Не оставайся долго с певицею, чтобы не плениться тебе искусством её.
Сир. 9, 4.
2001 год
Не обязательно быть толстым или худым. Не обязательно быть молодым или старым. Не обязательно быть страшным или красивым. Скейтборду всё равно. Либо ты умеешь на нём ездить, либо не умеешь. Мальчишки часы проводят на рампах, разбивая локти и колени в кровь. Я ни разу не упал с доски. Они удивляются: как старик катается на скейте? А я, ребята, и не такое умею. С ростом в пять и семь футов и весом в сто семьдесят шесть фунтов я сломал дюжину досок, но это меня не остановило. В моей квартире около двадцати скейтов: для трюков, для поездок по городу, по бездорожью, тугие и слабые — на все случаи жизни. — Ноно, покажи класс новичку! — прокричал Джесси. Я встал с бордюра и направился к площадке со скейтом в руке. — Это Ноно, — Джесси показал на меня. — Ноно, это Майкл, — тощий парень с родинкой на щеке смотрел с настороженностью. — Майки у нас новенький, совсем недавно купил доску, хочет научиться прыгать. Покажешь, как надо делать? — Для того, чтобы прыгать, надо сначала научиться стоять на доске, — я опустил скейт на асфальт, — затем кататься по дороге и только после пытаться прыгать. — Можно прыгать с места, — сказал Майкл. — Можно. А тебе доска только для прыжков нужна? — Я хочу выполнять разные трюки. — Такие? Я запрыгнул на дальний край доски одной ногой, а второй стукнул о противоположный — скейт оттолкнулся от земли, и я поймал его. Майкл открыл рот от удивления. — Я же тебе говорил, он не такое может, — Джесси стукнул в плечо Майкла. — Да, такие, мистер, — застенчиво произнёс Майкл. — Называй меня Ноно. Подростки — дети, а дети любят шоу. Произвести эффектность не только выполняя сложные трюки, но и чередуя ровный проезд с прыжками, что я и продемонстрировал Майклу и остальным. Это всегда удивляет, потому что мне шестьдесят лет, и у меня седеет борода. — Научись держаться на доске, а уже потом прыгай. — Хорошо. Я понял. Майкл загорелся. Когда молодой парень видит, что даже старик умеет кататься на скейте — это подстёгивает. Майкл — хороший парень, у него всё получится. Я разбежался, запрыгнул на доску и поехал в сторону дома. В десять вечера в клубе вечеринка. Шесть часов, чтобы выспаться и привести себя в порядок. Ночка сегодня будет насыщенная. — Лучше бы работу себе нашёл! — ворчала консьержка. — Красотуля, мне скоро на пенсию, — я задержался у стеклянных дверей её каморки. — Пенсии тебе не хватит оплачивать счета! — Главное, чтобы тебе хватило, моя хорошая, — я положил на полку леденец и убежал к лифту, как ребёнок от напугавшей его тётки. — Боже, яке конченный! Беверли — неплохая женщина. Она следит за порядком в доме, а я по своей натуре дебошир и разгильдяй. Нам не суждено сдружиться, а жаль. Первым делом я повесил на стену скейт. Понятия не имел, откуда у меня шикарная квартира. Кому-то всё, кому-то ничего. Через компьютер на Ютуб залил анонсированный ролик. На моём канале сто сорок тысяч подписчиков — это пока что начало. На одних играх и покатушках на скейте далеко не уедешь, сегодня вечером в клубе я применю своё главное оружие. Сегодня изменится не моя жизнь. Сегодня изменятся жизни многих людей. Начинаем с акустики — классический профессионализм, после переходим на электрогитару. Будем чередовать инструменты, мой голос останется неизменным. Я — довольно известная личность среди молодёжи на улицах и интернет-площадках. Я решил идти пешком с гитарой за спиной — скейты для подростков. В клубе другой сорт людей. Я умел держаться, умел вести себя в разных коллективах. Я знал себе цену. Мои друзья ожидали меня. Они будут переживать, но после моего выступления наши пути разойдутся — я перестану нуждаться в них. Чарли, Билл и Анджела встречали меня у входа. Охранник нас не осмотрел — друзья заранее договорились. Иметь связи — привилегия на данный момент. — Воу, народ уже тусуется! — заметила Анджела, когда мы перешли черту. — А ты как хотела? Это самый громкий клуб, люди со всего города съезжаются! — Чарли