I Think I'm OKAY by Machine Gun Kelly, YUNGBLUD & Travis Barker
– И мистер Доусен сказал, что у меня прирожденный талант, прикинь. Он же лучший в клубе! – восторженной воскликнул Найл, но его слова слегка сложно было разобрать из-за пирожного, которым был забит его рот. – Как будто ты сам этого не знал, Найлер, сам же постоянно твердишь, что был рожден для гольфа и с клюшкой вместо погремушки провел все детство и прочий бред, – несмотря на слова, Гарри улыбался самой искренней из своих улыбок. Он был безумно горд за своего друга. Кроме того, ирландец и правда был если не богом, то хотя бы гением в этом спорте. – У тебя по венам вместе с кровью мячики для гольфа случайно не текут? – Отстань, – отмахнулся от него Хоран, залившись смехом. У них был ланч, и парни заняли свой столик в кафетерии, как обычно. Сегодня занятия с Томлинсоном снова были после пар, так что Гарри с огромной радостью тратил свои драгоценные минуты на лучшего друга. – М, кстати, – Найл резко что-то вспомнил и с большим трудом проглотил остатки пирожного, попутно вытирая руки салфеткой. – Родители сваливают на выходные. Придешь ко мне? Я выбираю еду, а ты, так уж и быть, фильм, – Гарри сразу хотел сказать название фильма, но Хоран поднял палец в предостережении и сделал голос максимально грозным. – Но если ты снова решишь пересмотреть все «Сумерки» я тебя выгоню. – Тогда какой в этом смысл? – застонал кудрявый. – Ох, мои куколки снова ссорятся? – внезапный женский голос заставил их обоих резко замолчать и повернуть головы в сторону звука. Палвин со своей свитой стояли около их столика. Девушка выглядела так, будто пересмотрела фильмов 2000х и теперь старается походить на королеву школы. Кстати, у нее неплохо выходит, если вы спросите Гарри. Укороченный пушистый кардиган розового цвета и джинсовая мини-юбка дополнены маленькой сумочкой, в которую вмещаются разве что ручки и телефон, и блестящими заколками. В общем, сегодня Барбара Палвин – Реджина Джордж. Того и гляди, съест тебя с потрохами и не подавится. – Ты, кажется, ошиблась, дорогая, сектанты, призывающие дьявола, сидят вон за тем столиком, – Гарри указал в сторону противоположного угла кафетерия, где собрались ребята из странных субкультур. Они всегда немного пугали Стайлса, так что он бы не удивился, если бы они и в правду занимались какой-нибудь сектантской херней. – Тебя там заждались, кстати. – О, милый, твое чувство юмора все так же стабильно – как не было, так и нет, – за ее спиной раздалось несколько смешков, на которые Гарри только закатил глаза – как же они клишированы. – Ладно, мальчики, я не просто так к вам подошла. – Вау, как удивительно, – ровным голосом отозвался Найл. – И не говори. В общем, все мы помним, что завтра состоится эта злополучная контрольная мистера Томлинсона, – она хотела сделать паузу для пущего эффекта, но Найл, как всегда, возникает очень вовремя. – Завтра? Уже? – искренне голосом спросил тот. И если до этого блондин источал весь сарказм, на который только был способен, то сейчас он был по-настоящему удивлен полученной информацией и смотрел на Стайлса, ожидая, что тот что-нибудь скажет. – Серьезно, Хоран? Ты умудрился забыть даже это? – если бы Гарри не знал этого парня с пеленок, то выглядел бы более ошарашенным такой короткой памятью друга, но кудрявый знал, что иногда Найл мог забыть даже о наступлении нового года, что тут говорить о какой-то контрольной, от которой в жизнях обоих парней так много зависит. Сущий пустяк. – Я был занят, – жалобно протянул Хоран. – Ладненько, мальчики, потом обсудите великолепную память милого Найла, сейчас не об этом. Так вот, завтра контрольная, и результаты будут известны уже в пятницу. Я безгранично уверена, что мы все останемся на курсе. Ну, в себе я уверена чуть побольше, но все же… – Барбара неопределенно взмахнула рукой и снова улыбнулась парням. – В выходные вы приглашены на мою вечеринку. Собственно, приглашены все, кто останется на курсе, так что, если вдруг, я, конечно, уверена, что этого не случится, но если вдруг вы завалите работу, приходить не стоит. Просто хотела пригласить вас лично. – Как мило с твоей стороны, – приторно сладким голосом ответил Стайлс и улыбнулся, сморщив нос. – Как будто мы бы и так не пришли, – хохотнул Найл, откусывая новое пирожное. Сколько в него влезает? Это пятое? – Конечно, нет, – слегка возмущенно сказал Барбара. – Те, кто не приглашен, не могут попасть на вечеринку. – Ох, тогда это большая честь, – Найл не переставал легко смеяться, но постарался сделать