The sky is awake

      Каштан не думал, что она всё делает правильно.       — Что это было? — Анна хороша только в ломке вещей? — Ну, извини! Что ты знаешь о ремонте велосипедов, ты, яблочный наркоман?       Её лошадь просто смотрела на неё. Анна смотрела в ответ. Честнат склонил голову. Она уронила отвёртку.       — Хорошо, я умею только ломать вещи. Доволен?       Довольный Каштан вернулся к своему яблоку. Это было так глупо, насколько он нервничал и боялся всего, кроме неё, и, очевидно, всем, чего он не боялся, командовали. Возможно, когда-нибудь он потеряет её в горах, но она всё равно любила это глупое создание.       Потом Анна посмотрела на металлолом и колёса и почувствовала дрожь от отчаяния.       — Почему ты не сказал мне, что это плохая идея, прежде чем я усугубила ситуацию? — запричитала она.       В конце концов, какой идиот проедет на велосипеде два лестничных пролёта, не садясь на него? И какой маньяк мог бы мечтать починить такую развалину после того, как её так долго оставили ржаветь?       — …Не отвечай на это.       Каштан фыркнул.       Пальцы Анны пробежались по поцарапанной раме велосипеда, вверх по одному сиденью и поперёк к другому. Она вспомнила, как её ноги были недостаточно длинными, чтобы дотянуться до педалей — она ​​много месяцев приставала к маме и папе по этому поводу. Эльза крутила педали за двоих, а Анна рулила, что, вероятно, объясняло, почему они так ни к чему и не пришли. Итак, Анна выпила всё молоко и съела всю зелень, и, наконец, её ноги смогли дотянуться до педалей… но к тому времени Эльза больше не хотела кататься на велосипеде по залам.       И этим утром, когда она чистила зубы, Анне пришло в голову, что они никогда не ездили вместе на велосипеде.       Вот только она разбила велосипед и прятала его в сарае целых два года. И план А как бы развалился вместе с остальной частью велосипеда.       Если и был шанс спасти его, то теперь всё пропало. Анне следовало сказать Каю, чтобы он нашёл кого-нибудь, кто действительно знал, что нужно делать. Потому что, конечно, ни один дурак не стал бы разбирать то, что они совершенно не знали, как собрать обратно — серьёзно, кто так делает?       — Ты не понимаешь, приятель, — простонала Анна, почёсывая Каштану уши. — Я должна быть тем, кто это починит. Неважно, что это я, кто его сломала — но, честно говоря, кто ставит доспехи прямо здесь? В любом случае, это просто должна быть я.       Каштан прикусил её косу.       — «Почему»? Что ты имеешь в виду под «почему»?       Рука Анны поднялась, чтобы прикоснуться к странной белой прядке в её волосах. Иногда ей снилось, что её поцеловал тролль, но в ту особенную ночь она помнила только теплую щёку Эльзы у её головы.       Всё будет хорошо, Анна… Обещаю.       Каштан толкнул её в плечо. Анна повернулась к нему боком, вдыхая его мускусный запах сена. Он действительно должен был быть лошадью Эльзы; Рождественский подарок. Анна получила так много подарков от Альфреда и дворцовых слуг, что не помнила, что ей подарили родители. И хотя Эльза в том году получила только два подарка, Анна всё же помнила, что ей завидовали.       Он был белым и застенчивым, и мама звала его Гулбранд, или Гуннар, или что-то столь же душное, что Анна считала абсурдом, потому что пони явно был слишком красив для такого имени. И он так сильно напомнил ей Эльзу.       Но когда папа передал свои поводья Эльзе, Анна увидела, как благоговение сестры превратилось в страх. Её широкие голубые глаза смотрели на пони — а затем, почти случайно, они остановились на Анне, которая от волнения практически повисла у него на шее.       Эльза медленно подошла к пони. Она поднесла руку в перчатке к его морде и осторожно погладила. Анна почувствовала его дрожь. Эльза отстранилась. И дала Анне поводья.       — Ему больше нравится Анна, — сказала она папе. Когда он с беспокойством спросил, не хочет ли она ещё одного пони, Эльза только покачала головой и сказала: — У меня достаточно подарков в этом году.       Даже если она отдала половину из них.       А Анна, отчасти в восторге, но больше стыдясь, не могла найти слов, чтобы поблагодарить сестру, пока пони не попытался съесть её волосы. Он был первым рождественским подарком, который Эльза подарила ей за три года.       Каштан громко фыркнул. Анна моргнула, и ответ был тут же придуман.       — Она обещала, что со мной всё будет в порядке, но… она никогда не говорила, что всё будет хорошо.       Внезапно Каштан затряс всем своим телом, сбив удивлённую Анну с мысли.       — Эй!       Она поскользнулась на некоторых винтах и ​​эффектно упала бы, если бы Каштан не спас её своей длинной шеей.       Цепляясь за спасение, Анна впилась взглядом в свою лошадь.       — Зачем ты это сделал? Я пыталась быть серьёзной! Знаешь же, у меня есть этот режим.       Он топнул ногой и кивнул. Иди уже, цыплёнок.       — Я не такая! Что насчёт тебя? Ты… О боже, я разговариваю с лошадью. Ой! Ладно, я ухожу! Ухожу!

