Kiedy wrócisz do domu

Девушку зовут Синди Ричардс. Ей двадцать три, она из Малибу, но проводит жизнь в разъездах. Она модель – или была ею до того, как ее бывший парень, зациклившийся на ней и сходящий с ума от ревности, не раздобыл кислоту, не спрятался за углом здания, где у нее закончились съемки, и не плеснул с размаху ей в лицо едкую жидкость, ставшую причиной сильнейших ожогов головы, груди и рук. Синди доставили в больницу без сознания и почти сразу ввели в искусственную кому, что, вероятно, и спасло ей жизнь. Ей сделали ряд процедур и операций, но ее правый глаз слишком поврежден, и даже когда Синди проснется, она, вероятно, будет слепа. Может быть, левый глаз и удастся спасти, но есть риск, что она будет видеть только размытые очертания. Ко всему ее тело еще и отвергает пересадки кожи. Синди стоит рядом с ним, и они вместе смотрят, как врач в очередной раз проверяет ее жизненные показатели. – По-прежнему, стабильно, – говорит Синди, не сводя глаз со своего тела. – Стабильно отвратительная и безобразная уродина. Тони не пытается больше перечить, уже зная ее болезненную реакцию. – Они собираются попробовать синтетическую кожу. – Наверняка и это у них не получится. Знаешь, что хуже всего, Старк? Они хотят, чтобы я очнулась. Зачем мне? Моя жизнь кончена. Я буду слепым страшилищем, которое и ложки не поднимет из-за ограниченных движений локтевых суставов. И даже не начинай снова, что мог бы мне помочь. Что ты сделаешь? Разрежешь меня на кусочки и сложишь заново? Даже звучит гротескно – прямо творение Франкенштейна. – Ты бы поладила с Баки. Похоже, вы двое те единственные начитанные уникумы, которые знают, что Франкенштейн – это ученый, создавший монстра, а не само чудовище. – Не скромничай, ты явно третий. – Только потому что Барнс читал эту книжку в моей палате. – Пойдем к тебе? – предлагает Синди, отводя взгляд от тела на кровати. – Не могу уже смотреть на себя. Знаешь, что единственный плюс в этой ситуации? Что у меня нет семьи. Мои родители умерли, когда я была еще маленькая, а родственникам нет до меня дела. У меня нет и друзей – это, очевидно, цена за вырванный кусок успеха в модельном бизнесе. – У меня тоже нет семьи. Никогда не думал, что это хорошо, но, наверное, ты права. Если бы им приходилось видеть меня таким… – Но твоя девушка приходит к тебе каждый день. А когда уходит, то прокрадывается твой парень. Даже забавно, что они так делятся тобой: она дежурит днем, а он – ночью. – Барнс вовсе мне не парень. Он просто… – Просто что? Снова будешь мне рассказывать о его страшных угрызениях совести? – Как для призрака с депрессией и неправильным отношением к вопросам жизни и смерти, у тебя на редкость противный характер. – Ты еще не знал меня, когда я была жива… Синди умолкает и вдруг начинает неистово смеяться. Тони смотрит на нее удивленно и с опаской. – У тебя истерика? – осторожно спрашивает он. – Потому что мы уже в курсе, что я без понятия, что делать в таких случаях, а утешаю я вообще отстойно. – Ты ошибся, этап истерик позади, сейчас я хочу, чтобы мне дали умереть и оставили в покое. Нет, я просто подумала, что это странно, что мы раньше не встречались. Каждая собака знает Тони Старка, и все модели прошли через его постель. – Ты не в моей возрастной группе, ребенок, – возражает Тони, пряча за иронией грусть. Ему больно думать, что кто-то такой молодой настолько сильно пострадал, что взаправду хочет только смерти. Сам Тони не готов умирать, хоть он и вдвое старше этой девочки. – Ты уже думал, что дальше? Что, если твой мозг настолько поврежден, что даже если твои ребята и засунут тебя назад в тело, то ты все равно останешься