«Я всегда полагала, что уважение и любовь нераздельны».
— А потом мы встретили Кендзи и Нину, — заканчивает рассказ Чимин. Он смотрит в глаза всех, сидящих около него: Чонгука, Юнги и Тэхёна. Японец и испанка ушли спать почти сразу после Хосока, а все четверо остались в большой комнате, и им не терпелось узнать, как выживали их близкие люди и как же они выбрались из такого людного и опасного Токио. На дежурство сегодня вызвался Чимин, и поэтому он не даёт сну накрыть его, а вот остальные, кажется, уже не могут сопротивляться. — Вам нужно поспать, — тихо говорит он и уже собирается задуть свечу, как вдруг Чонгук останавливает его. — Погоди. Я хочу с тобой поговорить. Он долго рассматривает чиминовы ресницы и пухлые, чуть приоткрытые губы. Юнги с Тэхёном кидают на них быстрые взгляды, и, пробормотав быстрое «спокойной ночи», вместе уходят в одну комнату. И Чонгук, и Чимин обращают на это внимание, и каждый ощущает похожие, странные эмоции. Вроде бы их любимый человек только что ушёл в одну постель с другим, а вроде — сидит сейчас прямо перед ним. Они хотят посмотреть вслед ушедшим, но обоим неловко отводить взгляд друг от друга. Тэхён тихо закрывает дверь, и Чонгук пододвигается ближе к Чимину. На губах остался след сегодняшнего поцелуя при встрече после долгой разлуки и мучительной неизвестности, и ему хочется почувствовать это снова, но что-то останавливает его. Или кто-то. Чимин сглатывает вставший в горле комок, когда Чонгук кладёт свою голову на его плечо и переплетает их пальцы. Огонь свечи отражается в глазах, и это уже должно было стать привычным, однако каждый раз на этот маленький свет хочется смотреть бесконечно. За дверью слышится тихий смех и шуршание. В груди начинает жечь. — Я всё ещё люблю тебя, — тихо говорит Чонгук, и Чимин сжимает его ладонь крепче. — И я. Я и не переставал, — отвечает Пак, а Чон приподнимает голову. Он хочет заглянуть Чимину в глаза, но тот не двигается, продолжая смотреть на свечу. — И никогда не перестану. Как и ты. — Знаю. — Но сейчас всё иначе. Чонгук быстро моргает, отгоняя предательское пощипывание в глазах. — Иначе. — Мы оба изменились. Мы все изменились. Мы смогли полюбить других людей. — Смогли, — тихо повторяет Чонгук за корейцем. — И это не значит, что мы перестаём быть друг для друга близкими. Мы до сих пор любим друг друга, как и Тэхён с Юнги, я уверен. — Но эта любовь другая. — Уже другая. — Мы бы не выжили друг без друга. Я и Тэхён. — И мы. Я и Юнги. Чимин сам слегка выпрямляется и поворачивает голову, и им с Чонгуком удаётся заглянуть друг другу в глаза. — Ты не представляешь, как я благодарен Вселенной, что ты жив, — шёпотом продолжает Чимин, а глаза Чонгука всё же наполняются слезами. — И я, — дрожащим голосом говорит Чон. — Я люблю тебя, Чимин. Любил, люблю и буду любить. Но, как мы оба знаем, эта любовь изменилась. — Я тоже, Чонгук. Ты был, есть и будешь в моём сердце, в моей душе. Всегда. Внезапно Чон пододвигается к Чимину и нежно, словно боясь спугнуть, в последний раз целует его в губы. Аккуратно, еле касаясь. От поцелуя по спине бегут мурашки. Чимин знает, что это — последний. Но это не значит, что они стали чужими. Наоборот, они стали ещё ближе.***
