***
Полностью вымотанные, ребята приняли твёрдое решение расходиться по домам. Джеюн, совершенно раззорившийся в этот день, проклиная Нишимуру и Сону, всё-таки заставивших его заплатить за последний рейд по автоматам (— да чтоб я ещё раз вас звал куда-то, троглодиты мелкие! — ты хотел сказать проглоты? — сейчас доумничаешься.) и, попрощавшись со всеми, потопал домой пешком. Постоянно подъёбывая обнищавшего товарища, Шима пошёл провожать Сонхун, решивший тем не менее его кинуть, дойдя до своей остановки. Ким сказал, что переночует у бабушки, жившей в этом районе относительно недалеко, а Рики, сказав всем оставшимся «буэнос диас», пошлёпал в свою сторону. Таким вот образом Ян Чонвон остался наедине с Пак Чонсоном. — Может на такси поедем? Поздновато уже, да и быстрее так будет. — предложил Пак, уже доставая телефон, чтоб заказать машину. Идея находиться н-ое количество времени со старшим в одном маленьком салоне не сильно Чонвона обрадовала (хотя перспектива комфортной и быстрой поездки была весьма заманчивой), так что он поспешил отказаться: — Я что, по-твоему, сын богатого бизнесмена, чтоб на такси разъезжать? — на этом моменте лицо Чонсона приобрело удивлённо — смущённое выражение.— Я на остановку, короче. Чонвон развернулся и быстрым шагом направился в одну сторону. Позже понял, что идёт не туда (вероятно, Ян действительно страдает топографическим кретинизмом), повернул обратно и, стараясь не смотреть на Пака, почти пробежал мимо прямиком к остановке. Встав под козырёк, парень облегчённо вздохнул. Если они доберутся разными ходами, то и встретиться у двери им не доведется. А больше они пересекаться так не станут: Чонвон так никогда теперь не оплошает. В раздумьях о том, чем же он мог насытиться дома (ой, кого он обманывает, он дома нормально не ел уже неделю), Вон чуть не пропустил свой автобус. По (не)счастливой случайности, в это время суток из той части города народу ехало много, поэтому Чонвону едва удалось протиснуться к окну и схватиться за поручень. Автобус уже хотел начать ехать, но застопорился, открыл двери и впустил последнего пассажира.***
Транспорт поехал довольно быстро, что на поворотах немного пугало. Особенно было неприятно то, что почти со всех сторон на мальчика наваливались люди, явно превосходившие его в весовой категории. От смешения большого количества запахов, в том числе не самых приятных, парню становилось дурно. Вон чувствовал, что не факт, что до дома он доберётся в добром здравии. В один момент автобус затормозил слишком резко, и Чонвон уже готов был оказаться раздавленным меж двух крупных дядюшек (даже закрыл глаза и мысленно попросил, чтобы хотя бы мокрое место от него осталось). Но в итоге ничего не произошло, и его миллипиздрическое личное пространство было каким-то волшебным образом сохранено. Ян распахнул глаза, и столкнулся с почему-то очень обеспокоенным и жалостливым взглядом. — Ты как? — В норме. — По тебе не скажешь. Очередное резкое стопорение, и Ян полетел прямо в руки Чонсону. Тот, в свою очередь, аккуратно придерживая мальчика, постарался сделать так, чтоб туша спереди не придавила его. — Потерпи немного, скоро толпа схлынет. Первые пару секунд Яну хотелось, встрепенуться и оттолкнуть старшего, который, по сути, стал его спасителем. Но запах, исходивший от него (тот самый богический, он теперь официально на первом месте в списке его любимых ароматов), и мягкий голос сработали сами собой. И вот в таком положении полуобъятий они простояли ещё остановки три. «Как в сопливой дораме какой-то» — промелькнуло в опустевшей голове Чонвона. Спустя какое-то время народ и вправду начал редеть. Сначала сел Чонвон (его буквально силой усадил старший, аргументируя тем, что не такой уж он и старый пердун, может и постоять), позже к нему присоединился и Пак. — Нам ещё пять остановок осталось, кажется. — Шесть. От пятой топать дольше и там стройка идёт. — Стройка? Не помню, чтобы там что-то строить начали. — Вчера вечером неподалёку проходил. Они там масштабно развернулись. «Вчера вечером.