Никак

— Точно уверен, что готов? — спросил Нирван. Никак неуверенно кивнул. Весь вчерашний вечер, стоило только немного стихнуть разговорам о Мулге, Нирван с Хилзаром спорили, стоит ли Никаку возвращаться на улицы, не слишком ли это опасно. Нирван говорил, что куда опаснее держать его без дела, Хилзар возражал, что Никаку после проблем со стражей может быть просто страшно снова воровать, вмешавшийся Ван добавлял, что на Никака наверняка объявят охоту. В итоге Никак не выдержал, полез тоже и таки убедил всех, что хочет и может воровать дальше со всеми. Правда, сначала Хилзар выдал ему несколько крепких шлепков за подслушивание, но цели он достиг. И вот теперь, когда все уже, кажется, было решено, он вдруг засомневался. Страшно вроде как не было, он же на ярмарке попался, потому что один был, а не потому что воровал, а тут есть Нирван, и все равно. Почему-то же Нирван спросил его, почему-то же Хилзар и Ван хотели оставить его в логове… А вдруг именно они правы? — Не трусь, — хмыкнул Нирван, легко хлопая его по плечу. Никак почувствовал, как дергается от этого висящий на шее медальон, и слабо улыбнулся. Нирван вчера почти заставил его надеть и попросил носить медальон всегда, потому что гораздо сложнее украсть то, что у человека совсем близко, и потому что такие вещи вообще нельзя бросать. Второе Никак так до конца и не понял, но спорить не стал. — Все получится, — снова подбодрил его Нирван. — Ты, главное, осторожно. Они вышли из логова и двинулись по улицам, старательно оглядываясь. Замирали перед каждым поворотом и человеком, вглядывались в малейший блеск и прислушивались даже к самым тихим шорохам — но шли. В торговых рядах было немноголюдно, и Никак спросил об этом Нирвана, плохо понимая — а где все? Ладно простые люди, а торговцы-то где? Почему часть лавок совсем пустая? — Так часто после праздников и ярмарок, — пожал плечами Нирван. — Торговцы продают сильно больше обычного, и некоторым из них потом приходится восполнять товар, прежде чем снова торговать. — А люди? У них деньги заканчиваются, да? Поэтому никого нет? — И это тоже. А еще они просто купили все, что им было нужно. Пойдем на площадь, может, там будет лучше. Сможешь? Никак немного обиженно фыркнул. Ну чего они все? Сами боятся, а делают вид, что страшно должно быть ему. Идти дальше по торговым рядам оказалось еще сложнее, чем до них. Людей становилось больше, и Нирван все сильнее напрягался — Никак чувствовал это, видел и в походке, и во взгляде, и в надежно спрятанных в карманах руках. То ли из-за этого, то ли просто сам по себе, но возле дома гончара Никак вдруг испугался, ускорился, изо всех сил желая проскочить это место поскорее — не видеть ничего, не слышать, не задерживаться, — и Нирвану пришлось его одернуть: — Не спеши так, ты привлечешь внимание. Никак тут же встал как вкопанный, понял, что опять делает не то, снова ускорился, а потом жутко покраснел, стоило Нирвану спросить: — Да чего ты? — Ничего, — мотнул головой Никак. — Прости. Пошли? Нирван вытащил руку из кармана, потрепал его по голове, и Никаку вдруг стало очень легко. Они прошли еще немного — почти спокойно, не торопясь и не дергаясь, будто и вовсе ничего здесь не опасались, а потом произошло что-то странное. Сначала Нирван начал ускоряться, увлекая упирающегося Никака за собой, будто сам не говорил недавно, что так нельзя. Потом Никак, все-таки опомнился, перестал сопротивляться и спросил: — Что тут? Нирвана этот вопрос, кажется, удивил, и он остановился, обернулся, позволяя Никаку оглядеться и самому все понять. Стражники? Не видно. Нирван успел что-то украсть и теперь они скрываются? Тоже вряд ли, не у кого. Да и тогда бы Нирван так просто не остановился. Но что-то же должно быть! Что? Никак бросил попытки разобраться самому, просяще глянул на так и стоявшего в каком-то странном ступоре Нирвана, и тот пробормотал, кивая в сторону богадельни: — Мы с Ваном надеялись, он уйдет. Никак проследил за его взглядом, непонимающе нахмурился, а потом ойкнул. Узнать среди одного из попрошаек Мулгу было сложно. Заплывшее, какое-то неестественно синее лицо, плотно прижатая к телу рука, странная, очень сгорбленная поза… Его вечно грязные волосы, его одежда — правда, теперь с бурыми, пугающими пятнами. Его злобный взгляд, едва пробивающийся из спрятанных за синяками глаз и устремленный на них с Нирваном. — Я думал, — начал было Никак и осекся, понимая, что говорит это зря, что сейчас это совершенно не нужно. Но Нирван его понял, помотал головой: — Мы не убийцы, Никак. Никогда. Пойдем. В этот раз рука, опустившаяся на плечо и утягивающая Никака за Нирваном, облегчения не принесла.