Cloud Kingdom

Бывают в жизни такие вечера, когда ты, кажется, наконец-то понимаешь себя: свои чувства, осознаёшь всё, что произошло и всё, что это произошедшее значит, когда душа отпускает дневные тревоги и спокойно дышит, когда сердце стучит ровно, а твой взгляд ни на чём не заострён, чувствуешь ты себя прекрасно, а ведёшь тихо. Такой вечер был у барда, когда после одного из всех похожих друг на друга дней, он пришёл домой и неожиданно не захотел взять в руки лиру — захотел вскипятить чайник и выпить английского, судя по надписи на упаковке, чаю, усесться в кресло-качалку и смотреть в окно на засыпающий в оранжевых красках город. Тогда во всём доме было тихо, но эта тишина не была пугающей. Венти слышал внутренний голос и этого вполне хватало, чтобы возбудить на его лице улыбку. Возможно, думал он в такие моменты, он живёт некоею неправильную жизнь — не работает на серьёзной работе, у него нет каких-то грандиозных планов, он и в глубине души не хочет стремиться к какому-то идеалу, потому что его, как ни странно, всё устраивает — у него есть дом, вкусная еда, каждый день он дарит людям улыбки, играя на струнах своей любимой лиры, у него есть кого любить и, к счастью, этот же человек его любит тоже. И это так прекрасно, когда можно просто в какой-то момент взять и осознать, что вот-то оно счастье, оно здесь, под боком, оно образовалось даже спустя столько перенесённых печалей. Понимается сама ценность настоящего. Венти слышит шаги, но не пугается, потому что знает, что раз гостей сегодня не ожидается, то там в коридоре может быть только один единственный человек. Про которого он сейчас так тепло думал… Венти поднимается из кресла, оставляет на столе пустую чашку, и идёт встречать любимого, чтобы прямо сейчас взять и снова признаться в том, как любит и вообще… — Сяо, — он улыбается, опираясь о дверной косяк. — Знаешь что? Я тебя люблю. На него смотрят: сначала недоверчиво, а потом уже более привычно — с лёгкой улыбкой. — И я тебя, — говорят ему почти сразу же в ответ. Но этого барду не хватает, поэтому он, не давши снять пришедшему уличную обувь, вешается на шею и сталкивается почти сразу нос к носу. — Я имею ввиду, что люблю. Очень сильно. Как будто в первый раз. Как будто мы только вчера поцеловались, как будто ты снова украл мой первый поцелуй. И целует, прижимая к себе, чтобы касаниями доказать, показать всё, что собралось в душе и вырывается наружу бурным потоком. И чувствует отдачу, и чужие руки на своей талии, и родной запах, и даже раскалённую энергию вокруг. Сяо смотрит ему в глаза, ухмылка не сползает с его лица. Он находится всего в паре жалких сантиметров от пульсирующих раскрасневшихся губ. — Мой ангел, — он сморит на расплетённые косички Венти, на его затуманенный взгляд, красивую улыбку. В голове смешиваются все его образы, который он когда-либо видел — утренние, дневные, в лучах закатного солнца, все-все-все… А Венти млеет, когда он его так зовёт — попросту тает на месте, потому что ноги не держат — и снова вовлекает в поцелуй. Потому что это для него — счастье, в котором он дышит полной грудью.