— напрягся Чонвон, — мы же тогда–» — А, кстати. Чего ты рванул-то так вчера? «Ну блять!» — Тебя прям как ужалили. Я первый раз видел, чтоб люди так быстро на мусорку бегали. «Ну, может быть потому, что я в таком прикиде вылез и ещё и на модель прямиком с подиума наткнулся сразу, и вообще–» — Из-за вида своего? "Да ты прекратишь мысли мои читать, нет?!" — Ну, как тебе сказать.. — Подумаешь, кто в чём ходит, тем более по делам житейским. Я в Сиэтле за молоком в пижаме с мишками ходил, и ничего. Чонвон сразу представил себе Пака в таком наряде. «Ну если сравнить с пижамой с мишками, то моя майка с цитаткой забивных точно в проигрыше"–подумал Вон. Но вместо продолжения этой дискомфортной для Яна темы, он решил перевести стрелки: — Ты из Сиэтла? Что-то знакомое. — Штат Вашингтон. Классный город.— и немножко погрустнев, добавил — Люблю его. «Скучает.» Чонвону была знакома эта тоска, промелькнувшая в голосе старшего. Он сам находился в таком состоянии уже месяц и все никак не мог привыкнуть к одиночеству в особо холодные и дождливые вечера. Какое-то нежное сочувствие и желание заставить Чонсона перестать грустить проснулось в нём. — Джей-хён, — тот среагировал на своё имя, так мило произнесённое младшим — расскажи мне о Сиэтле.***
Всю оставшуюся дорогу они говорили на самые разные темы, чаще о своих родных краях, конечно. Джея очень трогала улыбка с ямочками, с которой младший рассказывал о своей семье и о том, как дружно они жили и чем занимались. Чонвона заманивал бархатистый тембр, говоривший о далёких западных краях, их обитателях и о том, как там порой бывает безумно хорошо. Даже после того, как ребята вышли из автобуса, они продолжали говорить-говорить-говорить. О том, какая еда для них — манна небесная, а что может их уничтожить изнутри (оба пожали руки, когда разговор зашёл про острое и мятный шоколад). О фильмах и сериалах, книгах и комиксах, играх и хобби. Несмотря на легкость смены тем и вроде как общую поверхностность разговора, парни лучше узнавали друг друга. Прежние неловкость и смущение, окутывавшие Чонвона в присутствии Пака почти полностью улетучились. Вон понял, что вся та суета, которая охватывала его раньше, была какой-то глупой и фактически необоснованной. За увлечённой беседой, они незаметно быстро добрались до дома и даже успели заскочить в подъезд с первыми крупными каплями позднего дождя. До квартир они поднимались в уютной тишине. Дойдя до своих дверей, для парней настало время прощаться. — Рад был познакомится с тобой. –лицо Пака казалось уставшим под светом этой несчастной лампочки, но тон голоса звучал достаточно бодро. –Я тоже, хён.— чонвоновские ямочки показались опять — Рад был с тобой провести время сегодня. Помахав ручкой, Ян уже хотел зайти домой, но прежде чем он это сделал, Пак окликнул его: — Чонвон! — Ась? — Если что понадобится, заходи. Буду готов помочь, в любое время. Ян опять улыбается: — Угу. Понял — принял.***
Джей лежит на своей кровати и прокручивает самые яркие моменты дня прошедшего. Всё чаще и чаще мелькает перед глазами улыбка с ямочками, пока парень уже совсем не засыпает сладким сном. А вот её собственник продолжает ворочаться и вспоминать, с какой мягкостью и кроткой радостью глядел на него старший, и как он смеялся над его порой наитупейшими шутками, и думал, как всё-таки неплохо было бы подружиться с таким классным и красивым Джей-хёном.***
Будильником в этот выходной для Чонсона становится не та бесячая музычка из трёх нот, которую он так и не успел поменять, а весьма конкретный такой вой из недр живота. Быстрый душ полностью не пробуждает, зато даёт маленький зарядик для начала морокования на кухне с оставшейся в холодильнике едой, запас которой он так вчера и не пополнил, но понадеялся, что два с половиной яйца его желудок хоть как-нибудь, да насытят. И только он ставит сковородку на плиту и собирается её зажечь, как тут на всю квартиру раздаётся звонок в дверь. От такой внезапности он чуть не скидывает с плиты утварь и ударяется мизинцем ноги об открытый нижний шкафчик. Чонсон уже готовится произносить гневную тираду, начинающуюся обязательно с «какого хрена, в мой выходной…» и кончающуюся «идите в задницу, короче!». Вот с такими мыслями Пак отворяет дверь. Но весь его пышащий ненавистью настрой как-то быстро сводится на нет: перед ним, виновато уставя глазки в пол, стоит его новый тонсэн. — Доброе утро? — Джей-хён... Глазки Чонвона медленно поднимаются, и в них Чонсон едва ли не видит слёзы. — Чонвон, эй, ты плачешь? Вон-и, что слу– — У тебя есть еда? Джей буквально замирает на пороге собственной квартиры.