— Я боялся, что никогда больше тебя не увижу, — в темноту шепчет Тэхён, обнимая Юнги крепче. Словно два замёрзших котёнка, в обнимку они лежат на найденном матраце, вдыхая запах пыли. В тишине слышно хриплое дыхание Юнги и редкий шорох запятнанного одеяла. — А вот видишь, как Боги решили пошутить над нами, — с ухмылкой говорит Юнги, и уголки губ Тэхёна чуть приподнимаются. — Это точно. Некоторое время они продолжают молчать, и каждый думает, что другой заснул, пока Юнги внезапно не делает глубокий вдох. В гостиной слышатся шаги. Кажется, Чимин и Чонгук пошли на дежурство. Вместе. — Не спишь? — спрашивает Юнги. — Нет, — тихо отвечает Тэхён. Мин начинает водить пальцем по рубашке хафу в районе груди. Ким чувствует, как его плечо онемело от долгого лежания чужой головы на нем, но ничего не говорит. Пусть лежит. Пусть эта рука хоть отвалится. — Это сложно, — низким голосом начинает Мин, и Тэхён сразу же понимает, к чему тот клонит. — Не думай, что я забывал тебя хоть на минуту. Это не так, — он надолго замолкает, и Ким думает, что Юнги уже и правда заснул. — Прошло много времени. Мы с Чимином спасали друг друга каждый день. Каждый час. Каждое мгновение полагались друг на друга. — Я понимаю, — отвечает Тэхён и шмыгает носом. — Глупо в очередной раз говорить, как я рад, что ты жив и как же нам повезло встретиться снова. Но… — Всё хорошо, Юни-я, — Тэхён слабо улыбается в темноту, но Юнги и без видимости чувствует эту улыбку всем телом. Эту колющую душу улыбку. — Можешь не договаривать. Мы вместе, и это прекрасно. Мы вместе как близкие люди, мы знаем, что можем доверять друг другу и в любой момент придём на помощь. Мы будем жить в этом новом мире как друзья. И как семья. Юнги снова молчит. Этот разговор действительно очень тяжёлый. На сердце словно опустилась каменная глыба. — Звучит идеально, — переводит на хорошую ноту разговор Мин и ухмыляется. Он приподнимается и хочет увидеть лицо напротив, но кроме чёрной тени ничего не видно. Хафу издаёт искренний хриплый смешок и быстрым движением целует Юнги в лоб. — Сладких снов, друг. — Спокойной ночи, семья.***
Юнги открывает глаза и оглядывает пустое место на матраце рядом с собой. Из другой комнаты слышатся приглушённые голоса и тихий смех. Он потирает глаза и долго смотрит на солнечный луч, пробивающийся сквозь небольшое окно и падающий на пыльный пол. Кажется, сейчас около девяти утра. Юнги встаёт и ковыляет в общую комнату. Он осторожно открывает дверь, и несколько пар глаз сразу же уставляются на него. — Доброе, — кидает Тэхён и подходит к Юнги. Он обнимает его, крепко прижимает к себе и по-доброму улыбается. Так непривычно видеть с утра больше двух человек рядом. Тэхён ловит ответную улыбку Юнги и уходит обратно за столик. Чонгук слабо кивает проснувшемуся, а глаза Чимина загораются. Он ловит себя на мысли, что соскучился по его губам. Пак встаёт с дивана и показывает Юнги, чем тот может позавтракать. — Мы хотим пойти поискать воду, — начинает Чимин. — Кто мы? — подозрительно спрашивает Юнги, щурясь. — Ну, я и… Тэхён. Неожиданный союз удивляет Мина, и он пристально смотрит в глаза Чимину, отчего тот сразу же смущается и отводит взгляд. — Тэхён? А Чонгук типа… — Ещё Кендзи, — быстро добавляет Чимин, убегая от имени Чона. Он целует Юнги в макушку и, оставляя того наедине с завтраком, тихонько удаляется обратно к остальным. Нина и Хосок ещё не проснулись, и все успели уже по двадцать раз пошутить насчёт того, что, возможно, девушка всё-таки ушла спать с этим богом флирта. — Это — самое разумное, — произносит Чонгук и поднимает глаза на Чимина. Какое-то чувство в груди не пропадает, сжимает всё внутри от одного только взгляда в эти прекрасные родные глаза. Тэхён видит это. Он понимает. Он давит в себе ревность, давит боль и давит свою же теплоту по отношению