«Расставание — всё, что нам нужно знать про ад».
— Думаю, стоит остаться здесь ещё на пару дней, — произносит Кендзи, закуривая очередную сигарету и всматриваясь в горизонт где-то вдалеке между домами. В комнате собрались все, кроме Тэхёна, Чонгука и Сумирэ. Тэхён всё ещё спит под пристальным взглядом Чонгука, который не перестаёт гладить его волосы, а Сумирэ, уже проснувшись, несёт дежурство около входа на этаж. — Не согласен, — произносит Хосок на японском, а потом поворачивается к Чимину, чтобы тот всё правильно переводил остальным. — Я понимаю, что ситуация ночью выбила нас всех из колеи, — он сдерживается, чтобы не взглянуть на Юнги, осунувшегося и полностью разбитого после прошедших часов. — Но этот район… Я чувствую, что он опаснее других. Тот факт, что все метки были стёрты... Вы правда думаете, что это делали от скуки? Мы с Чонгуком и Тэхёном уже попадались в лапы к психам. Да меня чуть не сожрали живьём! — он медленно оглядывает каждого из ребят, всё также обходя стороной Юнги. — И это были не зомби. Поверьте, нам нужно уходить отсюда как можно скор… — Хоби, расслабься, — внезапно произносит Чимин, не переводя последнюю фразу. — Необязательно видеть во всём действия безумцев и психов. То, что адреса были стёрты вплоть до выживших упаковок от сладостей, не значит, что тому, кто это сделал, захочется нас убить… — Боже… — Хосок нервно прикрывает глаза, и выражение его лица становится раздражённым. В голове проносится мысль о том, что он рад, что этого не видит Сумирэ. — Мы долго будем стоять и слушать дораму без субтитров? — недовольно спрашивает Айви, и Кендзи хихикает, стоя у окна. Этот смешок заставляет японку слегка улыбнуться, и она сдерживает себя, чтобы не обернуться. Слова девушки проходят мимо ушей Чимина. — Я слишком долго выживал один, прежде чем присоединиться к ребятам, Чимин. Я знаю, что говорю. Всё это — не просто «от скуки», — произносит Хосок, пока все остальные в комнате переводят глаза с него на Чимина и обратно, не понимая ни слова. Понимает только Юнги, но тот лишь молча сидит недалеко от Кендзи, изредка делая затяжку из чужих рук. — Ты не думаешь, что за то время, пока мы тут, эти опасные, по твоим словам, ребята уже сделали бы что-то и всех нас перебили? — спрашивает Чимин на корейском, а потом, вспомнив об остальных, быстро пересказывает их с Хосоком разговор на японском. Хосок жмурится и медленно выдыхает, стараясь не обматерить Чимина последними словами. Интуиция его ещё не подводила, особенно во время апокалипсиса. В голове начинает пульсировать, и Чон вновь оборачивается к Паку, но тот лишь отмахивается, обсуждая с остальными то, о чём они только что спорили с Хосоком. Все поддерживают мысль остаться ещё хотя бы на сутки, чтобы Тэхён смог прийти в себя. Лишь Юнги, ничего не отвечая, вяло наблюдает за остальными.***
Айви заканчивает подтачивать катану, о чём-то перешёптываясь с Кендзи, пока на фоне Хосок всячески пытается уговорить Чимина услышать его ещё раз и выметаться как можно скорее из этого подозрительного места. Кажется, что всё безуспешно, пока Пак, не отрывая взгляда от уставшего Юнги, не чувствует, будто его обухом бьют по голове: внезапно он понимает, что им всем и впрямь нужно уходить отсюда. Хотя бы потому, что это место напоминает о случившемся ночью и в первую очередь ранит его любимого человека, о котором он даже не подумал, споря с Хосоком. — Ладно, — внезапно произносит Чимин, и все в комнате замолкают, оборачиваясь к нему. — Хосок прав. — Долго же пришлось вести с тобой переговоры, — бормочет Айви, как бы случайно дотрагиваясь