Dominus

Гарри остаётся в палате один. Он резко подскакивает и, потянув себя за пряди волос, расхаживает из стороны в сторону. Его внутренний волк сводит его с ума. Его пара находится в операционной уже полчаса, и Гарри чувствует, что каждая секунда приближает его к саморазрушению. Внезапно вся бессмысленная ходьба и неумолимое рычание теряют смысл. Ему остаётся только позволить беспокойству разрастаться. Врачи молчат, и с каждым ударом сердца Гарри приближается к тому, чтобы ворваться в операционную. Два часа. Целых два часа ему ничего не сообщают, из гигантских двойных дверей то и дело выходят люди, но все спешат мимо него. Красный индикатор горит, сигнализируя о том, что операция всё ещё идёт. Однако Гарри неожиданно чувствует появление новой жизни. Он облокачивается на стену, его переполняет облегчение, на него накатывают эмоции Луи благодаря их связи. Это обнадёживает. Он с нетерпением ждёт, когда кто-нибудь придёт к нему. Теперь он отец. Ещё одна маленькая жизнь будет полагаться на него во всём. Скоро Гарри принесёт домой младенца, который родился на два месяца раньше, и он будет светом его жизни, какой бы тёмной та ни была. Гарри скрещивает руки и нетерпеливо гипнотизирует взглядом двери. Внезапно они открываются, красная лампочка гаснет, и выходит медсестра. В её руках маленький свёрток. Альфа не может сделать вдох и взять под контроль свои чувства, когда к нему спешит медсестра. Она останавливается перед ним, Гарри не дышит и так напряжён, что, кажется, готов взорваться. Ребёнок в её руках настолько закутан, что он видит лишь полоску слегка посиневшей кожи. — Вот и он, — радостно объявляет она, протягивая руки, и Гарри не сразу понимает, что от него хотят. У него пересыхает во рту, а голова кружится, но теперь его сын в безопасности, в его объятиях. Больше ничего не важно. Малыш затихает, на его коже остались пятна крови и слизь, он беспокойно кряхтит, Гарри ещё не видел его лица, но уже безумно влюблён. — Ваш омега хотел, чтобы вы посмотрели на него, прежде чем его приведут в порядок, — улыбка медсестры сдержанная. — Врач, принимавший роды, хотел бы поговорить с вами обоими, как Луи вернётся в палату. Доминант лишь кивает ей и, собравшись с духом, наконец отодвигает одеяло, чтобы посмотреть на ребёнка. Ариан — самое восхитительное существо, которое он когда-либо видел, несмотря на лёгкую синеву сморщенной кожи. Его глазки закрыты, но он великолепен. Гарри целует ребёнка в лоб, не обращая внимания на то, что малыш весь в слизи и околоплодных водах. Он бережно прижимает к себе сына. Ариан — крошечный, но это только потому, что родился раньше положенного срока. У него слегка затруднённое дыхание, но медсестра уверяет, что это не критично. Гарри неохотно отдаёт Ариана обратно ожидающей женщине. Как только та его уносит, альфа чувствует себя так, словно его похоронили заживо, кислород, который когда-то питал его лёгкие, покидает его. Ему кажется, что он совершенно бесполезен, ведь просто так стоит у стены и не может ничего сделать. Гарри спустя некоторое время ловит себя на том, что его сердце беспокойно трепещет в груди и не только из-за счастья, но и из-за затяжного беспокойства, которое стремительно перерастает в нетерпение, а затем и в тревожную паранойю. От врачей ничего не слышно о Луи, хотя прошло уже двадцать с лишним минут после рождения ребёнка. Должно быть, что-то не так, и эмоции, бурлившие внутри, внезапно затихают. Он ничего не чувствует, и это так неожиданно, что первые секунды у него темнеет перед глазами. Все чувства, которые испытывала его пара: тревога и любовь — исчезли. Он не чувствует с ним связи. В ушах звенит, голова кружится, а в груди разрастается гнев. Поддавшись ему, Гарри врывается в операционную. Ему требуется десять секунд, чтобы оттолкнуть охранника, который пытается его остановить, в