Take me back to the night we met. I don't know what I'm supposed to do, haunted by the ghost of you. Oh take me back to the night we met.
Сидя на полу, у потрёпанного матраса, Ойкава в который раз пытался уговорить Куроо раздеться. Тот же, даже в таком отвратительном состоянии, умудрялся заботиться о нём: хрипло и обрывисто доказывал, что увиденное его точно повергнет в шок. — Я не хочу, чтоб ты умер от потери крови. Или от заражения, — злостно бросил Тоору и, позабыв о том, что может навредить, прижал Тетсу к постели за плечи. — Извини, крайние меры, до которых ты сам меня довёл, — пытаясь сохранить твёрдость голоса, пробормотал он. — Пожалуйста, не нужно, — умоляюще проскулил Тетсуро, пытаясь остановить чужие руки. — Хватит! На моих глазах уже умер мой друг! Я не хочу потерять и тебя! — рявкнул он и, резко отдёрнув ладони, замер. Они оба замолчали, не в силах издать хоть звук, и не переставали смотреть один на одного. Что-то мелькнуло на лице Тетсу, чего Тоору раньше не видел. Нечто, смутно напоминающее испуг. — Поэтому ты не хочешь, чтобы я видел, да? — Ойкава ощутил, как по телу прошлась крупная дрожь, когда тот кивнул. — Я не буду доставать тебя опекой, просто дай обработать раны. Наконец переставь сопротивляться, Тетсуро откинулся на подушку, закрыв лицо ладонями. В некоторых местах, где порезы были особо глубокими, рубашка прилипла к телу, и пусть Тоору был максимально осторожен, без боли не обошлось. Стискивая зубы и шипя, Куроо порой выгибался, когда антисептик будто выжигал его, попадая на раны. Он закусывал подушку, кусал собственные пальцы, перед глазами возникал образ кабинета Судзаку, отчего паника подступала к горлу. Громко вскрикнув, он резко подскочил, и Ойкава прижал его к себе. — Всё хорошо, ты молодец, — начав гладить его по затылку, зашептал Тоору, чувствуя, как содрогается тело друга. — Ты вытерпел, всё, мы закончили, честно. Ладонь перебралась к спине, и Куроо попытался вырваться. Третий круг ада он был просто не в состоянии вынести. — Сволочь, — буркнул Тоору, увидев ожоги на его спине. — Жаль, что он сразу сдох, я бы его второй раз убил. Куда медленнее. — Тише ты, цербер, — слабо улыбнулся Тетсу, утыкаясь лбом в его плечо. — Пожалуйста, сделай всё быстро, я больше не могу. К его великому счастью, заживляющая мазь оказалась с охлаждающим эффектом, а пальцы Ойкавы касались ожогов почти что невесомо. Боль была, и он периодически прижимался к другу сильнее, всякий раз успокаиваясь от его шёпота. Он, окончательно расслабившись, что лишних мучений больше нет, потерял бдительность, когда Ойкава подобрался к его глазу с каплями. Истошный вопль пришлось приглушить ладонью, но во взгляде Куроо было куда больше угроз, нежели в его мычании. — Прости, я не знал, что будет щипать, — неловко пожал плечами Тоору, убирая руку от его рта. — Знал, собака. Иначе откуда тебе знать, что оно именно щиплет? — обиженно процедил сквозь зубы он. — Это для твоего блага, — фыркнул Ойкава, собирая все медикаменты в пакет. — Ты хочешь что-нибудь съесть? — Побудь рядом, пока я усну, я больше ничего не хочу, — повернувшись на бок, Куроо подтянул колени к груди. Честно говоря, он и ожидать не мог, что Ойкава не просто останется рядом, а придвинет свой матрас, улёгшись за его спиной совсем близко. Дыхание перехватило, когда тот неуверенно обнял его, и Тетсу сжал пальцы на простыни, услышав тихий всхлип. По этой причине он не хотел демонстрировать свои раны, прекрасно зная, как это отразится на Тоору. Пережив слишком многое, к чему Куроо был непосредственно причастен, Ойкава мог сорваться в любой момент. Честно говоря, он ждал, что этот срыв будет сразу после смерти Иваидзуми. Только вот какие последствия могут быть у этого, знать они никак не могли. Надежда внутри тихо угасала, что это закончится самой обычной истерикой. Особенно, когда Тетсу услышал шёпот: — Я же ведь сдохну без тебя, как ты этого понять не можешь? Было так сложно притворяться спящим, но иначе он просто не мог. Даже когда смерть дышала в затылок, не было так страшно, как сейчас. Тетсуро просто-напросто струсил сказать в ответ хоть что-нибудь.***
