парни слышат, как незнакомец выбегает следом за ними. Он отталкивает по пути мертвеца, и тот беспомощно падает, споткнувшись о бордюр. — Сюда! — Юнги, не останавливаясь, показывает на правую сторону раздваивающейся улицы, и они с Чимином бегут в том направлении. Преследователь чуть отстаёт, но продолжает бежать за ними, по пути пихая ходячих от себя. Дыхание сбивается, но парни не останавливаются. Мин оборачивается, видя приближающийся силуэт, и, схватив Чимина за рукав, резко поворачивает в узкую улочку между домами. Солнце беспощадно палит, и бежать больше нет сил. Пак слышит топот приближающегося незнакомца и, на собственный страх и риск, кивает на разбитые двери двухэтажного центра с патинко [1]. Вряд ли тот японец додумается, что они решили спрятаться от него на самом видном месте. Парни тихо заходят внутрь, обходя стороной осколки игровых автоматов и стараясь не смотреть на следы и лужи крови. Если внутри кто-то и был, то уже давно исчез. Чимин садится в угол, прячась в тени одного из автоматов, и Юнги проделывает то же самое, но у противоположной стены. Они смотрят друг другу в глаза, сидя на расстоянии около четырёх метров, и не издают ни звука. Топот уже совсем рядом. Прямо напротив патинко японец останавливается, громко дыша. Чимин прижимает указательный палец к губам, и Юнги еле-еле кивает. Они слышат, как тот громко шипит и матерится, начиная разбивать остатки стекла. Спустя пару минут, смирившись с тем, что он всё-таки потерял «двух иностранцев», незнакомец убегает в обратном направлении, и парни слышат, как звук отдаляется от них. Они сидят, прячась, ещё несколько минут, пока не становится совсем тихо, и наконец встают. Юнги вынимает из рюкзака бутылку несладкого зелёного чая, найденную недалеко от разграбленного вендинга [2], и жадно пьёт чуть тёплую от жары жидкость большими глотками. Он протягивает остатки Чимину, и тот допивает всё до конца, откидывая бутылку к остальному мусору на пол. — Ну и придурок, — произносит Мин, а Пак в ответ лишь хмыкает. — Я его вообще не заметил, когда зашёл. Вот же… — Да уж, — Чимин выходит из здания на узкую улицу и оглядывается. — Таких будет ещё целая куча. Таких же сумасшедших, — он шмыгает носом, а Юнги поджимает губы, молча соглашаясь. — Зато теперь у нас есть нормальный нож, — Мин вынимает украденное у японца холодное оружие и осторожно проводит по лезвию большим пальцем. Кожа на щеке всё ещё пульсирует от боли, но кровь остановилась, и теперь на этом месте наверняка будет шрам. Чимин вынимает компас, щурясь от солнечного света, и сверяется с направлением. Из-за этих непредвиденных гонок они совсем сбились с пути, заворачивая на каждом углу, лишь бы оторваться от преследователя. — Сейчас выйдем вон с той стороны и повернем направо, — командует Пак и убирает компас в один из карманов. Юнги кивает, оставаясь в тени здания, и вынимает влажные салфетки для интимной гигиены. Он смотрится в один из оставшихся осколков стекла, торчащего из рамы, и вглядывается в рану. — Эй, давай помогу, — Чимин берёт салфетку из чужих рук и подходит к Юнги. Он поворачивает щеку к свету и коротко выдыхает. — Да уж, будет шрам, скорее всего, — медленными движениями Пак стирает размазанную кровь со щеки, но лишь оставляет еще больше следов. — Давай спиртом, а то от этой хреноты никакой пользы. Он вынимает из рюкзака маленький флакон спирта и промачивает им очередную салфетку, продолжая промывать рану. Юнги сжимает зубы от неприятного жжения на коже, но звуков не издаёт. Чимин в последний раз протирает порез, вынимает из кармана детский пластырь с какими-то синими машинками и аккуратно приклеивает прямо на порез. Пак улыбается, довольный своей работой с милой изюминкой на чужой щеке. — Чего? — бубнит Юнги. Он вновь смотрит на своё лицо в отражение и щурится. — Там что, рисунок на пластыре? — он пытается разглядеть что-то, но всё тщетно, так как стекло слишком грязное. — Ага, ты у нас теперь фанат синих машинок, — издевается Чимин, толкая напарника в плечо. — Ой, да иди ты, — хрипло отвечает Юнги, ухмыляясь в ответ. Он вынимает недавно приобретённый нож и делает несколько больших шагов вперёд, выставляя оружие лезвием от себя. Мертвец, так долго приближавшийся к ним из-за сломанной ноги, наконец почти добрался до цели, но Мин опережает его. Он фыркает, окидывая взглядом оторванную челюсть былого человека, и делает резкий удар ножом прямо в висок, отчего рычания ходячего сразу же прекращаются. Юнги, чуть напрягаясь, вынимает нож, и мёртвое тело с глухим звуком падает на асфальт. Парень стряхивает с лезвия капли крови и вытирает остатки о грязную одежду только что убитого зомби.***
