Два патрона с одного ружья

Развалившись на диване, Ойкава с закрытыми глазами слушал телевизор. Это была совершенно неинтересная передача о диких животных, которую попросту было лень переключить. Нет, всё было совершенно не так. Ему просто необходим был шум на фоне, чтобы тишина не стала для него пыткой. Когда Тетсу вошёл в гостиную, он едва сдержался от ликующего вопля, потому что одиночество за четыре часа его просто-напросто доконало. Тоору поспешил поджать ноги, освобождая место на диване, и только потом понял, как это было нелепо. Тетсуро, который и вовсе собирался устроиться в кресле, даже виду не подал, что что-то пошло не так, и сразу же направился к освободившемуся месту. Говорить он тоже ничего не стал на этот счёт, за что Тоору ему был искренне благодарен. Опёршись локтем о подлокотник, Тетсу принял почти что такую же позу, закинув ноги на диван и согнув их в коленях. Он даже не повернулся, когда ему протянули пульт, молча забрал его из рук Ойкавы и принялся переключать каналы. — Воздухом подышать не хочешь? — Нет, я только что курил на балконе, — отозвался он. — А съездить куда-нибудь? — Тоору потёр рукой правое колено. — Ключи там, если тебе что-то нужно, — Куроо указал на каминную полку. Разговор закончился так же быстро, как и начался. Но, в принципе, этого для них было более чем достаточно. Наконец найдя более-менее приемлемый фильм, оба уставились в экран, больше не говоря ни слова. Тетсу медленно перевёл взгляд на Тоору, когда понял, что тот слишком часто потирает колено и не может улечься в одном положении. Цокнув языком, он придвинулся чуть ближе и бесцеремонно закинул его правую ногу на свои, начав массировать. — Мог бы и сразу сказать, что болит, — вздохнул он и принялся засучивать штанину. — Куроо-сан, вовсе не обязательно… — Закрой рот, Ойкава, — буркнул он, снова уставившись в экран телевизора. — Тебе что-то не нравится? Я делаю хуже? — Нет, просто… спасибо, Куроо-сан, я признателен тебе, — очень быстро проговорил Тоору, чувствуя, что одно лишнее слово вызовет атомный взрыв. Делая вид, что фильм воистину интересный, Ойкава искренне пытался бороться с собственными мыслями. Три дня после истерики Тетсу был замкнут в себе больше обычного, хотя и не пытался скрываться в других комнатах, а теперь всё вроде как становилось нормально. На самом деле ему вообще было всё равно, что послужило поводом для этой самой истерики, в том плане, что он не собирался лезть в душу друга; но, тем не менее, Тоору очень беспокоился, как бы это не случилось снова. От мысленных рассуждений его отвлекло бурчание Куроо о том, что у того замлело левое бедро. — Я могу пересесть, освободить тебе место, — поспешил заверить он. — Не нужно, — Тетсуро, сев ровно, закинул ноги на журнальный столик, не перестав при этом массировать колено Ойкавы. — Диван отвратительный, пружины тут ни к чёрту. — Ведёшь себя как ворчливый дед, — рассмеялся он. — Да, все наркоманы и проститутки, один я тут божий одуванчик, — хмыкнул Тетсу. — Я тут подумал… ты не мог бы мне завтра тоже предложить прогуляться? — Разумеется, я могу и вечером это сделать. А ещё можем повторить когда-нибудь… в субботу, к примеру, — Тоору понял, что щёки его начали краснеть. — Нет, в субботу я буду занят, мне нужно будет плевать в потолок и… шкаф разобрать. Давай вечером, а потом ещё и завтра, м? Чего откладывать? — лицо Куроо стало ещё серьёзнее, чем бывало обычно. — Ну, хорошо, я предложу тебе примерно в семь вечера, идёт? — Ойкава улыбнулся самой обворожительной улыбкой, словив себя на мысли, что он откровенно флиртует. — Да, подходит. Я тогда соглашусь где-то в… три минуты восьмого, я ж не легкомысленный, верно? Надо будет взвесить все за и против, — Тетсуро чересчур мягко провёл ладонью по колену. Но виду не подал, что он на что-то намекает. — Конечно, я всё понимаю. Хорошо, тогда подождём семи вечера. С десяток секунд они провели в полной тишине, а после одновременно рассмеялись оттого, насколько глупым и, в большей степени, милым вышел между ними разговор. Лёгкое напряжение между ними всё же испарилось, и теперь даже фильм показался несколько интересным. Колено уже давным-давно перестало ныть, ровно