САМЫЙ ОХРЕНЕННЫЙ КЛИП
Глен назначил день, время и место съёмок. Я предупредил его: клиент очень сложный. Ноно не присылал фотки члена, что уже меня радовало. Как и договаривались, перед съёмками он не посещал клуб два дня. Мы не обменивались сообщениями. Всего один раз я набрал Ноно — его голос по телефону звучал ещё желаннее, чем в жизни. Глен послушал песню. Ноно дал мне студийную версию, ничем не отличающуюся от той, что я слышал в студии — как это ни странно. — Обычная, таких полно. Мы сто раз слышали подобные «хиты». Он очень хочет прославиться, раз платит столько денег. Ноно отвалил шесть тысяч баксов за работу над клипом. С учётом моей задумки это огромные деньги для простой работы. — Голос у него интересный, что-то есть в нём. — Каким ты представляешь исполнителя? Мы с Гленом ждали Ноно на лавочке возле места съёмок. Оператор настраивал аппаратуру, костюмерша гладила костюм, световики расставляли фонари. — Молодой, жгучий, загорелый брюнет, что подцепит любую красотку в клубе. У него пухлые губы и кубики на животе, которые так нравятся девушкам. Меня это безумно рассмешило. В назначенное время подъезжал Ноно — на скейте. — Вон смотри, — я указал на приближающегося скейтера в кепке, — твой жгучий брюнет. — Твою мать, ты издеваешься надо мной? — Глен, это Ноно. Ноно подпрыгнул и поймал доску. — Здрав… — Глен запнулся. — Привет. — Привет, продюсер, — Ноно кивнул мне и перевёл взгляд на Глена. — И тебе привет. — Такой же голос, как на плёнке. Я думал, это шутка, — Глен удивлённо смотрел на Ноно. — Твоё нахождение здесь, похоже, шутка. Я, по-твоему, клоун? — Глен, тебя предупреждали, — посмотрев с сожалением на Глена, я хлопнул по ляжкам и встал с лавочки. — Пойдём, Ноно, тебя нужно переодеть. Нэнси играла в телефоне, когда мы зашли в импровизированную костюмерную. — Нэнси. Помоги его одеть, — я показал на спутника. Она чуть не выронила телефон при виде Ноно: — Так это Вы будете сниматься? — Типа того, — Ноно поставил скейт к стулу, где сидела Нэнси. — Я решил, что классика для тебя будет скучной, поэтому вместо брюк ты наденешь шорты, — я взял костюм на вешалке. — Тоже а-ля классические? Из шерсти? — Да, тебе по колено. Пиджак и шорты тёмно-синего цвета в тонкую белую полоску. — А ботинки? — Малиновые броги. — Не люблю броги, — Ноно фыркнул. — Почему малиновые? — Ботинки не сливаются с доской. — Ты хочешь, чтобы я в этом на скейте прыгал? — В песне долгий бридж, заполним его трюками. — Я в своих носках остаюсь? — У тебя короткие? — Ноно повернул кеда, на лодыжке короткие светлые носки. — Да, оставайся в них. Через десять минут из костюмерной вышел Ноно. Глен сказал ему подойди к разрисованной граффити стене — локации клипа. Нэнси ещё выполняла роль гримёрши — закрасила мешки под глазами и царапину на переносице. Я решил поговорить с Ноно перед съёмкой. Подходя к нему, я невероятно волновался. Ноно был потрясающе красив. Я снова почувствовал запах резкого одеколона. — Идёшь с напутствующими словами? — Как ты? Переживаешь? — Нет. Такой клип я бы снял на телефон в любой подворотне своего района. Вышло бы дешевле. За костюм только спасибо. — Но не профессионально. — Твоему другу придётся меня удивить. — Ты его уже удивил. — Он не верит в меня? — Тебе не всё равно? — Мне? Пофигу. — За шесть тысяч Глен тебе задницу вылижет, а уж снять достойный клип — подавно, — я поправил рыжие волосы на висках. — Топорщатся. — Нужно поросить Нэнси залить их лаком. — Тогда они будут блестеть. У Ноно короткие и жёсткие волосы. Я кое-как поправил их, чтобы Ноно не выглядел глупо в кадре. Это был самый близкий контакт, ближе удара в нос. — Будь собой. Не волнуйся и делай, что твоей душе угодно. Помни, ты это делаешь для себя, а не для других. Представь, что ты во «Фламинго», а перед тобой — толпа. Впервые я не почувствовал возбуждение в брюках при виде Ноно. Это было не на грани секса, а что-то совсем другое. — Как я выгляжу? — Ты прекрасен, Ноно. Я сел на стул рядом с Гленом. — Ты реально думаешь, что прокатит? — спросил Глен. — Я уверен в нём. — Камера! — скомандовал Глен. — Мотор! — заиграла песня. В клипах музыканты не поют, они открывают рот под звучащую песню — это даже не фанера. Вот и Ноно нужно только открывать рот. Для музыканта съёмочная группа не публика и не зритель. Ноно собирал перед собой сотни людей во «Фламинго», сейчас нет гитары, нет микрофона, нет сопровождения за спиной. Он один, словно голый. Манерность и очарование передадут его лицо и тело. Я ещё никогда так не переживал за подопечного. Ноно в профиль перед камерой проговаривал текст. Глаза закрыты, губы двигались.A me non piace niente
Non mi piace nessuno
Queste gambe sole
Non si muovono bene
Queste braccia non mantengono
Sei andato via, non ti sei perso niente.
