The sky is awake

      В памяти Эльзы она была маленькой и сонной девочкой, и это была первая ночь за долгое время, когда она позволила папе уложить себя. Когда он накрыл её одеялом, она приглушенно спросила:       — Папа? Анна спит?        Посмеиваясь, её отец прижал свою большую руку к её голове. Она была тёплой.       — Да, принцесса. Держу пари, ты даже можешь услышать её храп отсюда.        Эльза заснула прежде, чем успела сказать отцу, что иногда по ночам действительно может услышать храп.        И она никогда не говорила ему, что иногда просыпается в поздний час с колотящимся сердцем и холодом от снежинок на коже, прижимающиеся к груди сквозь влажную ночную рубашку. Но у неё было ощущение, что её отец всегда знал. В конце концов, его портрет годами наблюдал, как она металась на простынях.        На этот раз Эльза проснулась от шипения дождя, кристаллизовавшегося в лёд напротив её окна.        Пожалуйста, нет, молилась она. Но когда Эльза открыла глаза, её комната была вся в белой пудре.        Она даже не знала, о чём мечтала.        Эльза села. Ледяная роса просочилась в её ночную рубашку. Она поняла, что дрожит, и это было не от холода.       — Раcтай, — беспомощно сказала она. — Пожалуйста. Просто… уходи.        Этого не произошло. Никогда не происходило.        Ты научишься контролировать свои силы.       Она не могла смотреть на портрет отца. Она не могла оставаться в месте, где его пристальный взгляд мог найти её.        Обернувшись в одеяло, Эльза выскользнула из постели. Снег под её ногами был мягким — каким-то почти тёплым, — но всё равно по коже то и дело пробегали мурашки. Она поспешила к двери, только чтобы поколебаться и оглянуться.        Её комната могла принадлежать детскому снежному шару; неподвластная времени, неприкасаемая. На мгновение Эльза вспомнила, каково это — испытывать благоговение перед красотой своих способностей, испытывать радость от того, что она может слепить снеговиков с помощью одной лишь мысли. Она вспомнила… ей нравились её силы.        Затем момент прошёл, и Эльза скрылась из комнаты.        Снаружи в коридоре было темно и тихо. Небо ещё не проснулось. Эльза затаила дыхание, боясь, что лёд растечётся трещинами. Но дверь оставалась закрытой, и частое дыхание Эльзы было единственным звуком, нарушающим предрассветную тишину дворца. Анна и все остальные были в безопасности… пока.        Эльза посмотрела на себя. У неё не было ничего, кроме тапочек и одеяла, и некуда было пойти. Если бы кто-нибудь увидел её сейчас, он не поверил, что она будущая хозяйка этого великого дворца. Эльза бы рассмеялась, если бы её не напугала эта мысль.        Она собиралась стать королевой. Менее чем через три года она будет держать державу и скипетр перед народом… своим народом. Как мог её отец обещать, что она будет готова, когда так явно никогда не будет?        Холодное покалывание распространилось под её ладонью. Не чувствуй, не чувствуй…        В темноте раздалось глубокое рычание.        Глаза расширились, Эльза обернулась. Коридор был пуст.       Потом — фырканье. И грохот возобновился.        Эльза не могла не улыбнуться, когда узнала этот звук. Анна. Она понятия не имела, как она могла спать в одной комнате с таким ужасным источником шума. И всё же она возвращалась мысленно к тем дням в мгновение ока.        Вот только она давно не слышала, чтобы Анна так громко храпела. Как будто между ними не было двери… Эльза выскользнула из-за угла.        Дверь Анны была настежь открыта. Но в комнате было тихо. Что означало…        Эльза отступила, её одеяло закрутилось, как плащ. Звуки прошли мимо её комнаты, за другим углом. И когда Эльза повернула его, у неё возникло неприятное чувство, что она знает, куда они её ведут.        Её ноги запомнили этот путь. Они истощали её течение многих таких ночей, пока она поняла, что не может продолжать ходить к ним… И она была права. Но не сейчас. Если бы Эльза знала, она бы пошла к ним за тысячу ночей. Она бы…        Она остановилась у подножия лестницы, устланной ковром.        Наверху, прижавшись к двери родительской спальни, крепко спала Анна.        Анна никак не могла чувствовать себя комфортно в таком положении. С другой стороны, в пять лет она не была привередливой и могла спать где угодно, и Эльзу должно было утешить то, что некоторые вещи никогда не менялись. Но это её не утешало, потому что это был не кабинет, не конюшня, и даже не сама Эльза — это то, что преследовало её сны.        Эльза подняла взгляд на двойные двери из красного дерева. Раньше требовалось усилие их обеих, чтобы открыть одну из этих дверей. Их мать всегда оставляла их открытыми. «Иногда есть двери, которые мы не видим в жизни, — сказала она однажды. — Вот почему мы должны практиковаться, открывая те, которые мы видим.»        