У Луи на коленях стоит миска сладких хлопьев, и он хрустит ими так, что у него шумит за ушами. Он одновременно с этим читает очередной роман. Гарри сидит рядом, поглощая завтрак, состоящий из яичницы и картофельных оладий. Доминант всеми силами пытается не смеяться, наблюдая за тем, как Луи ест ложкой, явно слишком большой для его рта.
— Разве у нас нет, — Гарри наклоняется и стирает большим пальцем белые капельки с уголков губ, — более подходящих ложек, haud mirum?
Луи надувает губы, и его щеки розовеют от смущения.
— Есть. Просто я очень проголодался.
Гарри, поцеловав его в лоб, хмурится и отстраняется, внимательно смотря на мальчика. Луи медленно открывает глаза, встречаясь с ним взглядом.
— Хватит ли хлопьев, haud mirum? — Гарри беспокоится, что его возлюбленный будет несчастен, неудовлетворён после такого скудного завтрака.
— Думаю, да, — отвечает он, прожевав и проглотив очередную ложку хлопьев.
— Так не пойдёт, — Гарри качает головой и забирает у него миску, встав с дивана.
— Но…
Гарри протягивает ему руку.
— Пойдём.
Луи послушно берёт его за руку и следует за ним на кухню, доминант похоже серьёзно настроен на то, чтоб покормить его.
Зима с каждый днём приближается, судя по пронизывающим ветрам, бившимся о стены их убежища и нервировавшим лошадей в сарае.
И холодный воздух пробивается через щель под дверью, отчего у Луи мёрзнут ступни, немеют лодыжки, а это не очень приятное ощущение.
Гарри до сих пор не знает об этом, как и о бушующей погоде, так как они уже второй день сидят в своей маленькой хижине, а снег пока не начал покрывать территорию.
— Мне холодно, — жалуется Луи. Он мёрзнет, несмотря на две кофты с длинными рукавами и две пары толстых носков.
Гарри отворачивается от плиты, пытаясь придумать решение этой проблемы, в раздумье прикусив верхнюю губу. Он сам оделся очень тепло, зима и правда будет суровой в этом году.
— Ещё рано, — два черных глаза сосредотачиваются на Луи. — Но может я разожгу камин?
Луи хватает грелку, которой они пользуются в морозные ночи, и разминает её.
— Может, нам стоит перенести сюда наш матрас?
Гарри открывает крышку упаковки со сливочным супом, заливая его кипящей водой. Запах курицы с грибами моментально ударяет в нос, и как по команде в животе Луи раздаётся урчание.
— Ты мало ешь, haud mirum, — недовольно говорит Гарри. Он достаёт остатки хлеба, который Луи испёк прошлым вечером, и намазывает ломтики маслом, следом поставив в духовку. — Мне это не нравится.
— Я много ем, — защищается Луи, хотя прекрасно понимает, что ест не так много, как следовало бы. Гарри не отпускает эту тему. Он продолжает готовить завтрак для Луи, одновременно соображая, сколько ещё покрывал им нужно достать из шкафа.
— Отличная идея, haud mirum. Мы можем перенести нашу постель к камину.
Луи лучезарно улыбается ему, и в уголках глаз появляются мелкие морщинки.
— Ты поздно лёг прошлой ночью.
— Да, — Гарри собирает с противня поджаренный хлеб и наливает горячий суп в большую миску. Он осторожно передаёт её Луи, после того как убеждается, что она не обожжёт его пальцы. Альфа смотрит мальчику в глаза и говорит: — Съешь всё. Я серьёзно, haud mirum.
— Хорошо, — Луи повинуется, у него слюнки текут при виде восхитительного супа вместо холодного молока и хрустящих хлопьев. — Спасибо, дорогой.
— Нет, — Гарри не даёт ему попробовать.
Луи замирает, довольно комично округляя глаза.
— Нет?
Гарри посмеивается и протягивает руку, помогая Луи подняться.
— Поешь со мной у камина?
