— Я слушаю, — говорит Гарри агенту по недвижимости, который сидит напротив него за массивным дубовым столом.
Естественно, он лжёт лысому мужику в костюме, потому что каждые две секунды его встревоженный взгляд обращается в сторону Луи, стоящего у огромного окна. Омега смотрит куда-то вдаль. Доминант не слышал от него ни слова с тех пор, как они вошли в кабинет, и это беспокоит его. Луи поприветствовал агента и вместо того, чтобы присесть, встал у панорамного окна, положив руку на свой животик.
— Как видите, мистер Ста… Доминант, владельцы комплекса, где вы будете жить, рады установить мебель до вашего приезда, — сообщает мистер Ларссон.
Луи кашляет, чтобы скрыть смешок, и, к счастью, в стекле не видно его отражения. Гарри ненавидит, что в городе ко всем обращаются по именам или фамилиям. Там, откуда они родом, его называют Доминантом в знак уважения.
— Правда? — Гарри удивляется такому проявлению доброты.
— Да, — отвечает Ларссон уверенным кивком, открывая папку с документами на их будущее жильё. Он вручает ему визитку. — Вы можете поговорить с ними сами.
— Хорошо, — произносит Гарри, поднимаясь со своего места. — Однако для меня это странно. Мы с моей парой сами отправим наши вещи в Олимпию.
Встреча подходит к концу. Ларссон отдаёт им папку, содержащую основную информацию и фотографии квартиры, в которую они переедут. Обещано, что в ней будет три спальни, все с отдельными ванными комнатами, и просторная кухня, которой Луи больше всего рад. Зимой можно будет разжечь уютный камин, а летом — полюбоваться видом из панорамных окон.
— Как ты себя чувствуешь, haud mirum? — спрашивает Гарри, как только они выходят из офисного здания и идут обратно в отель. До него недалеко, так что Луи настоял, чтобы они оставили машину и прошлись пешком.
— Отлично.
Гарри резко останавливается и притягивает его к себе. Он поправляет его чёлку, зачёсывая волосы назад. Луи надувает губы, а Гарри целует его прямо посреди тротуара.
— Теперь ты слишком часто отталкиваешь меня, любимый. Почему?
— Я… я не знаю, — Луи пожимает плечами и виновато склоняет голову, глядя под ноги. — Наверное, малышу не нравится, что я всегда с кем-то в контакте.
— Не волнуйся, haud mirum. Я намерен убедить малыша, что я — исключение, — говорит Гарри, и, к его радости, на лице омеги появляется широкая улыбка, которая, кажется, освещает всё вокруг.
На обратном пути они заходят в кафе-мороженое, и Луи уговаривает доминанта купить вафельный рожок с шоколадным шариком и со вкусом жвачки. Продавщица оказывается щедрой и накладывает такие большие порции, что омега не успевает съесть, как лакомство начинает таять и капать. Гарри решает помочь.
— Это моё, — протестует Луи, когда Гарри крадёт его угощение у входа в вестибюль отеля.
Гарри ухмыляется и отвечает:
— А ты мой, так что и мороженое моё.
Луи раздражённо скрещивает руки на груди и старается не смотреть на альфу, когда тот слишком медленно ловит губами и языком скатывающие капельки мороженого. Боже, это так горячо. Он возвращает рожок в более аккуратном виде.
— Спасибо, — Луи забирает мороженое и держит его подальше от Гарри. Он никогда не признается в том, что если бы не альфа, то сладкие голубые и коричневые капли покатились бы по его запястью. Хотя тут же замечает, что уже успел запачкаться.
Они заходят в лифт, на фоне тихо играет джазовая музыка и с ними никого нет. Доминант подаётся порыву и берёт Луи за руку, слизывая с кожи липкие следы от мороженого. Томлинсон наблюдает за ним с благоговением и интересом, в зелёных глазах же горит непристойное веселье.
— Любимый… — выдыхает Луи и прикрывает глаза, по всему телу пробегает приятная дрожь.
Гарри ухмыляется, когда лифт останавливается на нужном этаже, и ведёт Луи по устланному ковром коридору в их номер. Приложив к двери карту, они заходят, и мужчина сразу кладёт мороженое на блюдце, чтобы омега мог его съесть, не запачкавшись. Луи же забирается на двуспальную кровать и нетерпеливо ожидает своё лакомство.
— Удобно? — Гарри наклоняется и целует Луи в лоб, поправляя большое одеяло.
Луи довольно кивает и выпячивает губы для очередного поцелуя. Гарри даёт ему пульт от телевизора и идёт в ванную, там он берёт полотенце и слегка смачивает край в воде. Альфа возвращается к Луи, который уже внимательно смотрит романтическую драму, и вытирает липкие пальцы пары.
