Dominus

Гарри уже две недели добивается возможности увидеть Луи в нижнем белье, которое тот купил. Маленькая розовая коробочка в горошек и с бантиком всё это время оставалась закрытой, и о ней никто не говорил, даже Луи. Доминант каждый день смотрит на то, как она стоит на их скромном комоде, со скорбным выражением лица, прежде чем спуститься вниз позавтракать. Ему всегда поднимает настроение тот факт, что Луи переживает необъяснимую фазу ненависти к футболкам и кофтам, поэтому он всегда без верха. Из-за этого Гарри может беспрепятственно смотреть на его животик, где растёт их прекрасный малыш — его vegrandis mirum. Луи постоянно прикрывает его ладонью, как будто защищает их будущего ребёнка. Это утро ничем не отличается, и Гарри сбегает по ступенькам их шаткой лестницы, чтобы поприветствовать своего драгоценного возлюбленного на кухне. Луи в джоггерах напевает себе под нос, выкладывая яичницу на тарелки. — Haud mirum, — у Гарри появилась привычка обнимать Луи каждый возможный момент. — Доброе утро. Вес доминанта привычным образом давит на плечи Луи, он чувствует губы Гарри на своей шее и хихикает от щекотки. Он оставляет сковородку и поворачивается, чтобы обнять свою пару, уткнувшись носом в грудь и удовлетворённо вздохнув. Доминант тихо рычит, прижимаясь к маленькому омеге и чувствуя связь со своим ребёнком. Луи целует обнажённую грудь Гарри и позволяет его феромонам успокоить себя. — Доброе утро, любимый. Я приготовил завтрак. Гарри усмехается и отстраняется, заглядывая в глаза Луи. — Ты как всегда на высоте, любимый. Его миниатюрная пара улыбается, прячась под его подбородком. — Ага. Тарелок с остывающей едой, на самом деле, недостаточно, чтобы убедить Гарри отпустить Луи. К сожалению, омега сам отходит, так что их запахи снова рассеиваются, и возвращается к плите. — Беременный и босиком на моей кухне, haud mirum? — Гарри смотрит на маленькие бледные ступни любимого, выставленные напоказ на деревянном полу. Луи закатывает глаза и нежно дразнит ухмыляющегося альфу. — Разве я не получил права на эту кухню? Бровь Гарри чуть приподнимается. — О, неужели? — Конечно, — Луи насыпает в миску хлопьев и наливает в неё молока больше, чем требуется. — Ты пойдёшь сегодня куда-нибудь? Когда Гарри завершил своё обучение, Луи думал, что ему почти не нужно будет покидать хижину, только если для охоты. Однако он оказался неправ, потому что Гарри довольно часто выходит по делам стаи, частью которой является, несмотря на свою изолированность. Луи плохо понимает, как у них всё устроено, но, судя по всему, у каждого доминанта в собственности равные доли от общей территории. Волки живут в основном сами по себе, но когда дело касается их долга, связи, проблем вида, они решают вопросы стаями. — А ты не хочешь, что бы я уходил? — Гарри берёт вилку и отправляет в рот кусочек яичницы. Луи же напротив него довольствуется чашкой тёплого молока и тарелкой ананасовых кубиков. Можно с уверенностью сказать, что их малыш вызывает у него самые странные пристрастия. — Я вообще не хочу, чтобы ты покидал меня. Рука Гарри скользит по поверхности столешницы, и его длинные изящные пальцы переплетаются с Луи. Он обожает ощущение руки своей пары, их разницу в размере и текстуре. — Я никогда не покину тебя, — Гарри подносит руку Луи к своим губам и нежно целует костяшки пальцев, не прерывая зрительного контакта. — Я люблю тебя и должен оставаться рядом с тобой, haud mirum. Бледные скулы слегка розовеют. Луи переплетает пальцы с Гарри, чувствуя доминанта каждой клеточкой своего тела. Он знает, что эти тёплые и сильные руки всегда будут держать его в безопасности. — Тогда я не позволю тебе уйти, — соглашается Луи, когда Гарри за руку ведёт его вокруг островка и останавливает около себя. Гарри улыбается шире, чем когда-либо, когда его прекрасная половинка дёргает его за один из локонов. Альфа позволяет себе сжать аппетитные бёдра омеги и усадить мальчика к себе на колени. Луи ёрзает, устраиваясь поудобнее и вплотную прижимаясь к широкой груди. Он обнимает мужчину за шею и хихикает ему на ухо, когда тот оставляет на плече россыпь поцелуев. Рука — какими бы невинными ни были намерения — с колена медленно скользит вверх и спускается между тёплых бёдер, обжигая разгорячённую кожу холодом. Гарри с закрытыми глазами покусывает мочку уха Луи, прижимаясь пухлыми вишнёвыми губами к влажной коже ниже мгновением позже. Луи не протестует, наоборот разводит ноги чуть шире, расслабляясь в руках мужчины. — Во сколько ты вернёшься домой? Гарри прячет лицо, уткнувшись в изгиб плеча омеги, тёплые струйки воздуха обдают бархатистую кожу мальчика. Доминанту всегда оказывается честь натирать его лосьоном с запахом лаванды. — Я не могу точно сказать, haud mirum, — с сожалением отвечает Гарри, забывая о еде и сосредотачивая внимание на очаровательном мальчике на своих коленях. — Я вернусь к тебе, как только смогу. — О, — Луи гладит щёку доминанта, восхищаясь чётким контуром челюсти и скулой, словно его мужчина был создан самими богами. — Тогда попрощайся с малышом, прежде чем уйдёшь. Губы Гарри изгибаются в маленькой улыбке. — Я вернусь, прежде чем ты успеешь соскучиться, любимый.