Следующие сутки Куроо отсыпался, изредка открывая глаза, чтобы выпить воды и с горем пополам добраться до уборной, не без чужой помощи, разумеется. Пользуясь тем, что спал он очень крепко, Тоору то и дело обрабатывал раны, молясь всем богам, чтобы те зажили как можно быстрее. Глубокие порезы на рёбрах и груди продолжали кровоточить, отчего перевязки приходилось делать слишком часто, и Тетсу, периодически открывая глаза в такие моменты, стойко терпел, не издавая ни звука. На его лице всё чаще читалось явное «отцепись ты от меня уже», но он ни разу об этом не сказал вслух. Терпения хватило ровно на два дня, пока он не психанул на очередную просьбу что-нибудь съесть. — Хватит, мамочка! Я уже крепко стою на ногах! — выкрикнул Тетсуро, когда Ойкава попытался закапать ему глаз. О, как он хотел, чтобы сейчас Тоору разозлился и ушёл куда-нибудь проветриться на несколько часов, но вместо этого тот зажал его у стены, прижав ладонью горло. — Не вынуждай меня быть грубым, — хрипло констатировал он, властно усаживая Куроо обратно на стул. — Я сделаю это, хочешь ты того или нет. Для большей убедительности он поставил колено на его бедро, продолжая вжимать в стену, рука теперь по-хозяйски сжимала подбородок. Тетсу нервно сглотнул, глядя на него снизу вверх, и всё же открыл подбитый глаз. — И никакая я тебе не мамочка, — придвинувшись ещё ближе, Тоору закапал лекарство. — Если у тебя трудности произношения моего имени, тогда уже лучше зови меня папочкой. За секунду до дальнейших действий он понял, какую ошибку сейчас совершил. — Как скажешь, папочка, — нарочито низким и хриплым голосом произнёс Куроо, резко прижав его к себе за талию. — Будь со мной грубым, папочка! Упёршись руками в стену, Ойкава чертыхнулся, когда Тетсу слегка прикусил кожу на его груди сквозь футболку, а ладонями скользнул на ягодицы. Пользуясь тем, что чужая нога всё ещё была на его бедре, Тетсуро одним рывком вынудил его сесть на себя. — Может, Тоору, ты будешь звать меня своим папочкой? — шёпотом спросил он, задевая мочку уха губами. Красный, как варёный рак, Ойкава был готов провалиться сквозь землю. Всё это было так резко и неожиданно, что он едва не потерял связь с реальностью. — Я… я не… — заикаясь, начал говорить он. — Куроо, пожалуйста… — Да, действительно, что-то я разошёлся, — виновато пробормотал Тетсу, слегка отталкивая его от себя. — Извини, это была глупая шутка. Больше так не буду. Замерев, Тоору начал медленно осознавать, что его «пожалуйста» было расценено несколько не так… точнее, совершенно не так, как нужно было. И он уже почти открыл рот, намереваясь сказать Тетсу о том, что он, кажется, и не против, если тот будет так делать, но… «Ты был прав, это всё было вызвано наркотой, не более. Извини, что морочил тебе голову.» — словно колоколом, прозвенело в затылке, и Ойкава помрачнел в то же мгновение. — Да, было глупо, — криво усмехнулся он, отходя в сторону. — Я думаю, что нам пора выдвигаться, поищи, куда хочешь поехать, а я пока соберу вещи, — поспешно бросил Тоору, поспешив сменить тему.***
Выбор пал на посёлок Адзигасава, чтобы как можно меньше было шансов наткнуться на кого-то «серьёзного». По счастливой случайности им попался домик по абсолютно смехотворной цене, в то время как его внутреннее убранство, как и внешнее, очень даже тянуло на место отдыха бизнесменов. Впрочем, вдаваться в подробности, по какой причине хозяйка этого дома решила сдать его в аренду за такую цену, не особо-то и хотелось, как и узнавать, почему она сразу же согласилась сдать его, едва Тоору дозвонился ей. Не обошлось и без малой толики негатива: госпожа оказалась из нервного десятка, потому не преминула высказать, что за те полтора часа, пока к ней доедут, кто угодно согласится снять её дом. Ойкава спорить не стал, просто