знал толк в заведениях и тусовках. — Наши места, — столик в углу забронирован на имя Чарли со вчерашнего дня. — Нон, у тебя спина не болит от деревяшки? — Анджела имела в виду гитару в чехле. — Через пару часов ты будешь говорить иначе, — заверил я. Очень громко. Очень ярко. Очень много всего. Большой выбор коктейлей, сигарет и «дополнительных услуг». Под последним подразумевались наркотики. Героина нет, но, чтобы повеселиться от души, посетителям предлагали амфетамин, кокс, экстази и травку. Ничего из этого я не употреблял и не курил сигареты. — Кто что будет? — спросил Билл. — Я бы не отказалась от того, в леопардовых стрингах, — Анджела указала на обслуживающего приватные столики официанта. — Чарли, я же говорила, заказывать приватку! Нон, как тебе? — Не в моём вкусе, — я поставил гитару рядом с собой, она понадобится чуть позже. — Знаешь, сколько стоит приватка? Час — штука баксов! Я не хочу платить тысячу за педика в стрингах. Прости, Ноно, — Чарли расстегнул пиджак. — Всё нормально, — я усмехнулся. Шутки про педиков всегда были актуальны в нашей компании. — Я буду виски, — сказал Билл. — Собираешься нажраться? — удивился Чарли. — Нет. Другое я не пью. — Беру джин, — я не фанат алкоголя, да и пьянеть мне нельзя. — Текила, — выбор Чарли. — Эндж? — Пф, не знаю. Давай тоже текилу. Довольно симпатичный официант принял у нас заказ — кроме красивого лица у него ничего нет. Я ловил на себе чужие взгляды. Безусловно, многие считали, что кто-то из моих друзей пришёл с дедушкой, другие же — конечно парни — прочитала меня сразу. Я выглядел брутально, по-мужски, но геи замечали друг друга в толпе. Красавчик-официант принёс напитки и задержал на мне взгляд. — Нон, как тебе? — Анджела залпом выпила стопку. — Сложно сказать, пока не понимаю! Клуб, как клуб! Слишком шумно, — из-за громкой музыки нам приходилось кричать друг на друга. — Ты же больше всех из нас любишь шумиху! Свои сигареты сюда приносить можно, свою наркоту — нет. Билл с Чарли закурили. — Да, люблю, но только тогда, когда получаю овации от публики! — Шапку снимешь или ты в ней и спишь? — Шапку не сниму. У меня очень сильно выпирает лоб. А сплю я голым, ты же знаешь, — я подмигнул ей. Это правда, она знает. Мы спали в одной постели после нашей первой тусовки, а перед этим долго целовались — Анджеле понравилось. Она пыталась меня возбудить, трогая за член, а потом узнала, что я — гей. Мне нравились женщины. Я позволял им многое. Я мог с ними целоваться, обниматься, трогать за упругие места, но не более. Меня привлекали мужчины. — Ты заценил сцену? — спросил Билл. — Да. Места многовато. — А свет? — Он мне ни к чему. — Тебе дай гитару в руки и микрофон в рот, и ты будешь доволен? — Почти, ещё толпу. — Думаешь, они оценят тебя? — Анджела прижалась ко мне. — У них нет выбора. Ты же оценила. Именно Анджела настояла на том, чтобы я заявил о себе, как музыкант. Ей нравились моё творчество и голос. Она умоляла меня пойти во «Фламинго». — Скоро выход Ноно, а алкоголя по нулям. Предлагаю повторить, — Билл страдал зависимостью. Это понимали все кроме него. — Пейте без меня, — я поправил серьгу в ухе — знак официанту. Он обслуживал столики, но не отводил взгляда от меня. Чарли позвал его. Я расслабился на диване и смотрел на подошедшего молоденького официанта. — Можете повторить? Без джина, — попросил Чарли. — А мне двойную текилу, — Анджела безуспешно флиртовала. — Для такой красавицы что угодно, — расплылся в улыбке официант. — Ты сейчас опьяняешь и опозоришь Ноно на выступлении! — возразил Чарли. — Я буду его поддерживать, в отличие от вас! — Кто-то из вас сегодня выступает? — поинтересовался официант, забирая пустые стаканы и рюмки. — Ага, он, — Анджела показала на меня. — Вы — музыкант? — у официанта вспыхнули карие глаза. — Я — Ноно. Полночь. Мы в клубе уже три часа. Анджела выпила шесть двойных текил и подцепила на танцполе парочку обдолбанных подростков. Билл перебрал с виски и часто бегал в туалет блевать. Мы с Чарли трезвые. — Ты готов? — Назад пути