таком состоянии его силы превосходят всех окружающих. — Альфа, вы должны выйти, — медсестра что-то лепечет, кладя руки ему на грудь, но он грубо отталкивает её от себя. Он не моргает от ужаса, когда перед ним открывается вид на омегу. Гарри снова хватают, но он отталкивает каждого, тошнотворный запах крови туманит его рассудок. Ему всё равно, кого он покалечит или убьёт, если до этого дойдёт. Луи лежит без сознания, голова повернута набок, он весь смертельно бледный. Нижняя часть тела вся в крови, роды были очень тяжелыми. Появление такого чудесного ребёнка оказывается трагедией. Горе разрывает Гарри на части, он готов выть как зверь. Он знает, что Луи жив, чувствует его сердцебиение, нерегулярное и слабое. Гарри не потеряет омегу и смысл своей жизни. Подоспевшая охрана не может вывести его из операционной. Он вырывается и бежит вперёд, падает рядом с Луи, отчего протез трескается, а здоровую ногу охватывает боль. Дрожащими руками он тянется к возлюбленному и бережно обхватывает его лицо. — Луи, любимый, — он не замечает ничего, кроме слабого подёргивания фиолетовых губ Луи, как будто он пытался произнести имя доминанта, даже испытывая сильную боль. — Вернись ко мне, haud mirum. Наш сын здесь. Кажется все силы покидают альфу, трём амбалам удаётся вытащить его из операционной, двери захлопываются, и он приземляется на холодный кафель. Окровавленной рукой мужчина дёргает себя за волосы, изнуряющая агония одурманивает его разум. Кто-то пытается поднять его на ноги, но Гарри отталкивает этого человека и поднимается сам. — Прикоснись ко мне ещё раз, и я оторву тебе голову. Покрытый кровью Луи, Гарри удаляется в тёмный угол зала, где садится и ждёт в полном отчаянии. Он не сможет выжить без Луи. Одна только мысль об этом вызывает у него желание рвать на себе волосы и кричать. Проходит четыре часа, Гарри в беспорядке, он сидит на полу, прижимая разбитое колено к груди. Он никогда не испытывал таких отвратительных эмоций. Потеря пары — смертный приговор для доминанта, независимо от того, сколько детей им удастся произвести на свет. Доминант может любить своих щенков, но он жизненно нуждается в своей паре.

***

Луи привозят в палату после того, как медсёстры заботливо очищяют его от крови. Он слабо улыбается альфе, стоит им встретиться взглядами. Их губы соприкасаются прежде, чем кто-либо успевает вздохнуть. Гарри целует омегу со страстью, что слишком сильна, учитывая последние события. — Мне жаль, любимый, — он извиняется после того, как отстраняется и, придвинув стул к кровати, садится. — Как ты себя чувствуешь, haud mirum? Тебе больно? Я могу как-то помочь? Всё, что делает Луи, — это улыбается. Гарри сжимает его маленькую руку и беспокойно смотрит на него. — Я в-в порядке, — заверяет его Луи хриплым голосом, после чего кашляет. — Обещаю. Гарри набрасывается на доктора, который привёз его на каталке, того самого, который осмелился оттолкнуть его от своей пары, когда Луи больше всего в нём нуждался. — Как ты смеешь мешать мне увидеть его? Что случилось с моим омегой? Он повышает голос, гнев переполняет его, но бушующие языки пламени злости оставляют от себя тлеющие угольки, стоит лишь омеге сжать его пальцы. Мальчик не хочет, чтобы он злился. — Доминант, у вашей пары открылось кровотечение после рождения щенка, но мы смогли его остановить. Внутренний волк Гарри хочет выть от душевной боли. Альфа садится рядом со своей парой и наклоняется к Луи, прижимаясь носом к его щеке. Гарри забывает о присутствии постороннего, пока тот не выходит за дверь. — Любимый, — Гарри с непривычной нежностью целует парня, пробуя его губы на вкус. Он восхищается омегой, Луи выглядит потрясающее, несмотря на усталость. Круглый животик исчез, отчего он выглядит хрупким. Гарри целует каждый пальчик и ладонь мальчика. — Ты его видел?! — шёпотом спрашивает