Найдя юмор и восхитительную романтику в таком предложении, Луи следует за Гарри со своей тарелкой супа. Подойдя к дивану, альфа возвращает ему хлеб. Затем мужчина упирается руками в спинку и толкает вперёд. Звук деревянных ножек, скрежетавших по старым половицам, сначала заставляет Луи вздрогнуть, но потом тот привыкает к нему.
Гарри наконец останавливается, когда диван стоит перед камином, спрятанном в маленьком уголке, где они укроются от холода. Луи порывается сесть, но доминант жестом останавливает его.
— Я должен сказать тебе… — Томлинсон выпячивает нижнюю губу. — Я не отличаюсь особым терпением.
Проходя мимо Луи, Гарри одаривает его кривой улыбкой с ямочками.
— Как и я, haud mirum.
Спустя несколько минут Гарри возвращается с кучей одеял и стопкой книг и устраивает что-то вроде мягкого и тёплого гнёздышка. Альфа колючим и тягуче-медленным голосом из-за недостатка сна приглашает его сесть. Луи улыбается, радуясь возможности прижаться к нему, и забирается на диван.
Омега скрещивает ноги и обхватывает горячую миску с супом обеими руками. Гарри безнадёжно влюблён в этого ангельского мальчика, посланного ему самими Богами. Видимо, они хотели вознаградить его и подарили ему лучшего человека в партнёры.
Гарри присоединяется к Луи и укрывает их одеялом, чтобы никто не замёрз. Он ложиться на бок, и мальчик уютно устраивается рядом с ним. Их ноги переплетаются, и доминант притягивает его ближе к себе, вдыхая сладкий аромат Луи.
— У тебя опять замёрзли ноги, — бормочет Гарри, уткнувшись в его горло и покусывая чувствительную кожу.
— Они всегда у меня холодные, — Луи доедает суп и тянется, чтобы поставить тарелки на пол.
— Так не должно быть, — Гарри всегда горячий.
Луи упирается пальцами ног в бедро альфы и устраивается головой под подбородком доминанта. Он снова чувствует напряжение в мышцах, особенно в лодыжках. Луи громко вздыхает, пытаясь скрыть лёгкое раздражение.
— У тебя тёплые руки, — говорит он, чтобы отвлечь их обоих, наслаждаясь поглаживаниями Гарри по спине.
Доминант улыбается Луи в висок и слегка сжимает его. Нет ничего лучше, чем держать мальчика в своих объятиях, слышать, как сердце бьётся рядом с его, и чувствовать тепло, что излучает его тело.
— Я с нетерпением жду этой зимы, — Луи нарушает тишину, которая прерывается лишь потрескиванием оранжевого пламени в камине. — Я буду просыпаться рядом с тобой каждое утро.
— И я, — Гарри целует его в лоб и щеки, обнимая ещё крепче, как будто холод может забрать его. — Haud mirum, ты не против, если я сниму протез?
Луи понимает, почему Гарри задаёт этот вопрос и будет продолжать это делать. Его протез мешает ему обниматься, к тому же за целый день носки он натирает ногу.
— Конечно, не против.
Луи освобождает достаточно места, чтобы мужчина отстегнул деревянный протез и прислонил его к краю дивана. Гарри, облегченно выдохнув, откидывается назад, и Томлинсон сразу обвивает его, как коала. Мужчина хрипло усмехается прямо ему в ухо и целует в висок, потирая бедро.
Отсутствующая часть ноги, как бы странно это не звучало, нисколько не беспокоит омегу. Они обнимаются, Луи суёт замерзшие ноги между бедёр Гарри и цепляется за рубашку доминанта.
— Я думал… — Луи начинает водить кончиком пальца звёздочки на торсе Гарри. — Я хочу завести курочек.
Гарри замирает и удивлённо поднимает брови, когда мальчик запрокидывает голову.
— Кур, haud mirum?
— Да, — Луи подаётся к нему, случайно обнажая шею.
В доминанте вспыхивает огонь, вожделение, когда Луи делает это неосознанно. Он безвредно сжимает горло мальчика и выдыхает, опаляя кожу горячим воздухом. Гарри краем уха слышит болтовню Луи: он приводит доводы в пользу того, чтобы завести кур. К сожалению, альфа не обращает на него внимание, носом прижимаясь к бледной коже, его внутренний волк начинает пускать слюни.