до ладони Кендзи на столике, но тот, делая вид, что всё нормально, даже не убирает руку. Чимин замечает это и хочет посмотреть на Нину, но эта мысль сразу же улетучивается. Сейчас не до выяснения любовных отношений. Чон облегчённо выдыхает: — Пойду скажу Чонгуку, чтобы они были готовы уходить с минуты на минуту. Ему ещё нужно разбудить Тэхёна. — Давай, — бормочет Чимин, продолжая следить за будто безжизненным Юнги. Он медленно подходит к парню и садится рядом на пол, но Мин даже не оборачивается. Пак так хочет услышать от Юнги его мысли и чувства в данный момент, но понимает, что сейчас не время для разговоров. Парень продолжает осматривать лицо Мина, его впавшие щёки и искусанные до крови губы. Ничего не говоря, Чимин кладёт голову на чужое плечо и кроткими движениями касается ладони Юнги, медленно и осторожно переплетая послушные пальцы. — Их нет! — Хосок врывается в комнату. Его глаза широко открыты, а дыхание сбито. — Что? — спрашивает Кендзи, замирая. — Чонгук и Тэхён… Пропали, — хрипло говорит Хосок. — Ты уверен, что они не в других комнатах? Может быть, в туалете? — с опаской спрашивает Чимин, поднимаясь с пола. — Думаешь, я совсем идиот? — шипит Хосок, проверяя ножи и хватая пистолет. — Надо спросить у Сумирэ. Они всё же могли выйти на улицу… Но они бы предупредили, — его нервное состояние будит во всех страх, и каждый в комнате напрягается. Даже Юнги, до этого не выдающий никаких эмоций, сейчас кажется взволнованным. — Что за чёрт? — шипит Айви, со скоростью света собирая остатки вещей и проверяя оружие. Проходит около пятнадцати минут, но Хосок не возвращается. Все в комнате напряжены, держа оружие наготове. Спустя ещё несколько минут за дверью слышится скрип и чьи-то медленные шаги. Кендзи чувствует, как по лбу скатывается холодная капля пота и поворачивается к Нине, беззвучно спрашивая, в порядке ли та, на что испанка еле заметно кивает. Они задерживают взгляд друг на друге, и внезапно Нина подносит указательный палец к стёкшей капле пота на лбу Кендзи и стирает её, не давая подобраться к глазам. Японца словно прошибает током, и если бы не данные обстоятельства, то, возможно, прямо сейчас он почувствовал бы что-то большее, но его мысли прервал грохот двери, и вся группа в миг подняла оружие перед собой. Никто не успевает и моргнуть, как перед ребятами кто-то с ноги выбивает дверь, и в комнату маленькими шагами заходит Хосок, которого сзади ведёт незнакомый человек, держа у виска Чона дуло пистолета. Бровь и губы Хосока разбиты, а по подбородку медленно стекает капля крови. — Эй вы, ну-ка живо все собрали манатки и пошагали за мной, — произносит низким голосом незнакомец, показываясь из-за головы Хосока. На вид ему около двадцати лет. Вероятнее всего, до апокалипсиса он был тем ещё красавчиком, за которым бегала каждая первая девушка, и, быть может, не только девушка. Парень сдувает с лица локон волос, продолжая наставлять пистолет к виску корейца. Хосок кидает быстрый взгляд на Чимина, в глазах которого можно прочитать все извинения мира, но уже поздно. — Быстро! — повторяет японец, и Юнги начинает медленно вставать с пола. — Жду вас всех внизу через минуту. Хоть кого-то не будет, я протараню башку вашему другу, а потом каждому из вас, — тон голоса незнакомца становится ниже с каждым словом, и на последней фразе можно подумать, что тот перешёл на шепот. Резким движением японец затаскивает Хосока обратно в коридор и пихает к лестнице. Кореец слышит пульс в ушах от страха, но страх этот не за себя, а за Сумирэ, которая прямо сейчас где-то на лестнице ведёт дежурство. Однако, когда