ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

ПЕРСОНАЖ

Наступает час допроса. Тед велел зайти за ним, но перед этим я заглядываю в кабинет к Лизе: — Ты ведь не пользуешься своим пистолетом? — Нет. А что такое? — Я заберу? — А с твоим что? — Потерял. Не хочу писать объяснительные, докладывать начальству. Просто дай мне свой пистолет, ты всё равно целыми днями сидишь в кабинете и не пользуешься им. — Ты тоже не пользуешься оружием. — Это моя страховка. Я пересмотрел приоритеты. Обещаю, не потеряю его, — лучше вооружиться перед встречей с Сеерой. Лиза достаёт из нижнего ящика табельное оружие. Я собираю папку с важными доказательствами и пометками и иду в соседний кабинет. Ставлю в известность комиссара Теодора Джонсона: — Это дело оказалось сложнее, чем я предполагал. Для допроса всё готово. Наблюдай и слушай разговор за зеркалом и, пожалуйста, не считай меня психом. Тед кивает и переходит в комнату допросов. Я направляюсь к Мэгги за Сеерой. В камере без изменений. Скрюченный Сеера в углу, Мэгги занята своими делами — вечером у неё назначена встреча. — Блин, а нам так было хорошо вдвоём! — Мэгги умеет разговаривать только сарказмом — этим и заговаривает клиентов. — Проблем не было? Он так и молчал? — Ну-у, как молчал? Издавал какие-то звуки, но ничего членораздельного. Не раздражал. — Извини, что испортил тебе день. Спасибо, я ценю твоё содействие. — Да без проблем. Имей в виду, я не против побыть ещё разок с ним нянькой, — она подмигивает. — Больше не понадобится, — поднимаю с лавки Сееру. Комната для допросов небольшая: стол со стульями посередине и зеркало на стене. Я опускаю Сееру на стул — руки в наручниках за спинкой, сам присаживаюсь напротив, кладу рядом тонкую папку. Тед за зеркалом. Пистолет Лизы в кармане. Одно неловкое движение Сееры, и прогремит выстрел. Я перестал задумываться стрелять или нет, когда передо мной демон. — Рано или поздно это должно было произойти. Вы пойманы, пришло время отвечать за свои поступки, — подаю голос первым. Тишина. Голова стоит ровно на шее, глаза закатились. Ответов на вопросы не дождусь. Срываю листок со лба — руны почти исчезли. — У меня дежавю, не так ли, пупсик? — голубые глаза прикованы ко мне, шея расслаблена, хриплый голос не пугает. Кровь из раны не течёт, видимо, Сеере стало легче. — Совсем недавно так же болтали за столом. — Вы понимаете, почему задержаны? — стараюсь вести себя сдержано и официально. На этот раз Сеере не запудрить мне мозги. — Я шёл по улице, никому ничего не делал, гулял, а ты меня схватил, — он наклоняется вперёд, — а перед этим выстрелил. Я уже не говорю о столе, который ты пнул в меня. Проверили рёбра? Переломы есть? — Если бы у Вас были переломы, Вы бы не двигались. — Плохо смотрели, — Сеера демонстративно кашляет. — Я подам в суд на тебя. — Какая претензия? — Нападение. На тебе ни царапины, а я еле живой, ещё и в наручниках. У меня есть права в этом здании, а? — Сеера много болтает, за счёт этого и намерен выиграть. — Вас задержали потому, что мистер Крауч сдал своего преследователя. Сегодня в полдень Вы напали на меня в библиотеке. — Напал? Есть доказательства? — Вы были там. Ваш автомобиль, припаркованный у библиотеки, отогнали на штрафстоянку. Вас опознали полицейские. Вас опознали заместитель директора и профессор, — последнее — блеф. — Я могу парковать машину где угодно, и плевать на платные парковки. А насчёт библиотечных — враньё. Они меня не видели. — Бенджамин Крауч тоже врёт? — У него старческий маразм. Не знаю, что он тебе наплёл, но я никакой не Артур. Понятия не имею, кто это. Преследование? Слежка? У нас была договорённость, а Крауч слинял! Я хотел