нет. Через две минуты мой выход. Я стоял за сценой с гитарой в руках. Фишка клуба — заплатишь хозяевам, выйдешь на сцену опозориться. Многие хотели показать себя с лучшей стороны, но под наркотиками позорились. Два парня передо мной разбили головы о микрофон, молодую девушку освистали и облили коктейлем из-за её одежды. Как толпа воспримет меня? Ведущий подал знак — пора выходить. На сцене мне в глаза ударил свет прожектора. Я закрыл лицо руками — слишком ярко. Может, это и к лучшему, что посетители не увидели вышедшего на сцену. Свет отрегулировали из аппаратной. Я перед сотней пар глаз. В зале тишина. Я не мог сказать ни слова в микрофон. Меня подозрительно оценивали. В отличие от друзей, я не заморочился с одеждой и надел повседневное: узкие чёрные джинсы, кеды, обтягивающую футболку с жилеткой, чтобы были видны татуированные руки, и шапку. Мне шестьдесят, а выглядел я на восемнадцать. Музыканты за спиной знали, что я буду играть — заранее обговорено. Мы вчетвером скинулись, чтобы я заявил о себе, но меня словно парализовало. Слишком долгая пауза. Я молчал. Нужно ли это вообще? Нужно ли вообще это начинать? Чарли, Билл и Анджела смотрели на меня. Красавчик-официант застыл с подносом в руке. Я ждал этого момента три года. По губам Анджелы я прочитал: «Ну давай же!» Я поправил гитару на ремне и дал знак музыкантам. Толпа сразу узнала хит Кайли Миноуг «Не могу выкинуть тебя из головы», но на сцене не красотка Кайли, а старик в шапке — и он споёт песню иначе. Я чувствовал и контролировал голос, именно поэтому перепевал на свой манер известные песни, с моим тембром они звучали по-другому. Я поднимал голос, как тенор, и опускал до баса. Толпа закивала в ритм. Отлично. Песня настолько дурацкая, что мотив тут же запоминается. Заезженное «ла-ла-ла». А теперь за дело. Сначала высоким голосом:Я просто не могу выкинуть тебя из головы,
О твоей любви только и думаю.
Я просто не могу выкинуть тебя из головы,
О таком я даже не мечтал.
Повтор низким голосом. Музыканты за спиной играли, как надо: лёгкие барабаны, плавные звучания ритма и баса, акустическое сокровище в моих руках. У меня жёсткий акцент, но всем плевать. Люди танцевали: либо им нравилось, либо алкоголь с наркотиками подействовали. Блестящие глаза смотрели не на меня, а вверх. Толпа поймала кайф.Каждый день,
Каждую ночь
Мечтаю быть в твоих объятиях.
Они запомнили меня. Я закончил выступление через две минуты. В меня ничего не кинули. Последнее, что я сказал в микрофон: «Меня зовут Ноно». Волна аплодисментов нахлынула из зала. Анджела кричала: — Запомните! Запомните его! Он крутой! Час ночи. Моё выступление длилось три минуты. Я ждал этого с 1998-о. Я вернулся к друзьям за столик. — Чувак, ты ещё сомневался в себе?! — спросил пьяный Билл. — Никогда не сомневался в себе. А теперь можно пить, — я позвал красавчика-официанта и заказал бутылку текилы. — За счёт заведения, — он расплылся в улыбке. — Это начало, Ноно, ты ведь понимаешь? — Чарли хлопнул меня по плечу. — Спасибо. Вам всем. Больше я не увидел друзей. Больше я ничего им не сказал. Они мне стали больше не нужны. Насмешливые взгляды в мою сторону сменились на восхищённые. К нашему столику часто подходили, чтобы посмотреть на меня вблизи, поздравить, пожать руку, поцеловать. Я никому не отказывал. В четыре утра я пошёл в туалет. Зашедший красавчик-официант застал меня у раковины. Он подпирал спиной у дверь. — Ноно? — Твоя смена ещё не закончена? — я подошёл к нему. — Я попросил, чтобы меня подменили на полчаса. Меня зовут Брайан. — Мне плевать, как тебя зовут. Он схватил моё лицо и поцеловал в губы. Брайан мне не нужен, мне не нужны отношения. У нас полчаса в дальней кабинке. Брайан расстегнул мою ширинку и спустил с себя брюки. Я — актив. Это на один раз — так всегда. Я выпускал пар, он трахался со звездой. Завтра я приду во «Фламинго» и не замечу его. Брайан вскоре уволится. Через четыре года он точно так же нагнётся перед наркоманом в туалете другого клуба. Через пять лет Брайан умрёт от СПИДа.