Чона пихают с этажа, следов Сумирэ он не замечает. Может, она, Чонгук и Тэхён успели спрятаться, заметив незнакомца? Эта мысль немного успокаивает его, и парень, подталкиваемый сзади, выходит на улицу. Японец сразу же встаёт спиной к стене и прижимает корейца за горло ближе к себе, не опуская оружия. Группа Юнги поочередно выходит из здания, останавливаясь перед двумя парнями. — Вперёд. Идите все передо мной туда, куда я скажу. Хоть одно движение, и я нажму на курок, — хрипит красавец, и от злости Кендзи чуть кривит губы. — Вперёд! — командует тот, и все выходят с переулка на главную дорогу. — Прямо шагаем. Все молча идут, исполняя приказы, заворачивая и петляя ещё минут десять, пока не доходят до здания с игровыми автоматами, у которого их встречают знакомые этого самого парня. — Кёске! Наконец-то! — произносит один из них и хватает стоявшую рядом Нину за запястье, отчего та с силой сжимает челюсти, чтобы не вскрикнуть от боли и небрежности, с которыми этот незнакомец её схватил. Кендзи чуть подаётся вперёд, но Юнги незаметно останавливает его, коснувшись локтя. Не сейчас. Каждому из ребят крепко-накрепко связывают запястья, тут же отбирая оружие и рюкзаки. Их толкают внутрь здания, где повсюду валяются сгнившиесладости из автоматов, растоптанные чипсы, грязные порванные игрушки и сломанные фигурки. У противоположной от входа стены почти темно, и незнакомцы, подсвечивая фонарём, толкают группу ребят на второй этаж. Чимин дёргает плечом, чтобы его не трогали, и делает шаг на второй этаж. Он встречается глазами с Чонгуком, и его сердце начинает обливаться кровью от боли и злости. В комнате пусто. Вынесено абсолютно всё, кроме стульев и нескольких гача-аппаратов [1], что стоят прямо напротив посреди огромного зала. Из-за больших окон в зале светло, хоть и назвать это «окнами» сложно. Остались лишь рамы. Чимин быстро считает количество стульев. Одиннадцать. К крайнему и соседнему от него стульям привязаны два незнакомых человека: девушка лет двадцати, чьи глаза уже опухли от слёз, и мужчина возрастом около пятидесяти лет. Чонгук привязан следом, а рядом с ним, к соседнему, Тэхён, пустой взгляд которого не выражает ни единой эмоции. Их рты заклеены скотчем, и как только Чонгук видит, что остальная группа заходит на этаж, начинает громко мычать и брыкаться на стуле. — Ах вы су… — начинает Чимин, связанными руками замахиваясь на стоящего рядом незнакомца, но тот ударяет Пака в живот. — Заткнись, — сухо отвечает он, хватая Чимина за шкирку и кидая на пол, ближе к стульям. — Наконец-то сегодня поиграем, — мечтательно произносит тот, что был на втором этаже с самого начала. — Связывай, — с предвкушением в голосе говорит он, кивая на группу ребят. — Что вы собираетесь делать? — дерзко спрашивает Айви. — Вам что, заняться нечем? Заманиваете заблудших, привязываете к стульям и что? Возомнили из себя ху… — не успевает она договорить, как ей на губы вместе с громким хлопком прилепляют скотч, отчего на глазах девушки машинально вылезают слезы от неожиданной боли. — Она всегда у вас такая противная? — с добродушной улыбкой спрашивает тот, что говорил до этого мечтательным голосом. — Нет, дорогая, нам всем просто нравится играть. Айви толкают на стул, тут же привязывая, пока она сверлит говорящего яростным взглядом. — Так, я не понял, — внезапно произносит он строгим голосом, и остальные из его группы напрягаются. — Где ещё? Их должно быть девять, вы же всё узнали, — он по-детски стучит ногой по полу и сжимает кулаки. По его толстой шее стекают капли пота, и от одного лишь взгляда на этого