поспешил извиниться, а вот мнение своё, как и анализ, проведённый в голове, решил оставить при себе. Разумеется, никто бы не снял этот дом за полтора часа, как и за те три месяца, сколько висело объявление на сайте. А потому, доехав до посёлка, Ойкава и Куроо стали счастливыми временными жителями двухэтажного домика, оформленного в совершенно неяпонском стиле. Тетсуро выглядел уже гораздо лучше, но всё же слабость его не покидала. Большую часть времени он лежал в гостиной, пялился на пламя в камине и фактически не разговаривал. Было стойкое ощущение, что его подменили. — Да отстань ты, Ойкава, ради Бога! — завопил он, кода тот подобрался к нему с каплями для глаз. — Сколько уже можно меня этой хренью поливать? Ни лучше, ни хуже! Хватит! — Я это сделаю, хочешь ты того или нет. Тоору произнёс это настолько спокойно, что Тетсу, подскочивший с дивана, поджал губы и сел обратно. С минуту он смотрел в сторону камина, после чего всё же поднял взгляд на Ойкаву. — Эти твои капли мне глаз к чёртовой матери выжигают, — буркнул он, скрестив руки на груди. — Потерпи ещё немного, вечером будет последний раз, — Ойкава не смог сдержать улыбки, когда на лице Тетсуро отразилось полнейшее недовольство. Куроо перехватил руки Тоору, отчаянно замотав головой, чтобы тот больше не прикасался к нему. Вжавшись в спинку дивана, он был готов начать орать, как вдруг почувствовал лёгкое дыхание на своём лице. Перестав морщиться, Тетсу уставился на Ойкаву. — Так не болит? — спросил он, ещё раз легонько подув на веко. Ещё никогда в жизни Тетсуро не испытывал такого острого желания притворяться. Ему искренне хотелось, чтобы Тоору как можно дольше был непростительно близко к нему. Он неконтролируемо сжал пальцы на чужих запястьях, когда лёгкие сдавило от резкой нужды прокашляться. — Немного легче, — соврал он. Щипать уже давным-давно перестало. — Всё, прости за изнасилование, — улыбаясь, Ойкава провёл подушечкой большого пальца по его щеке, убирая слезу, выступившую из-за лекарственных капель. — Ты вытерпишь ещё одно надругательство над собой вечером? — Сколько угодно, — вылетело раньше, чем Тетсу успел подумать. Впервые за очень-очень много лет его щёки начали краснеть. — Тебя ведь всё равно ничего не остановит, — поспешил буркнуть он, возвращая привычную непроницаемость на лицо. — Раздевайся, — отстранившись, заявил Тоору, начав искать в пакете нужные медикаменты. — Куроо-сан, не вынуждай меня проявлять грубость, раздевайся. — Извини, мне из-за этих чёртовых капель уши заложило. Ты что сейчас сказал? — часто-часто заморгав, переспросил он. В какой-то момент ему показалось, что он услышал то, что хотел услышать. А когда чужие руки оказались на подоле его футболки и потянули ту вверх, Тетсуро начал уверенно прощаться с остатками здравого смысла. Он точно сошёл с ума, это не может происходить на самом деле. — Куроо! Я с кем разговариваю, ты вообще слышишь меня?! — не выдержал Тоору. И тут до Тетсу начало доходить, что всё это время Ойкава пытался с ним говорить и раздеть, чтобы сделать перевязку. О, как же ему хотелось сейчас вернуть контроль над ситуацией в свои руки, чтобы перестать выглядеть полным идиотом. Немыслимым чудом ноющее чувство в паху исчезло так же быстро, как и появилось, не оставив никаких видимых улик. — Прости, я сейчас… будто связь с реальностью потерял, — несколько испуганно проговорил Тетсуро. От взгляда Тоору не ушло то, как он резко побледнел. И теперь злость сменилась беспокойством. Приложив тыльную сторону ладони к его лбу, он убедился, что температуры нет, и прищурился. — Ты вообще как, в порядке? Выглядишь крайне паршиво. — О, знаешь, я как-то заметил! — возмутился Куроо, указывая пальцем на свой синяк под глазом. — Видал, как светит? — Срывайся на своём отражении в зеркале, — устало ответил Ойкава, поднявшись со столика. — Вот тебе всё необходимое, — он сунул пакет с медикаментами в руки Тетсу, — сделай перевязки сам. А я, пожалуй, пойду. Он