Луи, на лице Гарри появляется восторженная улыбка. — Он само совершенство, haud mirum. Самый красивый ребёнок, которого я когда-либо видел. Луи нравится, что его доминант уже любит щенка. — Он великолепен. Наш прекрасный малыш. Гарри прижимается носом к изящному запястью Луи и слушает его ровный пульс. — Как ты себя чувствуешь, любимый? — Как будто меня переехал поезд, — шутит омега, а Гарри хмурится и прижимается губами за ушком. — Хотел бы, чтобы мне позволили остаться с тобой. Луи хнычет и наклоняет голову к доминанту, их губы соприкасаются, но не в поцелуе. Его глаза закрыты, тело охвачено болью, действие обезболивающих постепенно иссякает. — Я… я люблю тебя. — Мой милый мальчик. Я люблю тебя, — Гарри закрывает глаза, вдыхает запах своей пары, который успокаивает его. — Мне… мне было так с-страшно, — Луи давится сдерживаемыми слезами. — Я бы… я бы хотел, чтобы ты был со мной. С-с нами. Гарри бросается утешать свою прекрасную пару, сцеловывает ужасные слёзы. Он обнимает возлюбленного, прижимая к груди тихо плачущего омегу. — Тише, мой haud mirum. Теперь я здесь, наш щенок родился. Наконец-то он с нами, — доминант смотрит в опухшие заплаканные голубые глаза и улыбается, когда мальчик делает то же самое, их лбы соприкасаются. — Я никогда не потеряю тебя. Луи скулит, требует ласки и внимания, которые Гарри с радостью ему дарит. Альфа целует его и чувствует, как холодные пальцы омеги обхватывают его запястье, мужчина чувствует, как страх отступает. Дверь в их палату открывается, и входит медсестра. Ариан громко плачет у неё на руках. Гарри забирает у неё щенка и нежно целует Ариана в щеку, улыбаясь, когда малыш сердито хватает его за волосы. — Его нужно покормить, — объясняет медсестра, когда Луи берёт Ариана на руки. У Луи не началась лактация во время беременности, и во время родов её пришлось вызывать довольно болезненным способом. Гарри ничего не знает, иначе он бы сильно разозлился. Омега подносит Ариана к груди и помогает ребёнку ухватиться за набухший сосок. У его щенка пухлые щёчки и крошечные пальчики, которыми он сильно сжимает палец Гарри. Ариан беспокойно дрыгает ногами, пока альфа тихонько смеётся и целует его маленькие пяточки. Ариан счастлив в окружении родителей, запах которых он уже знает. Он наедается досыта и выпускает сосок, причмокивая губами. Малыш сладко засыпает. — Он такой же, как и ты, — Луи дразнит Гарри, когда тот садится на край кровати. Альфа непонимающе смотрит на свою пару, затем усмехается, в глазах загорается веселье. — Почему ты так говоришь, любимый? Луи наклоняется к Гарри с ребёнком на руках, сладкий запах новорождённого наполняет его лёгкие и дарит спокойствие. Доминант целует его в лоб, висок и, наконец, в губы. — Он так же, как и ты, быстро засыпает, — отвечает. Гарри наклоняется и прижимается губами к крошечному носику Ариана, удивляясь мягкости его кожи. Малыш издаёт негромкий писк. Он поднимает ручку. Доминант утыкается носом в ладошку, и мальчик сжимает его. Ариан зевает, раскрывая вишневые пухлые губки, и Луи хихикает. — Он совершенен, haud mirum, — с отцовской гордостью говорит Гарри. — Мой vegrandis mirum, я мог только мечтать в сыне. — Он родился слишком рано, — печально вздыхает Луи. — Доктор сказал, что он сильный, что ему даже не нужна помощь в дыхании и кормлении. Он нежно целует Луи и опускает руку на живот Ариана в защитном жесте. Их сын такой маленький, чуть больше его ладони. Гарри не знает, почему ему так повезло. Почему звёзды над головой решили, что он достоин стать отцом такому замечательному мальчику? — Доминант. Луи, — врач, принимавший роды, заходит с блокнотом и не слишком радостной улыбкой. — Могу я поговорить с вами? — Конечно. Он почувствовал, что с его ребёнком что-то не так, но молится, чтобы интуиция его подвела. Видимо в каждой бочке даже самого сладкого