ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

КОФАР

Девять вечера. — У меня тут завалялась, аказывается, бутылка вина, — в комнату заходит Эмиль с бутылкой и тремя стаканами. — Может, маме дарили, я ни знаю… Выпьем? — Я — за. Войер встаёт из-за стола, я следую за ним. Эмиль наливает в один стакан, но во второй не успевает. — Я не пью. — Чуть-чуть. — Нет, Эмиль, я совсем не пью. — Помянем Сееру? — настаивает Войер. «Нет. Тебе это не нужно», — однажды сказал Сеера в моей квартире. — Можешь налить мне воды? — Канечно, щас, — Эмиль приносит с кухни бутылку газировки: — Колу будешь? — Да, спасибо. Он наливает мне, в третий стакан вино: — Там вроде… не нужна чокаться? — Нет, не нужно, — подтверждает Войер. — Давайте за Сееру. Успокоит Господь его душу. Мы втроём делаем по глотку. Эмиль стучит брекетами по стеклу и морщится вместе с Войером. — Вроде ничё. Пить можно. — Да, вполне сносно, — соглашается Войер. — Джеймс, а ты давно носишь кольцо? — Теперь ношу, Эмиль. Мы с Эмилем занимаем диван, Войер — трон за столом. — Ты проверил Мурира, Джим? — Да, профессор. Он под стражей. — К Бену не ездил? — Не успел. Завтра съезжу. — Столько всего праизошло сегодня. День начинался долга, а посмотришь в окно — уже вечер, — Эмиль делает глоток, — и снег идёт. — Зима началась, — Войер смотрит в окно. — Вы ознакомились с новой книгой? — пью колу. — Да, но изучать я её ни хочу. — Почему, Эмиль? — Она тёмная, Джим, — Войер избегает объяснений. Эмиль забирает с полки толстую книгу с пожелтевшими страницами: — Она очень древняя. Наверное, самая древняя среди остальных книг в коллекции. — О чём она? — Она называется «Кофар», что в переводе с хауса означает «Дверь». — Дверь? Куда? В потусторонний мир? — Да, — серьёзно отвечает Эмиль. — Я пошутил. — С этим не шутят, Джим, — делает мне замечание Войер. — Извините, профессор. — Существует много миров, — продолжает Эмиль. — Точно так же существуют и двери в эти миры. Эмиль вручает мне книгу. Верчу в руках, открываю. Страницы очень тонкие и хрупкие. Эмиль падает на диван рядом со мной. — Не понимаю, а чем конкретно эта книга отличается от других в вашей коллекции? — Наши книги об измерениях, а «Кофар» — о дверях, — Эмиль подливает себе вино. — Как попасть в другой мир? — Какую дверь открыть, Джеймс. — Окей, а что за дверьми? — Души. — Открыв дверь, можно вернуть душу? — Умершего человека. — Таким образом воскресить мертвеца? — Да, ну тело должно быть мёртвым, Джеймс. — С помощью неё не вернуть душу Бену… — говорит Войер. — Потому что он жив, — заканчиваю его фразу. — Совершенно верно. — Можно вернуть к жизни любого мертвеца? — Джим, даже не думай! — от громкого голоса Войера чуть не разливаю колу. — О чём Вы, профессор? — Ты хочешь вернуть Сееру. — С… с чего Вы взяли? — Потому что он — твой друг. — Если бы умер Эмиль, Вы бы вернули его к жизни? — Нет, — категоричный ответ. — И правильна бы сделали, — подмигивает Эмиль. — Почему? Разве он не Ваш друг? — Дело не в дружбе, Джеймс, — Эмиль пьянеет, глаза не фокусируются. — Эти двери открывают кошмары небытия. — Кто-нибудь из вас двоих объяснит мне по-нормальному? — Небытие — это коридор, за дверьми которого заблудшие души, — Эмиль расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Бинты с шеи спускаются на правое плечо. — Заблудшие они, потому что не поняли, как умерли или не смирились со смертью. За дверью — комната, в комнате — душа. Таких дверей много, соответственно, много душ. — Это промежуток между раем и адом? — Ну… воспринимай так. — Окей. Допустим, небытие. Бен попал туда из-за комы. Как ещё можно попасть туда? — Из-за обиды. Обиды на живого человека. Твоё тело годами гниёт в земле, а душа не