ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

МЫ ДОЛЖНЫ ПОПРОЩАТЬСЯ

Я поднимаюсь на третий этаж невысокого дома. Надеюсь, она не на работе. Может, я не прав, но когда-то дьяволица любила дьявола и любит до сих пор. Нажимаю на звонок. Дверь открывается, на пороге девушка. Она — красавица. — Детектив, — бывшая жена Роуча устало осматривает меня. — Не слишком поздно для визитов? — Это мой последний визит, Эва. Больше я Вас никогда не побеспокою. Я пытаюсь выглядеть обычно, быть сосредоточенным, но «Площадь Позора» сломила меня. Я забыл, как звучит мой нормальный голос. Несколько часов он дрожит, а глаза не высыхают от слёз. — Я уже слышала это. — Дело касается Вашего мужа. — Бывшего мужа, детектив, — надменно поправляет Эва. — Я всё Вам рассказала, добавить нечего. Зря Вы приехали, нам не о чем разговаривать, — она тянет дверь. — Эва… — голос дрожит от всхлипа, — Вам нужно опознать тело. Дверь распахивается. — Что?.. — у Эвы растерянное лицо. — Формальность. Я знаю, это он. Ваш бывший муж умер у меня на глазах. Я подумал, Вы должны знать. Мне некому сообщить кроме Вас. Кит перенёс труп Сееры в морг. Рядом со мной Эва. Она впервые не привлекает меня, в такой момент я не думаю о её красоте. Эва всегда принадлежала Артуру, и вот, спустя год после расставания, она до сих пор принадлежит ему. Кит снимает белую ткань после кивка Эвы. Судмедэксперт оставляет нас перед телом бывшего мужа Эвы. Я встаю подальше от стола. Артур Роуч не попрощался перед уходом. Эве пора проститься с ним навсегда. Эва внезапно меняется в лице. Если раньше она казалась мне холодной стервой, то теперь от ледышки не осталось и следа. Эва плачет навзрыд, мои глаза мокрые от её слёз. — Нет… Это не он, — она подходит к трупу. — Это не может быть он… — Эва, это он. Эва кладёт руки на стол: — Что произошло? — Его убили, — без подробностей. Эва трогает труп, Кит разрешил касаться. — Он такой холодный. Он всегда был мягким и тёплым. Его кожа… — она проводит пальцами по лопнувшим сосудам. — Кости и куски мяса… Он умер от этого? — Да. Эва гладит зашитую рану: — В него стреляли? — Я выстрелил в него в день, когда повстречал Вас. Она трогает уши бывшего мужа: — Серьги. Он их никогда не носил, — пальцы перемещаются на нос. — Пирсинг. Он всегда шутил над большим носом, — я усмехаюсь сквозь слёзы. — Татуировки, — рука на шее. — Он удивился, когда увидел мои тату, но не был против. У неё татуировки? Библиотекарша с татуировками? Эва необычная, Артур был прав. — Борода другая, — пальцы ложатся на губы. — Тогда он носил ещё и усы. Я видела его побритым — побрился по моей просьбе. Плохая затея, — Эва улыбается и усмехается, вспоминая гладкое лицо мужа. — Мы полтора месяца ждали, когда борода отрастёт. Они были счастливы. Они любили друг друга, я уверен. Эвы обводит рану на груди, пальцы перешагивают рёбра и останавливаются на животе. — У него был рак. Он скрывал. — Артур никогда не болел. Не помню, чтобы простужался. — Эва, он не знал, что Вы беременны. Артур хотел ребёнка. Эва вытирает слёзы и задаёт самый логичный вопрос, глядя мне в глаза: — Вы поймаете убийцу, детектив? Я мотаю головой, не в силах выдержать взгляд: — Этим займутся другие. — Почему не Вы? Потому что я не поймаю Пифона. Никто не поймает. Пифона никто не остановит. — Я больше не детектив. — Когда Артура можно забрать? — Вы хотите его похоронить? — Простить. — Полиция берёт на себя затраты. В последние дни Ваш муж нам очень помог. Я не