Гарри и Луи безмолвно разделяют между собой обязанности, когда заходят в приличный, хорошо укомплектованный продуктовый магазин, который находится в часе езды от дома. Правда, когда Томлинсон хочет взять тележку, оказывается, что мужчина уже подкатил к ним одну.
На протяжении всего времени доминант испытывает сильное желание прикоснуться к Луи, ухватиться за что-то и не отпускать, но он лишь довольствуется прекрасным видом на упомянутого мальчика, идущего впереди него. У Луи идеальное телосложение, которое абсолютно противоположно его собственному. Мальчик миниатюрный, но фигуристый, со вкусными изгибами, не сильно мускулистый. Его изящные запястья и лодыжки Гарри может обхватить одной рукой, а неширокая грудная клетка позволяет ему спрятаться в объятиях мужчины. Они словно два кусочка пазла.
Гарри наклоняется вперёд, положив локти на ручку, и неторопливо идёт позади Луи, оценивая его пьянящие достоинства, чего тот блаженно не замечает. На омеге джинсовая куртка, такая же маленькая, как и он сам, ворот её поднят, закрывая половину лица.
Луи первым делом идёт в отдел со свежей зеленью, набирая пучки лука, укропа, петрушки и листьев салата в пластиковые пакеты. Гарри наблюдает за ним, как ястреб, загораживая его от посторонних глаз, потому что чувствует особую потребность защитить свою пару.
— Что думаешь насчёт этого? — Луи показывает пучок крошечных зелёных листьев, довольно пряных на запах.
— Я не помню, что это, — отвечает доминант, нахмурившись и осторожно кладёт руку на поясницу Луи.
— Я тоже. Хотя пахнет хорошо, — мальчик довольно улыбается в ответ на прикосновение, но скрывает, наклонив голову.
Они набирают достаточно зелени, не сильно много, так как она быстро завянет. Луи добавляет разнообразные овощи в корзину и просит Гарри взять мешок картошки. Доминант не упускает возможности продемонстрировать свою физическую силу. Луи не показывает никакой реакции, что не удивляет мужчину.
Когда Луи выбирает розово-красные яблоки рядом с женщиной, разглядывающей гуаву, Гарри просматривает связки бананов, прежде чем положить несколько в тележку. Томлинсон возвращается к нему и, застенчиво извинившись, протискивается и заглядывает в корзину.
Это не нравится Гарри.
Его истинная доминантная натура вспыхивает, он поворачивается и с прищуром смотрит на Луи. Инстинктивно мужчина расстраивается, его совсем не устраивает тот факт, что его омега чувствует себя вынужденным извиняться, чтобы просто пройти, или шугаться при каждом случае. Однако Гарри сдерживает все бурлящие чувства внутри, не желая пугать мальчика. Лучше он будет терпеть его неуверенность и смущение, чем потеряет доверие омеги.
— Бананы? — Луи поднимает их и молча оценивает, прежде чем опустить обратно. — Хорошо.
В молочном отделе Гарри складывает в тележку несколько коробок молока по шесть бутылок в каждой. Он задаётся вопросом, как Луи помнит всё необходимое, не имея под рукой списка покупок. Альфа же раньше тратил кучу времени на то, чтобы проверить кладовую, записать всё недостающее и затем поставить галочку напротив каждого пункта после добавления продукта в корзину.
Взяв масло и йогурт, Луи, поддавшись внезапному порыву, берёт Гарри за руку и ведёт его в пекарню. Мальчик будто читает его мысли. Доминант чувствует слабость в коленях и его дыхание сбивается, когда он просто смотрит на их переплетённые пальцы.
— Ты пробовал? — Луи прижимается к Гарри, и у альфы горит кожа в том месте, даже несмотря на то, что их разделяет куртка.
Стайлс опускает взгляд на протянутую ему булочку, похожую на сырную. Он узнаёт запах и кивает, всё ещё пораженный тем, насколько они близки на публике, и в то же время втайне довольствуясь этим.
— Ты в порядке? — ни с того ни с сего спрашивает Луи, озабоченно хмурясь и сжимая тоненькие пальчики.
— Да, haud mirum. Я с тобой. Что может быть не так?