голос чуть серьезнее, что выглядело так смешно, что даже Палвин не смогла обидеться на него. Наоборот, девушка слегка прыснула от смеха и, покачав головой, ушла от парней. – Видимо, ночь фильмов отменяется, – подытожил блондин. – Походу. Но подожди, ты реально забыл о завтрашней контрольной? – Не я сохну по нашей принцессе, Хазз. Кстати, он тебе случаем никаких подарков не делал? – Ч-что? Я не- Я-что? – Гарри даже начал заикаться, ошеломленный такими словами друга и тем, как легко они вылетели из его наполненного сладостями рта. Что за бред? Гарри не влюблен в Томлинсона! Никогда, блять, в жизни. Не в этого самовлюбленного, заносчивого, горделивого мудака, помешанного на математике и своем превосходстве над другими. Нико-блять-гда! – Успокойся, Эйч, я тебя не виню. У него хотя бы лицо симпатичное, хотя характер так себе. Но, я понимаю, сердцу не прикажешь, – картинно вздохнул Найл. – Я не влюблен в него, Найл, что за бред?! – Стайлс так громко воскликнул, что на них обернулась группа студентов, что-то обсуждавшая за соседним столиком. – Ладно-ладно, как скажешь, – он поднял руки, жестом говоря, что отступает в этом споре. – И о каком подарке вообще речь? – вспомнив вопрос Хорана, поинтересовался кудрявый. – Ответы, Гарри, от-ве-ты, – сказал блондин, будто объяснял что-то ребенку. – То, что я что-то да понимаю, а ты занимаешься с принцессой дополнительно, не означает, что мы хорошо сдадим контрольную завтра. Не знаю, как тебе, а мне ссыкотно. – Не давал он мне никаких ответов, слишком правильный, я думаю. «Если слушал – все сдашь» - его слова, не мои. – Блять, – вздохнул Найл, огорченный полученным ответом. – Ага, – Гарри похлопал друга по плечу, прекрасно понимая его настроение. – Пойдем, опоздание нам плюсик к карме не добавит.***
Bigmouth Strikes Again by The Smiths
Во вторник Гарри вернулся домой с самым ужасным настроением, по его скромному мнению, за всю его жизнь. Он закрыл входную дверь, сбросил кроссовки, не заботясь о том, чтобы аккуратно поставить их на место, и поднялся в свою комнату. В доме никого не было. Отец все еще был на работе, а мама ушла к матери Найла, что означало, что ее не стоит ждать раньше часов девяти вечера. Зайдя в комнату, Гарри бросил рюкзак на кресло рядом с письменным столом, а сам рухнул на кровать. Его громкий, драматичный стон был заглушен мягким покрывалом. Парень был готов разреветься, как маленький ребенок, прямо в эту же секунду, но сдержался. У него было важное правило: убиваться без музыки нельзя. В конце концов, любые трагедии он переживал, включая один из плейлистов, где каждая песня заставляла страдать еще сильнее. Да, он был слегка драматичен, но какой был, уж простите. Он достал телефон и открыл приложение с музыкой. У него было четыре плейлиста для плохого настроение, и каждый владел громким говорящим названием, которым Гарри гордился не меньше, чем своим выбором песен для них. «Чтобы добить себя, когда на грани», «Господи за что мне все это дерьмо???7??77??», «Все меня забудут, и я умру в канаве» и «Проревел три дня: поддержание атмосферы безысходности». Второй был самым эмоциональным, да. Его он и выбрал.Sweetness, sweetness I was only joking When I said I'd like to smash every tooth In your head
Сегодня была контрольная. Он готовился к ней. Готовился так, как, кажется, никогда в жизни не подготавливался ни к чему. Даже экзамены на выпуске из школы он сдавал, потратив на подготовку, от силы, несколько недель, а материала там было больше в разы. Сейчас же он старался. Господи, да он даже ходил на эти дополнительный занятия, где часами возился с непонятными примерами и заданиями, которые уже, кажется, снились ему в кошмарах! И зачем все? Зачем все это было? Чтобы он завалил первую же серьезную работу? Чтобы его вышвырнули с курса? Чтобы Робин разочаровался в нем окончательно и понял, что его названный сын никчемен? Чтобы, в конце концов, ему запретили видеться с Найлом? Господи, какой же он идиот! Гарри никогда не считал себя сильно умным, но сейчас, лежа на своей кровати, уткнувшись мокрым от слез лицом в мягкую подушку, когда по комнате раздается мелодия The Smiths, он понимает, что является самым тупым человеком на планете. В него было вложено столько всего: знания от умнейших преподавателей, любовь от матери, деньги и покровительство от отца. А он что? Что он дал им взамен? Он – одно сплошное разочарование. Умеет только огорчать близких людей, разрушать их надежды на него.And I've got no right to take my place With the Human race oh..