***

      — Каштан — так я его назвала, я тебе говорила? Он хотел видеть… нет, подожди. Он хотел, чтобы я тебя увидела… Я хотела… увидеть… Чёрт возьми!       Анна знала, что ей следовало игнорировать эту глупую лошадь! Тогда ей не пришлось бы представать перед сестрой таким неуклюжим бурундуком и притворяться… подождите, зачем она вообще притворяется?       Анна плюхнулась обратно на кровать. Она только что ходила по комнате, теребя волосы. В последнее время она часто этим занималась, с той ночи, когда Эльза нашла её у дверей их родителей.       Если подумать, с тех пор она начала делать много нового. Например, ремонт велосипедов. Они с Эльзой также много говорили. Что могло стать новостью века, если бы всё это не казалось таким… таким… учтивым.       Погода, еда, архитектура, Эренделл, голуби — они обсуждали всё это за завтраком, обедом и ужином. Иногда они даже посмеивались над десертом. И не то чтобы Анна была этим недовольна — это было то, на что она потратила все свои пожелания на день рождения.       Всё, но только… не совсем там.       Не совсем то, что чувствовалось, когда они всё ещё были разделены белой дверью, только Анна была расстроена и умоляла, а Эльза говорила ей, чтобы она уходила отсюда тем грустным голосом. Что было странно, потому что Анна никогда не думала, что она предпочла бы быть изолированной от… того, что они делали прямо сейчас.       Это было просто… как будто они всё больше и больше прятались от этой ночи под дверью, пытаясь притвориться, что не видели друг друга в самые искренние моменты своей жизни, и Боже, это было так стыдно…       — …Ой.       Ой.       Анна прижала подушку к лицу. Потому что она была такой глупой… и потому что она действительно не хотела вспоминать, как тяжело плакать перед сестрой, когда между ними не было двери. Она так долго обвиняла Эльзу в своих стенах, что никогда не осознавала, насколько она лицемерна. Но…       Но плохие сны остались в стороне, и когда она проснулась, Эльза была ещё теплой и там, рядом с ней, и Анна не чувствовали себя в такой безопасности с тех пор, как скрыли портрет их родителей.       А потом они попытались сделать вид, что всего этого не было.       Завёрнутая в одеяло Анна вышла за дверь и пошла по коридору, поражённая тем, что на этот раз она была не единственной идиоткой.       — Эльза, я иду, хорошо?       Анна не ждала — она ​​не могла ждать. В противном случае Эльза закрылась бы, и эта решительная храбрость улетучилась, и они никогда не оставили позади погоду, архитектуру и голубей. И это было просто пыткой. Анна ещё никогда не была так уверена в чём-то столь ужасном: она должна была сделать это прямо сейчас.       Она никогда не ожидала, что ручка действительно повернётся (за исключением некоторых причин)… поэтому, когда это произошло, Анна застыла в шоке, не в силах толкнуть дверь. Потому что она никогда не знала.       Неужели Эльза никогда не запирала дверь?       Медленно её пальцы оторвались от ручки, оставив дверь закрытой. Анна заложила руки за спину, как будто её действия окрасили их в красный цвет. Но Эльза не подошла к двери — её, наверное, даже не было внутри, а Анна была слишком ошарашена, чтобы удивляться.       Ей повезло. Эльза, должно быть, проводит уроки со своим наставником — это чуть ли не единственная причина, по которой она когда-либо покидала свою комнату. Раньше Анна ревновала (а может быть, всё ещё продолжала), но сейчас она чувствовала себя так же, как когда Эльза передала её поводья Каштана.       — Извини, — выдохнула она в белую дверь. — Я не могу туда зайти, а?       Оно молча наблюдало за ней.       И тогда Анна знала.       Она знала, о чём они собирались поговорить сегодня за ужином, прислонившись к двери по обе стороны. Она расскажет Эльзе, как поживает Каштан, и что они должны взять его на прогулку вместе, потому что их велосипед и так мал для них двоих. Они будут неловко пробираться сквозь воспоминания о том, что делали раньше, и Эльза может извиняться, а Анна постарается не давить слишком сильно. А потом она спросит Эльзу, всегда ли она верила, что та не взломает её дверь, или это было именно то, чего она ждала все эти годы.       Ей действительно нужно было знать.       Анна хотела пообещать, что с Эльзой тоже всё будет в порядке, потому что она этого заслуживала. Она даже украла шоколадного кролика с кухни, как делала каждое Рождество…       У меня в этом году достаточно подарков.       Руки Анны подлетели ко рту. Она уставилась на белую дверь, и её зрение начало становиться размытым.       Она вообще ничего не знала.       — Анна? Что ты делаешь?       Она обернулась, вытирая глаза, — и там оказалась Эльза, стопка книг давила ей на руки. Анна встретилась с осторожным взглядом сестры и вдруг ничего не могла с собой поделать.       Она один раз вдохнула, два раза — и разрыдалась.       — Анна? — Эльза в волнении отложила книги. — Что-то не так? Тебе больно? Я не… пожалуйста, скажи мне, что случилось. Я-я здесь… Анна?       Каким-то образом это только усугубило ситуацию.       — Почему ты просто не сказала мне, что это всё, что тебе нужно? — Анна зарыдала пуще.       Эльза выглядела сбитой с толку. Анне хотелось вырыть яму в конюшне и остаться там навсегда.       Затем Эльза глубоко вздохнула.       — Е-если ты будешь слишком много плакать, из твоих слёз образуется большое чудовище, которое съест весь шоколад Эренделла…       Анна подавилась слезами и смехом. Эльза покраснела и похлопала её по спине.       И Анна этого не совсем понимала; иногда ты не знаешь, чего хочешь, пока кто-то не даёт тебе это. Но она узнала, что лучшие подарки, например, шоколадный кролик, оставленный за белой дверью, часто бывают случайными.