ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

МЕЖДУ МОРИСОМ И АРТУРОМ

— Кто ты такой? Откуда его знаешь? — я подхожу к парню. Мы нашли новую старую личность. — Я — Майкл. Мы тусили вместе. Я был тогда ребёнком. — Твою мать... — Сеера отходит к дому и опускается по стене. — Ты уверен? Вдруг ошибся? — Я навсегда запомнил голос Ноно, ни с каким другим не спутаю. Что с твоим лицом, чувак? Сеера не отвечает. — Кто такой Ноно? — спрашиваю Майкла. — О, это самый клёвый чувак, которого я знал! Местная звезда. — Чем известен? — Старик выполнял лучшие олли на скейте, разве не круто? Малышня не поспевала за ним! Ноно выступал в клубе, в четырёх кварталах отсюда, во «Фламинго»: играл на гитаре, пел. Поэтому я и запомнил его голос. — Клуб ещё работает? — Закрылся пару лет назад, там теперь магаз. — Когда ты в последний раз видел Ноно? — В 2008-м. — А первый? — В 2001-м. Мне тогда было тринадцать, я только учился кататься на скейте. Ноно мне помог. — Знаешь, где он жил? — Конечно! Мы часто тусовались у него дома. Вот оно — недостающее звено между Морисом Беллами и Артуром Роучем. Если по словам Карла фуга продолжительна, не думаю, что в промежутке между выходом Беллами из тюрьмы и 2001-м годом у Сееры была ещё одна личность, просуществовавшая всего два года. Не обязательно, что Ноно появился именно в 2001-м, он мог действовать с 1998-о, просто Майкл его ещё не увидел. — Ноно жил под крышей девятиэтажки в двухэтажной квартире. Дом в тридцати минутах ходьбы отсюда. Консьержка у него — злая тётка. Я записываю точный адрес. Сеера так и сидит на корточках. Больница отменяется. Мы узнаем, кто такой Ноно. — Сейчас кто-нибудь живёт в квартире? — Нет. Квартира заперта. Из уважения к Ноно никто из наших туда не ходит. — Понятно. Спасибо, Майкл. — А что с ним? — он кивает на Сееру, осознаёт, что это больше не Ноно. — Память отшибло, — фактически правда. — Майкл, — шепчу на ухо, — не говори никому, кого сегодня увидел, — сую тридцатку в карман куртки. — Без вопросов, босс. — Что за имя такое дурацкое — Ноно? — Пидорское? — Майкл смеётся. — Полное имя — Арнó, но все его звали Ноно. Он был клёвым, реально, клёвым челом. Все любили Ноно, — с грустью и гордостью произносит Майкл. Он запрыгивает на скейт и уезжает. — Ты выдержишь это? — я поднимаю Сееру. — Мне уже лучше, спасибо за заботу. Кто-то беспокоится. Кто-то заботится. — Поедем на Мустанге? — Не-а. Пошли пешком, пока погода хорошая, — Сеера шагает вниз по улице. — Скоро обещают снег. Пешком не походишь. — Я люблю зиму. Лето не люблю. Дом Ноно — старая постройка 50-х годов, в подобных домах высокие потолки и толстые стены. Жильё для стариков, но не для молодёжи. Мы заходим в нужный подъезд, где нас встречает старая консьержка. — Хто такие? Чево нужно? — Мы из полиции. Детектив Блэр и детектив Роуч, — Сеера отходит, пряча лицо от консьержки, делает вид, что интересуется почтовыми ящиками. — Подскажите, кто живёт на последнем этаже? Консьержка жаждет лицезреть наши удостоверения. Я показываю своё, Сеера — пачку сигарет. — Там две квартиры. Одна пустует, во второй живёт актёр. — Давно пустует? — Около десяти лет. Там старый дурак жил, постоянно молоденьких парней звал. Они громко слушали музыку, мешали соседям. — Опишите его? Что вообще он за человек? — Говорили, он этот… ну… «голубой», на доске с колёсиками постоянно ездил, разговаривал, как баба… а и собачка у него была. Представляю, что чувствует сейчас Сеера, узнав, что когда-то был геем. — Он сделал Вам что-то плохое? — Столько хлопот с ним было! Взрослый, а поведение, как у подростка. Несерьёзный человек, несерьёзный! — Спасибо. Вы нам очень помогли. Сеера ждёт меня у лифтов. — Интересно, ты — актив или пассив? — двери открываются. Квартиру открыть не сложно, если твой напарник практически идеальный взломщик. Странно, что с таким даром Сеера не стал вором. Нулевые. Что тогда было? Помню, я начал встречаться с Натали. Как можно так быстро переключиться с насильника на тусовщика? Квартира многое говорит о человеке. Дом Ноно — превосходный модерн: дорогая мебель, яркие обои и паркет. Полный хаос, как и в голове у хозяина. Много света, подсветки, лампы, прожектора, шар для вечеринок. Огромная плазма в гостиной, игровые приставки, колонки. Квартира богатенького подростка, но не шестидесятилетнего мужчины. Второй этаж: кухня, звукозаписывающая студия, спортзал. Последнее, вероятно, для красоты картины. — Ты качаешься? — подшучиваю над Сеерой. — Ага. Сто семьдесят шесть фунтов. Я ща на массе. — Как ты это оставил? Я о таком и не мечтал. — Если нужно, забирай. — Куда мне? Да и чужого не надо, — я бы забрал некоторые вещи, а лучше вообще переселился в эту квартиру, но зачем, ведь я потерял Натали. — Тебя ничего здесь не смущает? — Сеера