***

Гарри нет уже час, Луи за это время заканчивает уборку коттеджа: от кухни до спальни. Он старается сильно не перенапрягаться в своём положении, поэтому неспешно двигается по дому под мелодию старой виниловой пластинки. Он останавливается в гостиной и кладёт руку на спину, поясница начинает безжалостно болеть. Когда возникает неприятная пульсация, он думает, что мазь поможет, но боль усиливается до резкой колющей, и омега просто не может больше стоять на ногах. Луи медленно опускается на диван и кладёт подушку под колени. В течение двух часов он лежит, уставившись в потолок, с такой невыносимой болью в спине, что всё, что он может делать, так это скулить. Каждое движение похоже на пытку, его дыхание становится затруднённым, а желание сходить в туалет теперь сродни пытке, пока он лежит и страдает. Луи трёт живот ладонью, тихо разговаривая с ребёнком в надежде, что это хоть как-то поможет облегчить боль. — Что ты там делаешь, мой любимый жучок? — он поднимает подол рубашки. — Это не очень приятно, если честно. Сразу после полудня Луи кое-как заставляет себя заснуть, повернувшись на бок. Спина по-прежнему ноет, а в животе неприятно тянет, но он старается не обращать внимания. Погода на улице стоит восхитительная: дует лёгкий ветерок, шелестя листьями на высоких деревьях. Дикие, но безобидные животные бродят по пожухлой траве, пытаясь оправиться после зимы. Сны Луи состоят из образов оленей и кроликов, пробирающихся сквозь распускающиеся цветы, волков, выходящих ночью на опушку леса со сверкающими серебром глазами.