— Ты точно ведёшь нас на юг? — Юнги щурится, рассматривая упавшую табличку, измазанную в грязи. — Да, — неуверенно отвечает Чимин, чувствуя, как в горле встаёт комок. Как можно скорее необходимо выйти за пределы столицы, что они и пытались сделать всю последнюю неделю, но, если верить надписи на уже никому не нужном знаке, они находятся в западном районе префектуры Токио, а значит, как бы им ни везло в последние пару дней, стадо может появиться в любой момент. Юнги тяжело вздыхает, садится на корточки и начинает поглаживать свои волосы. Чимин уже выучил этот жест. Напарник начинает делать так в моменты злости, и, чтобы не распыляться и не орать, успокаивает себя перебиранием коротких локонов. С каждым днём погода становится всё жарче, а вонь трупов и продолжающих тухнуть продуктов — всё сильнее и резче, и находиться в местах, не отдалённых от мест скопления людей (в ранние времена), теперь просто невозможно. Но сейчас, выйдя в более тихий район, шагая по рельсам, проходящим меж жилых домов и огороженным по сторонам заборам, ещё более-менее безопасно. Юнги даже нашел брошенный кем-то рюкзак с двумя томиками манги, верёвкой, пачкой пластыря и пустой пластиковой бутылкой. Судя по компасу, дорога ведёт на юг, но после прочтения таблички, уверенности у парней поубавилось. — Надо остановиться хотя бы на час, — внезапно говорит Чимин, касаясь плеча Юнги, на что тот лишь слабо кивает. Обгоняя напарника на несколько десятков метров, Пак идёт дальше по рельсам, надеясь, что станция будет уже скоро, и они смогут немного посидеть и перекусить, хотя не мешало бы и поспать. Он улыбается, когда прямо перед носом пролетает большая бабочка и так же быстро удаляется, превращаясь в маленькую голубую точку. — Что это? — Пак останавливается и ждёт, пока Юнги медленным шагом нагонит его. Он прикрывает глаза ладонью от ярких солнечных лучей и поднимает руку перед собой, привлекая внимание напарника. Издалека видно, что что-то большое стоит прямо посреди рельс, загораживая проход. — Наверное, не доехавший поезд, — тихо произносит Мин, теряя интерес. — Обойдём, — тоскливо говорит он, проходя мимо Чимина. Через несколько минут они приближаются к чёрной точке, в итоге действительно оказавшейся заброшенными вагонами. К несчастью, лестница на перрон находится с другой стороны, и из-за сломанной железной махины, не дающей возможности себя обойти и впритык стоящей к забору, ничего не остаётся, как потратить ещё какое-то количество сил. — Давай. Я тебя подкину, — спокойно говорит Юнги. Пак кладёт ладони на перрон, который как раз выше него на полруки, и с помощью толчка Юнги вскарабкивается наверх. Не оборачиваясь, он хватает Мина за обе руки, и тот поднимается следом. Парни тут же хмурят брови от резкого запаха. Юнги прикрывает нос банданой, а Чимин приподнимает чуть выше когда-то белую майку, успевшую стать почти чёрной. На небольшом перроне они наблюдают довольно-таки привычную для последних месяцев сцену: ноги былой женщины лежат в вагоне, а вторая половина её тела с разбитой головой — на асфальте. Несколько мух улетают восвояси, испугавшись живых парней. Ещё один ходячий, оторванная рука которого валяется в метре от него (давно обглоданная воронами и крысами) и несколько ребер неестественно показываются сквозь порванную кожу, лежит прямо у стульев для ожидания. Быстрым взглядом Чимин пробегает по нескольким телам в вагоне, не заходя внутрь, и поворачивается к Юнги. — Да уж, не лучшее место для ланча, — бормочет он, а в уголках глаз Мина появляются маленькие морщинки в знак улыбки. Внезапно появившийся тихий хрип отвлекает их, и они подходят к тому самому краю перрона, с которого забрались минуту назад и под которым уже столпились несколько ходячих. — Наверное, упали отсюда, — шепчет Юнги. — Вряд ли они шли все эти километры по железной дороге. Чимин молча кивает и, не видя другого выхода, как устроиться прямо здесь, садится