овощем? – Тогда Джарвис отключит меня от аппарата, – без промедлений отвечает Тони. – Конечно, я об этом думал. – Тогда ты понимаешь мою точку зрения. – Да, – признает Тони. Он хочет обнять ее и утешить, но его рука проходит сквозь ее призрачное тело, как через воздух. – Но не принимаю. – Ты же видишь, у меня нет шансов, – печально смотрит на него Синди. – Не заставляй меня снова просить. – Если я дал слово, то сдержу его, – Тони сжимает челюсти, потому что обещание ему совсем не нравится. – Но только если Стрэндж скажет, что другого выхода нет. Он познакомился с Синди несколько часов назад, когда с ней вдруг случилось то же, что и с ним, – она вылетела из своего тела и бродила больницей, плача и взывая к людям, которые проходили мимо, и никто не видел ее – только Тони. Потребовалось много времени, чтобы ее успокоить, и когда он поделился с ней, что Барнс приведет Стрэнджа, чтобы разбудить его, то Синди заставила его поклясться, что потом он поможет ей умереть. «Мне пора на тот свет, – прямо сказала она ему. – Потому что если я вернусь, то первое, что сделаю, – это перережу себе вены. А если не смогу, потому что чертово тело не будет меня слушаться, то стану проклинать тебя каждую секунду своего жалкого существования до самой смерти». Тони не боялся ее ненависти, но понимал, почему она не хочет такой жизни. Он согласился дать ей возможность отойти в мир иной, если Стрэндж не сумеет ей помочь, но сильно надеялся, что волшебник что-нибудь придумает. – Они придут в час ночи, – говорит он, наблюдая за ходом стрелок. – Всего лишь через десять часов. Ты знаешь… С тех пор, как я… такой, как сейчас, время начало иметь для меня значение. Раньше я не замечал его. Часы, дни – все пролетало мимо меня, пока я работал или участвовал в миссиях. – И теперь ты в шоке, что у твоей девушки роман на стороне. – Я не уверен наверняка. А ты думаешь да? Я рассказал тебе только что, ты их даже не видела еще. – Шутишь? Все знают знаменитую Пеппер Поттс. Она ужас любого модельного агентства, которое арендует девушек в качестве хостес на мероприятия всяких богатых мудаков. И все слышали о Черной Вдове. Как, ты говоришь, ее зовут? – Никак не говорю. – А-а, боишься, что если я встану, то начну тебя шантажировать и заработаю на тебе состояние? – Когда ты очнешься, я найму хороших адвокатов, и они помогут тебе получить такую компенсацию, что чужие деньги тебе будут не нужны. Синди на мгновение закрывает глаза. Когда она сжимает кулаки, пытаясь, очевидно, взять себя в руки, то кажется почти ребенком. Она такая красивая – на ее призрачном лице нет и следа от кислоты, и Тони задается вопросом, как это работает. Сам он проснулся весь в крови, но у него не было сломанной ноги или раны в груди. Что такого особенного в этой больнице, что пациенты здесь отделяются от своих тел? И почему выглядят так, будто за секунду до того, как с ними произошло неладное? Синди не настроена об этом говорить. Ей не интересно размышлять о том, зачем и почему, она просто желает увидеть, что будет дальше. Она только как пару часов осознала свое бедственное состояние, но, кажется, все уже для себя твердо решила. Тони думает, что если вернется в свое тело, то позаботится о ней. Найдет для нее самых лучших врачей, а не здешних со скудными зарплатами и нулевыми возможностями. Заберет ее к себе в Башню и устроит работать помощницей или кем угодно на ее вкус – Пеппер обязательно найдет для нее должность. Но Синди не хочет об этом даже слышать. Когда он пытается ей все это обрисовать, она резко меняет тему, и на секунду Тони не понимает, о чем она его спрашивает. – Что сделать? – Перерыв, – повторяет она, пожимая