А чего они ожидали? Почему вообще решили, что он способен сделать хоть что-то? С чего все вокруг считают, что имеют право говорить ему, что он что-то может? Кто дал право Луи мать его Томлинсону возлагать на него какие-либо надежды? Ведь теперь, после того, как Гарри завалил работу, Луи, конечно же, обвинит его в зря потраченном времени. Но кто его просил? Разве Гарри умолял парня заниматься с ним? Тратить часы на зубрежку правил и объяснения теорем? Нет, нет и еще раз нет! Это Луи. Это все Луи! Он сам прикинулся святым, сделал из себя ебанного альтруиста. «Я помогу тебе, Гарри. Ты научишься». Ха, да где ему-то? Почему Томлинсон решил, что Гарри в принципе способен чему-то научится? Потому что сам кудрявый точно знал, с самого блять начала, что ничего - ничегошеньки – из этой затеи не выйдет. Он как был тупым избалованным ребенком, так им и остался.And now I know how Joan of Arc felt Now I know how Joan of Arc felt
***
Утром следующего дня кудрявый проснулся с опухшими глазами и дикой головной болью – явными последствиями пролитых слез. Он отправил Найлу СМС-ку, чтобы тот не ждал его сегодня в универе. Тот даже не стал спрашивать причину. В конце концов, может ирландец и пропускал мимо больше половины вещей, происходящих вокруг него, но Гарри он знал, как облупленного. Он видел, что Стайлс был в ужасном состоянии уже во время контрольной, когда тот не переставал нервно дергать ногой и щелкать ручкой, что – сто процентов – вывело из себя половину их сокурсников. Хоран лишь попросил друга, чтобы тот писал или звонил ему в любое время. – Я всегда с тобой, парень, ты не отделаешься от меня своей грустной мордашкой, – сказал он, пока на губах играла грустная улыбка. Гарри ценил его за это. Серьезно, он еще не встречал людей, которые бы так же чутко действовали в любой ситуации. Возможно, Стайлс готов петь серенады своему лучшему другу, но, пока он трезв, этого никто не узнает. Потратив еще несколько часов на приятный сон, которого так не хватает во время учебных дней, кудрявый поплелся в ванную. Он встал к раковине, чтобы умыться и почистить зубы для начала, но, посмотревшись в зеркало, скривился от собственного отражения. На него смотрел парень с лохматыми кудрями, которые запутались и сбились в ком где-то левее затылка, глаза были красные, видимо его вечерние страдания привели к лопанию капилляров, кожа – сухая и бледная, какой она стала за последние несколько недель, пока он был на нервах от предстоящей работы. За это же время Гарри стал плохо питаться, из-за чего его организм сбросил несколько килограммов (большая часть из которых просто вода, и она вернется, как только он снова перестанет пропускать приемы пищи). Теперь его ключицы и ребра выпирали чуть сильнее, что совершенно не сочеталось с той спортивной формой, которую парень старался сохранять постоянными тренировками (которые он тоже забросил, между прочим). В общем, все шло не очень. Выйдя из душа, на телефоне парень обнаружил новое сообщение от Найла и, открыв его, выпустил легкий смешок, оставивший на губах теплую улыбку. Все же, друг всегда знает, как поднять настроение. «мы бля как под кайфом тут» *https://pin.it/5Rvly10* «хотя это класс десятый. мы не можем быть под кайфом так?» «не. точно не можем» «блять гарри ну какие же мы тут мелкие я не могу» Дальше шло около 30 смеющихся смайлов, которые Найл всегда отправлял, когда и правда смеялся. Зная Хорана, можно легко понять, что отправлял он их часто. Настроение быстро упало обратно, когда он вспомнил причину, по которой блондин отправил ему это фото. Еще чуть-чуть и все, что они смогут, это вот так переписываться время от времени и созваниваться, если, конечно, Робин не запретит и такой способ контактировать. Черт, как же Гарри облажался. От новой порции самобичевания его отвлек очередной звук уведомления, когда он уже снова устроился в своей кровати, как в коконе. Сообщение вновь было от Найла. «чел тебя принцесса ищет» «Что? Зачем?» – незамедлительно ответил Стайлс, потому что какого черта? «сказал что ты не пришел вчера на занятия» – тут же ответил друг. – «я сказал что ты приболел. решил что ты не захочешь чтобы он знал что тебя нет из-за работы» Боже, он был готов выйти за Найла прямо сейчас. «Спасибо, ирландец, я твой должник» «да не за что ;)» Блять. Ну, круто. Томлинсон видимо решил лично ему высказать свое «фи» о том, какой он ужасный ученик. Что ж, пускай ждет теперь, Стайлс не рвется получать гневные комментарии по поводу своего ума от человека, который старше его на каких-то пару лет (кудрявый старался не вспоминать, что при этом шатен намного-намного успешней его, если бы он каждый раз вспоминал всех своих ровесников, которые уже владеют приличным состоянием, нажитым самостоятельно, он бы уже повесился).***