на более-менее чистый ярко-жёлтый стул и вздыхает. Мин вынимает из рюкзака воду и пакетик с орехами. Парни как можно дольше растягивают не такую уж и разнообразную трапезу, запивая орехи водой и перекидываясь простыми фразами. Здесь, чуть вдали от центра, природа возобновила своё звучание, и теперь можно изредка услышать пение птиц или обычный шелест листьев, подгоняемых ветром. С каждым новым взмахом ресниц Юнги думает, что в эту секунду точно уснёт. Он пытается сконцентрировать взгляд на одной точке, чтобы не отрубиться прямо здесь и сейчас, но у него не получается перестать клевать носом, и Чимин это замечает. — Эй, нам надо поспать, — мягко произносит он, складывая остатки орехов в карман рюкзака. — Сколько мы уже на ногах? — спрашивает он, а напарник лишь пожимает плечами, как бы говоря: «понятия не имею». Конечно же, спать одновременно — не очень хорошая идея, тем более, в месте, в безопасности которого ты уверен ровно на минус сто процентов. — Можем немного отдохнуть здесь, — подбородком Пак указывает на дверь в малюсенькое помещение, где раньше продавали билеты. — Вряд ли сюда проберётся кто-то из людей. До ближайшего фумикири [3] ещё пару километров, а после перрона ещё около десяти. Юнги долго молчит, обдумывая идею. Он вынимает из кармана помятую пачку «Мевиуса» [4] и чиркает спичкой, прикуривая сигарету. Ему и самому не очень нравится эта идея с «перевалом» прямо посреди рельс в какой-то маленькой коробке в виде комнатки размером два на два метра, да ещё и рядом с изувеченными трупами, но выбора нет. Дальше будет только тяжелее, а силы уже на исходе, тем более парням уже кажется, что последний раз они спали месяц назад. На небе светит палящее солнце, и можно использовать эту ужасную жару, под которой лишь потеряешь в два раза больше сил, на восстановительный сон. Спустя пять минут Мин кивает, кидая бычок под ноги и туша его ботинком. Они с Чимином встают со стульев и подходят к двери. — Ох, я и не заметил его, — Юнги тыкает в стекло, и оба строят гримасы, увидев труп на стуле. Придётся вытаскивать его оттуда. Бедняга был укушен (либо умер по другой причине) прямо на рабочем месте. — Ты слышишь это? — Чимин слабо касается ладони Юнги и прищуривается. Парни одновременно смотрят друг на друга с диким страхом во взглядах и через секунду вынимают оружие. Видимо, трупы, валяющиеся внутри вагона, были не совсем мертвы. Мин успевает ткнуть ножом прямо в глаз ходячему, подошедшему уже совсем близко, и пинает того ногой. Мертвец падает и сбивает своим телом ещё одного зомби. Ходячих больше, чем казалось изначально, и Чимин чувствует, как адреналин наравне с волнением нарастает в нём словно кипящее молоко. Он слышит хрипящие стоны тварей, выходящих из вагона по направлению к нему, и тех, что всё никак не могут (и не смогут) залезть на перрон. Пак следует примеру Юнги и толкает ходячего ногой, освобождая себе немного места для убийства тех, что успели подойти чуть ближе. Он, шипя от злости, втыкает лезвие зомби в висок и внезапно его осеняет. — Сталкивай их! — кричит он, отбегая от ходячих прямо к краю перрона, под которым тянут руки ещё несколько трупов. — Вниз! Они не смогут забраться к нам, если будут внизу! Чимин прижимается к стене спиной, чтобы иметь хоть какую-то опору на случай потери равновесия. Он грубо хватает за плечи мёртвую девушку на голову ниже него и, словно игрушку, скидывает её с перрона, отчего стоящие там зомби падают под внезапно навалившимся на них весом. Юнги подходит к краю, опирается спиной о вагон и повторяет за напарником. Проходит всего лишь несколько минут, тянущихся, кажется, целую вечность, и Пак наклоняется вниз, подпирая колени. Тяжело дыша, он смотрит на рычащих около перрона тварей, но осознание того, что они никак не залезут сюда, придаёт толику уверенности. — Ну, теперь хотя бы запаха гнили будет поменьше, — бормочет Юнги и стирает капли пота с висков. Повезло, что тот, что за билетной кассой, оказался действительно мёртвым, и всё, что сделали парни, — просто скинули его к ревущим внизу. Звуки природы вновь сливаются со стонами ходячих, и уставшие корейцы шагают внутрь небольшого помещения. Из-за маленького открытого окна у столика, куда люди обычно просовывали деньги, весь запах от лежащего здесь долгое время