плечами. – Тебе самому не надоело? Снова и снова спасать мир, чтобы тебя за это еще и ругали последними словами. Половина Америки тебя ненавидит, а остальные хотят занять твое место только потому, что ты знаком с Капитаном. Кстати этот твой Баки, который должен привести доктора… – Стрэнджа. Его зовут Стивен Стрэндж. – Хм. Кажется, я уже слышала это имя. – Когда-то он был хирургом мирового класса… до того, как попал в аварию, после которой ему пришлось отказаться от любимого дела и полностью изменить свою жизнь. – Тебе не идет этот учительский тон, Старк, морализаторство слышно за километр. Если кому-то удалось справиться с трудностями, то это не значит, что и у меня получится. – Ты даже не хочешь попытаться. – Потому что как мне стать кем-то еще? Я ничего не умею, кроме как быть моделью! – Тебе двадцать три. – Если сейчас скажешь, что вся жизнь впереди, то, клянусь, я найду способ съездить тебе между ног. Мужчины! Всегда думаете, что можете все за всех решать. – Тогда сама меняй свое мышление. Проснешься, пройдешь реабилитацию – не переживай за деньги, я все оплачу, а потом иди в колледж, узнай, чем хочешь заниматься и живи дальше… – Тони делает паузу, когда внезапно понимает: – Тебе страшно, – мягко говорит он, и теперь легко читает испуг в ее жестком выражении лица. – Ты боишься надеяться на лучшее. Синди отводит взгляд в сторону, и Тони беспомощно смотрит на нее. – Послушай, ты не будешь одна. Я тебя так не оставлю. Обещаю, я позабочусь о тебе. – Я… – у Синди дрожит голос, и она обнимает себя. – Тони, я не знаю… Как это вообще будет? Ты же сам видел, я выгляжу так… – Тебе сделают операцию. – У меня отторжение пересадок. Ты что, врач, откуда ты знаешь, что мне станет лучше? – Нет, не врач, я бы с ума сошел столько лет на него учиться. Но я найму тебе самых лучших специалистов. – А работа моделью… – Ты уже стара, чтоб быть моделью, – безжалостно рубит Тони. – Забыла? Ты сама говорила, столько их через меня прошло, что я кое-что знаю об этом вашем бизнесе. У тебя должен был быть запасной план. Чем ты хотела заниматься потом? Синди не отвечает, но что-то меняется в ее выражении лица. У нее дрожат губы, когда она поднимает на него взгляд: – Никогда не было никого, кто б мне помогал. Я не понимаю, как это работает. Не знаю, как тебе доверять. Но если этот доктор Стрэндж, если он скажет, что у меня есть шанс вернуться в свое тело… – То ты не пожалеешь, Синди. Ты хочешь вернуться? – И повиснуть у тебя на шее до конца своих дней, – наконец улыбается Синди, хотя глаза у нее влажные. – Буду названивать тебе со всякой ерундой. Ты хоть знаешь, что обещаешь? Если я и очнусь, то вся эта реабилитация… – Веришь, все будут думать, что ты моя тайная дочь. Или что я нашел себе молоденькую любовницу на старости лет, – шутит Тони, чувствуя облегчение. – Солнышко, это самое мудрое решение, которое ты когда-либо принимала. Ты не пожалеешь. – Еще посмотрим, что скажет твой Стрэндж. На какое-то время они умолкают. Тони сидит на кровати, скрестив ноги, а Синди хмурится, рассматривая его неподвижное тело. – Что ты делаешь? – наконец раздражается Тони. – Мое эго не терпит таких молчаливых оценок. Я и сам знаю, что хреново выгляжу. – Вообще-то я размышляла о том, что ты такой же красавчик, как и на фотках в журналах, – неожиданно улыбается Синди. – Но сейчас выглядишь хреново, да. – Ах, прелестная ты барышня, Капитан Америка отчитал бы тебя за бранные слова. – Расскажешь мне о Мстителях? – просит Синди, садясь на один стульев. – Это как слушать любимую сказку. Я часто читаю о вас, ребята, а когда показывают прямые эфиры с вашими миссиями, то просто не могу отлипнуть от