Первые из нас

Вам знакомо чувство вселенской несправедливости от того, что кто-то к вам заведомо (и незаслуженно!) враждебно настроен? Мне вот всегда было плевать. Сверстники часто шпыняли меня в детстве за то, что я был мельче и в чём-то слабее их — и со временем у меня получилось стать занозой в заднице. Я научился быть на шаг впереди в учебе, а в личной жизни уводил у них из-под носа симпатию подружек. Но тут вдруг я понял, что мне больше неохота подыгрывать этой враждебности. Мне хотелось доказать, что я не был виновен в той дурацкой ситуации на парковке, что машина была не моя, водитель тоже, и вообще я не очень-то и торопился… Но когда я попытался поговорить и объяснить всю несправедливость ситуации, меня оборвали и, не стесняясь в выражениях, послали «заниматься своими чертовыми железками». После этого у сержанта Крюгера на целый день «случайно» отключилась сеть, а поскольку прийти ко мне за помощью означало капитуляцию, бедняге пришлось без конца обращаться к соседу, у которого интернет работал исправно. И вот это действительно бесило. Бесило это отношение абсолютно левого чувака, который меня даже не знал. Бесила эта его неприкрытая враждебность каждый раз, когда я украдкой ловил на себе его колючий взгляд или сталкивался с ним в коридорах полицейского управления. А сталкивались мы до безобразия часто: и это несмотря на то, что я был постоянно занят, бегая по техническим вопросам из отдела в отдел, а Фритц Крюгер пропадал на заданиях в Городе, либо на полигоне, опекая курсантов. А ещё бесило, что у меня предательски подкашивались ноги, когда я оказывался к нему ближе, чем на пять метров. Но венцом этого абсурда стал тот раз, когда мы вместе умудрились застрять в лифте по пути с первого на третий этаж. Тогда до меня дошло, что ему от моего присутствия так же некомфортно, как и мне. Помню, что я стоял и ждал, пока створки лифта закроются, как вдруг в самый последний момент вбежал Крюгер и, увидев меня, слегка отшатнулся назад. Я подумал, что он захочет выйти и подождать следующий лифт, но было уже слишком поздно: створки закрылись, а коробка лифта стояла на месте и думала, прежде чем начать движение. Я сухо поприветствовал сержанта, придерживаясь элементарных правил приличия, а тот что-то буркнул сквозь зубы и отвернулся. Меня одолевало легкое головокружение, и я потянул себя за воротник рубашки. Черт знает что творилось в последнее время: все чаще ощущалась какая-то дурнота и слабость, как будто от выпивки. Акклиматизация?... Лифт проехал пару секунд вверх, и вдруг свет потух, кабина как-то странно дёрнулась и мы остановились. — Вот дер-рьмо! — прорычал офицер Крюгер и забарабанил в стену так, словно, испугавшись темноты, собирался ее выломать. Во мраке я ещё острее ощутил какой-то приятный запах — вероятно, его туалетной воды, и почему-то снова страшно захотелось есть, пить, упасть, волнительно ухнуло где-то в груди и снова ослабли колени. Ругающееся и бьющееся массивное тело в каком-то метре от меня я не видел из-за кромешной темноты, но явственно ощущал его каждой клеточкой своего организма, словно был антенной, настроенной на определенную частоту. Его частоту. — Сержант Крюгер! — я пытался говорить уверенно и громко, но голос предательски дрожал. — Вам плохо? Прекратите долбиться в стену. Минут через пять лифт поедет! Эта модель имеет автоматический счётчик перезапуска в условиях обесточивания центральной… — Заткнитесь, — грубо оборвали меня. Казалось, что его голос тоже звучал неровно. — Да какого хрена? — я потерял терпение. Самое время было раз и навсегда объяснить, что я не имею никакого отношения к тому конфликту, кроме дружбы с Дэнни Беккером. — Кто ты такой, чтобы меня затыкать? То была даже не моя машина, меня подвозили… — Да мне плевать, — грубые шершавые пальцы слепо схватили меня за шею, затем отдёрнулись, поднялись чуть выше и стиснули мою челюсть, заставляя замолчать. — Просто оставь меня в покое! Хватит уже меня преследовать! Лифт вдруг показался слишком тесным: кажется, это признак клаустрофобии. Я слабой рукой отпихнул чужую ладонь, прижался спиной к стенке и закрыл глаза. — Что за бред? — простонал я, ошущая, что сейчас начну задыхаться. — Это ты вечно оказываешься там, где я… Я… Меня бросило в такой жар, что захотелось сбросить всю одежду и окунуться в ледяную воду. Рубашка прилипла к стене, а волосы - к затылку. — Да прекрати