В университет Гарри вернулся в пятницу. Мама заметила, что он не ходил туда еще в первый день, и дала сыну отдохнуть. Энн прекрасно понимала, что так огорчило его мальчика, но вместе с этим она знала правила, по которым на домашний адрес студентов отправлялось предупреждение при пропуске более двух дней занятий подряд не по причине болезни или срочных обстоятельств. А, зная должность отца Гарри, вместо уведомления администрация доложит сразу ему. Так что, выслушав совет матери, парень принял решение вернуться в свой личный ад именно в тот день, когда сам дьявол объявит об изгнании. Драматично? Да как-то похуй, если честно. – Перед вами лежат конверты с вашими работами, – вместо приветствия сказал профессор Томлинсон, как только вошел в переполненную нервными студентами аудиторию. – Прошу сначала выслушать меня, после сможете открыть. Кроме работ там также находится лист с моими пометками, где я подробно объяснил каждую вашу ошибку и предложил вариант решения, схожий с вашими мыслями на момент написания. – Экстрасенс, что ли, – раздался смешок одного из студентов. Парню не повезло, ведь сегодня все были тихими, поэтому его комментарий стал отчетливо слышен как ученикам, так и самому профессору. – Нет, мистер Кингсли, я не экстрасенс, если Вы это хотели услышать. Но по записям вполне возможно определить, каким путем пошел бы студент и что ему было бы понятнее. К тому же, я преподаю вам уже на протяжении нескольких месяцев. Если Вы считаете, что этого недостаточно, чтобы найти подход к каждому, то боюсь Вас расстроить – мне этого вполне хватило, – он сверкнул ледяным взглядом в студента, который от тона голоса профессора практически сжался до размеров атома. Томлинсон вновь обратился к аудитории: – Последний лист, который вы найдете в конверте, содержит информацию о ваших баллах и решение, принятое мной на их основе – остаетесь вы на курсе или нет. Преступайте. В помещении разом раздался шелест сотен конвертов и бумаг, которые студенты наспех вытаскивали из них. Все сразу переходили к последнему листу, имея желание сначала узнать свою судьбу, а уж потом разбираться с самими заданиями и ошибками в решениях. На удивление, Стайлс не чувствовал страха или нервозности. Вероятно, он пережил это все за последние два дня в таком количестве, что хватит на пару лет. Его руки не дрожали, когда он открывал конверт, глаз не дергался, когда он пробегал взглядом по работе. Дойдя до листа с баллами, он все равно задержал воздух в легких. 76. 76? Что? Он вернулся к первому листу, где написаны его имя и фамилия, потому что решил, что это какая-то ошибка, и ему отдали чужой конверт. Нет. Это его работа. Да и на результатах его имя. «Студент: Гарри Эдвард Стайлс Статус: допущен к дальнейшему прохождению курса» От неверия он начал вновь перебирать листы и сам конверт, когда из последнего выпал маленький листочек. Тем же почерком, каким были написаны объяснения ошибок, конспекты уроков на доске и укор в первой проверочной работе, было выведено: «Поздравляю» Очень… красноречиво. Гарри поднял взгляд в сторону стола профессора и тут же столкнулся с голубыми глазами, которые все это время беспрерывно наблюдали за ним. Его как будто окунули в воду с головой: все звуки вокруг стали приглушенными, слились в один сплошной белый шум, каждый вздох был тяжелым и дрожащим. В голове было одновременно пусто и полно мыслей. С минуту он был словно поглощен моментом, пока… – Хеей, Хазза, смотри! Я прошел, прикинь?! У меня 70 баллов и я прошел! – резкий крик Найла, сидевшего сбоку от него, снова вернул его в реальность, словно нажав кнопку включения телевизора – все звуки пришли в норму, и вокруг все еще была толпа студентов. – Ты чего это? Неужели не прошел? – Что? – кудрявый нахмурился и непонимающе посмотрел на друга. – А- нет, нет, все в порядке. Прошел, 76. Он постарался улыбнуться, но сам же почувствовал, что вышло криво. К счастью, Хоран был больше занят чувством искренней радости за них двоих, так что не заметил смятений друга. Верно, надо радоваться. Он прошел. Неожиданно, конечно, но ведь это хорошо. Не будет тех проблем, которые он уже успел напридумывать за дни, что ждал результаты. Все просто прекрасно. Замечательно. Просто замечательно. Только вот он почему-то не весел.***
Лекция была легкая. В силу того, что треть студентов были исключены с курса, не было смысла давать сложный материал. Когда все начали расходиться, Стайлс нарочно складывал свои вещи в рюкзак медленнее, чем обычно. Найл был занят разговором с Лиамом и Барбарой, которые тоже остались на курсе, хотя их баллы были намного выше, чем у них с Гарри. Кудрявый спускался за последними студентами, оставшимися в аудитории, но вместо того, чтобы за ними выйти из помещения, направился к столу профессора. Томлинсон что-то строчил в своем постоянном блокноте, но, когда заметил парня, остановившегося напротив, оторвался от своего занятия, прикрыв блокнот и отложив его в сторону вместе с ручкой. Он улыбнулся той же улыбкой, которую Гарри привык видеть на нем на светских приемах – холодная, безэмоциональная, безжизненная. Как обычно. – Мистер Стайлс, – он профессионально кивнул, и Гарри стало тошно. Зря он это затеял. Серьезно, не стоило вообще подходить. Какой в этом смысл, если Луи снова вернулся к этим формальным обращениям? – Мистер Томлинсон, – он был уверен, что выглядел так же, как и звучал, а звучал он довольно едко. – Найл передал, что Вы искали меня в среду, сэр. Луи прищурил взгляд и легко усмехнулся, еле заметно покачав головой. – Что-то не так? – Я хотел узнать это у Вас, сэр, Вы же искали меня, – фыркнул Гарри, будто это было до жути очевидно. Он понимал, что Томлинсон имеет в виду его тон, но он так устал за последнее время, что вполне имеет право позлиться. – Я искал тебя, чтобы сообщить результат, так как твою работу я проверил одной из