экрана. Однажды я закрывала одно большое шоу – действительно крутое, то был крупнейший бренд Франции – и споткнулась, потому что услышала, как в зале кто-то сказал, что Железный Человек упал с неба. – Может быть, – признает Тони, – очень в моем духе. – И что его поймал Халк, – восторженно продолжает Синди. – Да, точно, Халк. Он… Что он такое? – Он физик, – говорит Тони. – Его случайно облучило радиацией. – Ты шутишь! – нервно сглатывает Синди. – Я думала, он таким родился. Он… Наверное, он был в ужасе, когда увидел, в кого превратился. – Теперь понимаешь? У всех нас что-то пошло наперекосяк, не только у тебя. – А по телевизору ты кажешься таким сильным. Непобедимым. И все вы такие уверенные, как будто решите любую проблему. – А еще по ящику говорят, что модели глупые, – замечает Тони, поднимая брови. – Будем и дальше верить в правдивость телевидения? – Очень смешно. А Капитан Америка? Какой он? – Да такой же, как о нем говорят, – без сомнений отвечает Тони. – Сильный, умный. У него крепкие принципы, он всегда за справедливость. – Он тебе не нравится, – констатирует Синди, и Тони хмурится. – Я такого не говорил. – А и не надо. В моей профессии нужно уметь хорошо читать людей. Что говорят и что думают – это разные вещи. То, что ты рассказываешь о Капитане, звучит здорово, и, наверное, так и есть, пока не начинаешь работать с ним каждый день и беспрерывно сталкиваться с ходячим оплотом совести всего мира. Тони смеется. – Я должен сейчас все отрицать, но он такая заноза в заднице, ты даже не представляешь! Но все равно он самый лучший, – тут же добавляет Тони, к своему удивлению понимая, что не врет. – Давно уже не думал так о нем. Он… хороший парень. Все сделает ради своих близких. Я просто… долго сердился на него. Выяснилось, что есть кое-кто, о ком он заботится больше, и однажды ему пришлось переступить через меня, чтобы защитить того человека. – Он причинил тебе боль? Сама собой вспоминается Сибирь. Холод, пробирающий до костей. Треснувший реактор и осознание, что он один. Что его предал друг. Что он умирает. А еще Баки Барнс. Тот самый, которые уже несколько недель ходит к нему в больницу, как к себе домой. Который бреет ему бороду, потому что знает, что Тони не все равно. Который читает всякие ужасы, потому что чувствует свою вину и не может с ней справится, и который полюбил «Властелина колец» и теперь переживает за Сэма из книг. Баки, который его увидел. И который пообещал, что сделает все, чтобы помочь ему. «Ты обязан вернуться, договорились? Он не простит себе, если с тобой что-то случится». Он думал, что Стив говорил тогда о Фьюри, но сейчас… Господи, он такой глупый. Это было о Баки. О том, который смотрел за ним на миссиях. О молчаливом, мрачном и смертельно опасном Баки, который не убегал, но и не мог поднять на него глаз. Который никогда не заговаривал с ним первым, но чей взгляд порой чувствовался на спине. И выражение лица у него было беззащитное и закрытое, когда он благодарил за то, что Тони разрешил ему жить в Башне и быть частью их команды. Баки, который без раздумий взял кошку и пошел договариваться с Джарвисом, просто потому что его попросил Тони. Да еще и вызвал межпространственный кризис только чтоб раздобыть ему Стрэнджа. Тони тяжело сглатывает – горло неприятно перехватывает, словно ему надо крепко выругаться. Синди все так же внимательно смотрит на него. Причинил ли Стив ему боль? – Да, – говорит он, сжимая кулаки. – Причинил. И еще какую. Но сейчас я понимаю, ради чего. И ради кого, мысленно добавляет он. Черт, ну и дела с этим Барнсом. Если Тони когда-нибудь очнется, то сыграет им с Роджерсом самую роскошную свадьбу в истории.