ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

ВСЕ ЛЮБЯТ НОНО

Походы во «Фламинго» продолжились. Со временем я привык к громкому звучанию музыки и яркому свету. Выступления Ноно откладывали большой след. Ноно заканчивал номер, и я бежал в туалет не для того, чтобы опустошить мочевой пузырь. Я кончал. Каждый раз. Каждый раз в течение вот уже двух недель. — Крис, может, тебе ко врачу обратиться? — забеспокоился Адам. — Ты часто бегаешь в сортир. — Да нет, я здоров, просто много пью. — Ага, он бегает только после выступлений Ноно, я права? — Руби обратилась к присутствующим. Сегодня нет Честера. — Он кончает там, — Ноно трогал грудь Руби. — А, вот оно что! Крис, в этом нет ничего зазорного, — Руби мерзко засмеялась и поцеловалась с Ноно. Может, старик — бисексуал? — Что за ерунду ты несёшь? Ты следишь за каждым, кто и куда ходит? — прозвучало слишком грубо и громко с моей стороны. — Воу, чувак, не кипятись! — завёлся Коул. — Тебя не спрашивают! — Вообще-то, твоими походами в туалет интересовался Адам, а не я, — оправдалась Руби. — Эй, продюсер, — Ноно отпустил Руби, — нечего гнать на своих друзей. Ты сейчас здесь сидишь со мной. Скажи спасибо этим ребятам, что притащили твою мерзкую задницу сюда. — Я сюда не ради тебя пришёл! — опять получилось грубо. — Но кончаешь же ты от меня. — У меня зуд в паху, — я сделал вид, что засовываю кисть в брюки, а затем подал её Ноно. — Звезда не зазвездится пожать руку фанату? Сегодня Ноно сидел напротив меня. Он облизал указательный палец и протянул руку для пожатия. — Осмелишься, или ток пробьёт низ твоего живота? — Я не знаю, сколько членов принял твой рот. Ноно не принимал в себя ничьи члены. — Так, ребят, вы сейчас перегибаете палку, — Карен убрала подальше от нас стаканы. — Обычно чужые рты принимают мой член, и не только рты, — парировал Ноно. — Хватит! Я слишком часто слышу слово «член»! — Адам закрыл уши. Начался диалог, которого я ждал две недели. — У меня сосут все, и девушки в том числе, — Ноно натянул щёку с внутренней стороны языком. — Я думал, у тебя встаёт исключительно на парней. — По пьяни за углом клуба меня орально ублажают кому не лень, а под наркотой «мой друг» и не так встаёт. Завидуешь, продюсер? — Чему? — Ты ведь тоже гей, у тебя давно не было. Я бы так долго не продержался, мне нужен секс каждый день. — С чего ты взял? — Кристин сказала. Я ошеломлённо посмотрел на сестру. — Ну ты же гей, Крис! Здесь тебя не побьют за это и не выкинут из клуба, — Кристин пила коктейль из трубочки. — Что ты сказал ему про меня? — я не сводил с неё взгляда. — Что ты — гей. Алло, ты меня слышишь? И что сейчас ты свободен. — Это такая важная информация обо мне, что все должны знать? — Здесь нет секретов, продюсер. Здесь все говорят правду, какая она есть. Если тебе что-то не нравится — уходи. Поверь, никто не расстроится. Ноно опять меня поимел, загнал в угол. На всякий его упрёк, мне нечего сказать. Встать и уйти, перестать кончать на Ноно. — Как скажешь, — я допил виски в стакане. — Я не собираюсь плясать под дудку старого пидораса! — вышел из-за столика. — В тебе нет ничего особенного, Ноно! Ты — бездарность! Его голубые глаза застыли, нижняя губа дрогнула. Ноно страшно слышать, что он ничего не значит. Он считал, что нужен всем. Мучал меня две недели своим пренебрежением. Сейчас я натянул его самолюбие по самые гланды. Три часа ночи. Пьяная молодёжь пыталась попасть в клуб, но их не пускали. Я оставил деньги на столике за выпивку, но пойти домой не решился — дышал ночным воздухом за углом «Фламинго». Через