как и Тетсуро прекратил его массировать, но никто не собирался пересаживаться. Честно говоря, Тоору вообще чувствовал необъяснимое спокойствие оттого, что чужая рука покоится на его ноге. Настолько, что он сам не заметил, как веки начали тяжелеть, а дремота медленно стала затягивать его. Тетсу уже собрался было возмутиться, когда под его спину Ойкава просунул левую ногу, но сразу же передумал, когда увидел, что тот спит. Одна игривая, даже шаловливая мысль мелькнула в его голове, и он не нашёл причин, чтобы отказывать себе в этом удовольствии. Придвинувшись к Тоору ещё ближе, он слегка наклонился в его сторону и замер, поняв, что единственная диванная подушка находится под головой друга. Смачно выругавшись, он уже собрался выпрямиться, но рука предательски соскочила со спинки дивана. — Прости! — ахнул он, когда буквально свалился на Ойкаву. — Спи уже, — спросонья Тоору был уверен, что именно по этой причине Тетсу, так сказать, съехал на него, а потому обнял одной рукой его за плечи, снова закрыв глаза. Губы изогнулись в ехидно-зловещей ухмылке — для Куроо всё вышло ещё гораздо лучше, чем он планировал. Если, конечно, не считать того факта, что так лежать было не совсем уж удобно. Правда, чужая ладонь, которая периодически поглаживала его плечо, очень даже улучшала ситуацию; Тетсуро прекрасно знал, что суставы ему за это спасибо не скажут, но встать или отодвинуться не мог себе позволить. Ему было слишком приятно и даже трепетно вот настолько близко находиться к Тоору.

***

Ойкава открыл глаза со стойким ощущением того, что его раздавил бронепоезд. Сон днём он ненавидел от слова совсем, как раз вот за такое состояние. Тетсу, спавший на нём, тут же поднял голову, услышав возмущённый вздох. — Извини… — начал было он, прекрасно понимая, как они сейчас выглядят со стороны, однако сразу же замолчал, когда Тоору схватил его за запястье. — Подожди! — заявил Ойкава, уставившись на наручные часы Тетсуро. — Прогуляемся? — спустя полминуты тишины улыбнулся он, повернув к нему циферблат. — Чёрт, я думал, что ты шутишь, — рассмеялся Тетсу, начав подниматься с дивана. — Ладно, я пока подумаю, что ответить, а ты одевайся. Натянув капюшон по самый нос, Куроо, нахохлившись, стоял у входной двери, дожидаясь Ойкаву. Синяк на лице был уже почти что незаметен, особенно в тёмное время суток, но он всё равно старательно скрывал его. Это вообще было чем-то очень даже странным, потому что Тетсуро не вызывал впечатления человека, который мог стыдиться синяков или ссадин. Тоору, подойдя к нему, потянул капюшон назад, открывая тем самым глаза. — Эй, ну! — возмутился Тетсу, натягивая его обратно. — С каких пор в тебе столько комплексов? Ты в курсе, что так ты выглядишь куда более подозрительным? — прищурился он. — О тебе забочусь. Ещё не хватало косых взглядов, — буркнул Куроо. — Ты абсолютно не умеешь врать. Поехали, хочу показать тебе… — ключи от машины оказались в его руке, и Ойкава поднял удивлённый взгляд. — Да ладно? — Я болен, у меня слабость во всём теле, и ещё я жертва. Так что твоя очередь быть водителем, — отшутился он, прежде чем выйти из дома и устремиться к автомобилю. В конечном итоге решив поехать в сторону утёса, Тоору даже удалось уговорить Тетсу зайти и купить кофе на заправке, пока он возился с бензоколонкой. Тот, правда, несколько задержался, а когда вышел, на лице его отражалось негодование. — Не говори, что тебя там уже кто-то обидел, — улыбнулся Ойкава. — Наоборот. Ко мне клеился кассир, — Куроо кивнул на дверь, — открывай уже, давай быстрее свалим. — Нужно было взять подставку или что-то вроде… — Так он мне её и не дал. Сказал, что только в обмен на номер телефона, — он бросил уничтожающий взгляд в сторону заправки. — Хоть симпатичный? — Тоору подержал стаканчики с кофе, пока тот садился в машину. — Да, вроде… я особо и не разглядывал, — отмахнулся он. — Впрочем, какая разница? — Ну, мало ли, вдруг он тебе тоже понравился? — Почему мне кто-то обязательно должен нравиться? Может, я вполне доволен своей рукой! — возмутился Тетсуро окончательно и прибавил громкости музыке. — Не хочу об этом говорить! — крикнул он, отвернувшись в окно. Тетсу никогда не являлся тем