мёда найдётся капля дёгтя. Их врач закрывает дверь и подходит поближе к кровати Луи, открывая папку. — Как ты себя чувствуешь, Луи? — Хорошо, — честно отвечает омега, чувствуя беспокойство Гарри и прожигающий взгляд. — Что-то не так с моим щенком? Гарри рычит сквозь зубы, когда слышит вопрос. Он застывает рядом с Луи и ждёт вердикта их врача. — Ваш щенок здоров, — он начинает с того, что закрывает ручку щелчком. — Чрезвычайно здоровый для недоношенного ребёнка, и мы объясняем это тем, что он развивался в истинной форме в твоей утробе. Луи и Гарри приятно слышать комплименты в адрес их новорождённого малыша. Но альфа начинает нервничать от беспокойства. — Мы провели несколько тестов, прежде чем принести вам щенка, согласно протоколу, когда ребёнок недоношенный, — доктор делает глубокий вдох, на его лице появляется сочувствие. — Ваш щенок слепой. Кажется, воздух покидает комнату, Луи чувствует, как по щекам катятся слёзы. Он прикрывает рот, чтобы не дать вырваться громкому всхлипу, и смотрит вниз на своего маленького ангела. — Слепой? — рявкает Гарри. — Да. Если бы ваш щенок был полностью человеком, мы бы не смогли сразу поставить диагноз, но все способности волков проявляются при рождении. Зрительные нервы были повреждены в результате изменения формы в утробе. Мне жаль, доминант. Мы ничего не можем сделать. Доктор ждёт две секунды, прежде чем уйти, не сказав ни слова. Он вернётся позже с новостями и советами. Гарри встаёт с кровати и подходит к двери, затем возвращается обратно. Он не знает, что делать или говорить. Его внутренний альфа молчит и ничем не может помочь. Доминант внимательно наблюдает за омегой, который изо всех сил старается сдержать слёзы, поглаживая маленькую ручку Ариана. Их малыш такой умиротворённый. Как посмел Гарри передать способность обращаться их маленькому ангелу и испортить его? — Гарри? — зовёт его Луи. — Вернись. Конечно, доминант бросается к нему и садится как можно ближе. Мужчина сжимает лицо Луи и прижимается губами к виску мальчика. Он сам едва сдерживает слёзы. — Я люблю своего ребёнка, — Луи хнычет, крепче прижимая к себе спящего сына. — Пожалуйста, скажи мне… — Я тоже, haud mirum, — заверяет его Гарри, прижимаясь к губам пары. — Это мой сын, любимый. Я буду любить его вечно. Ничто и никогда не сможет этого изменить. Луи успокаивается от обещания альфы никогда не бросать их на произвол судьбы. Его жизнь теперь связана с Арианом так же, как с Гарри. — Ты всё ещё счастлив? — омега гладит кончиками пальцев по напряжённой челюсти доминанта. — Конечно, — альфа закрывает глаза и прижимается к руке Луи с тихим рычанием, вырвавшимся из грудной клетки. — Я тоже, — заявляет омега и легко улыбается. — Я уже так сильно люблю его. Мой маленький лев. — Да здравствует мир, — торжественно произносит Гарри, заглядывая в божественные кристально-голубые глаза. — Наш ребёнок родился на этой земле, на старой территории. Луи понимает, что имеет в виду его доминант только после того, как смотрит в изумрудные глаза. Осознание приносит тяжесть на сердце, нижняя губа начинает дрожать, и Гарри приходится поцеловать его, чтобы успокоить. — Гарри… — Всё в порядке, любимый, — Гарри отстраняется и целует Луи в губы. — Я позабочусь об этом. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы наш ребёнок остался с нами. Старая территория, на которой они оба родились, была до боли традиционной. Ариан — сильный и красивый ребёнок, который, без сомнения, является доминантом по статусу. Когда он достигнет подросткового возраста, его отправят в лес, чтобы проверить, выживет ли он в одиночку. Луи не может этого допустить, и Гарри тоже. К счастью для них, определение статуса будет произведено только по достижении Арианом девятимесячного возраста от зачатия. Это даёт им целых два месяца на то, чтобы найти лазейку в законе.