— Гарри? — Луи поздновато понимает, что говорит сам с собой, когда слышит, что альфа издаёт странные рычащие, из глубины груди звуки, похожие на звериные. — Ты не слушаешь.
Доминант замолкает и соглашается:
— Нет.
Луи слабо отталкивает его.
— Ты должен слушать меня!
— Прости? — игривость в его голосе необычна, редка. Луи ахает и хихикает, когда доминант совсем не выглядит извиняющимся.
— Ты можешь завести куриц столько, сколько захочешь, haud mirum, — Гарри смеётся, и у Луи начинает покалывать кожу. — Думаю, сначала можно устроить тот огород, о котором ты говорил.
— О да, — Луи вспоминает обо всех купленных им семенах: начиная от моркови и заканчивая подсолнечником.
— Я с нетерпением жду, когда мне не надо будет просыпаться каждый день на рассвете, — Гарри зевает, ленясь прикрыть рот.
— Я тоже, — Луи делает это за него, его маленькая ладошка накрывает губы мужчины. — Я буду наконец готовить завтрак в нормальное время.
Гарри смеётся и берёт Луи за руку, переплетая их пальцы.
— Я буду первым, кто увидит тебя при солнечном свете.
Румянца Луи достаточно, чтобы согреться самыми холодными пугающими ночами. Свет от огня, падавший на одну сторону его лица, делает его невероятно красивым, буквально сияющим. Гарри завороженно смотрит на него, не в силах отвести глаз.
Луи внезапно переводит взгляд на окно, и голубые глаза расширяются при виде.
— Гарри, посмотри!
Неохотно поворачивая голову, Гарри потрясённо смотрит на то, как белые хлопья снега, созданные матерью-природой, падают на землю. Он снова надевает протез, прежде чем встать с дивана и подойти к окну.
Гарри не контролирует свои чувства. Он не ощущает холода, обвивающего его единственную ногу и зловеще пронизывающего до костей. Он смотрит через стекло, покрывшееся инеем по углам, и опирается на него одной рукой, изо рта вырываются белые клубы пара.
— Гарри, не надо, — Луи останавливает альфу, когда видит, что тот тянется к оконной задвижке.
К счастью, его мужчина не сопротивляется, он очень расслаблен, что необычно, и Луи с лёгкостью удаётся увести его обратно к дивану. Омега ничего не говорит, он ложится вместе с ним под другим углом, чтобы Гарри мог наблюдать за снегом. Кажется, он пробудил в доминанте какие-то воспоминания, потому что мужчина почти не моргает и совсем не двигается.
Луи садится рядом с Гарри и скрещивает ноги, снова натягивая на них обоих одеяло. Альфа инстинктивно прижимает Луи к себе как можно ближе и обнимает мальчика за талию, не отводя взгляда от окна.
— Ты в порядке? — омега начинает беспокоиться. — Милый?
Волк Гарри берёт над ним частичный контроль, зелёные глаза темнеют, его зверь радуется скорому освобождению от частых тренировок.
— Что случилось? — спрашивает Луи, когда видит, как великолепная зелень снова возвращается в глаза Гарри.
— Ты помнишь, что я говорил тебе о первом снеге? — доминант мягко улыбается, ещё раз целуя в лоб свою маленькую любовь.
— Ты выпускник? — Луи жаждет увидеть, как Гарри станет истинным доминантом — Господином.
— Да, haud mirum. Ты знаешь, как проходит выпускной волка? — спрашивает он.
— Эм… — Луи пытается вспомнить, но не может. — Не совсем. Расскажешь мне?
Гарри усаживает Луи к себе на колени, сразу успокаиваясь и с наслаждением наблюдая, как щёки его мальчика становятся незабываемого оттенка розовых лепестков. Он кладёт руки на его талию, поддерживая в вертикальном положении. Луи выглядит таким крошечным, будучи завёрнутым в одеяло, скрывающее его изгибы.