к Юнги. Он уверен, что сейчас все четверо чувствуют то же самое, но кому-то чуть тяжелее справится со своими эмоциями, а кто-то привык всё сглатывать и подавлять внутри себя. Повисает долгая пауза, и внезапно Ким прочищает горло, делая вид, что заметил что-то на карте. Чимин и Чонгук резко отводят взгляды и направляют всё своё внимание на Кима. Юнги тоже видит это, сидя чуть поодаль за небольшим столиком. Всех четверых окутывает одна нить. — Я схожу посмотрю, как там Нина, — тихо произносит Кендзи и быстрым шагом удаляется на второй этаж. — Юнги, — обращается к нему Чимин. — Я тут рассказываю о плюсах в продвижении на юг. Садись к нам.***
Кендзи даже не знает, что ему думать. Радоваться ли, что он не знает корейского, или огорчаться, но ни одну фразу, которую произнесли на протяжении последнего получаса Тэхён и Чимин, он не понял. Может быть, это к лучшему. — Давно вы вместе? — шёпотом спрашивает Ким, пока все трое аккуратно идут по тропинке в поисках родника. — Со дня встречи с Ниной и Кендзи. Это… Примерно несколько месяцев. А вы? — Забавно получается. Если не ошибаюсь, то первый поцелуй был в день знакомства с Хоби, — хмыкает Тэхён, и Чимин не наигранно удивляется. — Юнги говорил о тебе иногда. Точнее, упоминал как о соседе по общаге. Я не знал, как ты выглядишь. — Мы с ним тогда совсем не общались, поэтому неудивительно. Я даже не знал о тебе. Хотя бывало, что он приходил под утро, но я особо не обращал на это внимания. Тэхён улыбается, и после этого наступает недолгая тишина. Слышится только пение птиц где-то далеко и хруст веток под ногами. — Чувствуете? — внезапно спрашивает японец, и парни останавливаются. — Сыростью пахнет. Они молча продолжают идти в том же направлении. Каждый думает о своём, но мысли схожи. «Кажется, он неплохой парень для Чонгука». «Не знал, что Юнги может понравиться такой типаж, но он выглядит хорошим человеком». — Есть! — внезапно говорит Кендзи и, немного пробежав, присаживается. Чистая ледяная вода сливается в небольшой поток и отражает на поверхности солнечные блики. Горло сразу же сушит от внезапной жажды. Не очень повезло с его расположением, потому что идти до ручья почти около часа. Хотя, быть может, что-то подобное есть и ближе, но парни этого, по крайней мере, найти не смогли. Все трое доверху наполняют по парочке больших бутылок. Кендзи делает несколько огромных глотков и выдыхает. Солнышко приятно греет кожу. Он откидывает волосы и закрывает глаза. За весь час пути им встретился лишь один мертвец, и то без ног, и от этого настроение улучшается. В воздухе почти не ощущается запаха гнили и остального дерьма, связанного с апокалипсисом. Тэхён крепко держит бутылку, пока вода заливается внутрь, и внезапно он чувствует, как из-под ног уходит земля. Хафу резко встаёт и закрывает бутылку. Все трое напряжённо переглядываются. Неприятное это ощущение — землетрясение. Даже если оно совсем небольшое. Чувство, будто бы ты вот-вот взлетишь. Ну, или что мир сошёл с ума. А ещё всегда становится очень страшно. Трясёт совсем недолго, буквально пару минут, и, когда наступает спокойствие, все выдыхают. — Давно не было, — произносит Кендзи. Сейчас приходится сильнее опасаться землетрясений, ведь раньше о любом, даже самом крохотном, которое ты даже не почувствуешь, оповещали заранее, а сейчас ты никак не сможешь узнать об этом. Просто в один момент раз — и всё.***