Луи краснеет и, наконец, отводит взгляд, позволяя Гарри дышать. Но в тот момент омега приподнимается на носочках и прижимается сладкими, мягкими губами к щеке доминанта.
— Я тоже счастлив, — шепчет Луи на ухо Гарри, его щеки дико краснеют, когда он отстраняется.
Они застряли в очереди из четырёх человек, ожидая, пока их обслужат в пекарне, так что Гарри испытывает свою удачу. На его щеке остался влажный след от губ мальчика, и это вызывает в альфе жажду. Он сжимает обеими ладонями лицо омеги и притягивает к себе, целуя без каких-либо объяснений.
Луи не протестует, он удовлетворенно вздыхает и прижимается к груди мужчины. Омега отбрасывает любую осторожность и накрывает руки Гарри своими ладонями, сладко целуя в ответ.
— Haud mirum? — Гарри гладит бедро Луи, желая сильнее сжать мягкую плоть, но не решается устраивать более откровенных сцен на публике.
— Любимый? — как сердце Луи трепещет от прозвища, данного ему Гарри, так и альфа тронут его обращением.
— Я бы хотел…
Луи чувствует его нерешительность и оборачивается, сражая мужчину своей красотой. Он смотрит на своего доминанта, чьи прекрасные кудрявые волосы собраны в слегка растрёпанном пучке, и подходит к нему.
— Ты бы хотел? — спрашивает Луи, когда Гарри так и не заканчивает просьбу.
Большие руки хватают его за талию, сжимая мягкие бока. Гарри подталкивает носом голову мальчика в сторону, пока тот не кладёт её ему на плечо, выгибая тонкую шею и открывая прекрасный вид на нетронутую никем кожу. Он облизывает губы.
— Я бы хотел поцеловать тебя здесь.
Как бы ни забавляла Луи его чрезмерная серьёзность по поводу поцелуя, он понимает, как много это значит для доминанта. Он может сказать «да» и получить удовольствие от губ Гарри в месте гораздо более чувствительном, ведь шея — его слабость.
— Раньше ты не спрашивал меня о таком, любовь моя, — дразнит Луи, в глазах горит веселье, и он ещё сильнее отклоняет голову.
Гарри облизывает губы, когда женщина расплачивается и очередь продвигается вперёд на одного человека.
— Сейчас я прошу твоего разрешения делать это всякий раз, когда мне нужно.
Луи задумчиво мычит и поднимает глаза к потолку.
— Всякий раз?
— Да, — ладони мужчины скользят вверх, протирая кругами его живот. — У тебя есть возражения, haud mirum?
— Может быть, — Луи старается не пожимать плечами, потому что это может сбить Гарри с толку. Он слегка дрожит от дуновения холодного ветерка от кондиционера. — Что, если мы поссоримся?
Гарри усмехается, но тут же прочищает горло, скрывая веселье. Правда Луи уже смеётся.
— Я буду у твоих ног, даже если мы… поссоримся.
— Или… — Луи делает два шага вперёд к женщине и надувает губы, когда замечает, что альфе нужен лишь шаг, чтобы настигнуть его. — У моей шеи.
Гарри усмехается, губы изгибаются в знакомой ухмылке, от которой на щеках появляются ямочки.
— У меня есть твоё согласие, haud mirum?
— Ну… — Луи смотрит на Гарри. — Если у тебя есть место для поцелуя, тогда я тоже хочу.
Гарри притворяется, что задумывается о его словах, постукивая пальцами по губам. Луи не выдерживает и прыскает со смеху. Его щеки розовеют, глаза светятся, и альфа выпячивает грудь от гордости, зная, что он причина его радости.
— Ты совсем не страшный и пугающий доминант, — Луи широко улыбается и расстёгивает верхнюю пуговицу шёлковой рубашки Гарри под пиджаком, неуместно прижимаясь к его груди.
— Как я могу быть таким с тобой, haud mirum? — Гарри обнимает мальчика и кладёт руку на его поясницу, с восхищением глядя на него сверху вниз.
— Вот именно, не можешь, — Луи расслабляется, прикладывая ухо к груди доминанта и слушая его размеренное сердцебиение. Гарри ласково трёт ему спину.