Музыка поменялась, Ноно раскрыл веки, косится в камеру. Лицо статично.Questa bocca a volte non mi crede
Vuole la fame e la sete
Queste mani mi consolano
E dentro il.
Вступили барабаны, Ноно медленно повернул голову в анфас. Лицо крупным планом в кадре. На словах созвучным «пульс» и «вены» Ноно натянул ярёмную вену, мимика задвигалась в ритм с музыкой. В нарастании перед припевом на губах улыбка.Petto questo cuore non si muove bene
Non pulsa il sangue alle vene
E il mio sesso quando si muove
Si trasforma
Tra le labbra ha una terribile lingua che canta.
Камера захватывала кадр по грудь, видны голова, плечи и часть оголённого татуированного торса под пиджаком. Серебряная цепь под горлом отлично выделялась на фоне тёмного костюма. Ржавые волосы и борода с проседью и белая кожа с веснушками отлично контрастировали с разрисованной стеной и костюмом. Я сделал всё правильно: выделил человека, а не фон. Мне казалось, что Ноно может только кривляться, но его соблазнительное лицо невероятно точно передавало голос и замысел. Ноно опроверг представление Глена о себе. Тембр подходил к внешности и ассоциировался именно с таким лицом. Музыка подвижная, Ноно двигался в ритм. Плечи и торс передавали нервность и непостоянство мелодии. На монтаже кадры сделают резче. Ноно не стеснялся широко двигать челюстью, показывая неровные с возрастом зубы. Он делал то, что получалось у него лучше всего — соблазнять и влюблять. Голосом, глазами, мимикой. А я стучал по коленке, качая головой под припев.Dalla mia testa parte
E alla mia testa ritorna
Una canzone che sommerge i miei occhi
E mentre cadono le lacrime tremo
Tutto mi gonfia la pancia
E gonfia anche il mio seno
Dalla mia testa parte
E alla mia testa ritorna
Una canzone che fa esplodere i denti
E mentre rido dimentico di aver pianto
E la mia lingua si muove da sola
E canto.
Забери у Ноно гитару, и он будет чувствовать себя спокойно, потому что у него остался шарм. В музыке хлопки — Ноно хлопал на уровне лица. Я не мог оторваться от Ноно, но краем глаза видел ошарашенного Глена. Нэнси снимала происходящее на телефон. У съёмочной группы на площадке широко раскрыты глаза. Все улыбались. Казалось бы, типичный мотив песни, но нетипичный исполнитель. — Стоп! — скомандовал Глен. — Переходим к бриджу. Песню остановили. Нэнси принесла Ноно скейт. — Делай трюки, задействуй стену, — попросил Глен. — Включи мне музыку. Ноно ездил вдоль стены, набирая скорость, прыгал перед камерой. Скейт поднимался в воздух щелчком то одной ноги, то другой, выполнял обороты в триста шестьдесят градусов. Тело Ноно слилось с доской. Он то захватывал её руками, то отталкивался от стены. Трюки комбинировались, казалось, будто Ноно описывал узоры перед камерой. Как Ноно не падает — так и осталось для меня загадкой. В музыке, как в скейтбординге — Ноно нет равных. Выбранный мной костюм не помялся, а на ботинках ни одного залома. Последние два припева. Ноно занял первоначальную позицию и запел. Тридцать секунд до конца. Камера приближалась и отдалялась. Кадр с Ноно по грудь. Кадр с Ноно в полный рост. Трюки на асфальте без скейта. Песня закончилась. Съёмочная группа зааплодировала, мои руки на коленях. Только сейчас я признался себе: я влюбился в Ноно.