первых, вот и все, – он развел руками, улыбнувшись на это раз мягче. – Но я спрашиваю у тебя, что случилось? – Не понимаю, о чем Вы, сэр, – Гарри упрямо продолжал смотреть куда-то в сторону, хотя чувствовал на себе взгляд Луи, который, кажется, дыру в нем прожечь пытается, ей Богу. – Прекрати, я уже понял, что ты усвоил урок на счет вежливого обращения, – устало выдохнул он, откинувшись на спинку стула. – Поздравляю, кстати, очень хороший балл. – Вы уже поздравили меня, не так ли? – Томлинсон вопросительно выгнул бровь, на что Гарри закатил глаза и вытащил бумажку, которую до этого успел положить в карман джинсов. – Это, кстати, странно. Он кинул маленький листок на стол перед профессором. – Разве? Мне кажется это милым, – он притворно надул нижнюю губу и, окей, это - что? Такой Луи – это странно, непривычно – называйте, как хотите, но Гарри не ожидал такого поведения. Он кажется милым, и это просто сбивает с толку. – Вы ведете себя, как ребенок, Боже, – простонал парень и, отмахнувшись, пошел к выходу. – До свидания. – Гарри, стой, – Стайлс остановился, но решил не поворачиваться. – Если тебе это не нравится, я перестану. Только скажи. Я просто хотел как-то подбодрить и поздравить, но уж точно в мои планы не входило тебя обидеть или как-то задеть. Просто скажи, если хочешь, чтобы я так больше не поступал. И, Бог свидетель, Гарри хотел так ответить. Хотел сказать, чтобы Луи не оставлял больше записок, как 15-летняя школьница. Хотел сказать, чтобы он раз и навсегда перестал обращаться к нему по имени, потому что его голос всегда звучал так мелодично в эти моменты, что, будь они в мультфильме, у Гарри уже полезли бы сердечки из глаз. Хотел, чтобы тот прекратил смотреть на него этими небесными глазами, которые заставляют выпадать из жизни. Хотел, чтобы весь тот бред, который творится в его кучерявой голове, наконец-то прекратился. Чтобы он перестал систематически просыпаться посреди ночи от до безобразия грязных, вызывающих, порнографических снов, в которых то и дело мелькают карамельная челка или кристальный взгляд. Хотел, хотел, хотел, Господи, как же он хотел, но… – До свидания, мистер Томлинсон, – все, что он смог ответить.***
– Ты когда-нибудь уже прекратишь таскать меня на вечеринки для подростков? – наклонившись над ухом Элеонор, прошипел Луи. Девушка на это задорно рассмеялась. Ну, хоть кому-то весело в этом эпицентре всевозможных грехов. – Хватит вести себя, как старикан, Лу, – Томлинсон закатил глаза и на автомате среагировал «не называй меня так». – Эта вечеринка устроена твоими студентами по случаю продолжения обучения на твоем курсе. Перестань беспричинно возмущаться и побудь благодарным хоть пару часов. О, смотри, я вижу Гарри! – Откуда ты вообще его знаешь? Ты мне так и не рассказала, – обвинил ее Луи, пока внутри у него что-то скручивалось. Вчерашний разговор со Стайлсом оставил какой-то противоречивый след: парень выглядел не таким счастливым и радостным, как рассчитывал Томлинсон, но он также так и не попросил Луи остановиться. Не то чтобы шатен сам понимал, какого черта он творит, но все же… Нет, он все равно нихрена не понимает. Может, Эль права и он уже старик? – В другой раз. Сейчас пойдем, поздороваемся, – отмахнулась от него девушка. – Что? Нет! Эль- Элеонор, – но Колдер уже была в паре метров от парня и привлекала его внимание, так что Томлинсону оставалось только быстро ее догнать, дабы не выглядеть странно. – Какого черта ты творишь? – тихо сказал он подруге. – Младший Стайлс! Рада тебя видеть! – воскликнула девушка, абсолютно игнорируя негодующего Луи за своей спиной и максимально приблизившись к парню, чтобы тот смог ее услышать через шум музыки. – Элеонор, вау, ты-то, что тут забыла? – обычно такая фраза обидела бы Эль, но, на удивление Луи, Колдер только закатила глаза в притворном недовольстве словам парня и легонько шлепнула его по плечу. – Я, по ощущениям, надзиратель в тюрьме, без которого заключенный не выходит на прогулку. Привела, вот, вам вашего милого преподавателя, чтобы он своим хмурым личиком испортил всю вечеринку, – она положила руку на плече Луи, а Гарри, кажется, только заметил его. Как минимум, в его взгляде читалось удивление. И, Томлинсон надеется (хотя с хрена ли он вообще надеется на что-то подобное?), что еще там промелькнула искорка радости от этой встречи. В любом случае, он не так хорошо читает людей. – Мистер Томлинсон? – знакомый ирландский акцент зазвучал раньше, чем явился его светловолосый обладатель. – Найл, – Луи сдержано кивнул парню и легко улыбнулся, как привык делать во время приемов, встречая наименее раздражающих персон. Считайте, что это комплимент. – Гарри. – О, привет, я Элеонор. Думаю, лучше самой представиться, всяко быстрее, чем ждать, пока кто-нибудь из этих двоих додумается, что мы не знакомы, – девушка протянула руку Хорану, и тот, хоть и с шоком, но улыбнулся, пожав ее ладонь. – Найл Хоран. Не знал, что ты знакома с Гарри, – хоть разговаривал парень и с Элеонор, но смотрел он на своего друга, выжидающе подняв брови. Тот, в свою очередь, шепнул тот же ответ, что и постоянно твердила Эль – «расскажу потом». – Элеонор, ты пришла! – Боже, это, правда, ад? Почему тут так много народу и все возле них? – Как я могла такое пропустить, Барбс? – Палвин схватила Элеонор под руку, и девушки