— Неспаренные волки получат клеймо от своего наставника, — Гарри притягивает Луи к себе и довольствуется любопытным взглядом мальчика. — Спаренные же будут сражаться.
Луи в замешательстве хмурится и смотрит на него.
— А к кому ты относишься?
Не важно, только выбрал волк пару или уже спарился с ней. Разницы никакой нет. Глаза Гарри чернеют.
— К последним.
— О, — ладони Луи лежат на груди Гарри, под рубашкой, кончики пальцев касаются обнажённой кожи мужчины. — О нет!
— Ничего страшного, haud mirum, — альфа улыбается и крепко обнимает Луи, утыкаясь лицом в его шею и размеренно дыша. — Я докажу тебе, что достоин быть твоей парой.
— Но… — холодный кончик носа Луи прижимается к шее, где бьётся ровный пульс Гарри. — Но я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Мне не будет больно, — Гарри посмеивается, как будто предстоящее испытание будет самым лёгким из всех, с которыми он сталкивался. — Я знаю других спаренных волков. Нет необходимости беспокоиться.
— Я волнуюсь, — Луи шмыгает носом, обнимая Гарри за шею.
— Мой милый haud mirum, — доминанту льстит его забота, он помечает своим уникальным запахом кожу мальчика везде, где только может. — Пожалуйста, не надо.
— Тогда пообещай мне кое-что, — Луи прерывисто вздыхает, кладёт ладонь на щёку Гарри и заставляет посмотреть ему в глаза.
— Что? — Гарри целует его запястье.
— Когда вернёшься домой… — мальчик прижимается губами к челюсти Гарри. — Сделай меня своим.
Альфа напрягается и старается казаться незаинтересованным, когда отговаривает его.
— Haud mirum, ты ещё не готов к этому.
— Ты говоришь это… — возражает Луи, приподнимаясь. — И всё же ты хочешь этой связи так же сильно, как и я, любовь моя.
— Это правда, — Гарри не может отрицать, что его сердце готово выпрыгнуть из груди, когда он думает о Луи, или что его кровь ускоряется в венах, когда представляет шею омеги со следом от его укуса. — Но я больше беспокоюсь о твоём благополучии.
— Со мной всё будет в порядке, Гарри, — Луи пытается убедить его, настаивая с печалью в глазах. — Я знаю, ты позаботишься обо мне.
— Милый Луи, послушай меня, — Гарри обхватывает его лицо, желая, чтобы эти великолепные голубые кристаллы принадлежали только ему. — Мы спаримся, когда я буду уверен, что мы оба готовы.
Но в этот момент его душу охватывает липкий страх. Может, Гарри больше не хочет с ним спариваться? И после зимы доминант вернёт его обратно в школу. Гарри можно так сделать, потому что он молод и у него ещё достаточно времени, чтобы найти пару. Сердце Луи болезненно сжимается, когда он смотрит на самого красивого мужчину, когда-либо ходившего по Земле, и понимает, что, возможно, просто недостаточно хорош для альфы.
Луи решает не делать поспешных выводов и не быть излишне неуверенным, потому что это может испортить их отношения.
— Хорошо.
Гарри кивает и улыбается, нежно целуя Луи в лоб. Мальчик прижимается к нему, готовясь вздремнуть, прежде чем им снова придётся есть и проверять лошадей. Омега долго не закрывает глаза, наблюдая, как горит огонь в камине. Луи думает, что Гарри засыпает, когда перестаёт растирать ему спину, но тот бодрствует, наблюдая за мальчиком.
Луи явно не дают спать его мысли, но альфа ничего не говорит. Томлинсон вздыхает и заставляет себя закрыть глаза, жжение под веками рассеивается, и он погружается в сон.
***
Луи печёт блинчики в трёх футболках и свитере, поверх его боксеров надеты джоггеры, а на ногах — носки и обувь. Гарри сегодня предстоит последняя тренировка, и его обеспокоенный омега не слишком этому рад. Но Луи ничего не может поделать, поэтому, проснувшись утром, первым делом отправил альфу понежиться в горячей пенной ванне, а затем взялся за завтрак.
