The sky is awake

      Анне приснился снег. Он не падал с неба; он просто был там. Белые склоны пересекали двор, запудрили замёрзшие фонтаны, придавая всему мягкое сияние. Она любила это. А когда Анна наклонилась, чтобы собрать снежок, она радостно заметила, что руки у неё маленькие, как у ребёнка.        Она начала скатывать снег в большой ком. Неподалёку кто-то начал лепить снеговика, и Анна покатила свой ком туда. Несколько мгновений спустя пара рук в перчатках уронила на кучу снега овальную голову. Появились руки-веточки, потом морковный нос и широкая улыбка. Анна засмеялась. Снеговик был готов как по волшебству.        Другой строитель подошёл к ней. Анна подняла глаза, но его лицо было слишком высоко, чтобы разглядеть. Но каким-то образом она знала, что доверяет этому человеку. Она смотрела, как он двигался позади снеговика и размахивал его руками, говоря глупым голосом:       — Привет, я…       Поднялся сильный ветер, задев косички Анны и ударив ими её по лицу. Ей пришлось закрыть глаза. Когда она снова их открыла, снега уже не было, и она была одна. Остался только снеговик, но даже он начал таять.        Когда его снежные щеки искривились, Анна протянула руку и крикнула:       — Подожди! Как тебя зовут?       — …В коридорах, бедное дитя…        Снеговик повалился на землю. Вернулся ветер. Прикрыв лицо, Анна обернулась. Её глаза расширились.       — …Моя леди?        Ворота были открыты.       — Принцесса Анна! Вставайте, пожалуйста!        И Анна поднялась — но только на одну ногу. Её ступня ударилась о что-то мягкое и мясистое. Кто-то взвизгнул. Её глаза распахнулись.       — Где шоколад — о! Прости, Кай! Вот, дай мне — ой! — Её голова соприкоснулась с твёрдым деревом, и звёзды вспыхнули.       Сжимая свой череп, Анна простонала:       — О, кто сюда поставил эту дверь?        Над ней появилось озабоченное лицо Герды.       — Вы всю ночь спали у комнаты принцессы Эльзы, миледи. О чём вы думали?       — Ну, наверное, ни о чём. Но я… подожди, что?        Анна обернулась — и вот она: белая дверь за её спиной. Ошеломлённая она положила руку на её поверхность. Было холодно.        Спокойной ночи, Анна.        Кай перестал потирать голень и поправил галстук-бабочку.       — Ваш завтрак ждёт вас в холле, мэм. Пожалуйста, приготовьтесь к сегодняшнему дню.       — Отлично — я голодна! — Анна попыталась подняться, но тут же снова ударилась головой, на этот раз о дверную ручку. Одеяло соскользнуло с её плеч — так она и споткнулась!        Подождите, одеяло?        Она подняла его. Пахло чайными листьями и свежим снегом.        Дверь всё ещё была за её спиной. Анна представила, как он открывается. Она напряжённо пыталась нащупать руки Эльзы, пытаясь услышать что-то, что её сестра могла бы прошептать в темноте.        Я правда, правда…        Анна вскочила, напугав Кая и Герду.        В спешке она испортила свой особый стук.       — Эльза, — крикнула Анна в замочную скважину, сжимая одеяло сестры. — Давай позавтракаем вместе!        Тишина, как всегда. Но Эльза должна была слышать. Раньше Анна думала, что Эльза слышит всё, что происходит в замке, потому что мама говорила, что тихие люди не отвлекаются на собственный шум. С другой стороны, она могла сказать это, просто чтобы успокоить Анну. Теперь Анна никогда не узнает точного ответа на свой вопрос.       — Давай, я знаю, что ты встала — небо проснулось.        Герда положила руку Анне на плечо, но ничего не сказала. Как и её отец.       Живот Анны издал звук, не похожий на рычание, подобающие леди. Как могла Эльза устоять перед аппетитным ароматом лучшей кухни Эренделла? Собственно, как её сестра могла сопротивляться всему?       — Прекрасно, — объявила Анна, вскидывая руки. Она плюхнулась обратно, хотя и не успела споткнуться о юбку. — Если ты не хочешь есть со мной, я поем с тобой. Герда, пожалуйста, принеси мне завтрак.       — Простите?       — Я буду есть прямо здесь.        — Я не думаю… — начал Кай.       — Папа иногда разрешал мне есть в конюшне с лошадьми — и ты знаешь, он король. — Был. Был королём.       — Я совершенно уверен, что Его Величество не знал об этих случаях…       — Пожалуйста, Кай? Герда?       Глядя на слуг, которые наблюдали, как она росла, Анна чувствовала себя такой же маленькой, как во сне… только от этого она не чувствовала тепло и безопасность. У неё по рукам пробегали мурашки. Анна накинула на плечи одеяло Эльзы.       — Пожалуйста? — повторила она снова. Она даже не подозревала, что её голос может быть таким тихим. Папа… не узнает об этом.        