забрать то, что принадлежит нам. Теперь это у тебя, — пристальный взгляд на меня. — Снова заберётесь в голову? — Увы. Я слаб. Не получится. — Вы продолжаете следить за Краучем, раз вышли на меня. — Мне нужен череп! — Сеера громко хрипит. — Для чего? Какую ценность он представляет? — Хочу его продать, разбогатеть. — Когда-то Вы были обеспеченным, ездили на Бентли. — Я ненавижу такие машины, предпочитаю старую добрую классику. — Вы с братом изучаете артефакт, — предполагаю, не настаиваю. — Давно всё изучено. Вот трепло Крауч! — Как Вы проделываете Ваши фокусы? Влезаете в голову, мучаете, предметы передвигаете. Вы — фокусник и гипнотизёр? — Я и не такое умею, — Сеера громко смеётся. — Это не фокусы, детектив, тебе ли не знать? — Я не верю в подобное. Вы загипнотизировали меня. — Не веришь своим глазам, Джимми? Произошедшее в библиотеке простыми словами не объяснить. — Зачем Вы напали на меня? — Это было предупреждение! — Сеера нервный и возбуждённый. — Не трогай чужие вещи, за которыми могут прийти истинные владельцы. Череп оказался у тебя по ошибке. Пожалуйста, верни его. — Что означает «Оазис»? — вопрос в лоб. Это название произнёс сегодня утром Бен. Зрачки расширяются, Сеера ёрзает на стуле: — Джимми, не следует тебе объяснять, раз ты не веришь своим глазам. Ты ищешь повод арестовать меня и поиметь выгоду. Пока ты не снимешь полицейскую броню, у тебя ничего не выйдет. Выключи мозг и включи чувства. — Начните сначала. — Что в принципе означает «оазис»? — Участок в пустыне, на котором есть жизнь. Сидящий напротив демон выпрямляется: — В мире существует семь миллиардов людей. И каждый из них особенный, — голос вкрадчивым, словно сейчас Сеера откроет самую страшную тайну. — Ты когда-нибудь задумывался, проходя мимо чужих домов, чем занимаются люди за окнами? Ссорятся, спят, целуются, смеются, трахаются. Ты не знаешь их тайны, а им есть, что скрывать. Общество отказывается принимать необъяснимое, принимая его за ненормальность. Многие пользуются своим даром, некоторые — нет. Есть и те, кто не подозревает, что особенный. Однако все они живут в одном мире — нашем сраном мире. Поэтому я создал Оазис — место, куда приходят и не чувствуют себя отбросами общества особенные люди. Это единственное место для жизни в безжизненном мире. — Его предназначение? — Типа тусовка. Люди выпивают, общаются, не стесняются себя. Никто не тычет в тебя пальцем. — Сколько людей посещают его и как часто? — Оазис проходит раз в год. Людей приходит по-разному. Десятки, сотни… — И Вы — постоянный гость? — Я — Хозяин Оазиса, — ни капли надменности в голосе. — Давно его создали? — Сколько себя помню, — ага, но помнить-то он должен только последний год, что-то не сходится. — То есть, Вы — их спаситель? — Их никто не спасёт, они сами спасут себя или смирятся с участью. — Хорошо, допустим, Оазис реален, реальны и люди, про которых Вы говорите, — представляю лицо Теда за зеркалом. Бред сумасшедшего. — О Вашем благородстве слагают легенды, я уверен. Скажите, как Вам удаётся балансировать между добром и злом? Вас мучают воспоминания? — Что ты имеешь в виду? — Сеера действительно не понимает. — Давайте поговорим о Вашем брате? — Он тут ни при чём, не забивайте им мозг, — неожиданно на «Вы». — Тогда почему никто не видел его? — Потому что брат не хочет этого. Он — скрытный человек. — Ага, человек… — делаю вид, будто записываю. — Признаюсь, у Вас очень красивая жена. — Я никогда не был женат, — очень резко отвечает Сеера, словно тема ему неприятна. — А Ваша бывшая жена говорит обратное. Я познакомился с ней сегодня. Удивительно, как она вышла за Вас замуж. — Я сказал тебе, я не был женат, — возвращается