***

За последние три дня паранойя Луи становится нездоровой. Врач регулярно навещает его, Луи притворяется, что у него идеальный режим сна, хотя всё, что он делает, — это сидит и наблюдает за Арианом. Это расстраивает Гарри, поскольку его пара теперь вдвое меньше по весу и габаритам, чем раньше. Когда он помогает Луи залезть в ванну, то замечает торчащие рёбра. Его суставы болят из-за недостатка кальция. Он постоянно на капельницах, которые придают ему энергии. Луи не может уснуть, потому что боится, что кто-то заберёт ребёнка. Гарри уже поговорил с их врачом и выяснил, что это распространенное явление среди молодых матерей, всё может только ухудшится, как только они вернутся домой. — Мне страшно, Гарри, — однажды ночью он признаётся своему доминанту, когда они обнимаются, а Ариан спит на груди Гарри. — Пожалуйста, не дай им забрать моего ребёнка. — Я обещал, что не дам, haud mirum, — мужчина повторяет ему уже тринадцатый раз. Луи выдыхает, кладёт подбородок на плечо Гарри и закрывает глаза. Аромат его альфы успокаивает, окутывает теплом любви и уверенности. — Не нужно бояться, — Гарри прижимается губами к виску мальчика. — Это мой долг — сделать тебя счастливым и защитить нашего щенка. Ариан плачет без умолку из-за того, что его оставляют спать вдали от родителей. Он вопит так громко, что на всё крыло слышно. Но мальчик замолкает, стоит ему оказаться на руках Луи. Их пребывание в больнице наконец подходит к концу, а Ариан всё ещё не открыл глаза. Он узнаёт запах Луи и прикосновения Гарри, но не позволяет им увидеть цвет его глаз. — Привет, маленький лев, — Луи поднимает Ариана, щенок чихает, и опускает его к себе на грудь. — Тебе холодно? Его щенок потягивается и издаёт тихий скулёж. Луи целует его покрасневший носик и проводит большими пальцами по лбу. Ариан хватает омегу за большой палец. — Садись, haud mirum, — Гарри вернулся из поездки в город, где он купил детскую одежду и предметы первой необходимости. Он помогает Луи забраться на высокую больничную койку и укрывает его одеялом. Ариан приоткрывает рот и капает слюной на обнажённую грудь Луи. Гарри целует сына в щёчку. — Мне нужно, чтобы ты поспал, haud mirum, — отчаянно просит Гарри свою пару. — Ты так долго не закрывал глаза. — Я в порядке, — Луи очень неубедительно зевает. Гарри приводит Луи домой с их новорождённым щенком на руках. Он открывает дверь и ведёт омегу вверх по лестнице в их спальню. У Ариана нет детской, потому что они не планировали, что будут жить здесь после его рождения. — Куда ты? — обеспокоенно спрашивает Луи, когда Гарри оставляет его под одеялом с дремлющим сыном. — На чердак, haud mirum. Я сразу же вернусь к тебе. — Хорошо, — Луи целует и слабо улыбается, кутаясь в тёплое одеяло вместе с щенком. — Не задерживайся. Гарри поспешно поднимается на холодный чердак. Нужная ему коробка лежит у заколоченного окна, вся в пыли, и альфа хватает её и быстро спускается. Он ставит её у спальни и, наблюдая за омегой и ребёнком, просматривает документы.

***

— Что ты делаешь, любимый? Доминант отрывает взгляд от коробки и видит, что над ним стоит его хорошо отдохнувший омега. Луи выглядит лучше, на его руках нет Ариана, так что тот видимо спит. Гарри протягивает руку, и Луи садится на его колени. — Что это? — спрашивает омега, глядя на едва понятные буквы. — Записи о доминантах, — объясняет Гарри, отрываясь от чтения, чтобы обнять омегу за талию. — О, — он прижимается к его груди. — Ты уже что-то нашёл? Вот теперь у Гарри кружится голова, и он приходит в ужас. Его отцовский статус и долг диктуют ему быть храбрым. Он осторожно сжимает бока Луи и открывает глаза, изгибая губы в хитрой улыбке. — Да. Луи заинтригован и выжидающе смотрит на доминанта. — Расскажи, любимый. Гарри делает вдох и выпрямляет спину, потирая ногу на месте соединения с протезом, который неприятно натирает кожу. Луи отодвигается и отцепляет его, убирая в сторону. — Он может проснуться в любой момент, — омега приподнимает бровь, проводит пальцами по припухлости вокруг неполноценной конечности. Снова закрыв глаза и ударившись затылком о деревянный столбик лестницы, Гарри протяжно стонет, прежде чем ответить: — Первенец доминанта, который контролирует стаю из более чем тринадцати чистокровных, независимо от пола или статуса, будет его наследником. Наследник должен оставаться со своими родителями, чтобы изучать традиции стаи и её наследие. Луи озадаченно хмурится и смотрит на альфу. Он толкает и тычет в грудь доминанта, пока эти большие, пугающие зелёные глаза снова не открываются. — Что… Что это значит, любимый? Гарри первым встаёт на ноги. Пол — это не то место, где его партнёр должен сидеть после родов, ведь должен выздоравливать. Он пристёгивает протез и поднимает Луи на ноги. — Просто… — Гарри берёт мальчика за руку и ведёт его в спальню, где тонкий аромат их ребёнка заглушает все остальные запахи. — Я должен найти представителей тринадцати родословных, которыми смогу править. Луи хихикает, услышав это, и прикрывает рот ладонью. Гарри помогает ему лечь в постель. — Как ты это сделаешь? — Луи не отпускает его от себя, держит за руку. — На этой территории живут древние стаи, Гарри. Они никогда не дадут тебе шанс. Доминант рычит при мысли о том, чтобы сдаться. Он смотрит на своего маленького сына, который спит на спине, высвободив маленькие ручки и ножки из детского одеяльца. — Тогда мне придётся добиться этого.