тут же ушли, не сказав ни слова. Одной проблемой меньше. Правда, другой проблемой больше. Он остается наедине с двумя своими студентами и совершенно не представляет, что он должен сейчас делать или говорить. Дерьмо. Количество проблем прежнее. – Боже, она забрала мой телефон, – стонет Найл и быстро оборачивается к другу. – Я за ними, не теряй меня, – поправочка: с одним своим студентом. Между оставшимися двумя повисло очень (серьезно, очень) неловкое молчание. Кажется, Томлинсон мог почувствовать всю неловкость каждой клеточкой тела. – Водку? – неуверенно спрашивает Гарри, вырывая Луи из своих мыслей. – Это и впрямь подростковая вечеринка. Я думал, с вашими деньгами тут выпивка посолиднее. – Вы выглядите заебанным, – хмыкает парень, пожимая плечами и ставя стакан с напитком на столик рядом. – Но как хотите, в прочем. – Эй, нет, давай-ка сюда, раз уже предложил, – он быстро опрокидывает в себя содержимое стакана. Что ж, сегодня можно и развлечься, как в старые добрые. – А ты у нас теперь понимаешь душевное состояние людей по их внешности? – Я учусь на психолога. Но тут даже образование не нужно, Вы, правда, выглядите заебанным. – Гарри, я только что рядом с тобой выпил стакан водки, а ты описываешь меня матом. Думаю, можешь перестать Вы-кать. – Кто ж из нас занимался моим воспитанием, – фыркнул парень, залпом выпивая то, что протянул ему какой-то парень, проходя мимо. – Поспокойнее, милый мальчик, кто пьет что-то от незнакомцев? Не слышал про случаи, когда в алкоголь что-нибудь подмешивают? – Я бы все отдал, чтобы мне сейчас что-нибудь да подмешали, – видимо, он более пьяный, чем показался Луи изначально, потому что вряд ли Стайлс сказал бы ему такое, будь хоть немного в трезвом уме. – Волнуетесь? – Как и любой бы адекватный человек на моем месте, – сухо ответил шатен, не отрывая взгляда от зеленых глаз парня напротив. – Пойдем-ка, друг мой. – О, мы уже друзья, – съязвил Гарри, но сопротивляться не стал, когда Луи мягко взял его под руку и повел к ближайшей свободной комнате. Он усадил его на кровать, а сам открыл окна – прохладный воздух должен слегка привести парня в чувства. Он, конечно, все еще держался на ногах, но взгляд и улыбка были такими пьяными, что Луи непроизвольно охватывало чувство безграничной заботы. Так бывает, когда кто-то из твоих близких заболевает простудой или ломает ногу – хочется помочь со всем вокруг. – Мы не друзья, Гарольд, так что это не позволит тебе вывернуть содержимое своего желудка на мою толстовку, я купил ее только на прошлой неделе, – запоздало отвечает Томлинсон, на что Гарри хмурится. – Не называй меня так. – Это же твое имя, разве нет? Робин тебя так называет, – говорит Луи. – Ага, а еще он называет меня «сын», и что теперь? – Гарри… – начинает шатен, но Стайлс отмахивается от него. – Нет, забей, не хочу сейчас говорить об отце, – он закатывает глаза и удобнее устраивается на кровати, поправляя вторую подушку под спиной (первую занял Луи, так что теперь они слегка касаются друг друга плечами). – Да, конечно, – шатен пожал губы и решил сменить тему разговора на более интересующую его. – Так, откуда ты знаешь Элеонор? – Она твоя девушка, – легко ответил Гарри, будто это было самое очевидное. – Ее все знают. – Мы, – Томлинсон прочистил горло и опустил взгляд на руки, быстро размышляя, рассказывать ли парню правду на этот счет. – Мы с Эль не встречаемся. И никогда не встречались, если хочешь знать, – он вновь посмотрел на Стайлса, на лице которого выражалось полное замешательство. Он развернулся к Томлинсону, поджав ноги к себе. – Но вы же везде вместе. На приемах, там, конференциях всяких. Она даже в универ к тебе приходила. Тогда, перед первой лекцией. Мы с Найлом видели, решили, что она, как хорошая девушка, пришла тебя поддержать и, ну, всякое, – парень неопределенно взмахнул рукой. – Она мой помощник. И хорошая подруга. А все, что ты слышал, — просто слухи, не более того, – Луи пожал плечами. – Больше шума и проблем было бы, начни мы опровергать все эти домыслы. Люди бы стали выдумывать что-нибудь другое и в конечном итоге выяснили бы, что я гей, а к таким новостям моя карьера еще не готова. – Ты – гей? Я не знал,– глаза Гарри комично округлились. – Но разве в этом есть что-то плохое? Не слышал, чтобы общество особо притесняло математиков за их ориентацию. – Общество, может, и нет, а вот главы сообществ были бы более предвзяты. Все было бы сложнее, – он тяжело вздохнул, понимая, что не задумываясь открылся перед своим студентом с которым они говорят сейчас минут 15. – Я не вижу смысла портить себе путь. – То есть, ты собираешься всю жизнь сидеть в шкафу? Это же глупо. И неудобно, – сказал кудрявый. – Я молчал всю старшую школу, и мне хватило этого с головой. – Я не скрываю это от друзей и родных, это не совсем одно и то же. И я не собираюсь прожить так до конца своих дней, знаешь, – он многозначительно посмотрел на парня и усмехнулся. Неизвестное тепло разлилось где-то в груди, когда уголки губ Гарри дернулись в доброй улыбке в ответ. – Я бы рассказал ради кого-то. Вот, будь у меня серьезные отношения, я бы открылся. Я бы не стал забирать у любимого человека возможность проявлять любовь и заботу где-то, кроме четырех стен квартиры. Стайлс, молча, покачал головой, показывая, что понимает причину Луи. Томлинсон, правда, давно