♡
Тэхён привык к тому, что с утра солнце мягко, но уверенно подползает к той части неба, которая попадает в его окно. Ему оно, если честно, не мешает спать. По крайней мере, утром. К обеду палить начинает сильнее, и если не прятать лицо в подушку — не проснуться невозможно. Сегодня Тэ плохо спал, всю ночь просыпаясь в замешательстве с непривычки, ощущая сквозь сон что-то странно тёплое и тяжёлое на правой части своего тела. Периодически он просыпался, когда Чонгук начинал шевелиться. Иногда просыпался от того, что становилось прохладно, потому что Чонгук откатывался от него вбок. В такие моменты он сонно и беззастенчиво притягивал его обратно, снова крепко обнимая. Тот копошился обычно немного после этого и, спрятав лицо где-то в плече у Тэ, продолжал спать. Сейчас Тэхён дрейфует где-то между сном и реальностью. Ещё вроде бы не до конца проснулся, но уже прекрасно понимает, что скоро вставать. Просыпаться окончательно не хочется. Тэ немного жарко, и он чувствует себя очень невыспавшимся. Он уже почти успевает снова провалиться в сон, но Чонгуку, непривыкшему к прямым солнечным лучам с утра, наверное, попадает солнце в глаз, и он, замычав мучительно, потягивается на кровати и, громко выдохнув, прячет лицо у Тэхёна в шее, уткнувшись куда-то за ухо. И Тэхён просыпается. Резко. Словно током ударенный. Вот таких кульбитов, как от этого вздоха в шею, его внутренности ещё не крутили. — Ты спишь? — тут же слышится хриплое, тёплое. — Мхм, уже нет, — Тэхён думает о том, что сейчас стóит положить руку ему на талию и легонько к себе его за неё прижать, и эта эпопея с невысказанными желаниями и чувствами закончится. Либо Чонгук откроет глаза и поймёт уже, наконец, что Тэхёна гложет рядом с ним. Либо Чонгук ему в глаз двинет за такие поползновения. Но ведь спал он всю ночь в его объятиях. Продолжает же лежать сейчас рядом. Это просто не может ничего не значить. Ещё только начало дня. Судя по тому, как палит солнце в окно, время около двенадцати часов. А у Тэхёна уже мозг закипел. А потом Тэхён решается. Приподнимает руку, открывая глаза и натыкаясь взглядом на тёмную макушку совсем рядом. Настолько рядом, что его волосы Тэ нос щекочут. Тэхён тянется к заветной талии, чтобы уложить уже на мягкий изгиб ладонь и расставить все точки над «и». А сердце стучит так, что по ушам отдаёт. И возможно, именно этот набат в его груди заставляет Чонгука подняться, сонно поморщившись, а Тэхёна этот поворот событий заставляет руку резко убрать и потянуться к своим волосам, якобы чтобы пригладить их. — Доброе утро, — садится рядом и зевает, не замечая чужого замешательства. А Тэхён себя странно чувствует. Он настолько разнервничался из-за этой ситуации, что пальцы дрожать начали и глотать стало тяжело. Это что вообще такое? Почему так? — Доброе, — выдавливает из себя улыбку, но долго впрочем не ждёт, поднимаясь на постели тоже. — Я в душ на первом этаже схожу, ты можешь в мой, дверь, если что, та, которая справа от моей. — О… ок. Тэхён резво подрывается с постели и, похватав вещи из шкафа, уносится с горящими щеками в душ. Нет, это форменное безобразие. Возвращается Тэ через пятнадцать минут, и если до этого он думал, что то, что произошло, можно причислить к тому, что называется форменным безобразием, то, ну… он ошибся. Чонгук преспокойненько валяется на его кровати. И до пояса он абсолютно голый. Где его футболка, Тэ знать не хочет, он вообще сейчас ничего знать не хочет… — Ооо, оу, прости, — отворачивается от парня, заметив, что тот с постели приподнялся. — Эм… Тэхён? Всё норм? — Ну да, ты чего без одежды? — как ни чём не бывало к шкафу направляется, не глядя, словно не он только что