уже, как ты это делаешь? — сквозь шум в ушах я уловил в голосе Крюгера панические нотки, он снова забарабанил в створки лифта. — Что делаю?.. — я медленно осел на пол и закрыл глаза руками. Казалось, я был на грани обморока, а он — истерики. Лифт вдруг поехал вверх, и в мои сомкнутые веки вновь ударил свет. Сквозь открытые створки ворвался поток прохладного свежего воздуха, а вместе с ним - взволнованный женский голос. Чьи-то ладони стали хлестать меня по щекам. Я открыл глаза и сквозь мутную пелену уставился на… грудь. Внушительный бюст, практически уткнувшийся мне в лицо, принадлежал склонившейся надо мной Амалии. Позади неё стояли другие обитатели здания, взволнованно перешёптываясь. — Алиссен, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Амалия. — Фритц Крюгер выскочил отсюда, как ошпаренный, он тебе что-то сделал? Ну и репутация у этого типа. — Нет… — я силился встать, ощущая слабость и озноб от лижущего мое взмокшее тело сквозняка. — Ничего, у него, кажется, тоже… клаустрофобия. — Да? — удивлённо переспросила она и ещё раз внимательно вгляделась мне в лицо. — Может, тебе надо к врачу? — Нет, Амалия, все в порядке, спасибо, — раздраженно процедил я и, пошатываясь, поднялся на ноги. Лишь бы они все прекратили пялиться! Проскользнув сквозь скучковавшуюся у лифта толпу, я заспешил в уборную, где сполоснул лицо прохладной водой и смог наконец отдышаться. Что было в этой ситуации самым обидным — так это так некстати нарисовавшийся стояк. И я очень хотел верить, что он случился из-за чертовых сисек Амалии! Идиотское поведение офицера Крюгера в лифте несколько дней не давало мне покоя, как и выкрутасы моего организма, но в конце концов работа захватила меня полностью, и напряжение прошло. Да и сталкиваться мы практически перестали. Уж не знаю, был ли я такой слабак, либо Лизу просто жалели, особо не загружая, но вся работа, кажется, дождалась именно меня. Приятнее думать, что верным был второй вариант. Во всяком случае, уставал я за день, как собака, и по вечерам еле доползал до постели. Ни экскурсий по планете, ни гуляний по Городу — я практически ничего не видел. Так и прошел мой первый месяц на Винтерре. По сравнению с Землей поменялось разве что ощущение чистоты, простора и постоянного октября на улицах. По утрам я распахивал окна квартиры и дышал свежим утренним воздухом, любуясь далёкими снежными вершинами. Где-то там за Городом находился огромный горнолыжный курорт, облюбованный местными богачами. Дэнни каждый раз с таким восторгом отзывался о нем, что скоро я почувствовал страстное желание туда попасть. Но работа не давала такой возможности ни в плане времени, ни в плане финансов: один день там стоил, как моя месячная зарплата. Поэтому пока что я мог лишь составить ему компанию в клубе, о чем мы и договорились пятничным вечером. Я слегка примарафетился (даже глаза подвёл!), оценил себя придирчивым взглядом в зеркале у входа и уже выходил из квартиры, направляясь к лифту, как вдруг меня кто-то окликнул. — Алиссен Майер? Я обернулся. У двери стояла незнакомая девушка, чуть позади нее — высокий худой парень. Девушка снова обратилась ко мне по имени. — Да, это я. Они с парнем обрадованно переглянулись. — Слава богу! Наконец-то мы вас застали. Ой, вы и правда так похожи! Я хмуро глазел на них, не понимая, кто такие и зачем им меня заставать. Девушка, кстати, была из категории людей неопределённого возраста: лет ей было то ли шестнадцать, то ли тридцать пять. Миниатюрная, одетая как подросток, коротко стриженная, но при этом, когда я внимательнее всмотрелся в ее лицо, стало понятно, что она старше меня. — О, конечно, я не представилась, — закатила глаза незнакомка. — Я Элизабет Вонг, это Карл Хоффер. Живем тут с вами в одном доме. Мы были коллегами вашей матери... Вернее сказать, ее ассистентами. И у нас к вам есть небольше дельце. Ну, или просьба — как вам будет угодно. — Ладно, — пожал плечами я. — Это надолго? — Ой, нет, ерунда. Взгляните, — она достала из сумки ноутбук. Я непонимающе мотнул головой. — Сломался, что ли? Оставляйте, взгляну, как будет время. Сейчас меня ждут. — О, не сомневаюсь, что ждут. Пятница, вечер, все дела, — она понимающе хихикнула, оглядев меня с головы до ног. — Он исправно работает. Это компьютер Лианы. Мы занимались кое-какими секретными исследованиями… В общем, Лиана собиралась сделать какое-то заявление, но сначала поделиться