решил для себя, что, когда закончится его жизнь холостяка, когда он найдет того, с кем будет желать просыпаться и засыпать все время, он расскажет. Люди могу считать его холодным, самовлюбленным, эгоистичным, но они ничего о нем не знают. Он мечтает однажды проводить вечера в объятьях, смотря вместе футбольные матчи или любимые ромкомы, завтракать вместе панкейками, делить полки в шкафу, прогуливаться в парке вечерами, держась за руки. Мечтает о пышной свадьбе, чтобы он мог купить кольцо с самым большим бриллиантом своему возлюбленному, потому что меньшего человек, которому Луи отдал бы свое сердце, не заслуживает. Мечтает завести собаку, чтобы они могли вместе гулять с ним. Усыновить детей, обязательно несколько – двоих-троих, – чтобы в доме всегда был звонкий детский смех. Он мечтает обо всем этом, и, если когда-нибудь он найдет такого человека, он ни разу не будет сомневаться в том, чтобы рассказать о нем миру. – В последний мой год в старшей школе я общался с одним парнем. Он был мил со мной, всегда поддерживал, веселил. Он даже помогал мне с домашкой по математике, – неожиданно начал Гарри. Он усмехнулся каким-то своим мыслям, но продолжил. – Мы начали встречаться в декабре. – Ты же сказал, что был в шкафу всю старшую школу, – перебил его Луи. – Ага-а, – подтвердил парень. – Он был не против. Сказал, что, когда я посчитаю нужным, тогда и расскажем всем. Знал только Найл, но он давно был в курсе моей ориентации. В общем, все шло хорошо. В школе мы вели себя, как друзья, а так как я всегда был немного… ну, манерным, скажем так, то особых проблем не было, если я хотел его обнять, например. Никто не подозревал. В марте мне пришло сообщение от какой-то девушки. Она попросила встретиться, сказала, что это очень важно, так что я согласился. Мы пошли в кафе, и она рассказала, что тот парень – мой парень, на секундочку – встречался с ней тоже. Она сказала, что на днях увидела у него в телефоне странную переписку, пока он был чем-то занят. Ну, собственно, переписка та была со мной. Конечно, она решила, что он ей изменяет, но в наших сообщениях не было и слова о ней, так что она захотела сначала поговорить со мной. Сказать, что я был в шоке – ничего не сказать. Я думал, что встретил чуть ли не любовь своей жизни, а оказалось, что у него была девушка. Я не был ему нужен. Так, развлечение, чтобы в школе скучно не было. Да и зачем я ему. С ней он мог держаться за руку, целоваться на улице, встречаться с друзьями и семьей. А со мной он так не мог, ведь я был в шкафу. Он никогда не говорил, что его это не устраивало. Наоборот, он был моей поддержкой. Ну, как я думал. – Этой девушко была Элеонор? – тихо спросил Луи. – Да, это была Элеонор, – кивнул кудрявый и откинул голову назад, тяжело вздохнув, так, что его темные кудри мило отпружинили в движении. – Это ужасно с его стороны. Он урод, самый настоящий, – почему-то сейчас Луи хотелось увидеть этого парня и хорошенько врезать ему за то, что он заставил страдать этого милого мальчика. Он помнил эту историю от Эль, она вкратце рассказывала тогда. Но девушка никогда не любила того парня, он не разбил ей сердце, как сделал это с Гарри. – Элеонор тогда говорила о нем, сказала, что она вместе с парнем, которого он тоже обманул – видимо с тобой – как то ему отомстила. – О, да, это было круто, – Гарри весело улыбнулся, и чертово тепло в груди Луи уже шпарило его легкие и сердце, затрудняя дыхание. Чертов херувим перед ним смотрел прямо в глаза Луи, пока в его собственных зажигались искорки веселья, вызванные старыми воспоминаниями. – Я сказал ему, что после школы мы с Найлом будем заниматься. У нас должна была быть контрольная на следующей неделе, а я может и не был ботаником, но оценки хорошие получать любил, так что он поверил. А Элеонор позвала его к себе. Он, конечно же, пошел к ней, ведь у него был свободный вечер – не было балласта в моем лице, – Гарри фыркнул, и Луи, не подумав, положил ладно ему на колено, инстинктивно пытаясь успокоить парня. Это действие удивило их обоих, но Томлинсон решил не убирать ладонь, чтобы не обидеть парня (да и ему самому было, почему-то, спокойнее так), а Гарри хоть и напрягся сначала, но через мгновение стал более расслабленным и продолжил историю. – Вот только в квартире Элеонор его ждал небольшой сюрприз. Она сказала ему, что дверь будет открыта, и, когда он зашел в квартиру, Элеонор позвала его в спальню. Боже, какая она актриса, это нечто. Слышал бы ты ее голос, – он звонко засмеялся. – Он повелся на это и по пути в комнату снял с себя половину одежды. Решил, что у него сейчас будет секс, идиот. И вот, он открывает дверь спальни, а там его ждем мы вдвоем. Господи, его лицо – это надо было видеть. Он завизжал, как девчонка! – Вау, да вы с Эль – команда мечты, – Луи подхватил смех Гарри, его ладонь чуть сжалась на колене мальчика. Его улыбка дрогнула, но в глазах все еще светилась детская игривость. – Он так долго вымаливал прощение потом, – тихо продолжил свой рассказ Гарри. – У меня – в тайне от Элеонор, у Элеонор – в тайне от меня. Он даже не подумал, что мы можем общаться. Я, конечно, был слишком мелким и неуклюжим, чтобы Элеонор хотела со мной дружить тогда. Да и странно было бы – дружить с любовником парня. Какая нелепица, – он хмыкнул и опустил голову, подбородком