отвернулся так, будто бы тот по меньшей мере без трусов щеголяет. — Жарко спать было в одежде, вчера не подумал, запасную футболку не взял. — Сейчас найду тебе, значит. Если бы кто-нибудь год назад сказал Тэхёну, что он будет отдавать футболку какому-то парню, глаза пряча… он бы подумал, что его с кем-то перепутали. — Да ну чего ты? Мы же оба… — Оденься, ради Бога, — настойчивее вещь протягивает. И Чонгук если и считает это странным, то никак больше этого не демонстрирует, молча взяв футболку и надев её без лишних слов. И спасибо ему за это. — Будешь хлопья на завтрак или яичницу? — наконец позволяет себе на парня взглянуть. У Чонгука немного припухли глаза после вчерашнего и губы тоже, но это скорее просто ото сна, а еще ему идут мокрые волосы. И тэхёнова футболка на нём замечательно смотрится. Тэхён понимает, что смотрел на него, забыв дышать. Чонгук губу жуёт задумчиво. — А ты что будешь? — Я хлóпушки люблю, — плечами жмёт. — Хлóпушки? — хмыкает, улыбаясь. — Тогда я тоже буду… хлопушки. — Хорошо, — не обращая внимания на иронию в чужом голосе. — Погнали, поедим и будем выдвигаться. — Куда? — бросает вслед уже отходящему к двери парню. — Как куда? Гулять. Весь день будем лазить где попало, выгуливать тебя за неделю домоседства. — Ооо, ты изверг, — хнычет и встаёт следом, — куда столько гулять? — Нормально-нормально, сегодня я веду тебя на свидание, значит, мне и длительность прогулки регулировать, —«шутит» Тэхён. — Пффф, тоже мне кавалер, — отбивает Чонгук, и Тэ радуется, что тот идёт следом и не видит тэхёновых предательски раскрасневшихся щёк.♡
Чонгук, может, и не считает их прогулку свиданием, но Тэхён, справедливо рассудив, что игровые автоматы, аттракционы и кино Чонгуку сейчас не особо нужны, ведёт его в Сеульский лесной парк дышать свежим воздухом, есть уличную еду и пить холодный кофе со взбитыми сливками. Тэхён берёт с собой плед. Они кормят уток, покупают чуррос, Чонгук обещает перевести деньги, когда доберётся до дома, а Тэхён только глаза закатывает, пообещав настучать ему по голове за такое и обратно в два раза больше денег ему перевести. Чонгук, может, и не считает это свиданием, но Тэхён покупает ему кофе и кормит обедом в сабвей, уговорив выбирать любую понравившуюся начинку для сэндвича. Чонгук, может, и не считает это свиданием, но около озера в парке, расстелив плед, Тэхён кладёт свою голову к нему на колени и прикрывает глаза, заявляя, что немного устал. — Мы можем поговорить об этом, или ты пока не готов? — спустя несколько минут уютной тишины, разбавляемой только далёкими криками детей, шелестом ветра и тихими поплескиваниями озёрной воды о берег, смотрит на Чонгука снизу вверх. Даже с такого ракурса его нос кажется идеальным и безумно манящим на то, чтобы его потискали, но Тэ сдерживается, в конце концов, тему он начал серьёзную. — Да я даже не знаю, — выдыхает Чонгук, отставляя руки за спину и опираясь на них. — Наверное, можем. — Я не знаю, что спрашивать. Расскажи мне что угодно о своём дедушке, не знаю, что захочется. Чонгук молчит несколько минут, разглядывая спокойную водную гладь озерца, у которого они расположились. — Мне стыдно, что я такой слабак, — Тэхён хочет перебить и настучать ему по голове, чтобы не смел себя так называть, но Чонгук не даёт ему этого сделать, продолжив. — У меня нет родных дедушек и бабушек. Как-то так вышло, что все они ушли, когда я ещё не родился, или когда я был совсем маленьким. Вот. Мой дедушка был просто нашим соседом всё это время и с самого детства гулял и играл со мной. Мой папа моряк, ты знаешь, я рассказывал. Он месяцами пропадает в море, изредка приезжая на побывки и ещё реже — в отпуск. Сейчас