— Иди ко мне.
Гарри снимает рубашку и забирается на кровать, усаживаясь за ним. Луи довольно вздыхает и двигается, опираясь спиной на голый торс доминанта. Мужчина не хочет сидеть сложа руки, поэтому сразу забирается под одеяло и гладит круглый животик, на что омега отвечает радостным мурлыканьем.
Гарри целует Луи в висок, за ухом и ниже, где сильно бьётся его пульс.
— Ты вкуснее всего, любимый.
Луи смущённо хихикает.
— Должен ли я бояться того, что ты меня съешь?
— Ещё как следует, — Гарри игриво рычит и впивается зубами в шею Луи.
Омега расслабляется и продолжает есть растаявшее мороженое и смотреть телевизор. Он уже упустил развитие сюжета, но эстетически красивые пейзажные виды стоят его внимания.
— Я хочу сходить в книжный магазин, — говорит Луи альфе. — Можем?
— У нас дома есть библиотека, haud mirum, — доминант в течение своей жизни собирал книги.
— Я почти все прочитал, — говорит Луи, отставляя посуду на прикроватную тумбочку. — Кстати, по каким критериям ты выбирал их?
Гарри пожимает плечами.
— Какие-то подарили, какие-то просто привлекли моё внимание. А что?
— Ну, знаешь… — Луи скрещивает ноги. — В твоей коллекции много романов, которые нужно будет спрятать от нашего малыша.
— Что ты имеешь в виду? — Гарри морщит лоб.
Луи недоверчиво смотрит на альфу.
— Ты хочешь сказать, что не знал о… неприличных книгах в своей коллекции?
— Нет, — Гарри отстраняется и смотрит на омегу с неподдельным удивлением. — Они серьёзно у меня есть?
— Да, — в голубых глазах загорается хитрый огонек.
Гарри обнимает милого мальчика и запрокидывает его голову, следом страстно целуя.
— Когда мы вернёмся домой, я займусь этим, — он снова прижимается к его губам и без усилий перекатывается, накрывая тело мальчика своим.
Луи хихикает и одаривает его томным взглядом из-под ресниц. Доминант наклоняется, осыпая поцелуями яркую отметину, и спускается ниже, к ключице, покусывая выступающую кость.
— Как твой доминант, — обнажённый торс Гарри напрягается, как и мышцы пресса. Луи прикусывает губу и протягивает руку, проводя холодными кончиками пальцев по рельефным контурам, — я обязан удовлетворить тебя, haud mirum.
Луи подавляет стон, но хныканье невольно срывается, когда Гарри располагается между его бёдер и его тёплые руки скользят вверх по груди. Наслаждение разливается по телу, спина выгибается, и ноги обхватывают голову альфы. Омега в немом стоне раскрывает рот и запрокидывает голову.
Гарри вылизывает маленькую дырочку до тех пор, пока тот не начинает плакать после третьего оргазма от сильной чувствительности. Он просит остановиться, но доминант игнорирует все просьбы. Альфа знает, сколько выдержит тело его мальчика, и он способен на большее. Луи в ответ впивается ногтями в его спину, и альфа шипит, глубже вонзая клыки в шею возлюбленного. Следом Гарри отстраняется и приподнимается, медленно входя в мальчика.
Луи сладко стонет. Голубые глаза широко раскрыты, рот открыт в безмолвном крике. Он обхватывает талию Гарри ногами и дёргает доминанта за волосы, когда кончает в четвертый раз, сжимая узел. Гарри небрежно целует его и сам достигает оргазма.
Во время беременности близость играет важную роль, потому что альфа чувствует связь не только со своей парой, но и с ребёнком. Гарри прижимается к омеге, ожидая, когда спадёт узел. Он натягивает на них одеяло и отгораживает их от мира.
— Знаешь, любимый, — Луи игриво перебирает волосы Гарри, доминант же лежит, прижавшись щекой к животику, мозолистыми кончиками пальцев массируя бёдра, а влажными губами целует над пупком. — Я скучаю по играм с тобой.
— Это потому, что я всегда позволяю тебе выигрывать.
Луи ахает и проводит большим пальцем по ямочке на щеке Гарри.
— Ты говорил мне, что не поддавался!
— Тогда мы ещё не были парой, haud mirum, — напоминает Гарри, нежно целуя его в пупок. — Я пытался завоевать твоё расположение.
Закатывая глаза, Луи приподнимается и опирается на подушки, начиная заплетать волосы Гарри. Доминант довольно расслабляется и поглаживает его бёдра.
— Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером, — впервые предлагает сам Гарри. — Погуляем.
Луи с нежностью смотрит на полусонного альфа-самца.
— Куда?
Гарри что-то бормочет в ответ, закрывая глаза. Он прочищает горло и уже громче говорит:
— Я получил приглашение на открытие художественной галереи сегодня вечером. Она недалеко отсюда.
Луи завязывает конец косы резинкой и поглаживает щеку альфы.
— Как ты получил это приглашение?
— Старый друг, — Гарри поворачивает голову и утыкается лицом в мягкий животик Луи.
— Старый друг? — спрашивает омега. Он не помнит, чтобы доминант упоминал каких-то друзей.
Гарри, не открывая глаза, отвечает:
— Она позвонила мне вчера, haud mirum. До этого мы долго не общались.
Луи же достаточно сильно дёргает Гарри за волосы, чтобы разбудить мужчину. Стайлс вздрагивает, но не издаёт ни звука, и его зелёные глаза темнеют, когда он смотрит на свою пару.
— За что? — он сжимает челюсть, но ни во взгляде, ни в голосе нет угрозы. Он бы никогда не навредил своему омеге.
— Расскажи мне об этом старом друге.
— Я смутно её помню. Её семья жила рядом с моей, и в детстве мы часто играли.
Гормоны усиливают эмоциональность омеги, поэтому неизведанное чувство переполняет его. Он старается скрыть это от доминанта и незаметно сжимает простынь.
— Почему ты вчера не сказал мне о её приглашении?
— Ты спал, haud mirum, — Гарри сразу понимает, с чего вдруг Луи так резок с ним. — Ты ревнуешь, любимый?
Его узел уменьшается в размерах, и Луи пытается отодвинуться от мужчины, но он прижимает его к матрасу. Ревность так и слышно в феромонах омеги, Гарри утыкается в его шею, тщательно облизывая метку. Луи раздражённо фыркает и ёрзает, пытаясь сбросить с себя доминанта, но Гарри удерживает его и снова толкается в растянутую дырочку.
— Гарри, прекрати, — Луи слабо протестует, в животе всё сжимается в преддверии очередного оргазма. Каким бы настойчивым ни было его сопротивление, его тело всегда хочет доминанта.
— Ты же знаешь, что тебе не нужно ревновать, малыш, — мужчина сжимает до синяков бёдра омеги и ускоряется настолько, что спальню наполняют хлюпающие звуки естественной смазки и звериное рычание. — Я твой.
Луи, как дикая кошка, царапает широкую метку, помечая своего доминанта. Гарри притворно шипит от боли, потому что знает, что омеге это понравится. Он отводит бёдра, прежде чем сильно толкается, попадая по простате. Луи сдавленно стонет.
— Послушай меня.
Он переворачивает их так, что Луи оказывается на нём сверху. Доминант сам садится, закидывая его руки себе на плечи.
— Ты мой, — Гарри смотрит в глаза Луи, когда говорит эти слова. — Ты носишь моего щенка и принимаешь мой узел в своё прекрасное тело. Моя душа принадлежит тебе, как и моё слово. У тебя нет причин ревновать.
Луи проводит кончиками пальцев по пухлым губам мужчины, но ничего не говорит в ответ. Он лишь слабо покачивает бёдрами, сидя на толстом члене. Но Гарри и не нужны слова, он понимает чувства мальчика, поэтому целует его губы и сжимает сочные ягодицы. Луи начинает двигаться сам, пока не достигает оргазма, икая и всхлипывая, его тело сильно дрожит, маленький омежий член слабо дёргается, не выпуская ни капельки спермы.
— Я люблю тебя, дорогой, — говорит Гарри спустя несколько минут, когда дыхание медленно восстанавливается. — Надеюсь, с твоей ревностью покончено.
Луи поднимает голову и со стыдом в голосе извиняется:
— Мне жаль, любимый. Я не имел права так…
— Остановись, haud mirum, — Гарри смотрит на омегу с благоговением в глазах. — Ты имеешь право ревновать. Это моя вина. Я должен был рассказать тебе о ней раньше.
— Нет, — Луи качает головой и крепко обнимает Гарри, устраиваясь на его узле. — Я доверяю тебе и люблю тебя.
Гарри чмокает Луи.
— Должен сказать, ты очень соблазнительный, когда ревнуешь.
Омега густо краснеет и прячет лицо.
— Не говори так, ревность — одно из моих меньших качеств.
— В тебе нет ничего ниже совершенства, — Гарри прикусывает губу и похлопывает по заднице. — Особенно это.
