Cloud Kingdom

Возможно, в вольной песне ветра кроется причина некоторого душевного спокойствия, которое мы ощущаем, глядя в раскинутое над головою небо, стоя посреди цветочного луга, нетронутого рукой человека. Обдувая щёки, вихрь устремляется дальше, напоминая нам своей быстрой скоротечночть времени. Это не кажется чем-то грустным, удручающим, это принимается как должное, правильное. В такие моменты всегда хорошо. Рассуждая об этом, Чун Юнь лежит на кровати в попытках уснуть. Он думает, что нужно будет завтрашней ночью выбраться на природу, когда там не будет ни одной живой души. Помочь своему любимому почувствовать себя собой: Син Цю необходимо признать свою любовь к нежному белью на своём теле. В том обществе, где они живут, это считается запретным и поэтому сложно себя не угнетать мыслями о собственной неправильности даже такому умному человеку, как он. Чун Юнь его пытается убедить в том, что всё нормально, но ему нужно как-то ещё посодействовать принятию себя. Ведь в первую очередь они друг для друга — самые близкие люди на планете, а таковые поддерживают и помогают. Впрочем, всё равно придётся немного надавить. — Нет. Категоричное нет. Что и требовалось ожидать, верно? — Пойми, тебе так станет легче. — Не станет. Чун Юнь отворачивается, скрестив руки. — Тогда я поеду туда один. — Не поедешь. — Но ты же не хочешь? — он приподнимает бровь. — В том виде, в которым ты сказал — конечно. А так — с удовольствием. — Так не будет толка. — Какого такого «толка»? Это даже противоречит нормам поведения в обществе. Ты видел, чтобы хотя бы одна девушка разгуливала по улицам в одном белье? Чем я лучше неё? — Там мы будем совершенно одни, никто не будет видеть, кроме меня. Это почти что дома. — Это совершенно не дома. Нет. И не уговаривай. Чун Юнь пожимает плечами: мол, не хочешь — не надо. А сам, взяв ключи от автомобиля, выходит из дома. Засекает пару минут и потом смотрит, как за ним выбегает Син Цю. В лёгком пальто до середины коленок. С очень недовольным и одновременно с этим напуганным лицом. — Поехали. Чун Юнь кивает. Он паркует машину рядом с кустами около луга, к которому они и приехали. Небо в эту ночь чистое, все звёзды горят волшебными искрами, и месяц сверкает, улыбаясь их приходу. Син Цю не выходит из машины, пока пассажирская дверь не открывается с внешней стороны. Чун Юнь протягивает ему руку и помогает встать. — Тебе не холодно? — Нет, — он смотрит в траву. — Хорошо, — он целует его в уголок губ и ведёт в сторону луга. Когда они доходят до центра, Чун Юнь обращается к Син Цю: — Теперь сними его и отдай мне. Син Цю вздыхает. — Зря мы сюда приехали… Нельзя так, — но всё равно протягивает свою вещь. Он стоит в ночи в одних лишь хлопковых трусиках с маленьким милым бантиком и лёгкой прозрачной накидке. Его тонкой фигуре эта одежда под стать. Чун Юнь получает эстетическое наслаждение, когда смотрит на него такого. В голове сразу вспыхивают такие слова как: «красивый», «волшебный», «мой». — Закрой глаза. Услышь течение ручейка, шелест листьев. Расслабь веки. Вот так. Син Цю вздыхает и, смахнув с себя часть предрассудков, идёт вперёд. Он танцует под песню ветра, чувствует себя свободным. Он… улыбается, когда ветер обвалакивает его тело. Хоть это ещё и не все цепи… это — большой шаг на пути к принятию истинного себя, такого, к которому окружающие ещё вряд ли готовы. Чун Юнь прикрывает продрогшее тельце пледом и даёт Син Цю чай из термоса, пока тот полусонно разглядывает звёзды. — Спасибо.