мне восемнадцать, и я понимаю, что он старается для нас, чтобы мы хорошо жили, чтобы ни в чём себе не отказывали, они с мамой уже приготовили полную сумму на моё образование, если не получу грант, после школы они пообещали подарить мне квартиру, собираются, как только я поступлю, начать выбирать её, чтобы найти такую, которая будет поближе к университету, чтобы я не таскался по универским общежитиям. Сейчас я понимаю, что он просто работает. Но тип, так было всю мою жизнь, и в детстве мне казалось, что ну… что он меня просто не любит. Мама тоже работает, не знаю зачем, она может не работать, нам хватает денег, но она всю жизнь борется со стереотипом, что выскочила замуж за моряка ради того, чтобы ничего не делать. Наверное, это хорошо, и так и надо, но в детстве мне казалось, что и она меня не любит. Я понимаю, что это не так, и они оба стараются и прочее… Но в детстве у меня появился вот этот вот добрый дедушка-сосед, с которым мама меня часто оставляла и, клянусь, мы были лучшими друзьями. Мне было всё равно, сколько ему лет, я всегда мечтал о дедушке или бабушке, я помню его столько же, сколько себя, он долгие годы был мне ближе родителей, пока я не повзрослел. А потом он заболел. Люди невечные, знаешь? И вот… — Чонгук до этого говорил совершенно спокойно и сейчас умолк ненадолго, Тэхён решает ничего не говорить пока, дать ему выговориться. — И вот теперь его нет. Я сколько не готовился к тому, что это однажды произойдёт, всё равно был разбит ужасно. Словно часть меня умерла тоже, я не помню своего детства без него, он во всех моих воспоминаниях. Я вроде бы успокаивался. Реально, даже в школу собирался пару раз, но стоит мне подумать, что больше я не пропробую его кимчитиге, и всё, меня опять как волной накрывает, и я ничего не хочу, хочу просто лежать и плакать… Не знаю, получилось ли объяснить, — судя по начавшему дрожать голосу, Чонгук правда хочет плакать. — Чонгук, — зовёт Тэ тихонько, тот не реагирует, — Чонгук, посмотри на меня, — дожидается ответного взгляда. — Рано или поздно это бы произошло, ты и без меня это знаешь. Правильно? Я не видел, как вы общались, и не понимаю, какими были ваши отношения, но, судя по твоим рассказам… Я уже говорил, но повторюсь: он сейчас смотрит на тебя с неба и грустит, потому что его время пришло, а он не может двигаться дальше, потому что здесь его внучок по нему сильно убивается. Просто отпусти его. Он сильно болел, ты сам говорил. Сейчас у него всё хорошо. Смерть — это всегда трагедия для тех, кто остался. Но нужно уметь собираться и продолжать жить. Он всю жизнь помогал твоей маме воспитывать тебя, чтобы ты жил полной жизнью. У него, судя по всему, не было своих внуков, раз он уделял тебе много времени. А значит, и гордиться ему было некем. Поэтому тебе нужно сделать так, чтобы он гордился тобой. Я не думаю, что недельное затворничество — это повод для гордости, да? Пообещай мне сейчас, что ты хотя бы попробуешь. Возьмёшь себя в руки и соберёшься с силами. У нас скоро контрольные, тебе нужно ходить на уроки и готовиться. Слышишь? Я не прошу улыбаться и делать вид, что ничего не случилось. Я прошу подумать о себе и попробовать справиться. Ты очень сильный. И я в тебя очень сильно верю. Ты уже сегодня поживее, чем вчера. Обещаешь попробовать? Чонгук слушал его молча, изредка кивая, когда Тэ попадал в точку, и ни разу не оторвал от его глаз взгляда. — Ты веришь в загробную жизнь? Ну, в то, что они все оттуда смотрят за теми, кто остался у них на земле? — Верю. — Почему? — Не знаю? — жуёт губу задумчиво. — Если это не так, то во всём этом, — ведёт рукой неопределённо, — совершенно не было бы смысла. Правильно? Тэхён