Болтливая домохозяйка впереди них уже складывает продукты в пакет, но всё равно не торопится уходить. Луи думает, что определённо не против того, чтобы Гарри поцеловал его, пока есть время.
— Моё место для поцелуев будет здесь, — он проводит холодным кончиком пальца по мускулистой груди Гарри, останавливаясь там, где его самый жизненно важный орган качает кровь по всему телу.
Волчья сущность зашевелилась под кожей от слов и действий мальчика. Его будущий партнёр, такой чистый и невинный, чья душа обязательно однажды будет связана с его, хочет целовать его в сердце всякий раз, когда ему захочется ответить на поцелуй Гарри в самое чувствительное место — шею. Однажды доминант оставит там свою метку.
— Да, — у Гарри едва хватает воздуха в лёгких для маленького ответа. Он хватает Луи за руку, целуя каждый пальчик. — Да, haud mirum. Можно.
— Тогда мы договорились, — Луи проклинает про себя, вздыхая, когда наступает их очередь за выпечкой.
Гарри шагает вперёд, но Луи рискует и нежно целует его в грудь. У альфы нет возможности утащить мальчика в какое-нибудь уединённое место и отплатить ему тем же, поэтому он шокировано сжимает его руку и старается держать эмоции под контролем.
Луи улыбается, сладко и соблазнительно, и диктует женщине их заказ по памяти. Омега не замечает, как Гарри пялится на его шею, но остальные покупатели искоса поглядывают на пару.
Коробки с выпечкой аккуратно составлены в тележку, и Луи на мгновение встречается взглядом с Гарри. Он сразу отводит глаза, потому что внезапно его охватывает смущение. Он поворачивается и идёт дальше, ведя за собой доминанта. Гарри уже привык к его шагу, поэтому ему не приходится контролировать свою скорость. Он так внимательно наблюдает за омегой, что запоминает, сколько складок образуется, когда Луи вытягивает шею или наклоняет голову.
Парень не знает, любит ли Гарри конфеты так же сильно, как мёд, поэтому сначала он предлагает свои любимые лакомства. Альфа хмурится при виде арахисового козинака, батончиков с нугой и мармеладных червячков.
— Ты вообще любишь сладкое? — Луи боится спрашивать о своих любимых шоколадных батончиках и выбирает те, при покупке которых действует акция.
— Да, — Гарри берёт молочную шоколадку и изучает содержание этикетки.
— Что ты хочешь? — Луи просматривает всевозможные варианты: от цитрусовых конфет до лакрицы.
Гарри обходит тележку и достаёт с самой высокой полки упаковку конфет, и вручает их омеге, ожидая, что скажет парень.
Луи читает этикетку и понимает, что это мягкая карамельная ириска старого, хорошо известного бренда, который выпускает только эту сладость на протяжении многих веков. Это напоминает Луи, что Гарри старше его, и что среди его возможных пороков есть такие маленькие причуды, которые он обязательно полюбит.
Гарри невероятно добр и прост, и Луи готов поспорить, что его доминант единственный в своём роде. Это заставляет его ещё больше влюбиться в него.
— Хороший выбор, — говорит омега, нежно улыбаясь.
Доминант доволен, и это видно по тому, как он пытается скрыть улыбку. Луи, к счастью, удаётся достать самую большую упаковку этого карамельного лакомства и положить её в тележку вместо демонстративной маленькой пачки Гарри. Томлинсон больше не хочет идти впереди тележки и безмолвно становится рядом с мужчиной.
Всякий раз, когда они останавливаются, Гарри берёт его за руку. Луи нравится переплетать пальцы с мужчиной, в то время как альфа ничего такого не делает, лишь поглаживает костяшки мальчика большим пальцем.
В отделе замороженных продуктов с бесконечными рядами глубоких морозильных камер Луи приходится отпустить Гарри, чтобы найти нужные части курицы, которую очень любит и с которой знает великое множество блюд. Альфа в это время находит сою, и Луи надувает губы, увидев упаковку.
— Зачем соя? — спрашивает он, изучая ассортимент мороженого.
Гарри усмехается.
— Мне очень нравится соя.