Парни подходят к домику, и Тэхён внезапно произносит напоследок на корейском: — Береги его. Они встречаются с Чимином взглядами, и Пак начинает улыбаться. Появляется дурацкое желание заплакать, но он сдерживает этот вставший в горле комок и прикрывает грустные эмоции поднятыми уголками губ. — Обязательно. А ты — его. Они кивают друг другу. — Эй, мы уже начали переживать, — кричит Хосок, что-то жуя. — У нас разбилась чёртова ваза во время тряски, я чуть в штаны не наложил. У вас всё нормально было? — он замечает бутылки с водой в их руках. — Отлично! Далеко ходили? — Около часа на север, — говорит Тэхён. — Привет! — кидает Нина Кендзи, и тот обнимает её за плечи. — Можно тебя на минутку? — шепчет Чимин Юнги, и уводит того в другую комнату. Как только они заходят, Пак быстро закрывает дверь и, двумя ладонями хватая лицо Юнги, прижимает того к себе. Он жадно целует его, боясь потерять. В груди всё переворачивается. Как же он скучал по этому горячему дыханию, приятному покалыванию внизу живота, по страстным прикосновениям, хотя, кажется, прошло всего лишь двое суток или около того. Мин не сразу отвечает на поцелуй, но потом нежно обнимает Чимина за талию, опираясь спиной о стену. Пак, ни о чём не думая, опускает руку вниз и начинает поглаживать чужие бедра, однако сразу же прекращает, зная, что своими действиями сделает только хуже, ведь позволить себе продолжение они не могут. — Извини, — тихо шепчет он, и Юнги вновь прислоняется к нему губами. — Не страшно. Всё успеем. Чонгук нервно точит нож, и Тэхён аккуратно берёт его руки в свои и настороженно откладывает чужое оружие на столик. — Что вы делали, пока нас не было? — как можно нейтральнее спрашивает хафу. — Ничего. — Вы с Юнги… Не говорили? — неловко спрашивает Тэхён. — А должны были? — Нет, я просто… Ким видит в глазах Чонгука раздражение и затыкается. Он облизывает пересохшие губы и берёт одну ладонь Чонгука в свои. Его кожа чуть шершавая, но тепло, исходящее от руки, приятно греет. Тэхён начинает поглаживать её, смотря прямо в глаза напротив. Он не отводит взгляда, наблюдая, как раздражение Чонгука медленно исчезает. Хафу бережно подносит ладонь Чона к губам и целует. — Всё будет хорошо, — шепчет он, и уголки губ Чонгука поднимаются. Он обнимает Тэхёна и прижимает того к себе.***
— Не хочу даже думать, как они там все переживают эту ситуацию, — на кривом японском еле-еле произносит Хосок, и Кендзи хмыкает его ошибкам. Японец гладит Нину по волосам, глядя на свечу. Они втроём остались под конец вечера в главной комнате, в то время как остальные разошлись спать. — Точно, — кивает Кендзи. Хосок хочет спросить у него, что же насчет его любовной линии? Они с Ниной, вроде бы, не вместе, но Хосок прекрасно видит, как девушка смотрит на своего друга. Он знает, что обозначают такие взгляды. И именно поэтому решает не спрашивать у японца ничего, пока рядом находится Нина. — Вы ещё не хотите спать? Можем поиграть во что-нибудь, — предлагает Хоби, и оба новых напарника согласно кивают. — Проигравший снимает одежду! — кидает Хосок, вставая за картами, и Кендзи начинает смеяться. — Эй! — шутливо прикрикивает Нина. — Шучу, шучу. Ну, может, хотя бы поцелуй в щеку? — А если проиграю я? — спрашивает Кендзи. — Тогда будет разрешено изменить правила, — довольно говорит Хосок, присаживаясь обратно. — Ахуенно устроился, — язвительно говорит Нина, сдерживая улыбку. — Кто тебя научил материться? — приподняв брови, спрашивает Кендзи, но вопрос улетучивается в пустоту. — По-другому я бы не выжил, если б не умел так устраиваться, — Хосок подмигивает испанке, и Кендзи вновь прыскает от смеха.