возьму с Вас денег. Вы прибудете только на церемонию. — Я хочу его кремировать и развеять прах над набережной, где мы впервые повстречались. — Как Вам будет угодно. — Артур работал на полицию? — Он работал со мной. — Вы называли его преступником. Я качаю головой: — Он никому не навредил. — Вы будете со мной на церемонии? — Да. Думаю, да. Эва кладёт ладонь на щёку мужа и целует в висок: — Я любила тебя и всегда буду любить. Я накрываю Сееру тканью и провожаю Эву. Кит в кабинете. В освещённом холодным светом коридоре стоит женщина: она обнимает себя руками и ждёт меня. Я сразу её узнаю. Знаю, зачем она пришла. Она не заплакала при виде трупа. Стоит в сторонке и не подходит к столу. — Я смотрела новости, отгоняла мысли, что это он. Журналисты слетелись на «Площадь Позора» до приезда труповозки. Мы с Эмилем разбили несколько камер и микрофонов. К Сеере никто не подошёл, никто не заснял труп. По новостям передали, что на площади произошёл несчастный случай. Без подробностей. — Его убил Пифон, — говорит низким тембром женщина. — Ты чувствовала его в доме? — Нет. — Сеера вёл себя странно в последнее время? — Он всегда странный. Я до последнего разговаривала с ним сегодня, когда вы были на втором этаже. — Мысленно? — она кивает. — Всё это время ты была в соседней комнате? — Я была на кухне, когда вы зашли в дом. Сеера приказал оставаться на месте, но я не послушалась и поднялась на второй этаж. — Что он сказал тебе последнее? — Защити Джеймса. «У меня совсем не осталось сил», — последнее, что сказал мне Сеера. Темнокожая женщина продолжает стоять поодаль, не может подойти к покойнику. Плохо получается сдержать слёзы. — Он просил не плакать… не оплакивать его. Он сказал, что не хочет быть мокрым на том свете. — Сеера поймёт, если ты заплачешь. — Слёзы его не вернут. Нам нужно жить дальше, Джеймс. — Ты — Марра? — она моргает один раз. — Сеера любил тебя. — Откуда ты знаешь? — Он сказал мне перед входом в дом. — Он никогда не афишировал наши отношения. Целый год Сеера скрывал меня от всего мира. — Он хотел встречаться с тобой. — Я только вчера узнала, что у него рак, — Марра пожимает плечами и поджимает губы. — Такой себе женишок из Сееры, конечно, но я была бы не против. Я подхожу к столу и подзываю рукой Марру: — Иди сюда. Будь рядом с ним. Вы не чужие люди. Пересилив себя, Марра приближается к столу. Она не трогает тело, как Эва. Она берёт Сееру за руку и переплетает длинные пальцы с холодными. — Я спасала его почти каждую ночь. Он твердил, что это простая болезнь лёгких из-за сигарет, а я ему верила. — Он тоже меня обманывал. — Я не знаю, что происходило между вами, Джеймс. Прошу тебя, не держи на него зла. Сеера, — Марра улыбается, — дурак, но не злодей. Он делал всё во благо нам. Он сказал вчера, что ты его ненавидишь. Сеера любил тебя, как сына, которого у него никогда не было, — она проводит пальцами по подбородку. — Ненавидела дурацкую козлиную бородку, но смирилась. — Со временем смиряешься со всеми его недостатками. — Он завещал мне свои вещи. Совсем недавно он отвёз в Леди немного одежды, ты вернёшь её? — Да, конечно. Куда привезти? — На квартиру Сееры. — Тебе нужна… одежда, в которой он умер? — Да. Верни её, пожалуйста. Я очень любила ту чёрную рубашку. — Что будет с его квартирой? — Я не смогу там жить. Тебе нужна? Забирай. — У меня есть жильё. Можем выставить её на продажу. — Не знаю, сложно пока об этом думать. Я не смирилась с его смертью. — Глядя на