— Хорошо, но я не буду это есть, — отвечает Луи, прежде чем взять зелёный пакет и положить в продуктовую тележку.
Пальцы от холодных упаковок озябли, и хоть это нестрашно, Гарри это не нравится. Он берёт руки Луи в свои и начинает согревать их дыханием.
— Эй, Гарри?
Небольшая морщинка на лбу Гарри размягчается, когда он видит, что Луи делает шаг вперёд. Он на мгновение поднимает взгляд, и пара мягких тонких губ прижимается к его. В груди Гарри заурчало, как и каждый раз, когда они целовались, его врождённое чувство собственничества снова вспыхивает.
Луи приподнимается на носочках и обнимает его за шею, притягивая мужчину к себе. Он углубляет поцелуй, когда Гарри касается его бедра, рубашка мальчика немного задирается, поэтому альфа легонько касается обнажённой кожи.
Гарри сосредотачивается на поцелуе, атакуя его губы. Он притягивает тело Луи ближе к себе и толкает язык в его рот, пробуя на вкус. Омега позволяет ему доминировать, постанывая громче, чем следует.
Им приходится отстраниться, потому что другие частично обеспокоены их публичными проявлениями чувств. Гарри стискивает челюсть, не желая этого делать.
Луи тоже не хочет. Отчаяние заставляет его сердце сжаться, а дыхание становится прерывистым. Гарри снова наклоняется вперёд, жаждая большего, но Луи уклоняется.
— Дома, — говорит Луи, перебирая кончиками пальцев волосы на затылке альфы. Он замечает огонёк в глазах доминанта и сразу целует его. — Поцелуй меня, когда мы будем дома, любимый, — Гарри недоволен этим, но неохотно кивает и чмокает омегу в лоб.
— Я никогда раньше так не хотел вернуться домой, haud mirum.
Луи быстро завершает покупки: берёт мёд в упаковке из четырёх банок среднего размера, хлопья с глазурью и без.
В итоге им понадобились две тележки, как и всем остальным покупателям, потому что в этом магазине всё продаётся большими упаковками и все закупаются на целый месяц.
— Приближается зима, — говорит Гарри.
Луи приподнимает бровь, ожидая дальнейших объяснений этого внезапного заявления.
Гарри помогает ему отсканировать покупки и сложить их в тележки.
— Зима без надлежащей одежды будет неприятной.
— Хорошо, — Луи прослеживает, как тот достаёт бумажник, который всегда лежал без дела на тумбочке. Он расплачивается какой-то красной карточкой. — Значит, нам следует купить одежду?
— Да. Каждая зима отличается от предыдущей. Этот год будет одним из худших.
Луи хмурится, услышав эту новость.
— Ты будешь выходить на улицу в такую погоду?
— Нет, haud mirum, — обещает Гарри и усмехается, складывая пакеты с продуктами на заднее сиденье внедорожника. — Мы выпускаемся в день первого снега.
Луи с нетерпением ждёт, когда закончится обучение Гарри. Он знает, что для доминантов это является выдающимся достижением. Для любого, кто преуспел в этом — хотя таких было очень мало, даже Гарри не является одним из них из-за протеза ноги, — награда была больше.
— Да? — Луи вручает ему коробки с конфетами и выпечкой и оставляет Гарри самому поднимать консервы, бутыли с водой и прочие тяжести. — А что, если снег не выпадет?
Гарри прыскает со смеху, но тут же поджимает губы. Он чувствует себя комфортно рядом с мальчиком, и ему не нужно ничего скрывать, но привычка даёт о себе знать.
— Снег выпадал каждый год на протяжении столетия с тех пор, как зародилась эта традиция.
— Никогда не знаешь наверняка, — отвечает Луи, возвращая Гарри ключи, когда захлопывает багажник.
Вместо того, чтобы ответить, Гарри протягивает руку, и Луи проскальзывает под неё, прижимаясь к мужчине.
Они заходят в магазин одежды, он огромен, невозможно охватить взглядом все прилавки, ломящиеся от товара в ожидании, когда его кто-то купит. Луи сразу направляется к одной из стоек, но Гарри тянет его за запястье.
