ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

УЗНИКИ ОСВЕНЦИМА

Руди приезжает в одиннадцать вечера. Последний раз я видел его на похоронах Олли. Мы втроём находились в одном лагере. В живых остались только мы с Руди. Руди сказал, что приезжает по делам на несколько дней, предложил встретиться. Я не против. Рудольф Эрлих — последний человек, кто имеет значимость в моей жизни. Я стою с телохранителями у перрона. Время позднее, обычно я уже сплю. Поезд приезжает ровно в одиннадцать. Из шестого вагона выходит Руди в сопровождении двух телохранителей. На фоне низеньких клоунов Руди выглядит смешно, словно не они, а он защищает их. Руди говорил: «Главное не физические параметры, а профессионализм». — Они умеют пользоваться оружием? — спрашивает Джек. — Если бы не умели, не носили бы костюмы. Телохранители несут два чемодана. Многовато вещей для нескольких дней, но таков Руди: в течение дня он сменяет три костюма. — Бен, — Руди обнимает меня, встав на носочки. — Привет, — я мягко приобнимаю, боясь сломать старые кости. Руди крепкого телосложения в отличие от меня, но на двадцать сантиметров ниже. В лагере у нас торчали кости. — Как доехал? — Хорошо. Поэтому и выбираю поезда. Да, дольше, зато я уверен, что поезд не рухнет с небес. Руди боится не самолётов, а шума. В лагере его часто били по ушам. — У тебя встреча назначена на завтра? Можешь поселиться у меня, дом огромный. — Бен, мне неловко. Я забронировал номер в отеле. Телохранители Руди стоят позади. На их лицах словно надеты маски. Мои ребята хотя бы похожи на живых людей. — Руди, перестань. Вот ты будешь ютиться в шикарном номере пятизвёздочного отеля, когда половина моего дома в твоём распоряжении. Мы давно не виделись. — Да, ты прав, — он тяжело вздыхает. — Нам обоим нужна эта встреча. Джек взял из гаража машину побольше, ведь обратно поедут шесть человек. Мои телохранители садятся вперёд, остальные занимают четыре пассажирских места сзади. — Боюсь спросить, сколько костюмов ты взял? — Немного, всего шесть штук. Были бы мы одинаковыми, я бы забрал парочку твоих, Бен. — Ты любишь роскошь, я — классику. — В этом наши вкусы не совпадают. Я люблю клетку, полосы, яркие цвета, ты предпочитаешь однотонность и сдержанность. — Ты так и не сказал, по каким делам приехал. — Завтра торги за очень дорогую вещь. Я хочу заполучить её. — Ты до сих пор бегаешь за драгоценностями? Руди тоже аукционер, но предпочитает исключительно яркие и дорогие вещи. Чем больше блестяшек — тем лучше. — В отличие от тебя я не отойду от дела своей жизни. — Мне надоело этим заниматься, тратить деньги впустую. Я не заберу с собой в гроб антиквариат. Аукционы перестали приносить мне радость и важность после смерти семьи. Большую часть подлинников я выкинул. — Я, например, пока умирать не собираюсь, — признаётся Руди. Джек высаживает всех и загоняет джип в гараж к коллекции ретро-автомобилей. Я веду гостей в дом. Для Руди заранее подготовлена большая спальня с гардеробной, для его телохранителей — комната поменьше. — Ты сейчас спать пойдёшь? — Да нет. Думал, посидеть и поболтать с тобой с дороги. Выпить есть? — Руди снимает пальто. Под верхней одеждой тёмно-синий костюм в «меловую полоску». — На любой вкус. — Я перестал пить крепкие напитки. Есть вино? — Конечно. Руди просит телохранителей отнести его чемоданы в спальню, а самих парней — занять свою комнату. Телохранители безмолвны. Я достаю из мини-бара бутылку вина и наполняю бокалы. — Мистер Крауч, будут поручения? — спрашивает вернувшийся из гаража Джек. — Нет. Идите отдыхать. Спасибо. — Сначала я дежурю, затем Алекс, — он указывает на молоденького парня. Джек работает на меня двадцать лет. Никаких пререканий к нему нет и никогда не было. Алекс работает три года. Он смелый и стойкий. Я полностью доверил им свою жизнь. Мои ребята занимают пост, мы остаёмся с Руди вдвоём в гостиной. — Как у тебя дела, Бен? — Руди снимает пиджак и садится в кожаное кресло. — Неплохо. Я привык здесь. Думаю остаться навсегда, — с бокалом в руке занимаю диван. — Раньше мы и мечтать о таком не могли: дорогие костюмы, машины, замки. Семьдесят пять лет назад мы жили в бараках, ели крошки с земли, носили лохмотья и спали на деревяшках. Я и забыл, что когда-то это со мной было, — Руди пьёт вино, как истинный аристократ. Его главная проблема — слишком много к себе внимания. Мы с Олли недолюбливали Руди. — Ты помнишь освобождение? — спрашиваю я, смакуя вино. — Да. Я помню, как охранники и офицеры сжигали всё, что возможно. Тебе повезло, ты не видел, как взрываются крематории. — У меня был свой личный кошмар. — Ты вспоминаешь тот период? — Нет. Перестал с возрастом. А ты? — Я стёр его из памяти. Осталась только моя национальность. — А татуировка? В Освенциме узникам набивали номера на кожу. — Я свёл её. — А