Луи хихикает и шепчет:
— Я люблю тебя, Гарри.
И почему-то эти слова кажутся ему самыми значимыми. Гарри крепко зажмуривается и говорит:
— Я люблю тебя, мой Луи.
***
Из-за слов флориста они теперь сидят в кабинете врача. Луи просил о дополнительном исследовании в этом городе, потому что навязчивые тревожные мысли об их драгоценном щенке не дают ему покоя.
— Не нервничай, haud mirum, — Гарри берёт Луи за руку и целует запястье, прижимаясь губами к ровному пульсу.
Луи, приподняв бровь, смотрит на доминанта. Он-то совсем не нервничает в отличие от альфы. Чтобы не задеть хрупкое мужское эго, Луи молча притягивает его себе в объятия, сжимая лацканы пиджака Гарри, и глубоко вздыхает.
— Ты думаешь, она была права?
Гарри гладит Луи по спине.
— Я думаю, что я отец этого щенка, а ты его мать. Если бы что-то было хоть отдалённо странным, мы бы об этом знали.
Луи тихо скулит, утыкаясь носом в шею Гарри.
— Ты прав. Я люблю тебя.
Вскоре приходит врач и проводит осмотр, а потом уже и ультразвуковое исследование. Луи нервничает, пока на мониторе показывают серое изображение его матки, а затем уже указывают на малыша, что несомненно, вызывает слёзы.
— Вот, — женщина указывает пальцем на экран, — ваш щенок. Только один.
***
— Мне здесь нравится, — Луи хихикает и беззвучно хлопает в ладоши под столом, когда они садятся.
Гарри улыбается своей очаровательной второй половинке и нежно чмокает Луи в лоб. Мальчик мило краснеет. В ресторане прекрасная атмосфера, обычный приглушённый свет, на каждом столе стоит японский фонарик с восковой свечой. Приятное настроение создаёт и играющая на заднем фоне Лана Дель Рей.
Луи сидит в очень удобном мягком кресле среди самых красивых и богатых людей города. Однако ему на них наплевать. Он берёт меню в кожаном переплёте, чтобы выбрать какое-нибудь блюдо.
— Спасибо, что привёл меня сюда, любимый, — Луи счастливо улыбается.
— Только самое лучшее для тебя, haud mirum, — Гарри берёт Луи за руку, переплетая их пальцы, прежде чем мимолетно коснуться губами костяшек пальцев.
— Только мне кое что не нравится.
Гарри, в чёрном костюме от Армани и галстуке-бабочке, улыбается и спрашивает:
— И что же?
Луи закрывает меню и указывает на надпись золотым шрифтом, сильно понизив голос до шёпота.
— Я не понимаю ни одно название блюда.
Доминает смеётся, отчего на щеках Луи появляется румянец. Он расстёгивает пиджак и наклоняется вперёд, изумрудно-зелёный встречается с сапфирово-голубым в свете крошечного огонька свечи.
— Я помогу тебе всем, чем смогу, — Гарри забирает меню Луи и кладёт его под своё, открывая карту вин.
— Милый, — доминант поднимает глаза, и его драгоценный Луи надувает губы, да так сильно, что он ни в чём не может ему отказать. — Мне нельзя алкоголь.
— О да. Тогда начнём с первых блюд.
Между ними стоит поднос со свежеобжаренными чесночными булочками, и Луи решает с их помощью заморить червячка. Гарри перечисляет несколько вариантов супов и салатов итальянской кухни, и омега без раздумий выбирает простой томатный суп.
— Ты хочешь сразу заказать основное блюдо? — спрашивает Гарри, ещё не подзывая официанта.
— Да, пожалуйста, — Луи скрещивает ноги под столом и кусает тёплый хлеб, свободной рукой поглаживая животик. — Я не хочу, чтобы меня потом прерывали.
Гарри кивает и перечисляет блюда из курицы, говядины и овощей, которые могут понравиться его паре. Луи слушает с улыбкой, как его доминант бегло говорит по-итальянски.
— А что из себя представляет первое блюдо? — спрашивает омега, проглатывая второй кусочек хлеба с маслом. — Я хочу что-нибудь с курицей в сливочном соусе.
Доминант в итоге по просьбе Луи делает окончательный выбор сам. Он заказывает на десерт шоколадный муссовый торт. Омега, к своему стыду, ждёт его больше, чем саму еду.
— Когда, ты сказал, мы должны быть в художественной галерее? — спрашивает Луи и, опустив голову, стряхивает с себя крошки, он задевает скатерть, отчего звякают бокалы и столовые приборы о тарелки.