с нами результатом. Но она ушла так внезапно… Думаю, она просто не успела. Примите мои соболезнования. Я сухо кивнул. — Берите, Алиссен, правильнее было бы отдать его вам сразу, — Элизабет протянула ноутбук мне. — Но нам нужны были эти файлы с исследованием Лианы. Понимаете, она была гениальным биологом, столько открытий сделала для Винтерры… И ими нельзя разбрасываться. — Да, знаю. — Я бережно принял ноутбук. Его матовая крышка приятно холодила пальцы. Ещё одна мамина вещь. Очень важная для неё вещь. — Спасибо. — Стойте, это ещё не все! Файлы мы так и не смогли достать... Архив запаролен. Да так надёжно, что и не подкопаешься. Мы перепробовали все, что могли. Остаётся только тупой подбор! И я подумала, может вам удастся его подобрать? Всякие банальности вроде вашего имени или даты рождения не подошли. Может, это имя вашей любимой кошечки или какое-то место, где Лиана любила проводить отпуск? Это должно быть что-то знаковое, важное для ее, уж насколько я ее знаю… Но вы же всё-таки ее сын, наверняка знаете больше! — она приблизилась ко мне почти вплотную, так, что я ощущал аромат ее туалетной воды, и перешла на пылкий шепот. — Пожалуйста! — Э-э, ладно, — не ожидав такого напора, я отступил на шаг. — Я попробую… Хотя затея сомнительная. — Я понимаю, — горько согласилась она. — Но мы сейчас хватаемся за любую соломинку. Когда они вдвоём ушли, я вернулся в квартиру. Почему-то мне не понравилась идея подбора пароля от каких-то маминых архивов, которые она явно спрятала не просто так. Не то, чтобы эта Элизабет не внушала мне доверия, нет: она показалась довольно простой и особых подозрений не вызвала, но… Я решил подумать об этом позже и уложил ноутбук подальше в ящик маминого стола. *** Музыка была такой громкой, что я почти не слышал разговор за столиком. Переспрашивать каждое слово было лень, и я, развалившись на диване, делал вид, что не слежу за беседой и что не замечаю руку Адель, то и дело ненароком касающуюся моего колена. И это не потому, что я не хотел развлечься этой ночью (а я очень даже хотел!), а потому, что девушка была из компании друзей Дэниела и я не был до конца уверен в их совершеннолетии. Обрывки разговора до меня все же долетали. Друзья уламывали Дэнни на какую-то гонку на снегоходах, а бедолага уныло отшучивался и требовал налить себе ещё текилы. Я впервые видел его с друзьями, и испытывал какое-то неприятное чувство от того, что они так бесстыдно на него давили. Во мне боролись желание грубо одернуть их и напомнить, что у человека должен быть выбор и выбор этот нужно уважать, и желание встряхнуть Дэнни за шкирку, чтоб он перестал быть такой размазней. В принципе, наверное, они были не самой худшей компанией, но почти все их интересы сводились к тусовкам, выпивке, болтаниям по клубам и вечеринкам, а также к каким-то экстремальным развлечениям. Я глядел на них, небрежно танцующих, старательно курящих, таких ещё зелёных и нарочито пафосных, надутых и безрассудно напивающихся, и думал о том, какая пропасть все же раскинулась между студентами из научного городка, в котором я живу, и этими богатыми детишками, не знающими, что такое борьба за место под солнцем. Их родители имели лучшие виллы в «тропиках», они бесконечно валялись в бассейнах, хлестали коктейли, гоняли на лучших тачках и получали то, что хотят по щелчку пальцев. Какая учеба, какая работа? Ответственность? Разве их кто-то торопит? Они не спеша выучатся, слетают на Землю, поглядят на то, что ещё можно по примеру родителей выкачать с этой несчастной планеты до того, как та окончательно себя изживёт, а затем вернутся сюда и займут кресла каких-нибудь топ-менеджеров в компании собственных отцов, либо место в Сенате… А в районе научного городка почти каждый прошел через семь кругов ада, лишь бы свалить с обреченной на гибель Земли сюда и не сдохнуть от рака или радиации. Докажи свою профпригодность, заручись рекомендацией, сдай миллион анализов, выиграй грант, отсоси у рекрутера… Здесь у меня, однако, было больше общего с сидящей за нашим столом компанией, чем с ними: мне повезло родиться в нужной семье. Только вот родители ребят влили тонну бабла за место на Винтерре, а моя мать была из тех, кто в принципе сделал колонизацию Винтерры реальной. И осуждать их я не имел права: они не знали другой жизни, они просто брали то, что могли, и считали, что так и должно быть. — Дэн, ты меня