— Нет, haud mirum, — он уводит его от блейзеров и свитеров к более объёмным курткам. — Мы живём в самом холодном районе.
Луи понимающе кивает и следует за ним.
К его ужасу, Гарри протягивает ему светло-коричневую куртку, которая выше его и в два раза толще, с искусственным мехом.
— Вот это подойдёт.
— Нет, — у Луи даже не хватит сил поднять это нечто одной рукой. — Это выглядит ужасно.
— Это не имеет значения, — Гарри хмурится. — Я всегда покупаю такой на зиму.
— Для себя, — уточняет Луи. Он предпочёл бы завернуться в дюжину одеял вместо этого огромного безобразия.
— Да, — Гарри кивает, перекидывая куртку через руку, как будто она не весит, как корова. — Я могу выбрать для тебя.
Луи не может заставить себя сказать «нет», даже если очень хочет. Он снова целует Гарри в грудь.
— Ты лучше разбираешься, любовь моя.
— Да, — Гарри кивает. — Если ты сделаешь так ещё раз, haud mirum, мне придётся отплатить тебе тем же.
Вздох срывается с губ Луи, жар охватывает щеки, и кровь приливает к тому месту на шее, где ему обещали поцелуи. Мальчик понимающе кивает и довольно улыбается, когда Гарри потирает кожу между его лопатками.
— Haud mirum, завтра начинается зима. Нам нужно подготовиться.
Луи боится холода, о котором ему рассказывал Гарри. Однако, независимо от трудностей, он с нетерпением ждёт его наступления, потому что с ним будет его прекрасный доминант.
— Хорошо, — он шмыгает носом и отстраняется. — Нам нужно что-нибудь, помимо курток?
Оказывается, что да. Гарри в итоге накупил множество вещей, на взгляд Луи даже чересчур, но он ничего не говорит, так как понимает, что не знает зиму так, как альфа.
Гарри даёт ему выбрать между фиолетовыми и зелёными варежками. Луи указывает на последние и не признаётся почему. Альфе необязательно знать, что из-за цвета его глаз. Доминант, зная о пристрастии мальчика носить носки без обуви, берёт несколько пар толстых, шерстяных носков. И ещё несколько баночек мази «Vapour Rub», которая, по его словам, просто необходима во время зимы. Луи немного сходит с ума от приятного запаха ментола.
В отделе со средствами для личной гигиены Гарри набирает всё по списку, а когда очередь доходит до зубных щёток, Луи с намёком улыбается мужчине, но тот лишь поднимает брови, скрывая улыбку. Напоследок альфа берёт ещё один генератор на всякий случай.
— Всё? — спрашивает Луи, играя с колодой карт, купленной доминантом.
— Да, — отвечает Гарри, подойдя к нему и кладя руки на колени Луи, загородив собой от мужчин, несущих генератор к их машине. — Мы в городе, хочешь где-нибудь поесть?
— Это свидание?
— Свидание? — непонимающе хмурится Гарри.
У Луи сжимается сердце. Боже, его доминант не знает, что такое свидание. Он крепче сжимает руку мужчины.
— Да, это значит пойти куда-то вместе.
— Но мы и так вместе пойдём?
— Да, — Луи закусывает губу и забирает пакеты, которые ему передаёт кассир. — Но мы же не просто так куда-то пойдём, как например, сейчас в магазин.
Гарри смеётся громко и хрипло:
— Но если мы назовём это «свиданием», то что-то изменится, haud mirum?
— Я не знаю, — Луи пожимает плечами и снова выходит на улицу. — Но это звучит приятнее.
Гарри смотрит на него боковым зрением, и его ухмылка становится шире.
— Думаю, мне придётся многое изучить, haud mirum.
Луи снова берёт Гарри за руку и ведёт их к единственному по-настоящему хорошему ресторану.
— Это не сложно.
Доминант притягивает мальчика к себе, не желая, чтобы их разделяло даже малейшее расстояние. И Луи полностью с этим согласен.
К счастью, в ресторане оказывается свободный столик в уединении с удобными мягкими сиденьями, уже со всеми столовыми приборами и корзинкой хлебных палочек. Они тёплые с легкой остринкой из-за чеснока.