— Через полтора часа, haud mirum, — Гарри смотрит на часы, хотя ему это и не нужно, берёт Луи за руку, чтобы заглянуть в ярко-голубые глаза. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуверенно перед встречей с моим другом. Я люблю тебя. Я принадлежу тебе так, как никому другому в этом мире.
Эти слова успокаивают его в глубине души, где неизбежно хотели расцвести сомнения, он улыбается.
— Я знаю, милый. Я люблю тебя. Спасибо за то, что ты… не думаешь, что я веду себя нелепо.
— Я бы никогда так не подумал, — строго говорит Гарри, протягивая руку и смахивая крошки с уголка рта Луи. — Ты должен говорить мне, если тебя что-то напугает или расстроит. Это мой долг — заботиться о тебе.
Прикусив губу, Луи сжимает пальцы Гарри, рассматривая его руку. У мужчины два кольца: одно из чистого серебра с замысловатой резьбой, а другое из золота с гигантским чёрным драгоценным камнем.
— Я никогда не спрашивал, откуда у тебя эти кольца.
Гарри посмеивается, прежде чем ответить:
— Серебряное я получил на выпускном, а золотое подарил брат.
Луи опускает голову, обдумывая следующие слова, прежде чем нерешительно произносит:
— Ты почти никогда не говоришь о своём брате, но, кажется, когда-то вы были близки.
С тяжёлым вздохом Гарри позволяет Луи снять серебряное кольцо и примерить.
— Мы с братом были близки. Но больше нет.
— Ты сказал, что он выбрал стать, эм… Мастером, — Луи шепчет последнее слово, прежде чем снова смотрит на альфу. — Ты когда-нибудь задумывался, каково это?
— Да, — Гарри освобождает место на столе, когда приносят суп и салат, берёт вилку и накалывает помидор черри. — Однако это было задолго до того, как я познакомился с тобой.
Луи понимающе мычит и пробует суп, замирая от восхитительного вкуса.
— Есть ли у тебя ещё знакомые, которые тоже решили стать Мастером? На что это похоже?
— Я не хочу пугать тебя, haud mirum.
Луи тихо ахает.
— Я думаю, что справлюсь, милый. Пожалуйста?
— Хорошо, — Гарри прожёвывает свой салат, прежде чем говорит: — Мастер никогда ни с кем не здоровается, даже со своей парой.
Луи приподнимает бровь.
— Ты тоже не приветствуешь меня, по крайней мере, словами.
Гарри смеётся и наклоняется, чмокая омегу в губы.
— Мастер не спит со своей парой, если та плохо себя вела.
Ложка Луи, полная супа, замирает на пути ко рту. Он пристально смотрит на Гарри, немного сочувствуя всем омегам, которым приходится иметь дело с чрезмерно строгими альфами.
— Кто решает, плохо ли они вели себя? — тихо спрашивает Луи, нервничая в ожидании ответа.
— Мастер. Я бы никогда так с тобой не поступил, haud mirum. Ты моя пара, равная мне.
Луи расслабленно улыбается, радуясь, что его альфа более современно смотрит на концепцию отношений. Гарри старается соблюдать традиции, но без фанатизма.
— Спасибо, — румянец приливает к щекам Луи. — Я люблю тебя.
Он наклоняется навстречу Гарри, и тот чмокает его в губы, отстраняясь прежде, чем это станет социально неприемлемым. Луи решает больше не поднимать эту тему, поэтому возвращается к еде. Гарри помогает ему доесть блюдо с курицей, потому что и омега, и щенок хотят оставить побольше места для десерта.
— Ты уверен, что не проголодаешься, любимый? — спрашивает Гарри, доев стейк.
Другие гости ресторана безуспешно пытаются наблюдать за ними и оставаться незамеченными. Многих удивляет их поведение (в частности, что они едят из тарелок друг друга), но воспитание Луи и Гарри предполагает, что они полагаются на свои инстинкты, в то время как модернизированное общество от них открещивается.
— Не уверен. Малыш может позже проголодаться.
Гарри понимающе мычит, и отдаёт пустые тарелки официанту. Когда приносят торт, доминант кладёт большую часть Луи, к его удовольствию.
Они не ловят такси после оплаты счёта, а идут пешком в элитный район города. Над их головами возвышаются многоэтажки, первые этажи которых заняты бутиками люксовых брендов.
Ночь гораздо светлее, чем в их родном поселении, где нет уличных фонарей, и только луна освещает небо. Луи понимает, что ему придётся к этому привыкнуть.
Даже ночью жители этого района куда-то идут, никто не спит и не стоит на месте, и никому нет дела до одинокой пары.