десять минут из клуба вышел Ноно, подкуривая сигарету. — За это я и люблю ночь: ночью город умирает, — голос потерял слащавость, зазвучал умиротворённо и бархатисто. — Ночью можно перестать быть собой. — Скажешь, когда врежешь, чтобы я успел приготовиться? — Я похож на человека, ввязывающегося в драку? — он глубоко затянулся. — Один тяжёлый удар — это на драка. — Сломать или вывихнуть пальцы? Не интересует. Я дорожу своими частями тела. — Они заставили тебя выйти? — я кивнул на клуб. — Они оскорбляют тебя. — И Кристин? — Нет. Она не смеет. — У тебя что-то было с ней? — Отвечать честно? Ты сломаешь мне нос. — У вас был секс? — Лёгкий петтинг. — Она платила? — Я — дорогая проститутка, — Ноно мерзко улыбнулся. — Кристин трогала меня за член, пыталась возбудить. Я мял её грудь и… — он облизал губы. — Она дрочила мне, я ей лизал, — он продолжал улыбаться и затягиваться сигаретой. — Коснёшься её ещё раз — я убью тебя, Ноно. — Ой, какой нежный! Какой нежный! Чё ты такой нежный, продюсер? Ты очень нежный! Тебе какое дело? Она — взрослая девочка, ей не нужен папик, в отличие от тебя. Я щёлкну пальцами, и твоя сестра встанет передо мной на колени. Кристин — самый дорогой человек в моей жизни, кроме неё у меня никого нет. Наши родители умерли, когда сестра была совсем маленькой. Я стал для неё и отцом, и матерью, с ней я повзрослел не по годам. Кулак вдавил сигарету прямо в нос Ноно. Пепел обжёг костяшки, но боли я почти не почувствовал, чего не скажешь Ноно. От удара он запрокинул голову, отошёл от меня — на ногах устоял — и опустился на колено. — По сухому, без предварительных ласк! Любишь жёстко, продюсер? Обожаю! — большой нос почернел и забулькал, голос загнусавил, кровь капала на рубашку. Сигарета подпалила рыжеватую бороду и кожу вокруг рта. — Обожаю, когда жёстко и глубоко, — хотелось плюнуть ему в рожу. — А ты не промах, я люблю горячих мальчиков, — Ноно встал с колена и выпрямился. Охранник заметил потасовку и направился к нам. — Забей! — помахал ему Ноно. — Мы дурачимся. Сексуальные игры. — Ты уверен, Ноно? — Он же сказал, всё в порядке! — крикнул я на охранника. Тот ушёл, оставив нас в покое. Ноно опустился на колено. Ему нехорошо, возможно, сотрясение мозга. — Плата будет велика, продюсер, — Ноно расстёгивал ремень. — Пошёл ты на хер! Следующий удар прилетит тебе по яйцам! Ноно попытался встать, но тщетно. Качнулся и снова присел на асфальт. — Ты когда-нибудь встречал рассвет на крыше высотки? — спросил Ноно, потупив взгляд. Его голос приятно прошёлся мурашками сзади шеи. — Нет. — Охеренное зрелище, должен признать. Передо мной сидел никчёмный человек без достоинства и чести. Он слабый и старый, заносчивый и эгоцентричный. Я смотрел на него свысока. На сцене Ноно вызывал возбуждение, сейчас — жалость. — У тебя есть связи и деньги? — Ноно вытирал кровь с носа. — Моя работа — связи и деньги. — Это мне подходит, — он ушёл в клуб, оставив меня в недоумении. Встретить рассвет на крыше клуба? Почему бы и нет. Из «Фламинго» вышли три бугая. Шесть кулаков били по лицу. Шесть ног отбили позвоночник и почки с желудком. «Плата будет велика». Я чувствовал опухшие глаза и дыры в дёснах — завтра на работу не пойду. Когда удары прекратились, когда я лежал на спине, появился Ноно. Он сел на корточки: кровь из его носа капала на лицо. — Ты снимешь мне клип, продюсер, самый охеренный клип в твоей жизни, — Ноно кинул салфетки и встал. Я смотрел на него снизу вверх. — Запомни самое главное: в нашем убогом мире все любят Ноно. Встретить рассвет на крыше высотки — впервые в жизни.