Названия блюд в меню трудно произнести, но Луи узнаёт большинство из них. Он, закусив нижнюю губу, изучает содержание.
Внезапно он поднимает глаза и видит, что Гарри пристально смотрит на него с непроницаемым выражением лица, за исключением пары морщинок. Омега краснеет и опускает голову, почти касаясь подбородком груди, пытаясь сохранить самообладание.
— Вина, доминант? — спрашивает официантка в строгой чёрно-белой униформе, забирая у Гарри карту вин.
— Да, «Ле Ру». Два бокала.
Луи слышит, как официантка что-то говорит и спешит уйти, оставляя их в одиночестве. Он снова поднимает глаза, отчасти надеясь, что у него хватит смелости ответить на проникновенный взгляд Гарри, но всё внимание доминанта сосредоточено на меню.
***
Они дома. Пакеты брошены на пол, и Гарри не даёт омеге ступить на землю, хватая его за талию и затаскивая внутрь. Он прижимает Луи к двери и набрасывается с поцелуями. Упершись одной рукой в стену, другой — альфа обхватывает шею мальчика. Луи раздвигает губы и тает в поцелуе. Гарри пробует его на вкус и стонет, в ответ раздаётся хныканье и приглушённые всхлипывания омеги, что впивается ногтями в его плечи.
Страсть разгорается, поцелуй становится грязнее, отчаяннее. В умелых руках Гарри Луи становится пластилином, искренне наслаждаясь происходящим. Гарри на мгновение отстраняется, но сразу хочет снова почувствовать его губы на своих.
— Ещё.
Луи слишком готов услужить, обнимает его за шею, и доминант приподнимает его, прежде чем снова поцеловать. Они теряются друг в друге, огонь страсти охватывает их так же резко, как и гаснет, оставив их обниматься и восстанавливать дыхание.
— Я не хочу прекращать целовать тебя, haud mirum, — Гарри проводит большим пальцем по припухшей губе Луи, облизывая свою, чтобы запомнить вкус. — Я не хочу потерять тебя.
— Ты и не потеряешь, — обещает Луи, прижимая их лбы друг к другу и закрывая глаза. — Милый, ты мой, а я твой.
***
Ужин выходит вполне обычным, но все блюда приготовлены по семейным рецептам, которые Луи узнал от своей матери, помешанной на кухне. Он сделал спагетти со шведскими фрикадельками и посыпал их мелко натёртым сыром.
Гарри провёл вечер, разбирая пакеты с покупками, загоняя лошадей под навес в сарай, пристроенный к задней части хижины. Затем вернулся в дом и принял горячий душ.
Каждый раз, когда они проходили мимо друг друга по той или иной причине, они чувствовали электрический импульс и начинали нервничать. Гарри лучше всех умел это скрывать, но Луи прятал лицо, когда доминант смотрел в его сторону.
Часы бьют семь, на улице уже темно, как ночью, и раздавшийся вой говорит о том, что теперь это территория волков. Пора ужинать.
Гарри спускается вниз в спортивных штанах и босиком, его грудь обнажена, и Луи не может оторвать от неё глаз, отчего на плите слегка подгорает. Он подмечает множество татуировок на загорелой и усеянной шрамами коже. Луи чувствует себя слишком одетым, будучи в большой тёмно-синей футболке и штанах, которые подвернуты на лодыжках, чтобы не волочить их по земле. На нём также толстые шерстяные носки, потому что мальчик ещё не привык к холоду.
— Мы будем есть в гостиной, — говорит Гарри, готовя две тарелки. — Я разжёг камин, чтобы было теплее.
— Хорошо, — Луи передаёт Гарри тарелку, и, когда их пальцы ненадолго соприкасаются, между ними пробегает ток.
Они устраиваются в гостиной поудобнее и молча едят. Неловкое напряжение возвращается, и на этот раз оно не даёт Луи покоя. Казалось, что за сегодняшний день они сблизились, но вновь вспыхнувшее смущение сбивает с толку.
Он решает что-то изменить.
Луи сидит на коленях у Гарри, так что он пользуется моментами, когда тот не смотрит на него, чтобы немного подвинуться. Он рискует перевернуть тарелки, но всё равно продолжает. Гарри же задерживает дыхание, чтобы не застонать из-за извивающегося у него на коленях мальчика.