старался звучать уверенно, так, чтобы к его словам захотелось прислушаться, а главное — говорил от души. Искренне. Чонгук, видимо, это почувствовал, а потому, губу покусав, кивает и: — Хорошо, Тэ. Я попробую. Спасибо тебе, что ты рядом и вытаскиваешь меня из этого всего. Если бы не ты, я бы так и лежал дома. Погодка максимально благоволит. Солнце с самого утра палит нещадно, но в тени деревьев в парке прохладно и приятно. Тэхён даже почти засыпает, слушая чонгуково мерное дыхание и редкие посёрпывающие звуки, когда тот пьёт свой фраппе. Так и проводят целый день, они больше не говорят о грустном, а болтают об учёбе, друзьях, о планах на каникулы и прочей ерунде. Чонгук, может, и не считает их прогулку свиданием, но когда на тротуаре в него едва не врезается мальчик на самокате, а Тэхён за плечо его обнимает и к себе прижимает, чтобы не допустить столкновения, Чонгук краснеет щеками и глаза в пол опускает. Тэхён этого впрочем не замечает, цокая языком и оглядываясь назад, злобно бросив: — Цц, вот малолетки совсем обнаглели, хоть бы извинился, — и рукой по предплечью скользит, отпуская.♡
— Ну… пока? — Тэ неуверенно перекатывается с пяток на носки, стоя с Чонгком рядом на крыльце его дома около шести вечера. — Да… спасибо тебе большое, — улыбается наконец-то ярко, у Тэхёна мурашки по шее ползут от этой его улыбки светлой. Потому что, вроде как, он, Тэхён, одна из причин, почему он так сейчас улыбается. По крайней мере, ему хочется в это верить. — Давай, и помнишь, что я говорил? — Помню, — кивает. — Повтори. — Ты в одном звонке, да? Ты же об этом? — Молодец, правильно. Просто позвони, если будет плохо… ну, или просто позвони. Если захочется. Или напиши, в общем, ты понял. — Понял. — Всё, теперь точно пока. — Да, — Чонгук по привычке протягивает ладонь для рукопожатия. Но Тэхён её игнорирует. Преодолевает разделяющее их расстояние в полшага и, обвив руками за плечи, прижимает парня к себе. Чонгук выдыхает странно, но тут же обнимает за талию и роняет голову на чужое плечо. Практически одинаковый рост — это очень удобно, оказывается. И это странно. Тэхён чувствует, что сердце снова начинает стучать по барабанным перепонкам. — Тэхён, что происходит? — бормочет Чонгук куда-то Тэхёну в шею. — Кто бы мне рассказал, Гук-а, кто бы рассказал, — едва слышно. — М? — поворачивается к Тэ, чтобы взглянуть на него, видимо. А Тэхён забывает как дышать. Потому что между их лицами жалкие сантиметры. Потому что Чонгук смотрит странно и в глаза самые. Его голова на тэхёновом плече. И Тэхён чувствует, что вот в этот самый момент нужно дать ему понять окончательно, что именно тут происходит. Уже просто невыносимо терпеть эту недосказанность. А там уже… будь что будет. Тэхён во второй — а кажется, что тысячный — раз подаётся вперёд, нацелившись на его губы. Губы, что приоткрыты и выдыхают нежно-испуганно, а после Чонгук резко дёргается и вжимается лицом в тэхёнову шею, сжав руками его рубашку по бокам. И лучше бы просто оттолкнул. Потому что сейчас Тэхёну от и до ясно — Чонгук понимает, что Тэхён пытается ему всё время сказать и что постоянно хочет сделать. Понимает, но на встречу не идёт. Тэ чувствует, что ноги и руки словно от испуга стали ватными. Пальцы дрожат. Он прижимается щекой к его волосам и вдыхает нервно, почти перепуганно. Так волнительно, чтобы до тахикардии, трясущихся рук и онемевших конечностей, ему ещё никогда не было. Тэхён думает о том, что сейчас он уйдёт. Уйдёт и ничего больше делать не будет. Потому что в отношении Чонгука он свой лимит по количеству первых шагов уже, кажется, перевыполнил. Если продолжить в том же духе, получится то, что люди привыкли называть