Пробуждение

«Однако тоска по оставленному или покинувшему нас человеку как бы украшает ореолом того, кто приходит потом».

      Ветер ласково обдувает лицо и развевает волосы. Приятно двигаться так быстро, объезжать медленных мертвецов и наслаждаться прохладой. Парни уже около часа едут по дороге на найденных на заброшенной парковке велосипедах, но радость длится не долго, потому что вскоре приходится бросить это прекрасное средство передвижения, так как необходимо перелезать тупик.       — Ка… Кавасаки! — неуверенно говорит Чонгук, косясь на Тэхёна.       — Да, да, есть такой. Китами, — быстро отвечает тот и пинает ботинком пустую банку из-под газировки.       — Миядзаки, — продолжает Хосок, замыкая круг.       — Опять «ки». Хм. Ки… Киото?       — Нет, это «кё».       — Ки…       — Китахиросима, — наигранно прочистив горло, незаметно шепчет Хосок.       — Эй, не считается, — замечает Тэхён и шутливо толкает Хоби кулаком в плечо.       — Китахиросима, — делая серьёзный вид, говорит Чонгук, и Тэхён, кинув обреченное «ладно», усмехается.       — Ма… Мацуяма!       — Ма…       Внезапно Хосок замолкает, и все машинально присаживаются, хватаясь за оружие. Они быстро бегут к зданию прямо у дороги и прячутся за ним. Звук машины приближается. Она вот-вот проедет мимо. Шум проносится совсем рядом, а напряжённые парни переглядываются. Неожиданно машина тормозит недалеко от парней, и кто-то уверенно выходит из неё. Хватка на оружии становится крепче.       — Ты заебал меня! Ты для меня просто лишний рот! — слышится крик девушки, и Тэхён хмурится, единственный понимая происходящее.       — Что т… — шёпотом начинает Чонгук, но Ким сразу же его затыкает.       Тэхён садится на корточки и аккуратно выглядывает из-за здания, пытаясь увидеть молодую японку. Девушка продолжает яростно кричать на мужчину примерно её же возраста, пока тот молча её выслушивает, уперев ладони в бока. Она что-то тыкает ему в лицо, обзывая всеми известными матерными словами, резко разворачивается и шагает прочь.       Внезапно мужчина хватает камень с дороги и со всей силы ударяет напарницу по голове со спины, отчего та сразу же падает наземь. Она ещё жива, но мужчина продолжает бить её, пока та не перестаёт шевелиться окончательно. Тэхён слышит собственный пульс в ушах, придерживая Чонгука одной рукой. Мужчина хватает рюкзак девушки и убегает прочь от машины.       — Зачем он это сделал? — наивным голосом спрашивает Чонгук, когда через пару минут корейцы выходят из укрытия и направляются к машине.       Парни не успели бы ей помочь. Слишком резко тот человек напал, и слишком долго они бы до него бежали. Да и с такими психами лучше не связываться. Вообще.       Они стараются не смотреть на беднягу, лежащую рядом. Чонгук открывает дверь и садится на водительское сидение, сразу же проверяя количество оставшегося бензина.       — Почему этот идиот оставил тачку? Мы сможем проехать сколько-то, — произносит он, пока остальные ищут что-то полезное в бардачке. — Вы думаете, этот придурок здесь ещё что-то оставил? — лениво спрашивает Чонгук, и Тэхён с Хосоком раздражённо садятся в машину и закрывают дверь.       Чон жмёт на газ, и Тэхён всё-таки видит краем глаза изуродованное лицо девушки, от вида которого по спине бегут мурашки.       Группа Тэхёна едет по дороге уже довольно-таки долго, и никаких препятствий, которые не смогла бы пересечь машина, им пока что, слава Богам, не попадалось. Закат выглядит очень красиво, окрашивая чистое небо оранжевыми и фиолетовыми красками. Тэхён открывает окно и высовывает руку, пальцами ловя холодный воздух. Он улыбается. Слышится тихое сопение Хосока на заднем сидении. Чонгук смотрит на Тэхёна и слегка поджимает губы. Он тормозит машину.       — Что такое? — тихо спрашивает Ким.       — Солнце садится, надо найти ночлег, — произносит Чонгук, внимательно вглядываясь в окружение. Ни одной деревушки или города. До ближайшего селения, если верить указателям, ехать ещё почти час, и к этому времени солнце уже давно скроется за горизонтом.       — Может, переночуем в машине? — неуверенно спрашивает Тэхён. — Вон под тем мостом остановимся, накроем её ветками и поспим. А?       С каждым словом глаза Чонгука лезут на лоб всё выше, а рот открывается всё шире.       — Ты серьёзно предлагаешь такой небезопасный вариант? — спрашивает он, и Тэхён хмурится.       — До селения ехать ещё кучу времени, а на этой дороге мы встретили только пару ходячих за долгое время. Тем более, вряд ли кто-то разглядит машину в ночи и тем более под грудой веток.       Чонгук слегка расслабляется и ещё раз тщательно обдумывает сказанное Кимом. А ведь и правда, деваться некуда, да и трупов тут не так уж и много. А утром пораньше они доедут до того самого посёлка. Он долго молчит, обдумывая идею.       — Тогда надо будет ещё накрыть одеялами стёкла, чтобы не было видно вообще ничего, — говорит Чонгук, кивая самому себе, и Тэхён пожимает плечами, мол, без проблем.       Чон жмёт на газ, и они подъезжают к мосту. Он «паркует» машину на поросшей высокими сорняками обочине и вместе с Тэхёном выходит наружу, оставляя спящего Хосока внутри. Парни прислушиваются. Ни одного звука, кроме шелеста листвы и редкого пения птиц.       Чонгук вынимает парочку одеял, которые у них есть, и стелет на крышу машины так, чтобы оба конца спадали со всех сторон и полностью прикрывали окна. Тэхён поднимает с земли огромные упавшие ветки и осторожно кладёт на машину. Маскировка, конечно, не сахар, но хоть что-то. Да и вряд ли кто-то попрётся ночью по этой местности.       Кореец и хафу заканчивают прятать свою «спальню» и осторожно заползают внутрь, захлопывая дверь. В машине стоит кромешная тьма, и Тэхён включает фонарик, чтобы достать маленькую свечу. Он ставит её напротив и смотрит на Чонгука, в глазах которого красиво отражается яркий огонек.       Долгое время они не спускают друг с друга глаз, и, сами не понимая, как так получилось, уже чувствуют горячее дыхание каждый на своих щеках. Чонгук проводит большим пальцем по Тэхёновым губам и нежно их целует, закрывая глаза. Он зарывает ладонь в чёрных как смоль волосах Кима и отдаётся таким приятным чувствам, от которых по телу бегут мурашки, а в груди и в мозгу происходит что-то странное, необъяснимое, похожее на фейерверк. Дрожащим языком Тэхён проходится по чужим губам и внезапно отстраняется.       — Я бы очень хотел сейчас поцеловать твою шею… — они оба хихикают, понимая, что в конце дня все в грязи и засохшей крови, поэтому это не самая заманчивая идея.       — Обязательно поцелуешь, когда я пройдусь по ней мылом, — хрипло отвечает Чонгук и продолжает целовать хафу уже более страстно. — И надеюсь… — разрывает он словами поцелуй. — Что… Не только… Шею…       От этих слов у Тэхёна начинает всё тянуть, и он прижимает Чонгука ближе к себе. Они непрерывно целуются ещё какое-то время, пока не наступает момент будить их друга и ложиться спать самим, чтобы выехать пораньше.       — Хоби, — шепчет Тэ, осторожно поглаживая волосы напарника. — Вставай, пора дежурить, — нежно говорит он, и Хосок без лишних слов моментально пробуждается, потирая глаза.       