человеком, который был против внимания к своей персоне. Очевидно, так на него влиял огромный синяк на лице, который, как он думал, вызывал у людей чувство жалости. Ещё когда он схватил пулю в плечо, и они однажды вышли с Ойкавой в магазин, его то и дело окидывали сочувственными взглядами, пока приходилось носить фиксирующую повязку. Тоору снова зацепился за слова о том, что Куроо ни в ком не нуждается. Скорее всего, он сказал это специально, ввиду истории с Айоки… И только вспомнив о ней, Ойкава с силой сжал пальцы на руле, слишком громко засопев. — Ты чего? — это не ушло от внимания Тетсу, который как раз собирался сделать звук потише. — Да так, вспомнил одну суку, — сквозь зубы бросил он. — Извини? Это на тебя так история о кассире повлияла? — Да какое, скажешь тоже, — закатил глаза Тоору. — Это было очень давно и уже не имеет значения, забудь.  — Как скажешь, — пожал плечами он. — А куда мы едем, напомни? — На утёс. Я ползал в соцсетях и увидел, что там потрясающий вид по вечерам. Правда, жаль, что мы не успели до заката… — М-м-м, а ты романтик, — задумчиво произнёс Куроо. И следующие десять минут, пока они ехали, тем для разговора так и не нашлось. Да и в тот момент, когда они вышли из машины, и спустя три минуты, пока Тетсуро курил. — Фу, — скривился Тоору, отпив кофе, — этот придурок за сахар требовал сразу отсосать ему? — Извини, значит, этот твой, — рассмеялся Куроо, меняясь с ним стаканчиками. — С каких вообще пор ты пьёшь кофе без сахара? — Ойкава выгнул бровь, присев на край капота. — На диете сидишь или мейнстриму какому-то следуешь? — Я всю свою сознательную жизнь пью кофе без сахара, — Тетсу уставился перед собой, а затем медленно повернул голову в сторону Тоору. — За исключением тех случаев, когда ты его варишь. — А язык тебе для чего? — фыркнул он. — Ну… — Куроо ехидно улыбнулся, игриво приподняв брови, — знаешь… Ойкава нервно сглотнул, колкая шуточка, вполне в стиле Тетсу, отозвалась ноющим чувством внутри. Где именно — он сам не понял, но еле сдержался от желания узнать в точности, для чего же нужен язык его другу. — Придурок, — медленно моргнув, процедил он, отворачиваясь, и сразу же захихикал. — Не обижайся, у меня уже в привычку входит язвить и отшучиваться, — Тетсуро продолжал улыбаться, но всё же тень мрачности скользнула на его лице. — Поехали домой лучше. — Расскажи, каким ты был в школе? — делая вид, будто и не слышал ничего, выпалил он. — Коварный капитан, — усмехнулся Тетсу. — Не знаю, обычным, наверное… Мне никогда не говорили в лицо то, что обо мне думают, но уважением в команде… да и в других командах пользовался. Наверное, только Бокуто был искренний по отношению ко мне, — он опустил взгляд, еле слышно добавив: — И ты, когда отец умер… — Извини, пожалуйста, — Ойкава коснулся его плеча, неуверенно сжав пальцы. — За то, что не всегда был честен… — в горле предательски запершило. — О, да брось! Мне плевать, что было до, можешь понять? — Тетсуро повернулся к нему, прищурившись. — Ни один твой поступок не поддаётся логике, однако, ты здесь, со мной, в полной заднице. И пьёшь чёртов кофе с чёртовой заправки, а не… ну, тут, конечно, дурак ты. — По-твоему, я мог сбежать? Серьёзно, Куроо-сан? — шумно сглотнув, Тоору поджал губы. — Мне не плевать на то, что было раньше, понятно? Я только за это и цепляюсь. И, надеюсь, ты поймёшь, о чём именно я говорю. Тетсу забрал у него из рук пустой стакан и, подкурив, двинулся к урне. Выкурив почти всю сигарету за четыре затяжки, он с каким-то остервенением затушил окурок, услышав: — Я без… я… это чертовски сложно взять и сказать! Развернувшись, он нахмурился, прежде чем стремительно зашагать в сторону машины. Приблизившись, он обхватил подбородок Тоору, вынуждая смотреть на себя, и уставился на него пристальным взглядом. — Особенно, когда я не сплю, верно? — приподняв одну бровь, спросил он. Ойкава заскулил, в одно мгновение поняв, о чём говорит Тетсу. Он даже не попытался отвернуться, смысла не было никакого; пронзающий взгляд вызывал дикое желание провалиться сквозь землю. — Есть смысл в словах, которые звучат по триста раз? — пытаясь хоть как-то спасти себя и не выдать свою трусость, спросил