навязчивостью. А это очень плохая вещь. Тэхён банально не хочет быть для него таким. Просто навязчивым, немного туповатым и плохо воспитанным спортсменом. Лучше уж туповатым, плохо воспитанным спортсменом, который пытался подкатить, но не встретил взаимности и благополучно отвалил. Тэхён ожидаемо приходит в себя первым. Чонгук в его руках дрожит и отпускать его не желает, и Тэ отчётливо понимает, что не отпускает он, скорее всего, потому, что боится, что Тэ снова полезет. Ну ещё бы. Любой бы боялся. — Чонгук, — спокойным максимально голосом, — я ничего не сделаю. Успокойся. Чонгук и правда успокаивается. Тэ был прав. Боится. — Я пойду, — выпускает его из объятий, чувствует себя разбитым и всё ещё чертовски взволнованным. Тэхён успевает открыть и закрыть рот, потому что сказать больше нечего, бросить тихое, рваное «пока» и спуститься на пару ступеней, когда: — Тэхён, — куда-то в землю глядя. — М? — готовится к тому, что тот попросит не приближаться, или… да ко всему в общем-то уже готовится. — Ты будешь дома — напиши, — бросает тихое и изчезает за дверью. Полдороги Тэ рассуждает, можно ли расценивать это, как первый шаг. Чонгук о таком ни разу не просил. Может, стоит. Но оказавшись дома, Тэ пишет «я дома», получает в ответ «хорошо», и больше Чонгук ничего не пишет. Не пишет он Тэхёну всё воскресенье. Не зовёт гулять, как обычно. Тэ тоже не пишет. Потому что теперь уже точно понимает, что любое поползновение будет ощущаться как навязчивость. Весь выходной Тэ проводит дома, слоняется из угла в угол, активно размышляя над тем, что успело произойти за пару последних дней, и искренне не понимает, что ему делать и как избавиться от тянущего чувства какого-то странного предвкушения в животе. А на следующий день Чонгук приходит в школу. И всё возвращается на круги своя. Чон снова окружён вниманием толпы друзей, если их можно так назвать. С ним постоянно рядом Чимин. И Тэхёну совершенно не подступиться туда. Да он и не пытается. Он пообещал себе больше первых шагов не предпринимать. Чонгук здоровается с ним, как обычно, в коридоре, но больше не зовёт в центр, не приходит к нему на тренировку и домой добирается без него тоже. А Тэхёну больно. Он успел привыкнуть ужасно. Он скучает каждую минуту по нему, а тот не обращает на Тэ ни малейшего внимания. Так проходит три дня, и Тэхён перестаёт дёргаться на каждое уведомление в телефоне с чёткой уверенностью, что он не напишет. В четверг Тэхён не видит Чонгука весь день, соотвественно, не получает даже возможности поздороваться. От этого настроение портится, не веселит даже Юнги, что крутится вокруг него необычайно усердно в последнее время. Словно понимает, что друга гложет. Тэхён пропускает тренировку, едет домой в одиночестве, слушая грустные песни на телефоне, отключив с психу интернет. А потом почти до вечера слоняется по комнате и не знает, куда себя день. Он смотрит на три новых комикса и не испытывает ни малейшего желания ни один из них открыть. Не привлекают и диски с играми, сваленные кучей у телевизора. К семи вечера он включает интернет, решая остаток вечера провести в тик-токе, и телефон взрывается сообщениями, полученными пару часов назад.jk: хэй привет? как ты? держу в курсе мама спрашивает почему «тот хороший мальчик» не заходит в гости
Святая женщина! Не зря Тэ пытался ей понравиться. Тэхён снова чувствует это. Желудок падает куда-то вниз и тянется к центру земли точно. Он чаще дышит, взволнованно набирая ответ. tae: привет) я хорошо ахахвхв серьёзно?jk: ну да:)
Ответ прилетает мгновенно. tae: и правда почему не приходитjk: хороший вопрос
tae: ну… я могуjk: давай ну если хочешь
tae: а ты хочешь?jk: сейчас свободен?