***

Их малыш впервые открывает глаза через два дня после того, как его привезли домой из больницы. Перед ним темнота, и это пугает мальчика. Он начинает плакать, ведь не может найти родителей. Гарри дремлет на полу у камина — Луи не знает, почему он ушёл с дивана — и просыпается, услышав, как кричит его ребёнок, как будто ему больно. Доминант забывает о сне и бросается на помощь Ариану, у него перехватывает дыхание, когда он видит такие же как у него зелёные глаза за молочной белезной. — О, мой маленький лев, — он берёт щенка на руки и укачивает его, чтобы унять агонию, вызванную криком Ариана. — Ты самый красивый щенок, которого я когда-либо видел. Ариан переходит на всхлипы и сжимает кулачки, размахивая ими в воздухе. Он улавливает запах отца и успокаивается. Гарри похлопывает его по спине, переворачивает и аккуратно кладёт его себе на руку животом вниз. — Луи, — Гарри отправляется на поиски своей пары. Он смотрит в завораживающие глаза, которым не хватает блеска, но в которых уже есть миллион эмоций, слишком сложных для ребёнка. Луи лежит в постели наверху и листает роман, расставив ноги, чтобы уменьшить давление на ягодицы. Он поднимает взгляд и улыбается, когда входит доминант. — Привет. Оба тёмно-зелёных кристалла ищут Луи, но не могут его увидеть, и это разбивает сердце омеге. Мальчик игнорирует свой дискомфорт и подползает к краю кровати. — О, — его пальцы дрожат, как и нижняя губа, пока он нежно ласкает спину и руку Ариана. — Мой бедный малыш. Мальчик снова начинает ёрзать и хочет на руки к Луи, хочет быть защищённым голосом и запахом, которые он знает лучше всего. Гарри садится на кровать, омега сразу забирает малыша, покачивает и целует веки. Луи вдыхает запах щенка и что-то мурлыкает ему на ушко, чувствуя, как Ариан расслабляется в его руках. Стоит мальчику заснуть, как омега кладёт его на кровать рядом с собой и не забывает поцеловать Гарри. — Haud mirum, могу я оставить его при себе? Кивнув с коротким смешком, Луи осторожно передаёт Ариана обратно доминанту. Мужчина очень любит засыпать, прижимая к себе ребёнка. — У него такие красивые глаза. Мой милый малыш. Гарри мычит в знак согласия, но ничего не говорит, пара с любовью смотрит на маленькое существо в таких больших руках и всё ещё не верит в реальность происходящего. Обе ножки Ариана помещаются в ладони Гарри, а головка ребёнка лежит на груди. Глаза их мальчика действительно захватывающие, они чистейшего зелёного цвета, скрытые за тонкой серебристой вуалью. Это серебро мешает ему увидеть окружающий мир.