находит покоя. — А как же призраки, духи и полтергейсты? Эмиль тянется за бутылкой и наполняет стакан: — Хрень собачья! Всё действует совсем не так! Призраки и привидения — это души, которые не хотят ни в рай, ни в ад. Они остаются в нашем мире и живут дальше. — Зачем? — Спроси их! Им нечего делать. Они развлекаются. На самом деле, привидений — единицы. Я имею в виду настоящих привидений. Это сгусток энергии, который люди принимают за нечто аномальное. — Ты не ответил на мой вопрос, Эмиль. Что плохого в «Кофаре»? Он смотрит на меня пьяными глазами и не моргает. — Чтобы попасть в небытие, для начала умри, — объясняет Войер. — Везде нюансы, — бубнит под нос Эмиль. — Я ещё не читал книгу и, если честно, не горю желанием. — То есть, ты рассказал мне краткое описание? — Агась. Прозвучит глупо, но нужно ещё найти нужную дверь в коридоре небытия, иначе освободишь не ту душу. — Как непонятно и запутано! А Сеера сказал, что вы обрадуетесь книге. — Эта книга — редкость, — Войер проводит пальцем по ободку стакана. — Обладать ею — везение. «Кофар» объясняет тёмную сторону существования. Мы с Эмилем узнали о многих мирах, и о небытие в частности, но есть места, которые лучше не посещать. Живым в таких местах не место. Блин, Эмиль, я начал говорить, как ты! — О, эта винишко! Я же гаворил, годное! — Сеере был не нужен «Кофар», — размышляю вслух. — Думаешь, он нужен Пифону? — спрашивает Войер. — Небытие, сны. Не его ли стихия? — Через небытие он не получит могущество, о котором мечтает. Зачем ему души? Он бывал в небытие и ни раз. — С чего Вы решили? — Потому что он не имеет физическую оболочку. Мы видим силуэт — его душу. Он передвигается в любых пространствах. — Пифон всемогущ? — Теперь да. Эмиль достаёт из кармана джинс медаль: — Сколька она будет стоить на Ибей, Джеймс? — Штуку баксов точно. Всё-таки продашь? — Штука баксов полезнее, чем жилезка. Мне нужно на чё-то садержать маму. Наступает неловкое молчание. Каждый думает об одном и том же. — Профессор, я прошу прощения за выходку на стройке. Я… был не прав. Простите, что послал Вас. — Это моя вина, Джим. Я гнул свою палку и тоже был не прав. Прости меня. За стенкой тяжёлые стоны. — Ой, — подскакивает Эмиль, — эта мама. Когда он уходит, Войер спрашивает: — Ты смирился со смертью Сееры? — Нет, но я смирился с тем, что он играл двойную игру и потерпел поражение. — Он помогал тебе, но работал с братом. Пифон заполучил череп с помощью Сееры. — Да, так и произошло. Сеера верил Пифону до последнего, а младший брат не пощадил старшего. Эмиль возвращается с кухни: — Парядок. У неё закалоло в боку, я дал таблетку, — он плюхается на диван, задевая меня перебинтованной рукой. — Сорри-сорри. — Я ошибся, сказав, что это было жертвоприношение. Это была казнь. — Очень жестокая! — подхватывает Эмиль Войера. — Публичная казнь! — Эмиль, а у тебя сегодня есть собрание? — интересуюсь у лежащей на моём плече голове. — Как ты пойдёшь в таком состоянии? — А чё не так со мной? Подумаешь, немнога выпил. Я не часта это делаю. А собрание уже прошло, оно сегодня было раньше обычного. Меня забавляет Эмиль. У него и так голос, как у мультяшки, а теперь это пьяная мультяшка. — Можно я скажу то, — Эмиль убирает голову и садится ровно на диване, положив руку на подлокотник и закинув правую стопу на колено, — о чём думаю последние несколько часов, и о чём вы оба не хотите говорить вслух? Мы с Войером переглядываемся: первым не выдерживает Эмиль. — Давай, здоровяк, — хлопаю его по коленке. Эмиль залпом выпивает стакан вина и резко трезвеет: — Череп у Пифона. Он загадает желание и обретёт физическую оболочку. Оазис через три дня. После смерти Сееры Пифон автоматически становится