***

Гарри начинает чувствовать едва заметные колебания настроения, когда помогает другому доминанту в распределении добычи. Все они охотились целый день, а теперь разделяют мясо на четыре равные части, прежде чем отправиться домой. Первые признаки беспокойства появляются, когда он рубит дрова, альфа вытирает пот со лба тыльной стороной ладони и заносит топор для нового удара. Полено раскалывается на половинки, и он берёт следующее. — Ты там в порядке, Стайлс? — спрашивает его партнёр. Он без рубашки, капельки пота на груди сияют под ярким солнцем так же, как у Гарри. Гарри зажимает переносицу и задумывается, пытаясь понять, о чём говорит ему тревожное ощущение в животе. Альфа делает глубокий вдох и возвращается к задаче, но сомнения по-прежнему терзают душу. Оливер, его напарник, замечает это состояние, но никак не комментирует. Он единственный из стаи, кто знает, что у Гарри уже есть пара. У остальных ещё нет омеги, но каждый доминант пытается спариться как можно скорее. Поэтому Гарри доверился только ему одному. Постепенно вечереет, за верхушками деревьев небо темнеет, голубой разбавляется оттенками синего. Гарри делает глубокий воздух и благодаря острому обонянию чувствует приятный аромат травы, дерева, земли, хвои, живности — природы. — Стайлс, — Оливер приближается к нему в расстёгнутой рубашке, его загорелая грудь выставлена напоказ. Гарри надевает куртку и собирает волосы в тугой пучок, после прочищая горло, прежде чем сказать: — Я слушаю. — Хоакин сообщил, что на следующей неделе мы должны поехать в школу, где нас будут ждать омеги, — говорит Оливер, вытирая ладони о штаны. — Я не поеду, — отвечает Гарри, получая кивок от доминанта, прежде чем отправиться домой.

***

Луи беспокоится, он тихо хнычет в подушку от боли. У него на сегодня было очень много планов, но он ничего не может сделать из-за ноющей поясницы и периодических судорог. Вспыхивает страх, он боится, что потеряет малыша. — Мы в порядке, милый. Твой папа скоро будет дома. Снова накатывает волна тошноты, кажется, уже восьмидесятый раз, и он стонет от дискомфорта. Стемнело, Луи проголодался, пропустив два приёма пищи. Помимо урчания в пустом желудке и боли в позвоночнике, добавляется ещё и усталость от дня, проведённого ворочаясь с боку на бок. Знакомые тяжелые шаги пробуждают его от дремоты, в которой он пребывал весь день, и Луи зевает, потягиваясь с хрустом в костях, когда дверь распахивается. Аромат специй и ванили сразу же дарит ему чувство безопасности, и он поднимает голову с дивана, чтобы посмотреть, где Гарри. Доминант сбрасывает куртку и ботинки у двери, феромоны его отчаянного омеги заставляют поспешно бросить вещи на пол, прежде чем поспешить к своей паре. Он падает на колени рядом с Луи, рука сразу же ложится на щеку мальчика, и беспокойство, преследующее его весь день, обретает смысл. Луи льнёт к прикосновению Гарри, из его горла вырывается тихий стон, когда мужчина целует знак их связи, символ верности. Он сжимает запястья Гарри и едва может держать глаза открытыми, пытаясь не двигать спиной, переворачиваясь. — Что с тобой случилось, haud mirum? — Гарри ползёт вперёд на коленях, морщась от скрежета протеза. Сначала он целует губы своей пары и с недовольным рычанием пробует на вкус его боль. — Моя спина, — слабо говорит Луи, когда Гарри садится на край дивана, запах доминанта успокаивает его. — Она очень болит. Гарри осторожно обнимает Луи за