на «ты». Беру листок с заранее написанными вопросами: — Проведём небольшой опрос, договорились? Это легко. — Как ты меня заколебал… Дай сигарету! — Я не курю. — Принеси сигареты из моей машины. — Больше Вам ничего не нужно? — Мэгги могла бы повторить оказанную мне услугу, — покрасневшие глаза блестят. — Я готов даже заплатить за такой отсос, — он блефует. Я знаю Мэгги, она работает за пределами участка. — Лжец из Вас так себе, Сеера. Он цокает языком: — Джимми, я знаю, кого ты ищешь. Играй по моим правилам, если хочешь поймать Пироманьяка. Чёрт! Я понимаю, что через пять минут уничтожу демонскую самоуверенность, но больше мне никто не расскажет о поджогах. — Я слушаю, — верчу в пальцах ручку, как это делает Тед. Удиви меня. — Его зовут Мурир, — Сеера наклоняется и шепчет: — Такие люди, как он, видят мир в огне, — звучат мои страшные гипотезы. — Он из шайки Оазиса? — Да, Мурир там часто появляется. — Он действительно поджигает без спичек? — Мурир — пироман, но журналюги дали ему более громкое прозвище. Я бы сказал, огонь влечёт, стихия возбуждает, но это отчасти не так. Огонь — его нутро. Мурир поджигает всё, включая себя. Джимми, — хриплый голос предостерегает, — следует бояться пиромана, а не моего брата. — Что Вы ещё знаете о нём? Настоящее имя? Как он выглядит? — Настоящее имя не знаю, никто не знает. Он для всех Мурир. Возраст… за пятьдесят. Джимми, пироман выделяется из толпы. — У нас есть образец его крови, — решаюсь сказать правду, чтобы полностью расположить к себе Сееру, — найдена аномалия. — Он болен, — демон кивает, — он убивает себя. Огонь не только его власть, пламя сжигает плоть изнутри. Мурир очень страдает, Джимми, это твой шанс. — Вы сдаёте мне Пироманьяка? — слишком просто. Сеера — предатель среди своих? — Он не знает границ. Мурир — реальная угроза для твоего и моего миров. — Где он живёт? — А вот тут я тебе не помощник. Я не захожу так далеко. Моё дело — пригласить на Оазис, вторгнуться в доверие, а где и с кем человек живёт — меня не волнует. Джимми, ты узнаешь Мурира в толпе, я же сказал, он выделяется. — Кого мне искать? — Человека, который вот-вот умрёт. Человека, которого общество отторгает из-за внешности. — Ты сейчас себя описываешь? — не понимаю, как перешёл на «ты». — О, Джимми, считаешь меня монстром? В отличие от Мурира я не убиваю. — Это ещё не доказано. Я не склонен верить твоим словам. — Но тебе придётся. Больше никто не посвятит тебя в эту тему. — Я так понимаю, ты сдаёшь мне Мурира, а взамен требуешь череп, я прав? — Абсолютно. — Что ж, ничем помочь не могу. Черепа у меня нет. — Пиздишь! Я знаю, он у тебя. — Я вернул его Краучу. — Что?! Долбоёбу? Джимми, мне легче тебя замучить, чтобы ты отдал череп. Крауч никогда не отдаст артефакт. Он — параноик и не верит мне. — Конечно, как тебе верить, если ты — патологический лжец? — Детектив, не бросайся психологическими терминами. Мы оба понимаем, каким бы хером я ни был, ты меня не отпустишь. Колись, почему отдал череп? — Это слишком дорогая вещь, у меня ей делать нечего. — Жену испугал? — Сеера смеётся и резко меняется в лице. — Ты загадал желание… Опускаю взгляд на металлическую столешницу. Я не смог сказать правду Бену, а этот чёрт видит меня насквозь. — Она ушла, — шипит Сеера, — и ты продолжаешь не верить в увиденное, в то, что происходит вокруг тебя? Глупец, Джимми. Ты по уши влез в дерьмо. Мне нужен череп. Отдай, и смертей не будет, клянусь. Иначе мне придётся убить либо тебя, либо Крауча. — У меня остались вопросы. Как я говорил, небольшой опрос. — Пф-ф, валяй! — он откидывается на спинку стула. — Ваше имя? — Сеера. — Фамилия? Пауза — опускает взгляд. — У