труп, я не верю глазам. Сеера говорил, всегда верить глазам. — Мустанг достаётся тебе, Джеймс. — Что? — нервно усмехаюсь. — Мне достался мотоцикл. — У него был мотоцикл? — Да, но Сеера не ездил в последнее время. У меня нет прав, не арестовывай меня, пожалуйста, по старой дружбе, — она подмигивает. — Хорошо, договорились. — Мустанг твой, Джеймс. Это наследие Сееры. — Как я буду на нём ездить? Машина — часть Демона. — Теперь это твоя часть. — Мне будет не хватать сигаретного дыма и колких фразочек. — Мне тоже, — Марра улыбается. Это прощание, но мы не плачем. Вспоминаем хорошие моменты. В наших душах Демон оставил частичку себя. Его пребывание не осталось бесследным. Марра снимает серёжку из носа Сееры: — Демон всегда будет рядом с тобой, — протягивает. Я забираю серьгу и убираю в карман. Мой талисман. Моя защита. Марра наклоняется и целует Сееру в губы: — Я буду скучать по тебе, дорогой. Две разные женщины любили двух разных мужчин разной любовью. — Сеера не хотел, чтобы я его хоронила. — Я его похороню. — Спасибо, Джеймс. — Что мне делать с Муриром? — Ты отправил пиромана в тюрьму? — Да. — Запри его в камере и не выпускай. Не давай еду, лекарства, не давай ему спать. Он не должен восстановить силы. — Ты поможешь мне, если я тебя порошу? Марра обходит стол и встаёт напротив меня. У неё изумительные чёрные глаза. Длинные пальцы ложатся на мои щёки. — Я стану героем, но об этом никто не узнает. — Что делать с Пифоном? — Смириться. Он уже здесь, в нашем мире. — Он всё уничтожит. Отмеченные в опасности. — Как говорил Сеера: значит тому и быть, — Марра направляется к выходу из морга. — Ты пойдёшь на Оазис? — спрашиваю ей вслед. — Мне запретил Сеера. Марра возвращается и обнимает меня на прощание. Вода обволакивает тело. Становится так спокойно на душе. — Сеера увидел, как выпал снег? — Нет. Я и покойник на столе. Надеваю на мизинец серьгу-кольцо. Демон всегда будет со мной. — Прощай, напарник. Я накрываю белой тканью тело друга. — У нас напряг с заключёнными, детектив, их многовато. Ваш маньяк сидит один. Мы подсадим к нему заключённого? — С одним условием, директор Баум: сокамерник не будет давать ему спать. — Ни еды, ни сна, ни лекарств. Ох, странные у Вас условия. Чего Вы боитесь? — Воспламенения. — Мне сложно представить, как поджечь без посторонних предметов. — Поверьте мне, директор, это возможно. Я прошу Баума привести Мурира в комнату для встреч. Нас будет разделять плотное стекло, но пироман прочитает мои слова по губам. Два конвоира под руки заводят преступника: ему идёт оранжевая роба. Мурир не наступает на больную ногу — без трости тяжко. Огонь регенерировал ткани и кости после перелома, но кровь пропитала штанину тюремной робы. Конвоиры сажают Мурира на стул. Нет дыма, жар не исходит. Пироман теперь человек? — Привет. Он смотрит на меня и читает по губам. — Я поймал тебя. Мурир не отрывает взгляда. Он тяжело дышит, рот раскрыт. Меня не пугает внешнее уродство. Я больше не боюсь Пироманьяка. — Мне говорили, ты хотел совершить суицид. Прости, я тебе помешал, придётся пожить. У Мурира изо рта вытекают слюни. — Мне не важно, как тебя зовут, и что с тобой произошло. Я поймал тебя. Ты не выйдешь отсюда. Запомни. Мечтал поджечь меня? — нацеливаю на Мурира пистолет. — Ты останавливаешь пули, но здесь не они, — нажимаю курок, на стекло выстреливают водяные струи. Мурир подскакивает на стуле и чуть не падает, а я громко смеюсь: — У меня есть оружие против тебя.