не успел сделать и шаг, как Тетсуро сразу ухватил его за запястье и прижал его ладонь к своей щеке. Виновато опустив глаза, он пробормотал извинения, и не совсем было ясно, за что именно. — Долго ты ещё притворяться будешь? — усмехнулся Тоору, погладив его большим пальцем по скуле. Услышав это, Куроо, кажется, и вовсе разучился дышать. Он медленно поднял взгляд на друга, лихорадочно перебирая в голове абсолютно все мысли, которые возникли в эту секунду. — Тебе же нравится внимание и забота, — улыбаясь, тот присел обратно на журнальный столик. — Жалость, может, тебе и неприятна, но ты не против того, чтобы тебя иногда жалели. — Проницательный, — слабо улыбнулся Тетсу, с большим трудом удержав в себе облегчённый выдох. — Только не рассказывай никому, — отшутился он, утыкаясь лбом в грудь Тоору. — Иногда мне действительно хочется, чтобы меня пожалели. «Какая наглая ложь. Всё, чего тебе хочется, так это чтобы Ойкава от тебя ни на шаг не отходил», — подметил внутренний голос Куроо. — Особенно, когда всё так резко наваливается, хочется слышать что-то такое, что придаст сил, — продолжил говорить он, отчасти правду, но всё же немного преувеличивая. — Мы в заднице, — хмыкнул Тоору. — И при том территориально куда больше, чем морально. Так что пока что можно расслабиться. Извини, кажется, поддержка — это немного не моё… Тетсу поднял голову, уставившись на него. На самом деле он собирался искренне рассмеяться от его слов, если бы не обратил внимание, как тот облизнул свои губы. Оба замерли, не смея отстраниться или отвести взгляд в сторону, но никто не предпринимал никаких дальнейших действий. Сердце колотилось так, что грохотом отдавалось в ушах, и Тетсуро сглотнул слишком громко, буквально отрезвив этим их двоих сразу. Ойкава резко отвернулся, отпрянув назад, и поспешил подняться на ноги. — Пойду уберусь на кухне, — буквально выплюнул он, стремительно шагая к двери. — И на что ты надеялся, идиот? — вздохнул Куроо, обращаясь к самому себе, когда Тоору вышел из комнаты.***
Каждый день был словно прожит в каком-то насильственном спокойствии. Теперь, когда Тоору не заставлял его делать перевязки и не пытался зажать в каком-нибудь углу, чтобы закапать глаз, всё было слишком не таким для Тетсуро. Словно между ними в очередной раз возникла преграда, всякий раз отдаляющая их один от одного. Надежда на то, что они хотя бы будут дружить, угасала с каждым мгновением. Тетсу всё больше понимал: они просто вынуждены быть рядом, не более. С самого начала их общение было лишь обязательством. А то, как отстранённо вёл себя Ойкава, было лишним доказательством. Несомненно, они проводили куда больше времени в одном помещении, не разбегаясь по разным комнатам, как раньше. Только это было будто бы неестественно. Обдумывая всё это, Куроо лежал на диване, притянув колени к груди. Больше всего ему сейчас хотелось окончательно укутаться в себе, исчезнуть, схлопнувшись, придумать себе новую болезнь и умереть от неё к чёртовой матери. — Я в магазин, ты хочешь что-нибудь? — на пороге гостиной оказался Тоору. — Ничего из того, что можно купить, — пробурчал он, даже не обернувшись. — Я не услышал тебя, — Ойкава подошёл чуть ближе, — ты можешь повторить? — Езжай, ничего мне нужно, — Тетсу махнул рукой на каминную полку, где лежали ключи от машины. — Позвони или напиши тогда, если захочешь что-то… Куроо медленно закрыл глаза, слушая, как входная дверь закрывается на замок. Снаружи послышался рёв мотора, и сердце неприятно сжалось, будто сделав неправильный удар. — Хочу, очень сильно хочу вернуться в тот вечер, когда мы встретились, — Тетсуро сжал пальцы в кулаки. — Чтобы никогда не влюбляться в тебя, Тоору. Наверное, это было впервые, когда Тетсу не смог сдержать собственные эмоции. Выкрик сорвался с его губ, и он сжался сильнее, чувствуя, как ком подступает к горлу. Это было чертовски больно, куда больнее, чем всё то, что с ним сделал Судзаку. И до жути противно от мысли, что