человека Нина чувствует внезапный позыв тошноты. У Хосока учащается сердцебиение. Он понимает, что японцы говорят о Сумирэ. Надежда на то, что девушка сумела спастись, осталась, и первое, что приходит на ум Хосоку, это сказать: — Она умерла. Все оборачиваются на него, включая друзей. Чон сглатывает подступивший к горлу комок. — Её укусили. Сегодня ночью. Она умерла, — произносит он, смотря прямо в глаза недовольному японцу в очках. — Мы не видели, как вы страдали по ней, — подозрительным шёпотом произносит тот, делая шаги к Хосоку. — Посмотри на него, — Чону стыдно за то, что он творит и говорит, но он уже начал, и идти назад уже нет смысла. Хосок кивает в сторону Тэхёна. — Она была его сестрой. Думаешь, он от плохой погоды такой грустный? Японец смотрит на Тэхёна, чей взгляд не изменился ни на грамм с того самого момента, как вся остальная группа зашла на этаж. Незнакомец около двух минут крутит своей жирной шеей у лица Тэхёна, вызывая дичайшую ярость и злость у Чонгука и Юнги, которые ничего не могут сделать. — А ты что же? — внезапно он поворачивается к Хосоку, которого уже привязали к стулу, но рот ещё не заклеили. — Мы видели, как вы лобзались ночью, — его подозрительный тон всё ещё пугает Хосока, но тот, облизнув губы, уверенно говорит: — Мы просто спали. Я не успел узнать её. Мы встретились совсем недавно, — выпаливает он, не отводя взгляда от прищуренных глаз японца, нагнувшегося к нему почти вплотную. Тот продолжает долго смотреть на Хосока, не двигаясь. Капли пота с шеи и лба капают на одежду корейца, но он старается не обращать на это внимания, чтобы не почувствовать тошноту. — Замечательно! — внезапно произносит японец и резко отстраняется от Чона, меняясь в настроении. На губы Хосока клеят скотч. — Жаль вашу подругу. Что ж, игр сегодня будет меньше, чем мы планировали… Кёске, — он показывает пальцем на того, что вытащил ребят из их укрытия. — Тебе минус ход за то, что проглядел смерть этой девки, — Кёске цокает языком, но соглашается и получает в ответ довольную улыбку жирного парня. — Итак! Тот, что в очках, потирает свои ладони и встаёт перед рядом стульев, на которых связаны люди. Прямо за японцем в ряд стоят одиннадцать автоматов с игрушками. Ровно столько, сколько и стульев, один из которых остался пустым. — Объясняю правила игры, мои дорогие! — произносит японец, счастливо улыбаясь и показывая все тридцать два зуба. — У каждого из вас есть определённое количество монет. У кого-то больше, у кого-то меньше, так как каждая игра стоит по-разному. В общем, денег у каждого на две игры! — он замолкает, держа интригу и думая, что стоит на сцене, выступая перед заинтересованной публикой, однако в глазах привязанных перед ним людей видны лишь страх, злость и недоумение. — Мы даём вам брошюру, на которой показаны все игрушки, что могут выпасть в вашем автомате. Вы выбираете ту, что спасёт вам жизнь, и ту, что подарит вам быструю смерть, а остальные… — японец складывает ладони перед собой и оглядывает каждого из «зрителей». — А если выпадут остальные, то для таких случаев у нас заготовлены специальные гости, — он косится на дверь позади сидящих. Один из его людей несколько раз стучит по ней, и из-за двери начинают слышатся рычание и скрежет ходячих. — Чтобы было честно, шансы у всех равны, — он серьёзно кивает головой. — Специально для вас мы выбрали те аппараты, где есть только шесть видов игрушек. Так что шанс у всех одинаковый. Мы — честные игроки. А вот если вы решите быть нечестными и непослушными... То любая из выпавших игрушек будет означать для вас ужин с одним из