Эльза не поняла. Поняла только когда из-за неё ворота закрылись, а к тому времени было уже слишком поздно.        Она поднялась на первую ступеньку, и ногти врезались ей в ладони.        Вблизи сон Анны был не таким спокойным, как думала Эльза. Она дёргалась и бормотала. Эльза затаила дыхание, но её сестра дремала, слюна стекала на подбородок. Эльза очень осторожно накинула одеяло на сестру. Волосы Анны были похожи на гнездо, но единственная белая прядь ярко сияла в полумраке.        Эльза отступила и была уже на полпути, прежде чем сообразила, что не может постучать, чтобы сказать отцу, что Анна снова спит не в своей комнате. Она не могла сказать своей матери, что наконец поняла слова, сказанные ей много лет назад. Некому было открыть дверь Эльзы, когда она захлопнула её… и некому было защитить Анну, когда она оставила себя настежь открытой.        Эльзе было жаль, что она не вышла из своей комнаты. Она хотела, чтобы Анна знала лучше, хотела, чтобы их родители не сели на корабль. Ей хотелось, чтобы ничего из этого не случилось.        Она вернулась и нежно потрясла Анну за колено.       — Проснись, Анна. Пожалуйста, Анна.        Нет ответа. Эльза попробовала ещё немного, но сдалась. Она поняла, что совсем не пыталась; не так, как пыталась с ней Анна. И всё же она чувствовала себя усталой.        Эльза села рядом со своей сестрой; достаточно далеко, чтобы они не касались друг друга, достаточно близко, чтобы услышать мягкое дыхание. Эльза подтянула колени и со вздохом опустила голову. Её горло сжалось.       — Мы не можем ждать здесь вечно, Анна… они не вернутся.        Слова растворились в утренней прохладе и исчезли. Эльза никогда не могла забрать их обратно, и по глупости не думала, что это было ошибкой, пока…        — Я знаю.        Голова Эльзы вскинулась. Анна не двигалась, её лицо было скрыто в тени.       Но её голос сказал Эльзе, что она плакала.       — Анна…       — Всё в порядке, я в порядке, — быстро ответила Анна. Она всхлипнула, а затем тихо засмеялась: — Ты думаешь, я хожу во сне? Потому что иногда Альфред говорит, что на его кухню напала кошка, а я просыпаюсь с шоколадом на лице — но не говори ему этого, хорошо?        Эльза попыталась улыбнуться.       — Возвращайся в свою комнату, Анна. Ты простудишься.       Анна убрала волосы с лица. Затем она покорно посмотрела на Эльзу.       — Я выгляжу как идиотка, не так ли? Сплю здесь…       Она не согласилась и никогда не согласится. Но если согласие с сестрой — это всё, что нужно, чтобы оградить её от всей жестокости мира, Эльза сделает это. Только поэтому.       — Ладно, ты точно думаешь, что я дура. Всё в порядке, — Анна ответила за сестру. Потом вздохнула. — Я собиралась войти, но… не смогла. Так что я собиралась уйти, но, ну, я тоже не могла этого сделать… Забавно, да? Обычно я неплохо бегаю, не думая об этом.        Эльза поняла, что у Анны это хорошо получается. Отвлекать людей от своей персоны. Она никогда раньше этого не видела; теперь это всё, что она могла видеть. И когда Анна, вытирая лицо, повернулась и неловко улыбнулась, Эльза почувствовала внутри себя что-то старое и тёплое.       — Я тоже скучаю по ним.        Анна закрыла рот. Она свернулась калачиком покрепче, и Эльза тоже. Никто из них долго не разговаривал.       Эльза напряглась, когда Анна наклонилась к ней. Но Анна не дала ей возможности возвести стены.       — Эльза? Всё будет хорошо, правда?       И Эльза поняла, что сестра только притворилась, что знает ответ, в тот день за дверью. Она ждала, что кто-нибудь с ней согласится… а белая дверь так и не открылась. Но теперь дверь была позади них, а не между ними, и Эльза никогда не хотела во что-то так отчаянно верить.        — Всё будет в порядке, Анна… обещаю.        Анна просто кивнула ей в руку. Спустя несколько мгновений она снова заснула, её ровное дыхание было тёплым на шее Эльзы. Эльза на всякий случай прижала руки к груди. Она забыла, насколько тяжёлой и тёплой может быть Анна… но Анна явно не разучилась доверять кому-то всем своим телом. Она по-прежнему верила в пустые обещания. Она по-прежнему верила всему, что говорила ей старшая сестра.       — Я тоже скучала по тебе, — прошептала Эльза. Это было всё, что ей удалось сделать до того, как белая нить Анны — её белая — начала выжигать ужасное воспоминание на её коже. Она не могла позволить той ночи повториться.        Но каждый вопрос, на который она отвечала, каждая нота, которую она передавала, каждый кусочек тепла, который она получала… они стремительно разрушали всё, за чем Эльзам прятала последние десять лет. И вдруг Эльза не захотела, чтобы небо просыпалось, потому что всё, что она чувствовала в этот момент, стало слишком драгоценным, чтобы позволить скрыть.