новым Хозяином бала. Бог Снов убьёт всех в замке — а это несколько тысяч, при условии, что отмеченные не испугаются и всё-таки придут. А я думаю, они придут, чтобы почтить память Сееры. Геноцид свершится. Пифон покончит с чумой. А знаете, что может произойти до этого? Он придёт за нами, — Эмиль показывает пальцем на Войера, затем на себя, а после на меня. — Нас с профессором он убьёт потому, что мы — отмеченные и потому, что общались с Сеерой. Друзьями мы, конечно, не были, но Сеера умер на наших глазах. А тебя, Джеймс, он убьёт потому, что ты стал хорошим другом для Сееры. Ты страдаешь сейчас больше всех, Пифон это понимает. Знаете, почему я так уверен? Да потому что он убил родного брата. А убить нас для него — не проблема. Возможно, Пифон уже загадал желание, и теперь он — человек, — Эмиль смотрит на окно. — Возможно, он уже бродит по улицам города. — Каким он может быть? — спрашиваю я. Войер опускает уголки рта: — Я думаю, они похожи с Сеерой. Как ни крути, братья. — Он тоже лысый? Тоже голубые глаза? — Братья похожи. — На фотографиях в облике других личностей Сеера был с залысиной. Такое передаётся в семье у мужчин. — Так Пифон лысый или нет? Я ни понял, — Эмиль опять пьянеет. — Если их отец был лысым, скорее всего, Пифон будет как минимум без шевелюры на голове, — размышляю вслух. — У тебя есть братья или сёстры, Эмиль? — Нет, я адин в семье. — А у Вас, профессор? — Тоже нет. Есть кузина, но не похожи. А у тебя? — Я тоже один в семье. — Кароче, мы абходим староной лысых мужиков? Я правильна понял? — Это догадки, Эмиль, — слегка успокаиваю соседа по дивану. — Лысина, голубые глаза, средний рост, среднее телосложение. Это Пифон? Мне кажется, я сейчас аписываю Сееру. А, пагадите… — Эмиль задумывается с умным видом, — а, нет. Хотел сказать, что ани — близнецы, но Пифон-то младше Сееры. Я забыл. — Ему пятьдесят с небольшим. Судмедэксперт сказал, что ударивший молотом Сееру физически сильный. — Душа может быть сильной, — Эмиль смотрит перед собой. — Если человек сильный, то и душа у него сильная. — Каким он будет? — страшно и интересно представлять Пифона. — Я читал пириписку в даркнете. Ни знаю, правда это или нет, но как-то Сеера кому-то абмолвился на Оазисе, что символ Пифона — это змея, и что у Пифона татуировка змеи, что, в принципе, логично, потому что Пифон — это и есть змея в древнегреческой мифологии, огромный змей… А ещё существует Фенрир… — Фенрир? — перебивает Войер. — Это скандинавская мифология. — Да, тачняк! — Эмиль ставит на пол ногу. — Чё-то меня патянуло в другую сторону. — Татуировка? — переспрашиваю. — Профессор, у Вас есть татуировки? — Что ты! — машет он руками. — Нет конечно! — У меня тоже нет татуировок. Эмиль? — А?.. У меня есть, — Эмиль задирает штанину на правой ноге: кости и лезвия. — У Сееры было что-то похожее на руке, — вспоминаю я. — Пару лет назад вашло в моду набивать кости. Ну типа знаешь, рисунок на коже повтаряет то, что у тебя под кожей. Я сделал татуировку пять или семь лет назад. Мне предлажили паучаствовать в акции: делали бесплатна татуировки ветеранам войн, ну я и сагласился — нужно было закрыть бальшой шрам на икре. Костей аказалось мало на эскизе, и мастер дабавил лезвия. Вот такая татуха. Как-нибудь в другой раз пакажу полностью. Сейчас штаны слишком узкие, ни задеру до каленки. Я сглупил, лучше бы набивал на шее и руке, — Эмиль проводит ладонью по бинтам на шее и оголяет правое плечо: тоже бинты, — но я выбрал ногу. В бинтах волосы на ногах патеют. — Никаких змей у нас нет, — подвожу итог. — Одно магу сказать наверняка. Я теперь баюсь спать. Ни засну никогда. Ни хочу увидеть Пифона во сне. Я смотрю на закрытое окно. На улице снегопад.