тех красавчиков, что ждут за дверью, — он замолкает, держа паузу, и делает хлопок. — Вы могли задаться вопросом, почему попытки две? А я вам отвечу! Мы сами выберем за вас шарик, который понравился бы нам больше! Между ужином и пулей выберем для вас пулю, а между пулей и свободой, конечно же, свободу! Представляете, если вы сначала выиграете ужин с нашими гостями, а следом вам выпадет свобода! — он поджимает губы. — Не такие уж мы и злые!.. Так! Надеюсь, вы готовы? — он вновь по-детски топает ногой и улыбается, подходя к первому стулу с привязанной к нему девушкой. Один из людей этой группы подходит к несчастной и срывает скотч с её рта. Жирный японец протягивает ей потрёпанную брошюру, на которой нарисованы морские жители: кит, осьминог, дельфин, акула, морской котик и касатка. — Выбирай, дорогуша, — говорит он заботливым голосом, держа перед девушкой бумажку. — Можешь не спешить, подумай, девочка, — добрым тоном добавляет он, пока японка захлёбывается слезами. — Пожалуйста, не надо… — шепчет она, заикаясь. — Так, — протяжно произносит японец, вздыхая, и встаёт, чтобы слышали все присутствующие. — Ненавижу эти вечные оттягивания. На раздумья даю вам максимум три минуты. Если будете думать дольше, то автоматически все игрушки будут для вас с призом в виде наших гостей за дверью, — он качает головой, осматривая девушку так, словно он учитель, что недоволен ответом своей ученицы. — Ну, что ты, подумай хорошенько. — М-морской… Котик… — тихо говорит японка, продолжая заикаться. — Та-а-ак, — растягивает парень. — Умница, девочка. Что «морской котик»? Какой ты хочешь приз за него? Свободу или пулю? — спрашивает он так, будто предлагает чай или кофе. Девушка медленно поднимает на парня взгляд. На её ресницах видны капли слёз. — Я… Не знаю… — Ладно, ладно… — японец выдыхает. — Давай выберем ещё одну, а потом уже решишь между ними. Девушка молчит ещё около минуты. — Д-дель… Д-дельфин, — почти неслышно произносит она, и японец гладит её по голове. — Умничка! Вот видишь, было не так уж и сложно. Давай теперь решим, кто будет жизнью, а кто пулей? — он ждёт ответа, но девушка долго молчит. — Я не могу так долго ждать, милая. Дельфин. Он будет у нас… Пулей? — девушка медлит, но потом отрицательно машет головой. — Услышал тебя, дорогая. Значит, дельфинчик у нас отвечает за жизнь, — чуть вынув кончик языка, парень делает запись в блокноте, бормоча под нос. — А морской котик… Пу-ля… Ватанабэ, давай! — даёт он указания, и один из его группы подходит к автомату. Ватанабэ кидает в аппарат триста йен и крутит рычаг, пока из лунки не выкатывается шарик с игрушкой. Не открывая его, парень сразу же кидает следующие триста йен и вновь крутит аппарат. Когда в руке оказывается и второй шарик, Ватанабэ отдаёт «главному» оба шарика и вновь встаёт к стене. Жирный парень возбуждённо открывает первый, стирая капли пота со лба. Девушка боится смотреть, что там, но всё же поднимает взгляд. Японец открывает шарик, и сердце девушки летит в пятки — осьминог. Из глаз вновь начинают литься слёзы. — Ну-ну, красотуля, у нас есть ещё один! — радостно говорит «главный», начиная открывать второй шарик. Ей страшно вновь поднимать глаза, однако она делает это сразу же, как только слышит громкое: — Бинго! — орёт японец, открывая шарик и вынимая из него игрушку. На мгновение в душе японки мелькает надежда, однако она тут же улетучивается, когда девушка видит перед собой игрушку морского котика. — Дельфинчик… — шепчет девушка, с ресниц которой капает слеза, падая на колено. В зале слышится резкий щелчок, и в мгновение в лоб девушки