талию и переворачивает на живот, прогоняя болезненное бормотание своей пары целомудренными поцелуями. Он прикусывает губу от беспокойства и хмурится теперь, когда мальчик не видит его лица. Его пальцы с предельной аккуратностью исследуют каждый сантиметр спины Луи. Кожа омеги такая же замечательная и мягкая, как всегда, у него нет синяков или странных изменений. Гарри проводит рукой по спине Луи, не чувствуя ничего, кроме развивающейся жизни в животе мальчика. — Я не вижу ничего плохого, любимый, — говорит Гарри с яростью на самого себя. Если что-нибудь случится с Луи или ребёнком, он вонзит клинок самому себе в сердце. — Позволь мне отнести тебя наверх. Доминант встаёт и поднимает Луи на руки, стараясь не двигать его больше необходимого. Томлинсон прячет лицо, уткнувшись в шею Гарри и крепко обхватив её руками. Он проглатывает все болезненные звуки, что так и пытаются вырваться наружу. Альфа добирается до их спальни и распахивает дверь ногой, затем укладывает Луи на кровать, даже когда мальчик не хочет его отпускать. Гарри снимает рубашку и брюки, чтобы избежать каких-либо препятствий их близости. Прежде чем сесть, альфа приносит из ванной пузырек с обезболивающим и лечебную мазь. Луи мерцающими глазами смотрит на Гарри, уже уютно укутанный в одеяло в окружении подушек. Он полностью расслабляется, словно оказавшись в облаке, и Гарри нежно чмокает его животик, прежде чем предложить ему перевернуться. — Когда появилась боль, haud mirum? — спрашивает Гарри, втирая перцовую мазь в поясницу Луи осторожными движениями. — Ещё до полудня, — отвечает омега, уже чувствуя некоторое облегчение, когда доминант массирует поясницу. Он закрывает глаза и опускает голову на сложенные руки. — Я уже чувствую себя лучше. Гарри слабо улыбается. Это его долг — заботиться о своей паре. Он наслаждается ощущением гладкой кожи Луи под кончиками своих пальцев, маленькие пушковые волоски приятно щекочут его. Луи наполовину спит, когда Гарри заканчивает. Обезболивающие, которые альфа заставляет его принять, снимают бремя страданий. Доминант приносит ему тёплое одеяло из шкафа и накрывает спину, чтобы согреть. — Постарайся поспать, haud mirum, — Гарри прижимается губами к виску Луи и целует в шею, чувствуя солоноватый привкус пота. — Я буду в душе. Мальчик отпускает его руку только тогда, когда сон одолевает его и он погружается в мир полного спокойствия. Гарри остается рядом с ним ещё на несколько минут, поглаживая костяшками пальцев мягкую щеку и чувствуя тёплое дыхание на своей коже. Гарри принимает долгий душ, тщательно смывая всю грязь, скопившуюся за день, оставляя только безупречно чистую кожу, раскрасневшуюся и пахнущую гелем для тела. Его взгляд невольно падает на банку яблочного геля для душа Луи, и он вытирает пену с лица и слабо улыбается. Гарри возвращается к кровати, которая, по сути, лежит на земле, потому что ножки убраны, он снимает кольца и резинку для волос и оставляет их на полу у головы, прежде чем забраться под одеяло. Луи лежит на спине, одна нога соблазнительно выглядывает из-под простыни. Гарри садится рядом со своим дремлющим мальчиком и опускается, придвигаясь вплотную к Луи и собственнически обнимая за талию. Мальчик реагирует на присутствие своего доминанта: наклоняет голову, чтобы тот мог уткнуться носом в его шею, и сонно поскуливает, когда губы мужчины касаются его собственных. Они засыпают вместе под холодным лунным светом.