меня нет фамилии. — Как так? У каждого человека есть имя и фамилия. — Значит, я не каждый. — Сеера — это прозвище. Как звучит Ваше настоящее имя в паспорте? — Это и есть моё настоящее имя, а паспорта у меня нет. — Сколько Вам лет? — Шестьдесят. — Дата рождения? Голубые глаза бегают — считает в уме. — 1956-й год. — Зачем отсчитали? Вы отняли шестьдесят от 2016-о. Не знаете дату рождения? — Я вечно забываю, — отшучивается. — День, месяц? — 6-е февраля. — Вы по гороскопу рыбы? — Да. Я тру глаз и мотаю головой: — Вы — водолей, Сеера, — ловлю на лжи. — Не верю гороскопам. — Где родились? — В Америке, в Чикаго. — В Чикаго все говорят с акцентом? — я давно заметил у него очень жёсткие согласные звуки. — Я себя плохо чувствую, детектив, из-за болезни появились проблемы с речью. — Как зовут Ваших родителей? — Сеера не ответит на вопрос — не знает ответа. Сеера пристально смотрит в глаза. Не гипнотизирует, вспоминает. — Боб и Молли. — Так звали людей, которые работали у Артура. — Что, прости? — Нет, ничего, мысли вслух. Твои родители уже умерли? — Да. — Когда и как? — Господи, скоро конец? Джимми, отдавай череп, и пошли за пироманом! Мать с отцом умерли давно. Я стёр из памяти их смерти. — Поговорим о твоём брате. Сколько ему лет? — Пятьдесят два. — Вместе будем считать, или ты сам посчитаешь, когда он родился? Сеера закрывает глаза: — 1964-й. — У вас разница в восемь лет. Ты отнял пятьдесят два от 2016-о, когда мог прибавить восемь к 1956-у. Не ищешь лёгких путей? — Я — гуманитарий, — опять отшучивается, опять наигранная улыбочка. — Твой первый поцелуй? — Мне ещё вспомнить, когда и кому я присунул? — он часто моргает. — Сеера, это простые вопросы о тебе. Задумайся, почему ты затрудняешься на них ответить. И он задумывается на мгновение. Понимает, что ничего не знает о себе. Растерянный Демон смотрит на зеркало. — Ты не был женат? Детей нет? Шестьдесят лет — это много. — Никогда и никого у меня не было. — Твоя жена говорила, что ты был заботливым и нежным, умел ухаживать и любить. Сеера не моргает и внимательно слушает, продолжая смотреть на зеркало, зрачки расширяются: — У меня не было жены. — Её зовут Эва, она гораздо моложе тебя. Эва чувствовала себя счастливой с тобой, а ты разрушил ваш брак, — не буду говорить, что у них должен был родиться ребёнок. Любому мужчине это больно слышать. — В детстве у тебя были домашние животные? — ответа нет. — Или у тебя не было детства? Я слышу треск стекла за спиной, поворачиваюсь — на зеркале трещины. Оно не могло разбиться просто так. Сеера сверлит меня больными глазами: — Перестань… — слёзы и мольба в голосе. — Я знаю, что тебя зовут не Сеера. Ты выдумал его, чтобы казаться крутым. Он всего лишь персонаж. Ты выдумываешь каждый раз, когда испытываешь шок, — раскладываю четыре фотографии перед демоном. — Виктор Стрелков, Морис Беллами, Артур Роуч, Сеера. На снимках одно лицо — лицо, что я вижу перед собой. Возраст каждого — шестьдесят лет, но такое невозможно — они действовали в разное время. Демон Времени застрял во времени: не молодеет и не стареет — живёт вечно. Сеера рассматривает снимки — не верит, но следует верить своим глазам. — У меня один вопрос: как много личностей? — Что это?.. — Сеера поднимает взгляд, глаза полны слёз, пот течёт со лба. — Я понятия не имею, о чём ты, — настолько серьёзного тона я у него раньше не слышал. Он говорит правду. Сеера теряет ориентацию в пространстве. Глаза бегают в разные стороны. Вместе со стулом Сеера падает на правый бок и ударяется разбитым виском, дыра под ключицей открывается. Каково это: когда в доли секунды тебе открывают правду, и ты понимаешь, что вся твоя жизнь — ничто?