коснувшись своей груди. Его пышные волосы закрыли нежные черты лица. – Хей, – тихо позвал Луи. Он аккуратно поднял вторую руку и коснулся лица парня, подняв голову. Гарри зажмурил глаза, а его нижняя губа подрагивала. Парень ластился к прикосновению, у Томлинсона болело сердце смотреть, как его до сих пор убивают неприятные воспоминания. Гарри делает вид, что все в порядке, смеется, когда рассказывает эту историю, но Луи видит, что ему больно от того, как с ним обошелся человек, которого он любил. Луи никогда не был даже на половину эмпатом, его не волновало, что чувствуют другие, если это не его близкие. Но сейчас он чувствует боль от боли парня напротив, и его единственное желание – успокоить, помочь, сберечь. – Посмотри на меня, милый мальчик. Гарри, – парень открыл глаза, влажные от подступивших слез. Его радужки были безумно яркими, словно в глазах парня были запрятаны самые драгоценные камни мира. – Он не заслуживал тебя. Он уебок, причиняющий вред хорошим людям. Он не достоин быть даже близко к тебе. Не позволяй ему жить в твоей голове и съедать тебя изнутри. Верь я в Бога, я бы был уверен, что он будет гореть в аду, где ему каждый день будут отрезать его маленький член, – Гарри издал легкий смешок и часто заморгал. От маленькой, но искренней улыбки на его щеке появилась аккуратная ямочка, и Луи не сдержался и аккуратно провел большим пальцем по ней. – Тебе говорили, что ты похож на херувима? – Мама всегда говорит, что я ангел во плоти, – он улыбнулся более дерзко, открывая ряд ровных белых зубов. – Ах! Какой наглец, – Томлинсон перешел на шепот, сам не зная, почему.Got You on My Mind by NF
Он первым прервал зрительный контакт, переведя взгляд на губы парня. Улыбка с лица Гарри медленно сошла на нет, оставив после себя приоткрытые пухлые губы, которые парень медленно облизнул, явно не совсем отдавая себе отчет в том, что это может означать. Луи с трудом отвел взгляд, вернувшись к малахитовым глазам, но они в это время метались по его собственному лицу – от глаз к губам и обратно. Воздух вокруг них накалился. Дышать стало тяжелее. Руки Луи находили свое место все там же: одна на колене, другая на щеке. В голове крутились сотни мыслей, а самая громкая кричала, что так делать не стоит. Они оба пожалеют об этом, если не сразу после, то завтра уж точно. Но почему-то Томлинсону казалось, что он пожалеет, если не сделает этого. Не надо. Не надо. Не над- Стайлс в секунду сократил расстояние между ними и прильнул своими губами к его. Луи напрягся на мгновение, но быстро расслабился, отвечая на поцелуй и чувствуя, как Гарри облегченно выдыхает в его рот. Луи медленно переносит руку с колена на спину парня, мягко надавливая и подталкивая оказаться ближе. Гарри обхватывает его шею и, не теряя времени, забирается к нему на колени. Луи не думает. Он отдается полностью поцелую, углубляя его. Он проводит языком по нижней губе парня, скользя внутрь его рта. Медленно, спрашивая разрешения. И Гарри дает его. Язык парня встречается с его на полпути, переплетаясь между собой. Он скользит руками с шеи Луи к его груди, хватаясь за толстовку и сжимая ее в кулаках. Рука Луи покидает щеку парня, перемещаясь в кудри. Он легко сжимает их, чувствуя мягкость кудрявых волос и получая от этого еще больше удовольствия. Луи сжимает волосы чуть сильнее, оттягивая в порыве, когда Гарри неожиданно громко стонет ему в рот, начиная ерзать у него на коленях. Член Луи заинтересованно дергается на такой откровенный звук. – Все в порядке? – тяжело дыша, спрашивает Луи, с трудом отрываясь от губ парня, но не отодвигая своего лица. – Да, – отвечает Гарри. – Просто, эм, волосы… – Чувствительная зона, – заканчивает за него шатен, даже не спрашивая. Они вновь сливаются в поцелуе. Еще более напористом, влажном, страстном. Луи не перестает оттягивать пряди волос Гарри, а тот в ответ все сильнее извивается в его руках. Их языки сталкиваются все чаще, пока Гарри не начинает покрывать такими же влажными поцелуями скулы Томлинсона, постепенно переходя на шею. Его руки скользят к краям толстовки, пока зубы впиваются в место между шеей и ключицей, вырывая из Луи глубокий, гортанный стон. Парень нежно зализывает оставленный им засос, тут же повторяя свои действия чуть ниже. – Гарри, – выдыхает Луи, силясь собрать слова в полноценные предложения, что сейчас кажется неописуемым подвигом, когда кудрявый парень тянет за подол толстовки вверх. – Гарри, стой. Стайлс тут же останавливается, отрываясь от шеи шатена, который сразу начинает жалеть о том, что вообще открыл рот. Брови парня нахмурены, малахитовые глаза остекленели от возбуждения, а зрачки практически перекрыли саму их зелень, губы влажные от слюны, а щеки покрыты багровым румянцем – сейчас Гарри выглядит, как воплощение разврата, и Луи не может оторвать глаз от этой картины. Он безумно жалеет, что не может фотографировать взглядом, поэтому просто рассматривает парня напротив, желая запечатлеть фото хотя бы в памяти. – Нам не стоит этого делать, – тихо говорит он, и его сердце разрывается, когда Гарри вздрагивает в ответ на его слова. Парень резко поднимается с кровати, поправляя рукой растрепанные от постоянных касаний волосы, и, ни разу не посмотрев даже в сторону Луи, не то, что в его глаза, пулей вылетает из комнаты, оставляя дверь открытой.