***

Гарри просыпается до восхода солнца, разминая затёкшие мышцы и хрустя пальцами. Он зевает и прикрывает рот кулаком, когда понимает, что рядом с ним спит кто-то исключительно тёплый и вкусно пахнущий. Его глаза остаются закрытыми, и он опускает руки ниже, внутренний волк рычит, когда они находят талию его пары. Луи всё ещё спит, одна рука в волосах Гарри, а другая у него под подушкой. Альфе удаётся опуститься ниже и не потревожить сладко спящего мальчика. Теперь лицо доминанта прижато к тёплому животику, где в безопасности растёт его щенок. Утренний холод пробирает его до костей из-за того, что его ноги не прикрыты одеялом. Луи пахнет цветущими маргаритками и пряным мёдом. Гарри прижимается к его коже и пытается снова заснуть, но прежде он целует маленький пупок омеги. Луи просыпается из-за давления на мочевой пузырь, что весьма тревожно, и он резко выпрямляется. Действие слишком внезапное, и он шипит от острой боли, вспыхнувшей в районе поясницы. Гарри убирает голову с его колен и смотрит на него с любовью. Он целует Луи в губы и щиплет за бедро, прежде чем плюхнуться на другую сторону кровати. — Как ты себя чувствуешь, haud mirum? — изумрудно-зелёные глаза впиваются в спину Луи, тёплая рука поглаживает кожу. — Лучше, — Луи медленно встаёт и, шаркая ногами в носках, направляется в ванную. Когда он возвращается, на Гарри нет рубашки. Она скомкана в кулаке, и он подбрасывает её в воздух, прежде чем поймать. Глаза Луи слезятся, когда он зевает, омега топает к доминанту, который уже разводит руки в стороны. Омега прыгает в его объятия, садясь на бёдра и кладя голову на голую грудь. Две большие руки сразу же обхватывают его, альфа пальцами растирает его поясницу. Луи вздыхает и устраивается поудобнее, сжимая бицепсы доминанта. — Мне кажется, что твоя спина больше не беспокоит тебя, haud mirum, — Гарри проводит холодными пальцами по позвоночнику Луи. — Я ошибаюсь? — Ты прав, — Луи прячет улыбку и просто для пущего эффекта потягивается с тихим стоном, обвивая шею Гарри. Он прижимается своим лбом к его, глупо ухмыляясь сонному доминанту. Гарри совершенно безобиден, когда вот так лежит в кровати ранним утром, его глаза цвета блестящего на солнце изумруда, а губы идеально розовые. Луи целует Гарри, приоткрывая рот, когда мужчина хочет попробовать его на вкус. Руки Гарри опускаются на ягодицы омеги и нахально забираются под резинку штанов, сжимая обнажённую плоть. — Что случилось вчера, любовь моя? Мне никогда в жизни не было так страшно. Луи грустно улыбается и убирает локоны с лица Гарри, касаясь губами его щеки. — Это наш щенок, милый. Мне жаль, что я напугал тебя. Гарри качает головой и обнимает свою пару, пытаясь передать всю любовь, которую он испытывает к мальчику и их ребёнку. — Мой долг — сделать тебя счастливым. Для меня честь заботиться о тебе, haud mirum. Улыбаясь так нежно, как только может, с румянцем на щеках и изумлением в глазах, Луи снова наклоняется вперёд. Ему кажется, что планета останавливается, когда их губы соединяются в поцелуе. Его пальцы запутываются в волосах Гарри. — Тебе снова нужно уходить? — спрашивает Луи тихо, с широко раскрытыми голубыми глазами. Гарри набрасывает на них одеяло, скрывая от внешнего мира. Луи влюблённо хихикает, когда его атакуют поцелуями. — Сегодня я весь твой, любимый, — Гарри переворачивает их на бок. — И что мы будем делать? Озорной блеск в глазах Луи говорит сам за себя. Он прижимается к доминанту, чувствуя полное спокойствие и безопасность, когда его окутывает мускусный запах. — Ты останешься со мной. Гарри с удовольствием принимает предложение. — На весь день? — Да.

***

Независимо от того, что Луи уже чувствует себя гораздо лучше, доминант переносит его из комнаты в комнату по первой просьбе. Потому что альфе это нравится. Во время позднего завтрака омега разделяет миску овсянки с Гарри, всё время целует мужчину липкими от мёда губами. Мальчик выпивает два стакана воды и один молока, закусывая сырными крекерами, так как овсянки оказалось недостаточно. — Давай выйдем на улицу, — внезапно предлагает Луи, съедая последний крекер, крошки от которого везде: на коленях, подбородке и пальцах. — Мы с малышом хотим подышать свежим воздухом. — Куда бы ты хотел пойти? — Гарри обнимает его обеими руками и целует в шею. — Выбирай любое место, haud mirum. — Мы можем пойти на тот луг, на который ты водил нас несколько дней назад? — от этого «нас» сердце мужчины ускоряется. — Где маленькое озеро? Луи взволнованно кивает. — И огромное дерево, под которым можно устроить пикник. Гарри целует Луи в лоб, прежде чем согласиться. — Тогда хорошо, любимый. Пойдём.

