Не выдумывай лжи на брата твоего, и не делай того же против друга.
Сир. 7, 12.
День подходит к концу. Слава богу. Давно я так не уставал. Сколько миль мы проехали? Завтра заправлюсь, хотя неизвестно, что будет завтра. Сегодня ещё не закончилось. В дверь звонят. Открываю — на пороге Марра с пакетом. — Я не слишком поздно? — В самый раз. Она заходит и чувствует себя, как дома, идёт на кухню. — Что ты опять принесла? — Еды, как обычно, и бинты, как ты просил, — Марра затаривает холодильник. — Куда так много? Пропадёт же. — Не пропадёт. Я всё равно не сплю у тебя, хоть пожую чего-нибудь, да и праздники скоро. — Это что, бутылка шампанского? — По акции. Я не удержалась. — Знаешь, где деньги. Возьми. Ты много истратила. — Ничего не много, и деньги мне твои не нужны. — До праздников два месяца. — Я не собираюсь бегать по магазинам в последний момент, я лучше ёлку поставлю тебе в комнату к Рождеству. — А кто её будет разбирать потом? — Я куплю живую. — Она будет вонять. — Тебе как раз нужен чистый воздух. — Сама её выкинешь после праздников, — закуриваю. Четвёртая пачка сигарет за день. — А я всегда всё сама делаю. Тебе ничего не надо. — Ты хочешь вместе отпраздновать Рождество? — А ты не хочешь? — Я никогда не праздную, в том числе и свой День Рождения. — Поэтому ты такой сухарь. — Я согласен. — С тем, что у тебя паршивый характер? — Я согласен отпраздновать с тобой. Знаю, насколько важно ей это услышать. Знаю, что она чувствует ко мне. Марра заканчивает наполнять холодильник и садится за стол рядом со мной. — Что ты затеял? В тебе что-то изменилось. — Я работаю с полицейским, у нас взаимовыгода. — Не ввязывайся в это, добром не кончится. — Не беспокойся. Всё под контролем, клянусь. — Я видела ходячий труп, который преследовали копы. И ты говоришь, всё под контролем? Мою помощь тебе никто не окажет. — Знаю, но сейчас ты здесь не поэтому, — беру бинты. — Иди ложись или ты хочешь есть? — Поем позже. Рана кровоточит. Через неделю нужно будет снять швы, если, конечно, я останусь в живых. Марра никогда не обрабатывает мои язвы. Вот и сейчас я в ванной в одних трусах, а Марра в кровати. Машинка заканчивает стирать окровавленную рубашку, до утра, увы, она не высохнет. Джеймс не догадывается, что первым человеком, которого он увидит завтра, буду я. Кое-как забинтовываю рану под ключицей и язвы на груди, боль не проходит, натягиваю футболку и иду спать. — Телевизор не мешает? — беспокоится Марра, когда я ложусь к ней. — Нет. Я жутко устал, поэтому быстро отрублюсь. — Значит, сегодня ты мне будешь храпеть. — Прости. Стукни меня подушкой, и я перестану. — Спи. Я не буду тебя трогать, если ты не попросишь. — Звучит заманчиво, — улыбаюсь. — Не в твоём случае. Так мы проводим ночи. Я очень редко сплю один. Когда Марры нет рядом, после полуночи, во время приступа, я звоню ей, и она приезжает. Марра — моё спасение. Мы провели сотни ночей вместе, но не занимались сексом, хотя оба хотели. Как и обещал, я быстро засыпаю, но приступ не даёт долго спать. Начинается с хрипов, затем кашель, наполняющий горло кровью, потом лёгкие перестают дышать, и под конец пронизывающая боль, будто грудная клетка вот-вот сломается. Я перестал спать на животе. Марра засовывает ладонь под футболку, чувствует влагу на груди — это открытые язвы. Под мокрыми бинтами мясо и гной. Марра никогда не видела меня топлес, я не могу травмировать её. — Тихо. Успокойся. Сейчас станет легче, — одна рука под футболкой на груди, вторая на лбу. Вода всегда успокаивает, остужает пожар, обволакивает, словно кокон. Простыня не впитывает влагу, Марра её контролирует. Через несколько минут приступ закончится. Я снова засну, а Марра, увы, нет. Она пойдёт на кухню, возьмёт еду из холодильника и вернётся ко мне. Приступ всегда повторяется. Прости, Мамба, до праздников слишком долго. О, Джеймс, у нас мало времени: осталось меньше недели.