разочаровал, — скучающе пропела Адель и задвигала плечиками под музыку. — Я пойду танцевать. Алиссен? Я поглядел на насупившегося Дэнни, проводившего девушку взглядом, полным обожания и тоски, и не без угрызений совести направился вслед за ней на танцпол. Танцевать я не особо любил, но в такой толпе особо стараться и не приходилось: Адель старалась за двоих, вилась и кружилась вокруг меня, а мне оставалось лишь лениво подыгрывать. Громкие биты испытывали барабанные перепонки на прочность, повсюду мелькали тени вперемешку с сиренево-зелеными бликами, а мягкие волосы Адель то и дело касались моих щек. Вдруг заиграло что-то медленно, сладко-тягучее, и наши с ней тела сблизились настолько, что я чувствовал жар ее груди сквозь тонкую ткань платья. — Пожалуйста, скажи, что ты не гей, — шепнула Адель. — А что, похож? — Не знаю… Ты не такой как все. Ты красивый. Я уже вся мокренькая, а ты такой холо-одный, м-м… — Неопределившийся. Как тебе такой ответ, устроит? — ухмыльнулся я. — Устроит, — игриво промурлыкала она. — Хочешь, помогу определиться? Я же чувствую, что ты тоже меня хочешь, — ее рука спустилась на мою ширинку и погладила. Ох, девочка, ты угадала: трахаться мне хотелось до дрожи в коленях, и я в какой-то момент уже был готов плюнуть на возраст и взять то, что мне так настойчиво предлагали. Да вот только хотелось мне не совсем так, а… иначе. А еще вновь закружилась голова и безумно хотелось выпить. Но взгляд Дэниела, эти грустные щенячьи глазки буравили мою спину, и я не мог так с ним поступить. Я покрутился с Адель минут пять и потащил ее обратно к столику. Она уже была изрядно пьяна и послушно пританцовывала за мной, вцепившись мне в плечо. За столиком ребята, сдвинув головы, что-то увлечённо рассматривали. Я усадил Адель рядом с Дэнни, вручив ей стакан сока, и плюхнулся следом на диван. Почему-то появилась лёгкая одышка, как после пробежки. Роберт, один из дружков Дэнни, воровато оглянулся и рассыпал на стол несколько маленьких желтых капсул. — Это те, новенькие? — Да-а, я давно хотел их попробовать! Говорят, кукуха улетает уже с первой. — Я буду! — мгновенно оживилась Адель и потянулась за капсулой. — И я, — мрачно пробубнил Дэниел. Ну ты-то куда, приятель?.. — Алиссен? — Роберт кивнул на стол. — Наш-шел кому предлагать, — проворчал Дэн и икнул. — Он же в п-полиции работает… — Чего? — Роберт вытаращился на меня, а я лишь отмахнулся и устало облокотился на спинку дивана. В голове шумело и опять подкатывала дурнота, как в тот раз, в лифте. Тело одолевала томная слабость, и я попытался выкинуть из головы назойливое чувство беспокойства за непутёвую компашку, собиравшуюся нажраться какой-то дряни. В конце концов, я им не мамаша. Ни им, ни Дэнни… Голоса и музыка периодически сливались в один гул, и я не сразу понял, что хочет от меня Роберт, испуганно заглядывающий мне в лицо. — Алиссен! Ты что, коп? Эй! — Что? Нет, я не… — я с усилием потёр лоб. — Я не коп. Просто работаю в Управлении. Мне насрать, что вы там будете пробовать. Я просто выпью, ладно? Тот заметно расслабился, и я хлебнул из своего стакана. Ребята сбились над столом, как стервятники над падалью, а я прикрыл глаза и стал ждать, пока пройдёт дурнота. То ли дело было в выпитом, то ли в самочувствии, то ли в том, что я за эту рабочую неделю вымотался, как собака, но на какое-то время меня, несмотря на оглушающую музыку, вырубило. Неизвестно, сколько бы я ещё провалялся на том диване, но очнулся я от того, что меня кто-то грубо схватил за плечо и хорошенько встряхнул. — Че за… — я принялся сердито озираться в поисках болвана, который меня тронул, попытался встать и тут же рухнул обратно. Ноги отказывались меня держать, глаза застелила мутная пелена. Я видел перед собой какие-то размытые пятна, слышал, как музыка сменилась взволнованными голосами, испуганными возгласами и зычными командами. — Сержант Крюгер, этот вообще обдолбан в ноль — забираем? Мне в лицо ударил яркий свет фонарика, я мотнул головой и вяло заслонился ладонью. Крюгер? Мне послышалось?.. — О да, — раздался знакомый ледяной голос. — Ещё как забираем. Мутная пелена развеялась, свет фонаря направился в другую сторону, и я разглядел перед собой нескольких полицейских. Одни вытряхивали из карманов хихикающего Роба желтые капсулки, кто-то шмонал сумку Адель, а чуть поодаль на это все действо, скрестив руки, хмуро взирал сержант полиции Фридрих Крюгер.