обводит руками обстановку. — Чистота. Да, есть пыль и грязь, но для квартиры, где не живут восемь лет, здесь очень чисто. — А воздух? — Окна закрыты, но в квартире не душно. — Вот именно. — Считаешь, сюда кто-то ходит? — Консьержка бы сказала. — Квартира продолжает жить и без своего хозяина. В гостиной три гитары: акустика и две электро. В студии ещё две электрогитары. — Сыграешь? — провожу пальцем по струнам на грифе. — Сдурел? Я не знаю, как её держать правильно. В спальне возле кровати лежанка для собаки, в столовой — миски. В квартире чего-то не хватает. Фотографий. Здесь осталось полно вещей от Ноно. Шкаф забит современной на тот момент одеждой: узкие джинсы, разные кеды, куча футболок и рубашек, шорты, пара костюмов чисто для выхода. Вместо фотографий на стенах скейты. — В его кабинете ноутбук. Глянем? — предлагает Сеера. — А если он запоролен? — И чё? Кабинет ничем не отличается от остальных комнат. На полках разные журналы, в том числе «Playboy». Все парни собирают с девчонками на обложках, а Ноно — с молоденькими мужчинками. Помимо ноутбука на столе два монитора с цветным процессором. Вероятно, для работы. В то время вошло в моду снимать видеоролики, как ты играешь, а потом выкладывать на Ютуб. Наушники, камера, микрофон. Да, Ноно был ютубером. — Почему ты не хочешь сначала посмотреть компьютер? — интересуюсь я. — В таких компах кроме игр ничего не хранится. — Логично. Сеера открывает ноут — тот попросит пароль. Пальцы с чёрным лаком стучат по клавиатуре. На рабочем столе мало «иконок»: стандартные программы по типу «корзины», Майкрософта нет. Не думаю, что Ноно делал презентации или доклады для школы. — Что ты хочешь найти? — нависаю над Сеерой, галстук щекочет ему ухо. — Фотки. Диск «Д» полностью забит музыкой. Вместо названий — цифры. — Твои? — Проверим? — Сеера косится. — Давай. Если говорить о жанре, Ноно предпочитал рок. В музыке главное — звучание инструментов, в особенности гитары, за которую и отвечал лично Ноно. В барабаны отлично долбили, но изюминка — вокал. Я впервые слышу голос Ноно, то есть, голос Сееры без хрипов: чистый. Мы замираем. Бывший певец не ожидал услышать столь классный голос. — Теперь я понимаю Майкла, голос действительно запоминается. Признаюсь, у тебя отлично получалось, я не ожидал. — Я тоже. Мы не слушаем всё, всего пару песен. Переходим на фотографии. У Ноно был английский бульдог, предпочитавший скейт, как и хозяин. Интересно, что стало с собакой? На многих фотографиях Ноно в компании молодых парней на площадке с трамплинами, среди них маленький Майкл — я узнаю его по родинке на щеке. Ноно пользовался популярностью и уважением среди молодёжи. Внешне Ноно ничем особым не отличался от других личностей: большая залысина, по бокам короткие рыжие волосы, от висков борода с проседью, щёки выбриты, лицо в веснушках. В отличие от Беллами у Ноно были брови и ресницы. И те же глаза — голубые и глубокие. Я отмечаю маленькие серьги в ушах — не такие, что сейчас носит Сеера, и татуировки на руках — тоже другие рисунки. Насколько мне не изменяет память, у Сееры на этих местах нет татуировок. Эва Винтер также говорила, что у её мужа не было модификаций тела. Уличные сменяются на фотографии со сцены, где Ноно стоит у микрофона с гитарой. А дальше тусовки. — Подожди. Почему ты не приближаешь? Сеера быстро пролистывает снимки. — Потому что на них я в компании педиков! — И что? Может, там твой дружок? Там и девушки есть! — Да, но мне нравится долбиться в задницу! — Откуда знаешь? Как вариант: не тебя, а ты. — Я тебя сейчас стукну ботинком, — Сеера угрожающе на меня смотрит. — Я пытаюсь разрядить обстановку. — Джимми, я сейчас возьму и разряжу твой же пистолет в тебя! — Сеера, это было давно. Ты — гомофоб? Я, например, спокойно отношусь к геям и лесбиянкам. — Каждый дрочет, как хочет. Мне насрать, если это не касается меня, — он поспешно закрывает папку с фотографиями. — Всё, больше мы ничего здесь не увидим. Сеера выбегает, как ошпаренный, из квартиры Ноно и направляется к дому Джессики Смит, где припаркован Мустанг. — Уроды, блять! А-а-а. Вообще… — он быстро идёт, вырывая с подбородка волосы, а я еле поспеваю за ним. — У меня такого никогда не было. Пиздец! Я был гомиком! — Считай это ошибкой молодости. — Джимми, это было восемь лет назад! — кричит через плечо. — Это другая жизнь. Почему тебя не волнует, что ты изнасиловал женщину? — Потому что, возможно, меня трахнул парень! А возможно, и не один! Долбоёбы, блять! Блять, пиздос! — Сеера подтягивает штаны за шлёвки. — У меня теперь задница болит! — Это психологически. После «Ноно» ты занимался сексом с бывшей женой. — Откуда ты знаешь, что она не вставляла в меня что-то? «Потому что она забеременела от тебя, дурак», — хочу сказать, но не могу.