прилетает пуля. Звук выстрела раздаётся по всему этажу, и Чонгук с ужасом оборачивается в сторону японки, что сидела через стул от него и была жива секунду назад. Мужчина, что сидит на соседнем, тут же начинает брыкаться и мычать от страха. Девушку не отвязывают, и труп бедняги остаётся на стуле, связанный по рукам и ногам. Жирный японец, в предвкушении потирая ладони, берёт следующую брошюру и подходит к мужчине средних лет. Он ждёт, пока тот перестанет мычать, а потом, не дождавшись желаемого, вздыхает и резко ударяет того по щеке. — Успокойся, — говорит незнакомец таким тоном, будто ему надоело подобное поведение и он не понимает, с чего у мужчины такая реакция. Хлопок по щеке помогает, и бедняга перестаёт брыкаться. — Так, умница, — игроман протягивает перед собой брошюру. — Посмотри внимательно, дружище. Даю тебе три минуты на раздумья, и мы отклеим скотч. Мужчина напрягается и внимательно сканирует взглядом картинку. В его аппарате представлены миниатюрные блюда традиционной японской еды. В течение трёх минут никто из группы незнакомцев не говорит ни слова. Главный кивает своему подчинённому, и тот снимает с мужчины скотч. — Караагэ [2], — уверенно говорит привязанный, продолжая сканировать брошюру глазами. — Так, — парень внимательно записывает ответ, вынув кончик языка. — И? — И… Гюдон [3], — по лбу мужчины градом стекает пот, а голос дрожит. — Замечательно! Эх, с каким удовольствием я бы съел сейчас тарелочку караагэ, — мечтательно произносит «главный» в компании похитителей. — Гюдон у нас будет жизнью или пулей? — Я… Жизнью, — уверенно говорит мужчина, и игроман кладет блокнот в карман, записав ответ. Он кивает своему человеку, и тот кидает монетки в аппарат. Сразу же за первой игрушкой вылетает вторая, и оба шарика вновь отдаются жирному парню, который с энтузиазмом начинает открывать их. — Такояки [4], — вздохнув, говорит он, и мужчина на стуле начинает ёрзать. В глаза заливается пот. Человек спереди открывает второй шарик и долго смотрит на то, что внутри. — Рамэн [5], — произносит он с нотками грусти в голосе, но не может скрыть ту радость, что появляется на его лице от предвкушения дальнейших событий. — Я… Нет-нет, — мужчина на стуле вновь начинает брыкаться и кричать. — Нет! Я… Я буду с вами в команде! — выкрикивает он, пока его отвязывают от стула, а человек в очках смотрит на него свысока. — Я… Я буду доставлять вам людей, только не делайте этого! — Чонгук, сидящий слева, понимает, что ему становится по-настоящему страшно за жизнь своих друзей и свою. Мужчину полностью отвязывают, и он первым делом совершает попытки подраться с теми, кто уже начинает тащить его к двери, за которой вовсю рычат «гости». Ничего не выходит, и всё, что получает этот мужчина, — удары в живот. Его дотаскивают до двери и, резко её открыв, бросают избитое, но ещё живое тело внутрь. Нина жмурится, когда до ушей долетают крики и рёвы боли, что издаёт мужчина, которого разрывают на куски голодные зомби. — Ух, ну и кадр! — говорит игроман, смотря на Чонгука. Он произносит это так, будто только что из автобуса вывели буянящего алкаша, и они всей гурьбой наблюдали за его ужасным поведением. — Теперь ты, красавчик, — жирный японец подходит к Чонгуку и показывает ему брошюру. Чон рассматривает элементы домашнего интерьера в миниатюре: стульчик, кресло, диван, столик, шкаф и светильник. Неужели ему действительно нужно делать выбор? Неужели это действительно конец? И какой-то шарик решит его судьбу? Неужели он пережил сегодняшнюю ночь, чтобы умереть вот так?.. — Время вышло! — внезапно говорит