Слуги посмотрели друг на друга. Это был тот же взгляд, которым Анна смотрела на них, когда она в последний раз стояла между матерью и отцом, пока священник говорил благословения на древнем языке, который она не понимала. Эльза, вероятно, поняла бы это… если бы она была там. Но это было нормально; С Анной всё хорошо. Она всегда была в порядке.        Кай и Герда низко поклонились и ушли. Анна любила их двоих, но ей очень хотелось, чтобы они не смотрели на неё так жалко. Не то чтобы её корабль перевернулся…        У неё перехватило дыхание.       — О, нет, — прошептала она, снова чувствуя ужасное щипание в глазах. Нет-нет-нет. Этой ночи ей было достаточно.        «Если ты слишком много будешь плакать, — шептала однажды Эльза, когда они были маленькими, — из твоих слёз образуется большой монстр, который съест весь шоколад в Эренделла».        Смех Анны превратился в икоту. Эльза вообще любила что-то больше шоколада?        Анна вытерла глаза одеялом и вспомнила, что это не её вещь.       — Ты не возражаешь, если я подержу одеяло у себя ещё немного? — спросила она белую дверь. — Здесь холодно. О, чёрт возьми, надеюсь, ты не простудишься из-за меня! Болеть — ужасно. Ты не можешь выйти на улицу, а там так много хорошей еды, которую ты не можешь есть. Каждый раз, когда я болею, мама всегда…        Анна остановилась. Из комнаты Эльзы не слышно ни звука. Анна подтянула колени к груди. Она больше не была голодна, что было странно, потому что сейчас она чувствовала себя особенно пустой, и дело было не только в желудке.        Герде нужно было возвращаться с завтраком. Анна представила, как она ест, просто сидит за длинным обеденным столом; а потом внезапно она оказалась за столом, ковыряла зелень и разговаривала с пустыми стульями вокруг неё.       — Ой, — мягко сказала Анна. Потому что так будет теперь, не так ли?        Её глаза так сильно жгло. Она запрокинула голову, быстро моргая, стараясь не задумываться. Я в порядке. Совершенно в порядке. Эльза всё время ест сама.        Но она всё ещё смотрела в потолок, когда Герда вернулась с подносом, а её глаза были красными и влажными.       — Я защищу шоколад Эренделла, — яростно сказала Анна. Герда поколебалась, прежде чем улыбнуться и оставить её одну. Но Анна не была так уверена, что хочет быть одна. Она не хотела к этому привыкать.        Поэтому она продолжала говорить, пока её вилка гоняла чернику по тарелке, делая вид, что их с Эльзой разделяет только стол, а не дверь.       — Ты знала, что мне приснилось, что мы лепим снеговика? Ну, ты построила большую часть его тела. Я вставила его нос. Мы даже дали ему имя, но… — но ветер подул, ворота открылись, и она никогда не думала, что на свободе может быть одиноко. — В-в любом случае, это был хороший сон.        С тарелки упала черника. Анна сделала вид, что не заметила этого.       — Раньше я думала, что ты ускользаешь ночью, чтобы поиграть самой. Я разбила лагерь здесь и пыталась поймать тебя. Только я, м-м-м, заснула. Папа всегда знал это. Я не знаю как; я имею в виду, что не похоже, что я храпела или что-то в этом роде. Он уносил меня обратно в постель. Однажды я сказала ему, что не нужно идти до моей комнаты; я могу просто спать в постели Эльзы. Он погладил меня по голове и ничего не сказал. Он делает… делал… это очень часто…        Я в порядке. Я всегда в порядке. Будь храброй.       Она положила вилку и сплела пальцы.       — Эльза? Ты можешь поговорить со мной? Пожалуйста? Тут… так тихо.        Она ждала, но тишина оставалась.       Может, прошлой ночью она представила себе голос сестры. Может, Джоан и других картин должно ей быть достаточно.        Анна поднялась на ноги. На улице было светло. Она стояла уже почти за углом, прежде чем поняла, что у неё всё ещё было одеяло Эльзы. Она цеплялась за него всё время. Может быть, потому что пахло детством; заползти в кровать к Эльзе ради сказки или из-за плохого сна, или разбудить сестру, чтобы слепить снеговиков. Анна провела годы, сохраняя эти воспоминания в своей теперь слишком большой, слишком тихой комнате… к которой теперь она шла назад, в то время как человек, с которым она создавала эти воспоминания, оставался запертым в такой же слишком большой и слишком тихой комнате.       — Чёрт побери, Анна, — простонала она. — Что ты делаешь?        Вернувшись к белой двери, Анна глубоко вздохнула и плотнее затянула одеяло. Она подняла руку, чтобы постучать и…       Шаги. Приглушённые и торопливые. Глаза Анны расширились.       — Анна… подожди!        Белая дверь распахнулась.