ПЛАН Б
4 ноября 2016 год
Тодд и Винс развалились в креслах в гостиной. Синоптики передают снег в ближайшие дни. На часах одиннадцать утра. — Здорóво, босс! Круто выглядишь, — говорит Винс. — Где взял штаны? — указывает на виттоновскую клетку. — Настоящий Луи или подделка? Тодд кивает мне, приветствуя. Винс пугается кровавого лица: — Ой. — Ну, хули мы лежим-то? Я никак не пойму. Встали, блять, и пошли въёбывать! Тодд поспешно выключает телевизор и хлопает Винса, говоря, что рабочий день начался, и пора заступать на пост. Винс спускается проверить Бена, я выхожу на улицу покурить, Тодд следует за мной. — Во сколько приехал? — спрашивает Тодд. — После полуночи. — Сегодня кое-кто не сомкнул глаза, — он двигает бровями и улыбается. Я долго затягиваюсь: — Что? — Не слышал стоны на втором этаже? Мы думали, у нас потолок рухнет. — Нет. Я ничего не слышал. — У тебя крепкий сон. Винс считал, сколько подходов сделал Мурир. После пятого Винс засунул голову под подушку и заснул. А Мурир — молодец, уже седой, а член стоит долго. — Завидуешь? — На Марру грех не встать. — Любишь женщин постарше? — Она — эффектная женщина. Ей нужен мужчина под стать. Мурир ей подходит, а парень вроде меня в подмётки не годится. — У тебя заниженная самооценка. Если кого-то любишь, рискни. — Думаешь, у меня есть шанс перед Маррой? Я громко смеюсь и чуть не задыхаюсь от дыма: — Нет, конечно, дурачок! Эта женщина не достанется никому. — У них с Муриром на один раз? — Марра не создана для серьёзных отношений. — У тебя не вышло с ней? Я ничего не отвечаю и затыкаю Тодда взглядом. — Прости-прости. Я сболтнул лишнего. — Хочешь трахнуть Марру? Трахай. — Нет. Что ты! У меня есть девушка. — Встречаясь с девушкой, ты думаешь о взрослой женщине? — Мы не встречаемся с ней. — Что это за девушка, с которой ты не встречаешься? Нафантазировал её? — У неё от меня ребёнок. Я запутался. Мы встречались, разошлись, а она забеременела. — Почему не вернулся к ней? — Как вернуться? У меня работа. — Работа дороже семьи? — Дочка не знает, что я — её отец. Что мне сделать? Прийти и сказать: «Привет. Я — твой папа». Глупость. Ей шесть лет, а я ни секунды не участвовал в её воспитании. — Каждому нужен папа. По-другому никак. Приди и скажи самые главные слова, которые больше никто не скажет: «Привет. Это я. Твой любящий отец». Никогда не поздно прийти и поговорить со своим ребёнком. Сколько бы лет ей ни было, она навсегда останется маленьким ребёнком — твоим ребёнком. — У тебя ведь тоже дочь? — Она чуть помладше тебя. — И как ты с ней общаешься? В том смысле, что, извини, я не представляю тебя в роли отца. — У неё всё хорошо. Теперь у неё всё хорошо. Она в надёжных руках. Это самое главное. Я тушу окурок и возвращаюсь в дом. На кухне за тумбой Мурир, Марра готовит ему завтрак. Они не разговаривают, общаются взглядами. Глаза сверкают. Когда-то она мне готовила завтраки и ужины. — Доброе утро, — здоровается со мной Марра.Мурир оборачивается и кивает. — Доброе, — сухо отвечаю, достаю бутылку воды из холодильника. В подвале Рудольф издевается над Беном. Винс подбрасывает на ладони пустую ампулу. У Бена расширенные зрачки и белая кожа, синяки под глазами и сухие губы. Его покидают не чувства, а жизнь. «Бен, сука старая, не подыхай. Ещё не время». Бен взирает на вошедшего — наконец-то замечает меня. Сутки без сна безопасны для молодого здорового человека, но не для восьмидесятилетнего узника Аушвица. — Новый мучитель пожаловал. Когда ждать огненного мудака? — реакция и речь заторможены. Через сутки Бен перестанет понимать происходящее. — Бен, что за слова? — Рудольф чуть ближе подходит к прикованному. — Ты презираешь оскорбления. — Мне уже всё равно. Рудольф переводит взгляд на меня. Я молчу. Мучитель наклоняется над страдающим. — Бен, ты готов передать мне череп? — Только через свой труп. Я всё ещё ненавижу тебя, Руди. Я открываю бутылку и подношу к губам Бена. — Перестанем его поить, — предлагает Рудольф. — Тогда у него не хватит сил озвучить последние желания. Ты же хочешь услышать, что он передаёт тебе череп? — Если понадобится, я позову Мурира — Бен будет кричать, а не говорить. «Бен, сутки максимум. Потом ты будешь спать спокойно». Мы втроём выходим из комнаты, Рудольф запирает дверь на щеколду. У лестницы меня останавливает Винс. — У тебя есть план Б? — В смысле? — Ты тут самый умный и хитрый. Дом огромный. Никто не заметит, как ты всех кинешь и улизнёшь. — Считаешь меня предателем? — Думаю, ты уже спланировал путь отхода, — Винс приставляет к животу пистолет. — Где чёрный ход? Я опускаю голову на пистолет: — А ты не самый храбрый. Не защитишь босса. — Не хочу подохнуть, как свинья. — Не боишься, что Рудольф узнает? — Старый параноик поверит мне, а не тебе. — Логично-логично. Что ж, пойдём, я кое-что тебе покажу. Винс отходит от лестницы, но пистолет не убирает. Пропускает меня вперёд, сам идёт сзади, целясь в спину. Мы останавливаемся чуть дальше по коридору. Я открываю дверь перед предателем. — Мой чёрный ход. — Что это за хрень? Внутри нет комнаты, не освещения. Непроглядная тьма. Ступишь за порог и окажешься в бездне. — Это погреб. Пройдёшь до упора, изнутри откроешь щеколду на дверце и выйдешь наружу. Никто тебя не заметит. — Что внутри? Почему так… темно? — «Почему так страшно?» — это ты хотел спросить? — Мне не страшно, — Винс тяжело сглатывает слюну, отчего у него дёргается кадык. — Туда не поступает свет. Это полезно для хранения дорогого алкоголя. Он не портится, наоборот, приобретает новые оттенки вкуса. — Там бутылки? — Разумеется. Это же погреб! Что ещё в нём хранить? Винса приковывает тьма: — Иди отсюда, — грозит мне пистолетом. Я делаю так, как меня просят: оставляю перед лицом страха.