Он кладёт на тарелку пять блинчиков и, пока они ещё тёплые, оставляет на них кусочек сливочного масла, чтобы то растаяло, и поливает края любимым мёдом Гарри. Вода закипает, и Луи заваривает чашку крепкого чёрного кофе, ставит всё это на поднос, прежде чем подняться наверх.
Гарри весь покрыт пеной, сидя в ванне. Он редко вот так расслабляется. Мыльные руки свисают с краев по обе стороны. Мужчина поднимает глаза и улыбается при виде сонного Луи, несущего ему еду с такой же нежной улыбкой.
— Привет, — Томлинсон садится на низкую табуретку, ставя поднос себе на колени.
— Привет, — Гарри удивляет его, когда наклоняется и оставляет влажный поцелуй на лбу Луи.
Щеки краснеют, губы Луи подёргиваются, а на щеках появляется румянец. Он пытается не обращать на это внимания, но физический контакт с доминантом всегда будоражит его.
— Тебе нужно это съесть, — Луи прочищает горло, переходя сразу к делу. — Я сделаю ещё полноценный завтрак, но…
— Haud mirum, — он усмехается и влажной рукой сжимает тонкие пальчики мальчика. — Почему ты так сильно беспокоишься? Мне это не нравится.
Луи с возмущением прищуривается.
— Я забочусь о тебе, Гарри. Это мой долг.
Альфа подносит руку Луи к губам и целует.
— Мне жаль, haud mirum. Я знаю, что тебе не всё равно. Я тоже забочусь о тебе, больше, чем ты можешь себе представить.
Доминанту не разрешают покинуть горячую воду, пока он всё не съест. Луи сам пробует кофе, пытаясь согреться. Он ужасен и оставляет горьковатое послевкусие, но именно такой кофе любит альфа.
— Хочешь, я тебя покормлю? — Луи приподнимает бровь, забавляясь тем, как Гарри пытается удержать тарелку и не уронить её в воду.
В конце концов Луи встаёт и садится на край ванны. Он нарезает блинчики на кусочки разумного размера и макает каждый в мёд или масло, поднося ко рту Гарри, который тот послушно раскрывает.
— Ты нереальный, — альфа кладёт голову на бедро Луи, вдыхая успокаивающий аромат своего возлюбленного. Будущей пары. Но в его глазах Луи уже принадлежит ему во всех отношениях.
— Вовсе нет, — Луи запускает пальцы в волосы Гарри, время от времени поднося чашку к его губам, чтобы тот сделал глоток. — Я здесь. Ради тебя.
Гарри закрывает глаза и медленно обдумывает эти прекрасные слова, сухой рукой обнимая его за бедро.
В это мгновение Гарри понимает, что он более чем готов отметить этого мальчика. Лучшего момента и не представить, и ожидание только вредит им. Он не сможет достаточно подготовить Луи, так как тот не волк. Эти фантазии пробуждают в нём первобытные инстинкты, и он тихо рычит.
— Ты станешь моим сегодня вечером.
Луи падает в воду.
Первые секунды они оба в шоке, но затем Луи громко кашляет, пытаясь вытолкнуть воду попавшую в дыхательные пути. Гарри спешит ему помочь и, наплевав на то, что он полностью голый, подхватывает Луи на руки. Он запрокидывает его голову и потирает грудь, успокаивая спазмы.
Луи насквозь мокрый, но не дрожит, потому что температура воды всё ещё высока. Омега перестает кашлять, и в итоге у него красный нос, покрасневшие щёки и слегка слезящиеся глаза. Гарри считает, что он захватывает дух.
— Мой милый Луи, — альфа проводит большим пальцем по щеке Луи. — Ты в порядке?
— Я в п-порядке, — омега краснеет, осознавая, что один из них голый.
Он не чувствует «богатство», которым, как говорят, одарила природа каждого доминанта, но даже просто из-за такой близости его охватывает смущение.
— Точно? — Гарри неторопливо убирает непослушные пряди волос Луи с глаз.
— Н-не зна-аю… да? — Луи пожимает плечами.
— Обычно я избегаю модных словечек, но… — Гарри, как пират, захвативший лучшее сокровище, по-хозяйски прижимает Луи к себе. — Ты очарователен, haud mirum.