человек и достаёт блокнот. Чонгуку отрывают скотч. — Кресло и шкаф, — со злостью говорит он, но слышит, как голос его предательски дрожит, а в горле встаёт ком от страха и подступающих слёз. — Что у нас будет жиз… — не успевает закончить вопрос тот, что стоит спереди, как Чон его перебивает. — Кресло за жизнь, — произносит он на кривом японском и переходит на корейский, продолжая смотреть перед собой. — Тэхён, я люблю тебя. И я люблю вас, ребята. Впервые за всё это время Тэхён начинает двигаться. Он медленно поворачивает голову в сторону Чонгука. Из его глаз градом катятся слёзы. Он хочет сказать, что тоже любит Чона. Он хочет попросить прощения, хочет провести с ним ещё как можно больше времени… Кендзи начинает брыкаться и рычать сквозь скотч, но всё внимание игромана направлено лишь на Чонгука. — Прекрасно! Я не против последних слов перед смертью. Хотя понятия не имею, что ты там промяукал, — говорит главный и даёт сигнал. Чонгук слышит стук собственного сердца. Шарики крутятся для него будто в замедленной съёмке. Вот выпадает первый. Второй. Японец ловит шарики и начинает открывать. Улыбка с его лица тут же спадает, и парень начинает выглядеть недовольным. — Неинтересно, — он кидает шарик на пол и хмурит брови. Чонгук видит, как из шарика вылетает крошечное кресло и, отскакивая от пола, останавливается у его ботинок. Он не верит в собственную удачу и не может отвести взгляда от игрушки. — Я говорил, что мы честные игроки, — главный вздыхает, стирая пот со лба. — Не скажу, что я рад… Но! — он повышает голос и натягивает улыбку. — Поздравляю, дружище! Ты выиграл жизнь! — ненадолго он замолкает. — Хотя, нет. Я всё-таки рад. Не зря этот выбор у вас есть, иначе не было бы никакой интриги… Голос «ведущего» превращается в фон, пока Чонгук всё так же зачарованно смотрит на крошечное креслице, что подарило ему жизнь. — … и поэтому мы отвяжем тебя чуть позже. Придётся немного потерпеть, — произносит главарь, возвращая Чонгука в реальность. На губах Чон чувствует новую полоску скотча. — Так, следующий! — кричит ведущий, подходя к Тэхёну. Как только он заглядывает в его лицо, тут же меняется в голосе. — О, это ты! Для тебя я сделаю исключение. Тебе не нужно будет говорить, малыш! — он присаживается на корточки напротив Тэхёна. — Пережить такое горе… — он качает головой. — Я буду тыкать в картинку, а тебе нужно будет просто кивать на мои вопросы, хорошо? — Ким не двигается. Он лишь моргает, смотря на свои колени. — Если для тебя будет и это сложно, то я сам сделаю за тебя выбор. Парень подносит брошюру к лицу Тэхёна. Шесть видов тортов. Проходит около минуты, но Ким не то, что не отвечает на вопросы, он до сих пор не поднял и взгляда на бумажку. — Так, я понял, — игроман встаёт и произносит свой собственный выбор, сделанный за Тэхёна. — Торт с клубникой у нас будет жизнью, — произносит он, внимательно записывая. — А с шоколадом… Пулей… Парень убирает блокнот и даёт сигнал. Два шарика вылетают из аппарата. Чонгук надеется, что Тэхёну повезёт так же, как и ему. Что всем повезёт так же, как и ему. И что они все благополучно уйдут с этого адского этажа и впредь будут внимательнее... Торт с матча [6]. …Или что последние несколько дней — просто сон. У них всё замечательно. Этих ночных событий не было, и он просто спит. Скоро он проснётся, а Тэхен будет смотреть на него с улыбкой, лежа рядом, и поглаживая его волосы своими длинными, красивыми… Торт с черникой. У Чонгука начинает звенеть в ушах. Нет. Нет. Нет. Он слышит, как Юнги прыгает на стуле, разрывая глотку сквозь скотч. — Мне никогда не везло