бывшего работника почти исчез, но всё же следы крови на полу сильно бросаются в глаза. Юнги присаживается и начинает осматривать шкафы и полки, пока Чимин баррикадирует дверь и налепляет на стекло бумажки, чтобы снаружи их не было видно. Мин не находит ничего полезного кроме острых ножниц, парочки книг, кучи газет и стопки денег. Он долго смотрит на них, взвешивая в руке. Забавно, что теперь эти бумажки — не более, чем обычный ресурс для розжига костра. Юнги кидает пачку йен обратно в шкаф и стелет несколько газет поверх высохших луж крови. Он вынимает из своего и чиминового рюкзаков по тёплой кофте и садится на пол. Парни используют рюкзаки как подушку и накрываются сверху одеждой, хотя в такой жаре можно спать хоть голышом. Но, может быть, именно такие привычные действия и осознание того, что в каком бы то ни было виде, но здесь присутствует простыня (газета), подушка (рюкзак) и одеяло (кофта), помогут ощутить прошлую жизнь. Жизнь, которой больше не будет никогда.***
Чимин просыпается от какого-то неприятного сна и хмурит лоб, заметив, что обнял Юнги во сне и обнимает до сих пор. Он убирает руку и откидывает волосы назад. На улице стоит глубокая ночь, и ужасно хочется пить. Пак вздыхает и думает вновь вернуться ко сну, как внезапно замирает и не двигается. Звуки стонов уже были, когда они легли, и оба знают, что это те самые мертвецы, которых они столкнули с перрона, но сейчас шарканье и рёв совсем рядом. Чимин приподнимается на локте, но через заклеенное бумажками стекло ничего не видно. Парень, стараясь не издать ни единого звука, присаживается на корточки и встаёт, чуть согнувшись. Он осторожно прикладывает ухо к двери, и сердце начинает биться в несколько раз быстрее. Не двигаясь, Пак переводит взгляд на тонкую щёлочку буквально в половину сантиметра шириной между бумагой на стекле и стеной. Через неё проникает лунный свет и немного видно, что происходит снаружи. Видимо, где-то неподалеку было стадо, которое каким-то образом загнало себя на железнодорожные пути. Они все идут как раз со стороны нормальной лестницы, а не с той, откуда забрались парни, поэтому Чимин, затаив дыхание, наблюдает, как они всё появляются и появляются и с громким шарканьем и стонами проходят мимо двери, за которой находятся они с Юнги. Ходячие идут прямо до конца перрона. Никто не останавливается, и все падают именно туда, куда парни несколько часов назад скидывали мертвецов. Падают, поднимаются и идут дальше. Всё ещё тихо дыша, Чимин вновь садится на корточки и аккуратно трогает Юнги за плечо. Тот сразу же открывает глаза и вопросительно смотрит на напарника. Пак подносит указательный палец к губам и кивает в сторону двери. Сон сразу же пропадает, и Мин прислушивается. Не проходит и нескольких секунд, чтобы понять, что происходит, поэтому оба садятся на корточки, прижимаясь спиной к стене, и молча ждут.***
Через несколько часов, ближе к рассвету, они слышат ещё одно одинокое рычание, проходящее мимо их двери. Стадо «закончилось» около получаса назад, но отставшие всё ещё периодически догоняют большую группу. Слышится звук смачного падения и сломанных костей. Юнги убирает баррикаду от двери, и они выходят на перрон. Небо на рассвете просто прекрасно. Красные и оранжевые краски заполняют всё вокруг, и Чимин улыбается, оглядывая красоту над собой. Юнги полощет рот и протирает лицо и руки влажными салфетками. Ходячие, которых они убили вчера, полностью растоптаны и выглядят не самым приятным образом, но парни даже не замечают этого. Они спускаются по полуразвалившейся лестнице с перрона и продолжают идти. — На фумикири сойдём нахрен с рельс и пойдём улицами, — произносит Чимин. — Ты выспался? — спрашивает он, делая глоток воды. — Да, а ты? — он смеётся и продолжает. — Кстати говоря, один раз я проснулся, чтобы перевернуться, но на мне лежала чья-то рука и не давала даже двинуться. Он замолкает, косясь на Чимина, но тот делает вид, что ничего такого не знает и не помнит. — Не знаешь, кто это был? — насмешливым голосом спрашивает Мин, скрывая улыбку. — Не-а, может быть, кто-то из ходячих пробрался внутрь и решил обнять тебя, а? Они оба смеются, продолжая идти. Всё ещё слабо хихикая, Юнги вынимает хорошо отполированный нож и втыкает его прямо в висок идущему навстречу мертвецу.