Он оглядывается, не понимая, что происходит. Почему они стоят и почему из окна в свете свечи слабо виднеется только какая-то ткань. Хафу быстро объясняет ему их план и дальнейшие действия, и Хосок послушно кивает в ответ.       Тэхён и Хосок, неловко переворачиваясь и кряхтя, меняются местами, не вылезая из машины, чтобы Тэ смог принять лежачее положение, и Хоби глубоко вздыхает, ожидая предстоящую скуку.       Хафу и водитель засыпают почти сразу. Хосок, ни на секунду не отрывая взгляда, смотрит на огонёк, не думая ни о чём. Первый час проходит быстро, пока свеча не затухает. Зажигать другую лишь для того, чтобы попялиться на крохотный свет, нет смысла, поэтому Хосок, в очередной раз вздохнув, начинает ёрзать на сидении.       Он старается вспомнить прошлое. Что-то из позитивных, хороших воспоминаний из старого мира, но, кажется, что того места и тех моментов никогда и не было. От этого становится ещё хуже. Кореец шёпотом матерится себе под нос и начинает считать до тысячи и обратно. Когда он доходит до нуля, начинает счёт заново, прибавляя к последующей цифре семь. Это утомляет, и в конце концов он начинает вспоминать различные стихи, которые ему когда-то нравились. Сначала Хосок не может вспомнить даже первую строчку, но спустя пару минут, сидя с мечтательной улыбкой на лице, шепчет любимое длинное стихотворение корейского поэта от начала до конца. А потом снова. И снова.       Внезапно чувствуется слабый толчок, и машина начинает верещать. Хосок сразу же напрягается, а его напарники сию же секунду отбрасывают сон в сторону. Видимо, один из мертвецов наткнулся на их машину. Сигнализация начинает оглушительно выть.       — Вырубай! — кричит Хосок, и Чонгук нервно нажимает на кнопку отключения, но ничего не срабатывает.       Мертвец случайно скидывает с переднего бампера ветки, и они, зацепившись за одеяла, забирают с собой и покрывало, закрывающее лобовое стекло. Перед глазами парней открывается страшная картина молочного тумана и руки двух мертвецов, лязгающие по бамперу.       Парни хватают свои вещи и хотят выйти из машины, но двери заблокированы.       — Что происходит?       — Заело всё нахуй, — нервно кричит Чонгук и быстрым движением вынимает нож.       — Что ты собираешься делать? — непонимающее спрашивает Хосок и хмурится. Чонгук замахивается, но Хоби хватает его руку и останавливает. Он ловит непонимающий взгляд водителя. — Ты что, придурок? Еще больше шума создать хочешь? Багажник для кого?       Тэхён, выпучив глаза, сразу же реагирует и откидывает одно из сидений. «Боже, могли спать нормально с вытянутыми ногами еще с самого начала», — проносится у него в голове. Он заползает в пустой багажник, пока Чонгук перелезает на место, где сидел Тэхён. Ким вынимает нож и начинает быстрыми движениями сдирать обшивку, чтобы можно было открыть дверь изнутри. Кто-то снова случайно скидывает очередную ветку, и все одеяла с машины спадают на землю. Мертвецы замечают движение за стеклом и начинают скалиться, оставляя после себя следы гнилья и крови.       — Быстрее, — шипит Хосок, и Тэхён наконец-таки отдирает обшивку полностью и, досчитав до трёх, резко открывает дверь багажника и выпрыгивает наружу.       Сплошной туман, из-за которого не видно ни зги, мешает ориентироваться в пространстве и понимать, сколько же трупов пришло на звук сигнализации. Чонгук помогает хафу, и тот залезает на крышу машины. Следом идёт Хосок. Мертвецы слышат их шорохи сквозь туман и сигнализацию, и вот уже около десятка направляются к багажнику.       