Луи разражается хихиканьем и кладёт ноги на колени Гарри, чьи тёмные глаза мерцают от радости.
— Ты серьёзно насчёт… спаривания?
— Да, — Гарри максимально спокоен, насколько это возможно для такого беспокойного человека, как он. — Это зависит от тебя, haud mirum. Ты хочешь подождать?
— Я не знаю, — Луи качает головой, прижимаясь к его плечу и боясь шелохнуться, чтобы не задеть более интимные места. — Я хочу стать твоим, даже если это будет больно.
— Это будет больно, — честно говорит Гарри, осыпая его лицо легкими поцелуями. — Я облегчу эту боль настолько, насколько это возможно.
Луи содрогается при одной лишь мысли о боли, но он готов вытерпеть любые страдания ради Гарри.
— Ты попробуешь мою кровь?
— Я должен, — Гарри прижимает губы к тому месту, где планирует оставить метку. — Укус должен быть достаточно глубоким.
Кивнув, мальчик впивается зубами в нижнюю губу, его охватывает нервозность, но в то же время и волнение по поводу нового шага в их отношениях.
— У волков есть эм… брачный период? — Луи неловко спрашивать о таком, но как ещё он узнает, будут ли его держать в постели неделю напролёт?
— Насколько я знаю, нет, — Гарри усмехается, его смех хриплый, уникальный. Он опускает руки и хватает Луи за бёдра. — Это миф. Я не знаю, откуда он взялся.
— О, — выдыхает Луи, пытаясь вспомнить какие-либо другие вопросы. Но не может ясно соображать, особенно когда сам прижимается плотнее к груди Гарри.
— Знаешь ли ты, — доминант поворачивает голову и прижимается губами к щеке Луи, — что занятие любовью когда-то было способом выживания для волков?
Луи бросает сначала в жар, потом в холод, но замешательство проходит, и его щёки становятся тёмно-красными.
— Как это?
— Просто.
Кончиками пальцев Гарри барабанит по поясу джоггеров Луи, что от воды потемнели на несколько тонов. Доминант ухмыляется, когда мальчик смущённо отводит взгляд. Вздохнув, Гарри хватает Луи за подбородок и возвращает внимание к себе, нуждаясь в том, чтобы увидеть прекрасные голубые глаза.
— Доминирующий волк получает жизненную силу от своей пары, а его пара — от него. Таким образом, они помогают друг другу выжить.
Луи поджимает губы от этой информации. Гарри получит от него жизненную силу? Словно Луи будет ответственен за его жизнь. Это… Это так интимно — знать, что твоё существование зависит от того, кого ты любишь. Занятие любовью приобретает совсем другой смысл.
— Волки — страстные звери, — Гарри обхватывает лицо Луи и нежно, томно целует в губы. — Ты боишься спаривания?
Луи тянется вверх и снова целует его, прежде чем ответить:
— Тебе только удалось заставить меня ещё больше хотеть быть твоим.
— Ты мой. Даже сейчас, haud mirum.
— Я знаю, я принадлежу тебе, мужчине, который делает меня самым счастливым на свете.
***
Как и было обещано, Гарри получает полноценный завтрак, несмотря на то, что прошло уже больше часа. Ветер бьёт в стены дома и дребезжит дверью конюшни. Луи, одетый в несколько слоев одежды, готовит, жар от плиты согревает его, как и эффект близости с альфой. Он всё ещё чувствует прикосновение руки на своём бедре и губ на шее. Луи улыбается, зная, что он один, пока Гарри одевается наверху.
Он находит самую большую тарелку и выкладывает на неё яичницу, фасоль, полдюжины хрустящих ломтиков бекона, две небольшие бараньи колбаски и три тоста с маслом. Затем он заваривает ароматный, горячий травяной чай. Всё пахнет божественно.
Сам Луи делает для себя лишь тост с кленовым сиропом: он не голоден. Омега кладёт хлеб в тостер и ждёт, думая о предстоящем спаривании.