он. Тихо усмехнувшись, Тетсуро убрал руку от его подбородка. Несколько секунд он просто молчал, как-то изучающе вглядываясь в черты лица напротив, а после, вздохнув, произнёс: — Это ты, Тоору, единственная причина, по которой я ещё не сдох. И, прекрасно видя растерянность друга, поспешил его обнять. На самом деле Тетсу понятия не имел, поможет ли это Ойкаве, однако самому ему это было действительно необходимо. Уткнувшись лбом в его плечо, он почти задержал дыхание, когда почувствовал руки на своей талии, но тут же расслабился, когда Тоору не оттолкнул его, а обнял в ответ. У них двоих было странное состояние: глаза выжигало, хотелось выпустить какие-то эмоции, что-то говорить или делать; но это не было чем-то гнетущим изнутри, а скорее чем-то, что было похоже на облегчение. — Я очень рад тому, что могу назвать тебя другом. Прости за то, что я не единожды чуть было не разрушил нашу дружбу, — изрёк Куроо. Ойкава почти что дёрнулся от неожиданности, услышав это. Слова про дружбу будто прозвучали по меньшей мере пятьдесят раз, словно очерчивая важную границу, и он поспешил отстраниться. — А… да. Давай уже домой поедем, прохладно стало, — сухо отозвался Тоору, приятельски похлопав его по спине. — Всё хорошо? — Да, разумеется. Просто повспоминал эти все задания, да и Иваидзуми… поехали, а? Сядешь за руль? — Ойкава поднял на него умоляющий взгляд. Отвесив картинный поклон, Тетсу приглашающим жестом указал на пассажирское сиденье. По его лицу было заметно, что он сделал какой-то вывод или что-то вроде того, но он, как и всегда, просто промолчал. Уже будучи дома, Тоору вновь поблагодарил его за то, что их общение действительно вышло на какой-то новый уровень. Он уже почти выскочил из кухни, как вдруг повернулся, решив впервые никуда не убегать. — Надеюсь, что трудностей в разговорах станет гораздо-гораздо меньше, — выдавил из себя он, как-то по-глупому улыбнувшись. Вместо ответа Тетсуро удивлённо вскинул брови. «Знал бы ты, Ойкава, что эти трудности только начинаются», — подумал про себя он, внешне лишь пожав плечами, будто не знал, что говорить в таких ситуациях. — Я к тому, что мы… — Да, — перебив его, заявил Тетсу, — мы даже не пытаемся найти общие точки соприкосновения, вечно бежим от разговоров и… и больше мне нечего сказать. Извини, я пойду к себе, — слабо улыбнувшись, он поднялся из-за стола. — Спасибо за вечер, Ойкава-сан. На одно мгновение ему показалось, что Тоору попытался его коснуться, так, будто хотел остановить, но Куроо не придал этому значения. Он просто подумал о том, что выдаёт желаемое за действительное, а потому просто вышел из кухни. Дело было не в том, что ему трудно выдавить из себя пару слов, а в том, как он чувствовал себя рядом с Тоору. Тетсуро обожал его за всё, начиная от несоизмеримой поддержки и заканчивая тем, как очаровательно тот смущался. С ним не было сложно дружить, но любить было просто невозможно. И тяжело стало именно в тот момент, когда Ойкава сам пришёл к нему. Та фраза, брошенная им, что он хочет всё забыть, обухом сдавила грудь, и это ощущение до сих пор не покинуло Тетсу. Он часто задавался вопросом: что было бы, не скажи он имя Айоки в тот момент? Насколько далеко они смогли бы зайти тогда? Попытайся он поцеловать его ещё раз, отвернулся бы Тоору снова? Прокручивая это в голове, Тетсу чуть было не споткнулся на последней ступеньке, когда поднимался на второй этаж. Искренне хотелось забыться хотя бы на один вечер, но он пообещал, что никогда больше не станет принимать вещества. Возможно, алкоголь немного и спас бы ситуацию, но он напиваться не хотел. С каждым днём он всё больше походил на мазохиста, который намеренно задавливает себя своими же мыслями. Искренне цепляясь за каждое брошенное слово, Куроо прилагал немало усилий для того, чтобы оставаться в реальности. Далёкий от романтики, он бы никогда не подумал, что станет человеком, который больше всего будет хотеть проявления чувств. Но больше всего уничтожал тот факт, что именно свои чувства он хотел проявлять. Но ему настолько надоело ощущать постоянную боль, что теперь Тетсуро действительно боялся очередного отказа. И боялся куда больше, чем схватить пулю в голову.