Тэхён и Хосок хватают Чонгука за руки и тянут на себя, пока тот отбивается от мертвецов ногами. Наконец-то ему удаётся забраться на крышу. Все встают прямо посередине, так как машина не очень высокая, и гнилые руки почти достают до их ботинок.       — Что будем делать? — нервно дыша, спрашивает Хосок, стараясь не потерять равновесие от страха.       Кроме крыши, друзей, стоящих плечом к плечу подле него, и скалящихся рож прямо под ногами, не видно ничего. Белая пелена окружила всё вокруг. Сигнализация продолжает орать, привлекая всё больше мертвецов.       — Мы словно кусок жареного мяса на тарелке, — тихо говорит Тэхён и сглатывает вставший в горле комок.       — Не думаю, что их целое стадо. Можно попробовать убивать их прямо с крыши, — произносит Чонгук и аккуратно присаживается. Тэхён держит его за руку, чтобы тот не упал, и Чон втыкает нож в голову мертвеца.       Всё было бы замечательно, если бы не так опасно. Минус один труп, но это слишком рискованно. Убиваешь одного, сидя наверху, и тебя хватает тот, что стоял рядом с тем, которого ты уже обезвредил.       — Да когда же эта сука уже заткнётся? — громко кричит Хосок и сильно топает по машине, чуть ли не попадаясь в хватку мертвеца.       Они оглядывают головы под ногам. Как минимум, рядом с машиной уже около двадцати тел. Вряд ли больше, иначе их рычание заглушило бы сигнализацию.       — Можно переждать туман, — неуверенно предлагает Тэхён, и Хосок злобно на него смотрит.       — Что за хрень ты несёшь? Да, давайте подождём, пока ходячих дойдёт до нас ещё больше, и потом мы даже без тумана убежать не сможем.       Они молча стоят ещё несколько минут. Каждый что-то обдумывает. Чонгук начинает давить трупам ладони, чтобы те не могли неожиданно его схватить, и друзья следуют его примеру. Чонгук теряет равновесие, но Тэхён сразу же его подхватывает.       Внезапно в одну из голов внизу врезается катана, и мертвец тут же падает на землю. Соседнего кто-то убивает ножом. И ещё. И другого. И следующего. Путь с одной стороны свободен. Не думая ни минуты и даже не говоря друг другу ни слова, все трое спрыгивают с машины, и вынимают оружие.       Они встают спиной друг к другу, чуть присаживаясь. В тумане видно лишь на метр вперёд, не больше. Пот стекает по лицу. Руки дрожат. Из тумана выходит рычащее чудовище без одной руки, и Чонгук, оскалившись, втыкает ему нож прямо в глаз. Кажется, что это длится бесконечно.       За это время туман чуть рассеивается, и видимость становится чуть лучше. Сигнализация перестаёт кричать, и с другой стороны машины раздаются звуки точно такой же битвы, но лиц спасителей не видно. Слышны лишь такое же рычание, лязг лезвий, редкие уставшие выдохи и глухие удары о землю.       Проходит ещё несколько минут тишины. Ни одного шипения и хруста сухих веток. Кажется, всех, кто пришёл на звук сигнализации, перебили. Хосок оглядывает обезвреженные гнилые трупы и морщится. Каждый хочет что-то сказать, но сначала нужно поблагодарить тех, кто помог им. Парни молча подходят к бамперу и, не пряча оружие, останавливаются.       В тумане, на расстоянии около трёх метров поодаль, начинают вырисовываться очертания их спасителей. Нужно всегда быть наготове. Кто знает, может быть, это такие же уроды, которые тогда схватили Хосока? И спасли они их только для того, чтобы сожрать самим? Чонгук делает глубокий вдох, не зная, чего ожидать.       Спасатели подходят ближе и все, как один, выходят в поле видимости.       Сердце замирает.       Дыхание пропадает.       Ноги дрожат.       Глаза накрывает пелена.