я не смог. — Олли тревожили старые воспоминания, — произносит Руди, глядя в пол. — Мне он ничего такого не говорил. — Мы созванивались, редко, но бывало. Он говорил о лагере — словно часть его осталась там. Как думаешь, поэтому Олли повесился? — Пожилые люди часто думают о смерти. Мысли Олли превратились в реальность, — я знаю, что Олли никогда не задумывался о суициде. — Ты тоже думал о суициде, Бен? — Да, после смерти жены и дочери. Потом я взял себя в руки. — Я никогда не думал покончить с собой. Мы с Олли часто обсуждали Руди. Из нас троих он пострадал меньше всех. Я помню, как офицеры давали ему конфеты. Удивительно, что Руди стёр номер с запястья. — У Олли было всё: огромный замок, заставленный древним барахлом, ретро-машины, собственная конюшня, — Руди усмехается злым смешком. — Последние месяцы он перестал платить налоги. А денег у него было больше, чем у меня! — Я никогда не считал деньги Олли. — Поэтому он ничего не оставил мне после смерти? Я не отвечаю. Зависть — главный порок Руди. Олли всегда это раздражало. Удивительно, что они созванивались. Олли не желал общаться с Руди, да и я тоже. — Я никому не сделал ничего плохого, Бен. Я всегда считал Олли своим другом, а он так со мной поступил. — Последнее время Олли был не в себе. Давай не будем плохо говорить о покойнике? — я допиваю вино, больше не хочется. Руди пьёт очень медленно. Один из телохранителей Эрлиха выходит на улицу, видимо, покурить. — Ты ведь не продал его? — Руди сверлит меня взглядом. Откуда он знает? Хрустальный череп — наша с Олли тайна. — Ты про что? — Про вещь, которую завещал тебе Олли. — Не понимаю, о чём ты. — Я знаю, Бен. Олли говорил про череп за несколько месяцев до смерти. После кончины он передал часть своих вещей родственникам и друзьям. Черепа среди них не было. Я залез в каждый угол его грязного замка, но ничего не нашёл. Остаётся один вариант. — Он завещал мне сундук, в нём хранились старые репродукции. Там я и нашёл череп. — И? — И всё. — Где он? — Зачем ты им интересуешься? — Я должен был купить череп, но опоздал на аукцион. Олли забрал его. — Почему не выкупил? — Ну ты же знаешь, Олли мне не друг. Он не брал трубку, не выходил на связь, его охранник прогонял меня с территории замка. Я уже потерял надежду, как спустя несколько лет Олли мне позвонил. И вот вновь появилась возможность, но и тут у меня ничего не получилось. — Зачем тебе череп? — Это хрусталь, Бен. Знаешь, сколько он стоит сейчас? — Деньги всегда были твоей слабостью, но артефакт нужен тебе не из-за богатства. — Верно. Это вещь должна принадлежать мне, понимаешь? Иногда всё очень просто, — Руди допивает остатки вина. Сейчас всё может закончиться. Стоит принести череп, и Руди умрёт. Только мне надо будет отойти подальше, чтобы не задело. Я встаю с дивана и направляюсь к лестнице. Череп хранится на втором этаже в моём кабинете. — Не дури, Бен, — Руди обновляет бокал. Я вспоминаю, что один из телохранителей Руди на улице, а второй — в комнате. Мои же — мониторят камеры в пункте на первом этаже у входа. Руди достаточно дотронуться до черепа, как на звук прибегут и мои телохранители, и его — начнётся стрельба. Я не могу жертвовать своими людьми. Джек научил меня стрелять и подарил пистолет. Настало время им воспользоваться. Я спускаюсь вниз к Руди. В руке спортивная сумка с черепом, за спиной — пистолет. Если Руди замешкается, я его застрелю, а следом будут разбираться парни в костюмах. В своих людях я уверен, а телохранители Эрлиха ни на что не способны. Камеры фиксируют картинку, но не звук. В кабинете я написал на большом листке, чтобы Джек приготовился и разбудил Алекса. — Открывай сумку, — командует Руди. Я расстёгиваю молнию, и появляется хрустальный череп. — Отлично, — улыбается Руди. Алекс заходит в гостиную. Джек сзади него, за стенкой, караулит выход на улицу. Алекс убирает того, кто сидит в комнате, точнее за углом — я слышал его шаги, а Джек стреляет в заходящего в дом. Всё просто. Я слышу, как открывается входная дверь. Я слышу первый выстрел — падает тело. Я слышу второй выстрел — падает второе тело. Поворачиваю направо — стоит низкорослый телохранитель. Поворачиваю налево — стоит второй низкорослый. Два трупа на полу. Я смотрю на Руди. — Я же просил, не глупи, Бен. Нет смысла воспользоваться пистолетом, на меня направлены два дула. Взрыв Руди заденет и меня. Значит, тому и быть. Я готов к взрыву, но Руди заявляет: — Мы забираем череп и тебя с собой, Бен. — Я-то тебе зачем? — Он принадлежит тебе. Я не смею дотрагиваться до него. Я же сказал, что не думаю о смерти. Один из телохранителей вытаскивает пистолет из моих брюк, вынимает сотовый из кармана и разбивает в дребезги об пол. У меня нет защиты. У меня нет связи. Я не знаю, куда меня повезут. Господи, Джеймс, найди меня, пожалуйста.