с интуицией, — игроман пожимает плечами и легко улыбается. — Что ж. Тэхёна начинают отвязывать. Чонгук всеми силами старается выбраться из оков верёвок, но ничего не выходит. Вот уже у Кима свободны ноги. Ему отлепили скотч. — Я люблю тебя, Чонгук, — тихо говорит Тэхён, а Чонгук чувствует как сердце разрывается от боли, а голова — от количества слёз. На фоне слышны всхлипы и рыдания друзей, их попытки вырваться, но… Тэхёна поднимают со стула и берут за руки, начиная вести в сторону двери. Чонгук громко рычит, но понимает, что это бесполезно. Он не смог уберечь его. Он не смог подарить ему прекрасный мир. Он говорил, что всё будет хорошо. Он говорил, что… Тело человека, стоявшего у входа на этаж, падает, а половина его головы отлетает в сторону. Стены и пол покрываются огромными пятнами крови. В Ватанабэ, того, что крутил аппараты, вонзается лезвие в области сердца, но тот, кто это сделал, не вынимает его обратно. Человек продолжает стоять позади тела, ловя им чужие пули. Если он продолжит и дальше держать так труп на лезвии, то оружие сломается. Люди, что вели Тэхёна, тут же вынимают пистолеты и начинают палить прямо в сторону обладателя катаны, но пули попадают лишь в тело их пронзённого товарища. Тэхён чувствует, что его больше не держат. Он понимает, что если сейчас не возьмёт себя в руки хотя бы на пару секунд, то уже никогда не сможет сказать Чонгуку то, что так хотел сказать несколько секунд назад, когда понял, что смерть его нагрянет совсем скоро. Ким, не задумываясь о последствиях, ударяет одного из двух парней, что тащили его, со спины, а потом тут же по руке. Пистолет вылетает из чужой ладони. Его действия отвлекают второго парня, и человек, что стоял за спиной трупа, резко вынимает лезвие. С гулким звуком труп падет на пол. Хосок смотрит на величественную Сумирэ, чья одежда и руки полностью окрашены в кровавый цвет. Её маска спущена, и он видит, как девушка тяжело дышит. Чон хочет закричать её имя, но скотч мешает ему. Тэхён успевает ударить второго человека, но выбить пистолет не получается, и он бежит к тому, что уже валяется на полу. Сумирэ направляется к жирному японцу, но тут же меняет направление и бежит на помощь к Тэхёну, так как с его стороны два пистолета и два врага, а у этого психа даже ножа нет, и он, словно загнанный зверек, лишь пятится назад, что-то бормоча под нос. Откинув назад волосы, Сумирэ резко нагибается, когда пистолет направляется в её сторону. Пуля пролетает прямо над ней и попадает в стену. Девушка делает ещё один большой шаг и замахивается катаной, пополам рассекая голову того, кто стрелял. Тэхён чувствует головокружение после сильного удара второго парня, и падает на пол, не успев схватить валявшийся на полу пистолет. Японец успевает подобрать его, но Сумирэ уже находится прямо за его спиной и, даже не моргнув, вонзает лезвие в спину. Японец замертво падает на пол. Внезапно игроман бросается в сторону выхода, и Сумирэ боится, что тот сможет скрыться. И у него получилось бы убежать, если бы он не споткнулся о труп одного из своих товарищей. Сумирэ ухмыляется и так же уверенно направляется к игроману, тело которого дрожит, словно осиновый лист. Японец сжимается в комок и начинает плакать. Сумирэ ставит ботинок на его ладонь. — Нравится играть, говоришь? — спрашивает она с ноткой флирта в голосе. Хосок чувствует слёзы на щеках, но не от боли и грусти, а от того, что его любимая Суми жива, что она такая сильная, такая божественная. Он будет любить её всегда. Сумирэ нагибается к дрожащему парню ближе и, шипя, произносит: — Какой аппарат выберешь?