***

— После трёх месяцев, проведённых в нашем доме, я хотел бы провести три месяца здесь, — Луи ложится на спину, закрыв глаза и положив голову на пальто Гарри. Он опускает ноги в озеро с кристально чистой водой, гладь которой поблескивает на солнце, и вкупе с сочной зеленью на берегу это всё объединяется в живописный весенний пейзаж. — Понимаю, — Гарри срывает яркие жёлтые цветы, отрывает стебли, оставив только красивые лепестки, чтобы положить их на животик Луи, вокруг его пупка. — Лето будет ещё прекраснее. Я уже представляю, как мы будем приезжать сюда. Лепестки цветов щекочут его чувствительную кожу и оставляют влажные следы от сока. Он открывает глаза и наблюдает, как облака плывут по небу. — Да, — Луи осторожно, чтобы не создавать брызги, двигает ногами, наслаждаясь прохладной водой. — Хотя, я буду… очень беременным в это время. Не сдержав смех, доминант переворачивается на спину, чтобы так же наблюдать за небом. — Я буду стараться делать тебя счастливым каждую минуту дня, haud mirum. Я с нетерпением жду этого. — Умоляю, скажи, что это был сарказм, — Луи проводит пальцами по кудрям Гарри, наблюдая, как они выпрямляются, прежде чем снова скрутиться, когда он их отпускает. — Конечно, нет, — Гарри наклоняет голову, чтобы поцеловать тонкое запястье Луи. — Я буду заботиться о своём малыше, у которого, так случилось, будет мой второй малыш. Гарри кладёт голову на грудь Луи, который невольно вздыхает и чувствует утончённый аромат шампуня. Он хихикает над словами Гарри и с любовью закатывает глаза. — Знаешь, я никогда не спрашивал тебя, чем ты занимаешься со стаей. — Да? — Гарри ждёт, когда он продолжит, чувствуя, как его слегка дёргают за волосы. — Ты хотел бы знать, любимый? — Если это не совершенно секретно, тогда да, пожалуйста, — без разрешения Луи начинает заплетать волосы Гарри в косичку. — Ну, haud mirum… — альфа чувствует, что Луи садится, поэтому он тоже приподнимается. — Мы охотимся и проверяем территорию. — О, — Луи обнимает ногами Гарри за талию. — Сколько ещё там людей? — Три, но только один мой друг. Луи знает, что он, должно быть, намочил штаны Гарри, но тому, похоже, всё равно. Он продолжает заплетать волосы альфы, пока не заканчивает и не завязывает резинкой. — Почему только один? — Луи кладёт подбородок на плечо Гарри. — Остальные не очень дружелюбны, Лу, — Гарри поворачивает голову, и омега улыбается при виде сияющих зелёных глаз. — Хотя я тоже. — Это неправда. Хотя возможно, — говорит Луи, обнимая Гарри за плечи. — Но ты очень дружелюбен со мной. Плечи Гарри трясутся от хриплого смеха, его глаза темнеют. Луи молча надувает губы и ёрзает, когда доминант щекочет его ступню. — Я действительно очень дружелюбен с тобой, — мужчина хихикает, и появляются ямочки на щеках, которые Луи хочется лизнуть. — Хорошо, хорошо, — Луи усмехается. — Любовь моя, я могу тебе кое-что сказать? Гарри немного напрягается. — Всё, что угодно, кроме того, что разобьёт мне сердце, haud mirum. — Я хочу сказать, что с нетерпением жду, когда ты научишь нашего ребёнка быть доминантом. — Ты уверен в этом? — тихо спрашивает Гарри, беря Луи за руки. Это старая, почти забытая легенда о том, что тот, кто носит первенца в родословной, сможет предсказать пол невинного сердца, которое бьётся с ним в унисон. От слов Луи в животе трепещут бабочки. У них будет маленький доминант, мальчик или девочка, которого он мог бы научить охотиться и быть счастливой частью высшего вида. Но следом вспыхивает страх. Его ребёнку придётся пройти через те пытки, которые он вытерпел. Пережить жестокие испытания, из-за которых у него теперь руки покрыты шрамами. Правила их земель диктуют, что каждый доминант должен пройти определённые испытания, чтобы доказать, что он достойный альфа. Часто итог плачевный, и ампутированная нога Гарри весомое доказательство. Первоначально и Гарри, и Луи гордились тем, что были родом из этих земель, потому что эта часть мира отличается самыми чистыми морями, богатыми лесами и высоким уровнем жизни. Однако теперь, глядя друг другу в глаза, они понимают, что, когда их ребёнок появится на свет, они не смогут называть это место домом.