Наконец Луи усаживается и облокачивается на Гарри, из-за чего последнему неудобно держать тарелку, но он ни за что не попросит омегу отстраниться.
— Haud mirum, не хочешь поесть с одной тарелки?
Сначала Луи не понимает, чего он хочет, и доминант с хриплым смешком целует его в висок. Забрав нож омеги, Гарри сгребает еду в одну сторону, освобождая место на тарелке и перекладывая порцию мальчика. Так, безусловно, удобнее. Луи теряется в своих мыслях, не шевелясь.
— Haud mirum, — ворчит Гарри.
Луи находит его удивительно очаровательным, когда доминант надувает губы.
— Я в порядке, милый.
Луи улыбается, забирая тарелку. Со стороны, наверное, они выглядят довольно забавно, как молодая пара, которая только переехала в собственное жилище и ещё либо не успела распаковать посуду, либо не имела достаточно денег, чтобы её купить. Но правда в том, что они не хотят расставаться ни на секунду и делать всё вместе, даже есть.
— У меня есть к тебе вопрос, haud mirum.
— Да? — Луи накручивает спагетти на вилку, поднимает глаза и тревожно улыбается. Гарри молчит, прежде чем сказать что-нибудь ещё. Он забирает у него тарелку, чтобы накормить мальчика самому. Луи удивлённо поднимает брови и безвольно опускает руки. Он не недоволен такому повороту событий, ему нравится, когда о нём заботятся.
— Помнишь… — Гарри старается не пялиться на то, как губы Луи обхватывают вилку. — Я сказал, что эта зима будет тяжёлой?
— Ужасной, — поправляет его Томлинсон.
Посмеиваясь, Гарри кивает.
— Да… я хотел спросить, не хочешь ли ты перезимовать в другом месте?
Луи перестает жевать, выпрямившись, беспокойство окутывает его густым облаком.
— Ты хочешь, чтобы я ушёл?
— Нет, когда я выходил на улицу час назад, haud mirum, воздух изменился.
— Как изменился?
— Плохо, — шепчет Гарри, поражённый голубыми глазами Луи.
— О, я останусь.
Гарри оставляет пустую тарелку на пол и обнимает Луи за талию, глубоко вдыхая.
— Нас может завалить снегом.
— И что?
— Это не очень хорошо, haud mirum, — предупреждает Гарри.
Вздохнув, Луи протягивает руку и ласково поглаживает подбородок альфы холодными кончиками пальцев.
— Мы будем здесь вместе, любимый.
Гарри утыкается лицом в животик Луи, выдыхая щекочущие струи воздуха в мягкую кожу, прикрытую рубашкой. Омега улыбается и аккуратно перебирает волосы мужчины.
— Ты уже пережил это, — Луи читает Гарри как открытую книгу, и это ужасно.
Ответа не следует. Альфа прислушивается к его тихому дыханию и прикрывает глаза.
— Милый, — уже мягче говорит Луи. Он сдвигается и обнимает мужчину за спину в ожидании ответа.
— Haud mirum, не стоит беспокоиться о прошлом, — строго говорит Гарри.
— Но ты беспокоишься.
— Да, — глаза Гарри закрыты.
— Гарри, мы скоро спаримся, — Луи пытается удержать любые эмоции, но ему это не удаётся, и в уголках глаз начинает щипать. — Ты будешь что-то скрывать от меня? Даже когда я спрашиваю?
Несмотря на весь комфорт и безоблачные ощущения, бушующие в его теле, Гарри хмурится, и Луи это видит.
— Знать это тебе не обязательно.
— Ты серьёзно? Я забочусь о тебе, Гарри. Я делю с тобой постель. Каждое твоё бремя — это и моё тоже.
— Нет!
Луи не нравится его реакция.
— Да, Гарри. Я здесь не только для того, чтобы готовить и убирать. Ты отталкиваешь меня, когда мы должны быть честны друг с другом.
— Хорошо, haud mirum.
Гарри поднимается и толкает Луи на спину, руками хватая мальчика за плечи, и он нависает над ним. Всё было чёрным, даже цвет его глаз.