слёзы непрошено выступают на глазах. Он в жизни бы не подумал о том, что именно его охватит истерика. Из них двоих Куроо был наименее эмоциональным человеком, постоянно пряча собственные чувства за ширмой юмора и безразличия. Да там и прятать, если честно, особо и нечего было. Всякий раз, когда он вспоминал о том, что самолично отказал в поцелуе Тоору, эхом отдавалась та причина, по которой он это сделал. «Чёрт возьми, хочу забыть это так же, как ты на каждое утро, когда трезвеешь», — слова, которые он искренне хотел бы забыть. Так, чтобы они никогда больше не приносили щемящее и пустое чувство внутри. Как же сильно ему хотелось выместить злость на стене, вплоть до того, чтобы руки превратились в кровавое месиво от ударов. Но сил не было, чтобы подняться. И возможности успокоиться тоже не находилось. Ойкава, вернувшись куда быстрее, чем сам ожидал, услышал вскрик из гостиной. Едва не споткнувшись, пока разувался, он рванул в комнату, поняв, что это Тетсуро. — Куроо-сан! — Отвали, пожалуйста, Тоору! — надрывно закричал он. Подскочив с дивана, Тетсуро уже почти нашёл в себе силы сбежать прочь, но ноги предательски подкосились. Истерика нахлынула с новой силой, и он едва ли уже помнил, из-за чего она началась. Фрагменты его жизни за последние несколько лет остриём врезались в разум, вызывая физическую боль. Ойкава оказался прямо перед ним, точно так же опустившись на колени, и сгрёб его в объятия. — Отпусти меня! — но, вопреки своим словам, Тетсу прижался к нему. Воздух вокруг словно налился свинцом, Тоору не смел произносить ни звука, лишь крепко обнимал Куроо, стискивая зубы каждый раз, когда тот вскрикивал. Что именно послужило причиной истерики, он не собирался спрашивать. Что бы ни произошло, Ойкава прекрасно знал, что трогать эту рану он попросту не имеет права. — Спасибо, — выдохнул Тетсуро, наконец успокоившись, и отстранился от него. — Только… чёрт, забей. Вместо ответа Ойкава подался назад, опираясь спиной о кресло, и выпрямил ноги, тут же потянув на себя Тетсу. — До жути хреново видеть тебя таким, — мрачно произнёс он, обнимая его за шею. — Я бы всё отдал, чтобы такого больше не было. Куроо улёгся щекой на его грудь, почувствовав невероятное облегчение. Словно эти слова в одно мгновение разрушили всё, что уничтожало его изнутри. Они молча сидели на полу, с ощутимым отчаянием сжимая пальцы друг на друге, но с каждой секундой становилось всё легче. Полная тишина действовала ничуть не хуже, чем душевный разговор. — Я уже успокоился, честно, — усмехнулся Тетсу, когда не смог встать, — ты можешь отпустить меня. — Нет уж, теперь жди, пока я успокоюсь, — слабо улыбнулся Тоору. — А с тобой-то что? — поинтересовался он, погладив подушечками пальцев чужое предплечье. — Радуюсь шансу, что наконец-то смог тебя пожалеть. — Ты придурок, Ойкава, — рассмеялся Куроо, утыкаясь носом в его футболку. — Я не хочу притворяться твоим другом. Мы ведь совершенно чужие люди и… — Тоору замялся, пытаясь правильно подобрать слова. — Но как-то выходит, что идти разными путями у нас не получается. — А ты бы хотел? Идти разными путями? — Нет, — пожал плечами он. — Я к тому, что… скажи честно, мы ведь действительно друзья? Это не потому, что мы связаны общей неудачей? — Ойкава, ты… ты совсем дурачок? — приподнявшись, Тетсу уставился на него. — Ты, мать твою, вот этим, — он постучал указательным пальцем по его лбу, — пользоваться умеешь? На меня посмотри внимательно, вспомни, что творится под моей одеждой, и скажи мне сам, действительно ли мы друзья? — Я купил тебе сигареты, — растерянно проговорил Тоору. — Меняешь темы просто отвратительно, — улыбнувшись, Куроо начал подниматься с пола. — А что я ещё могу сказать, кроме как вслух признаться, что наговорил глупостей? — несколько обиженно буркнул он. — И не нужно на меня так смотреть, из нас двоих умный ты, а я красивый. — Даже не стану спорить, — Тетсу протянул ему ладонь. — Идём, ты давно не варил кофе на двоих.