Их жизни будут связаны. Гарри будет нуждаться в нём так же сильно, как Луи в альфе. Доминант будет, без сомнения, главным в их отношениях, и Луи с нетерпением ждёт, когда почувствует себя под защитой и окутанным заботой.
Он беспокоится о том, как пройдёт состязание Гарри, которое превратит его во всеми уважаемого монстра, потому что он станет Господином.
Волки ступают на путь истинно прирожденного доминанта только в свой последний день, для Гарри этот день наступил сегодня. Он поймёт, хочет ли править, то есть Мастером, или готов быть под чьим-то управлением. Луи до крови закусывает губу и вытаскивает почти подгоревший тост, молясь, чтобы альфа выбрал последнее.
Тяжелые шаги по деревянным половицам прерывают его мысли, и Луи хватает блюдце, ножом для масла соскребая чёрные корочки с тоста. Гарри выходит из-за угла и, обойдя стойку, целует Луи в шею.
— Привет, — говорит омега, несмотря на то, что они виделись всего двадцать минут назад.
Уголки губ Гарри приподнимаются, и его улыбка становится обескураживающей.
— Надеюсь, ты не устанешь от поцелуев, haud mirum. Когда мы спаримся, я стану ещё более прилипчивым.
— Слова ничего не стоят, милый.
Луи, оставив поцелуй на груди доминанта, провожает его к камину и вручает ему еду. Гарри с тоской смотрит на омегу, и мальчик не выдерживает, усаживаясь к нему на колени.
— Тебе тепло? — спрашивает Луи, кусая тост, и его укус такой крошечный, что это вызовает умиление у Гарри.
— Тепло, haud mirum, — Луи рад это слышать, он продолжает смотреть на огонь, жуя и глотая. Колени Гарри — гораздо лучше, чем диванная подушка. Доминант, может, и король, но для своей пары он — трон.
— Это выглядит ужасно, — Гарри хмуро смотрит на завтрак Луи и морщит нос, отчего омеге хочется поцеловать его.
Он этого не делает, но закатывает глаза и отламывает для него кусочек.
— Это вкусно.
Гарри пробует на вкус, но ему всё равно не нравится: хлеб слишком сладкий. Он заканчивает завтрак, чувствуя себя сытым и готовым на весь день.
— Ты так замечательно заботишься обо мне, haud mirum, — Гарри нападает на Луи с объятиями, покусывая место брачной метки.
— Это мой долг, любовь моя, — отвечает Луи.
— Неправда, — Гарри отстраняется и откидывает волосы назад. — Ты не обязан заботиться обо мне или доме, потому что мы ещё не спарены.
— Теперь слишком поздно, — Луи улыбается. Он счастлив делать всё, чтобы сохранить их маленький кусочек рая.
Луи тянется вперёд и прижимается к его губам, пробуя на вкус. Доминант сдерживается, чтобы не потерять себя в поцелуе. Луи приоткрывает губы, и язык Гарри проскальзывает внутрь без малейшего сопротивления. Альфа стонет.
Они целуются так долго, пока голова не начинает кружиться. Луи отстраняется и прижимается к его лбу.
— Теперь я твой. Я буду твоим, когда вернусь, haud mirum, — Гарри, кажется, чувствует, что Луи беспокоится о том, что может произойти сегодня. — Они не смогут заставить меня причинить тебе боль.
Доминант, который делает выбор в пользу своей истинной природы, опасен даже для своей пары, и Луи содрогается от одной мысли о том, что такое животное каждую ночь будет возвращается в его постель.
— Послушай, haud mirum. Ничто и никто не сможет отнять тебя у меня. Я не стану Мастером. Ты можешь отвергнуть меня, и я никогда не переживу этого.
Луи хватает его за запястье и целует ладонь.
— Ты хоть понимаешь, что со мной будет, если ты меня отвергнешь?
Гарри издаёт страдальческий звук. Он не может представить себе мир без Луи, которого можно любить и ради которого можно жить. Его кровь кипит и густеет при мысли о том, что он может потерять омегу.
— Отказ от тебя будет такой же катастрофой, что и твой отказ от меня. Это убьёт меня.