— Мне было четырнадцать, и вместо крыши у этого дома был жалкий кусок пластика. Снег шёл три дня подряд. Мне оставалось смотреть, как он накрывает мой дом и в окне исчезает небо. Я был один. У меня было пять одеял и три молодые лошади, о которых нужно было заботиться. Те двое, которых ты видел, единственные, кто выжил.
Гарри прижимается к мальчику, ему нужно успокоиться.
— Мне жаль, haud mirum, — Гарри непреднамеренно сжимает бока Луи. — Я не хочу вспоминать прошлое, когда ты — моё будущее.
На языке Луи не вертится никаких слов, кроме извинений. Он чувствует тошноту, услышав эту историю. Омега представляет себе мальчика-подростка с грузом такой огромной ответственности, как жизни животных, возложенной на его плечи.
— Милый, — начинает он. — О, милый, мне жаль, что это случилось с тобой.
Омега не может посмотреть ему в глаза, потому что доминант положил голову на живот Луи. Губы мужчины приоткрыты, опаляя его своим дыханием. Луи шмыгает носом и вытирает щеки, когда по ним скатываются слёзы.
— Гарри, что я могу сделать?
— Позволить мне быть с тобой, — отвечает Гарри хриплым голосом. Он приподнимается повыше, чтобы услышать сердцебиение Луи. — Нет большего утешения, чем ты, haud mirum.
— Я заставил тебя рассказать историю. Пожалуйста, не ненавидь меня за это, — Луи слышит свист ветра, бьющегося о стены их маленького дома. Он целует Гарри за ухом.
— Как ты можешь так говорить, когда ты для меня всё, haud mirum? Моё сердце, моя душа, — Гарри целует кончики пальцев Луи. — Ненавидеть тебя — значит ненавидеть себя.
Луи прижимается губами к щеке Гарри и обнимает доминанта, защищая от страданий, связанных с воспоминаниями о прошлом.
— У тебя холодные ноги, — внезапно говорит Гарри с неодобрением в голосе. Луи тихо смеётся, напряжение рассеивается. Гарри безмолвно опускается ниже, кладя голову на его бедро. Луи краснеет, но ничего не говорит, задыхаясь, когда с его ног стягивают носки.
— Что ты делаешь? — спрашивает он, прикусив губу.
Гарри ухмыляется и стягивает одеяло со спинки дивана, укутав себя и его.
— Полежи со мной, haud mirum.
Луи не противится, он наоборот поддаётся и обнимает альфу, прижимаясь ухом к груди, где равномерно бьётся сердце. Гарри припадает к его шее, осыпая поцелуями чувствительную кожу, чем заставляет его довольно вздыхать.
— Однажды я помечу тебя здесь, — Гарри крепко обнимает Луи.
— Скоро? — в ответ раздаётся согласное угуканье, и омега улыбается.
— Как только ты захочешь, haud mirum.
Омега удивлённо распахивает глаза.
— Что, если я скажу «сегодня вечером»?
Гарри напрягается, но вовсе не из-за нежелания. Он мечтает о спаривании с Луи в ночь, когда луна будет над ними, а омега под ним.
Он убирает волосы с лица Луи, и внезапно мальчик хныкает от сильного давления острых зубов на его кожу.
— Спаривание болезненно, haud mirum, — говорит Гарри, отстраняясь, чувствуя вкус кожи и пота Луи на своём языке. — Ещё слишком рано.
Омега тяжело сглатывает и утыкается носом в шею Гарри, пытаясь избавиться от возбуждения.
— Тише, детка, — новое прозвище заставляет Луи заскулить.
Он поднимает руки и обнимает его за шею, закрывая веки и громко шмыгая носом. Доминант улыбается, плотнее завернув их в одеяло, поглаживая его спину и целуя в шею.
Луи помнит, как узнал о брачных церемониях. Они действительно болезненные, но, возможно, для него это будет ещё больнее. Волки спариваются совсем по-другому, и иногда это длится несколько дней.
— Не волнуйся, haud mirum, — Гарри целует пятнышко на его шее. — Ты всегда будешь для меня единственным.