***

— Мой маленький лев, — Луи наклоняется и целует животик Ариана. — Как мы себя чувствуем? Его малыш сегодня очень активный и неспокойный. Ариан лежит на спине в одном подгузнике, его маленькие ножки брыкаются, ударяя по рукам и лицу омеги. — Полагаю, хорошо, — Луи ловит крошечный кулачок Ариана и покусывает пальцы, тихо смеясь, когда малыш чихает и пытается за что-нибудь ухватиться. Ариан ловит палец Луи и крепко сжимает до побеления маленьких ноготков. Глаза щенка широко открыты и смотрят в потолок словно в надежде что-то увидеть. Луи гладит Ариана по бокам и проводит большим пальцем по пупку малыша, улыбаясь во весь рот, когда пальцы щенка запутываются в его шевелюре. — Что это такое? — Луи осторожно убирает руки сына от своих волос и поворачивает на бок, чтобы осмотреть высыпания. На коже малыша появились крошечные красные пятна непонятного происхождения. Он прижимается к ним губами и чувствует, что они безвредны. Луи вспоминает предписания врача. Они исчезнут вскоре после того, как Ариан привыкнет к внешнему миру. — Может, выйдем на улицу? — до дневного сна остаётся минут десять-двадцать. Он хочет использовать это время для того, чтобы познакомить сына с миром. Ариан не издаёт никаких звуков, но его глаза следят за голосом Луи, и он не начинает суетиться, когда его поднимают с кровати. Он держится за рубашку матери на плече, сжимая ткань в кулаке маленькими пухлыми пальчиками. Луи несёт его вниз по лестнице к пылающему камину. Гарри ушёл по причинам, которые он не раскрыл Луи, оставив пару и щенка одних дома. Томлинсон выходит на крыльцо в шортах, сделанных из обрезанных спортивных штанов, и одной из мягких хлопчатобумажных рубашек Гарри. Он поддерживает ребёнка. — Добро пожаловать в этот мир, милый, — он целует безволосую макушку Ариана, глядя на высокие деревья и безобидных зверюшек, снующих от ствола к стволу. Дует лёгкий ветерок. В воздухе витает приятный запах сырой земли и травы, который дарит умиротворение. Шорох справа от него привлекает внимание Луи, и, обернувшись, он видит тёмного, как ночь, большого волка, пробирающегося через кусты. Гарри огромен. Он подходит к Луи и поднимает голову, его завораживающие зелёные глаза сосредотачиваются на ребёнке. — Он проснулся, — Луи поворачивает малыша лицом к доминанту. Гарри тыкается носом в ручку Ариана, и тот моментально реагирует на отца. Он тянется и сжимает чёрный мех в кулачке. Волк фыркает, покорно прикрывая глаза. Несмотря на слепоту, мальчик всегда узнает отца в любой его форме. Он льнёт к волку, пухлыми ручками обхватывает морду Гарри. Луи тихо смеётся и с нежностью наблюдает за своей семьей. Гарри тихо урчит, вдыхая сладкий запах младенца. — Он снова засыпает, — Луи осторожно тянет на себя Ариана, прижимая к груди. — Пойдём с нами в дом. Четыре минуты спустя омега уже на кухне, готовит себе чашку очень сладкого чая, он уложил Ариана вздремнуть. Вскоре входит Гарри. Доминант первым делом останавливается у колыбели Ариана, проводит большими пальцами по пухлым щёчкам щенка и тепло улыбается. Луи сидит на диване с кружкой чая цвета лайма, Гарри присоединяется к нему, и омега непременно целует его в щеку. Альфа притягивает его поближе к себе, обнимая за плечи. — Итак, чем ты занимался сегодня? — спрашивает Луи и делает глоток. Альфа не спешит отвечать, он целует его в лоб, нос и подбородок. — Собирал кое-какую информацию. — Да? — Луи ставит чашку на пол и кладёт ноги на колени Гарри. Он мысленно благодарит ускоренную регенерацию, благодаря которой сейчас не помирает от боли и дискомфорта после родов. — Что ты выяснил? — В мире есть семь стай, в которых есть представители более тринадцати чистокровных родословных, — Гарри прижимается губами к скуле Луи, пока говорит. — В этих краях есть только одна стая. Луи внимательно слушает доминанта, его переполняет волнение и в то же время надежда. — Как далеко она находится? — Она рядом, — Гарри грустно вздыхает и обнимает Луи за талию. — Мне придётся сразиться с доминантом из самого древнего рода на этой территории. Это расценивается как предательство, к тому же он с нетерпением ждёт со мной встречи.