Никак

Никак шумно шмыгнул носом, чувствуя себя совершенно никчемным и запрещая себе из-за этого плакать. Все, хватит уже, наревелся. И так из-за него все логово осталось без денег, и так Нирван с Хилзаром второй день посвящают ему, и так ясно, что всем его просто жалко, вот и возятся… Хилзар явно услышал этот звук, отложил метлу, с которой кружил по общей комнате, подошел и сел рядом, осторожно растрепал Никаку волосы, только подтверждая его мысли. — Боишься, что Нирван не найдет? — спросил он. Никак мотнул головой. Медальон уже потерялся, все. Конечно, Нирван не найдет, это очевидно. И не страшно, скорее грустно. Хилзар вздохнул. — Только не обижайся, если у него не получится, — попросил он, кажется, совершенно по-своему толкуя его жест. — Он сделает то, что сможет. — Я и не собирался, — тихо заверил Никак. Раньше он бы надулся на Хилзара за такое подозрение — разве он вообще может обижаться на Нирвана? — а сегодня не стал. Казалось, если позволить себе обижаться, вернется и тоска по медальону, которую он так старательно выгонял, а с ней и слезы. А плакать больше было нельзя. — Ну и хорошо, — улыбнулся Хилзар. Помолчал немного, глянул на него внимательно и только потом добавил: — Раз уж все так… Может, все-таки расскажешь? Никак осторожно поерзал, собираясь с мыслями. Что все придется рассказать, он понял еще утром, как только не выдержал и проболтался Нирвану про медальон. И все равно не хотел, все равно боялся… А что хуже всего, не понимал — почему. — Что рассказывать? — буркнул Никак, так и не придумав, с чего начать. — Откуда у тебя медальон? — предложил Хилзар. — От родителей. Никак закусил губу, чувствуя, как неприятно колет внутри от этого слова. Пока у него был медальон, казалось, что вся память в нем и живет, что самому можно не вспоминать — и он не вспоминал, чтобы вот так не кололо. А теперь… — А родители… — осторожно начал Хилзар. — Нету, — быстро выдохнул Никак, не позволяя и этому слову сделать больно, а потом сдался, добавил: — Больше нету. Хилзар промолчал, и Никаку вдруг захотелось закричать. Ну вот почему он не может продолжать спрашивать? Почему делает все так, что рассказывать приходится самому? — Папа ушел, — сознался Никак, упорно глядя на свои колени. Если не смотреть на Хилзара — не так страшно, если не смотреть — не так хочется плакать. — Так мама сказала? — удивился Хилзар. Никак мотнул головой: — Он всегда уходил. Наверное, торговцем был каким-нибудь, или на кораблях плавал, я не знаю. Просто он рассказывал про другие города. И он всегда возвращался. А потом… Я просто помню, что он ушел — и все. Хилзар понимающе кивнул, и Никак позволил себе выдохнуть. Теперь, когда он начал, говорить оказалось легче, чем молчать. С Хилзаром — так. — А мама умерла, — продолжил он. — Потом, когда папа уже ушел. А больше никого и не было… — И ты оказался на улице? Никак торопливо кивнул, добавил: — Сначала пытался просто на улице жить, а потом похолодало, и я нашел свой подвал… Ну, то есть тот подвал. Он же не мой. — И долго ты так жил? — встрял Хилзар, не обращая внимания на его смущение. Никак пожал плечами. Будто он считал, сколько прошло. Сначала похолодало, потом стало теплее, потом совсем тепло… Это долго? — Не слишком, — пробормотал он. — Мог бы больше, если бы Нирван меня не забрал. — Жалеешь? — не без издевки уточнил Хилзар. Никак фыркнул и аккуратно боднул его плечом в бок. Хилзар усмехнулся. А потом повисла тишина. Никак наконец решился, снова поднял голову и глянул на Хилзара, стараясь понять, как быть дальше. Подумал, не рассказать ли Хилзару, как ему подарили тот медальон, или как он жил в подвале, почти уже заговорил… Услышал шум со стороны входа, замер, не смея верить. Нирван с Ваном зашли вместе — один с синяком под глазом, второй — с подбитой губой, оба какие-то взъерошенные и будто бы злые. Никак увидел, как подходит к нему ближе Нирван, почувствовал, как напрягается рядом с ним Хилзар, и напрягся тоже, не понимая, что произошло. Нирван сунул руку в карман, достал из него что-то и протянул Никаку. — Твой? Никак недоверчиво глянул на медальон в руках Нирвана, на тонкую цепочку — слишком длинную для шеи, но идеально держащуюся на голове, за ушами, — осторожно кивнул. Нирван переложил медальон в его ладонь, плотно сжал его кулак, а потом объявил, обращаясь, кажется, больше к Хилзару: — Мулги в логове больше не будет.