tae: даjk: ну го ко мне фильм посмотрим
tae: лан, ща выйду Тэхён одевается со скоростью света. Это можно расценивать, как первый шаг от Чонгука?♡
— Бредовая теория. Я забываю, где носки оставил, а ты предлагаешь запоминать, как выглядит какой-то там замок, — да, они болтают о какой-то ерунде, притворяясь, что не было тогда на крыльце чонгукова дома никаких неловких моментов, и нескольких дней отсутствия общения будто бы тоже. Не то чтобы Тэхёна это устраивает, но лучше так, чем никак. Он рад его хотя бы видеть, к тому же тот позвал сам. Парни расположись на чонгуковой кровати, посмотрели «Паразитов», порадовались, встретив в фильме знакомую актрису, посмеялись, вспоминая её роль в «Золушка и четыре принца», а ещё съели кучу попкорна. Друг друга не касались совершенно, разве что пару раз пальцами в миске с попкорном столкнулись. И то в этот момент Тэ будто бы током било, а Чонгук, как ни в чём не бывало, от фильма не отрывался. — Тебе не нужно запоминать, как выглядит замок. — Ну ты же говоришь, что это называется «зáмки памяти», почему не нужно запоминать тогда? В чём смысл? — Смотри, придумываешь любое здание. Оно может выглядеть, как угодно, окей? Детально его не представляй, просто ассоциация должна быть яркой. Представь, например, здание Макдака, на Анаме который, напротив «Севен-илэвен». Или школу нашу на худой конец. Представил? — Да. — Что представил? — Школу, я в том Макдаке переел креветок как-то, весь день потом тошнило, не могу о нём думать. — Ужас, Тэхён. — Ну, извините. Они просто были такие вкусненькие… — Тэ, сосредоточься. Представил? — Да, окей, представил. — Ццц, не пойдёт, вот, сядь поближе, — тянет его к себе. Тэхён подбирает под себя ноги и устраивается совсем близко к Чонгуку. Тот берёт его ладони в свои, и Тэхён притворяется, что не умер в этот момент внутри, замерев каменным изваянием. — Это должно работать, как гипноз, я думаю, — задумчиво бормочет Чонгук, поудобнее устраиваясь. — Прикрой глаза. Тэхён зарывает глаза. «Господи, поцелуй меня, пожалуйста, я что, так много прошу». — Представил здание? — Эм… Допустим, да, — «ты действительно думаешь, что мне сейчас нужны эти твои здания?» — Теперь смотри… — У меня же глаза закрыты! — Не перебивай, — легонько дёргает того за руки, — представь дверь. — Угу. — Представь, как эта дверь открывается, а за ней — пустая комната. — Представил. — Доказано, что человек легко запоминает вещи, если они связаны с чем-то нелепым и смешным, с чем-то очень мерзким и трешовым, или с чем-то сексуальным. — О… Окей. — Теперь представь любой предмет и назови мне его. — Ну… раковина. — Хорошо, тогда слева от тебя раковина, представил? — Да. — Любое животное? — Кошка? — Давай лучше свинью, она смешная. — Да и сексуальная вроде, — хмыкает Тэхён, усмехаясь. — Ой дурной, теперь представь, что свинья надела каблуки и танцует стриптиз в раковине. — Господи Боже, Чонгук, а ты ещё испорченнее, чем… — Представил? — Ну… вроде да. — Отлично. В каком году началась Вторая Мировая война? — Это легко, в сорок первом. Чонгук резко руку вырывает, и Тэхёну в голову прилетает ощутимый подзатыльник. — Ай, за что?! — А ну закрой глаза обратно, — снова за руки берёт. — Тэхён, выпускной класс, ужас, позор какой, а ещё хорошист, кошмар. Вторая мировая началась в тысяча девятьсот тридцать девятом году. — Ай, точно, я же просто перепутал, а ты бьёшь меня сразу, — обидчиво губу отклянчивает. — Это тебе за твою невнимательность и за то, что на учителя Пака наговаривал. Сейчас ты перепутал, а на экзамене такая ошибка будет стоить тебе кучи баллов. Простых вещей запомнить не можешь. — Чё ты орёшь-то на меня… — Я не ору. Я воспитываю. — О… ого. — Так вот, свинья-стриптизёрша. — Ага. — Вот на лбу у этой свиньи написаны даты Второй Мировой войны. — Ц-ц-ц святотатство. — Представил? — Да. — Ну вот, это только первая комната и один предмет, представь если ты наполнишь всю комнату такими фрагментами, а потом создашь новые, ты можешь каждой вещице или существу приписать факт и потом на каком-нибудь экзамене вспоминать, где и что в этой комнате у тебя стояло, вспоминать все эти предметы и факты вместе с ними, человек же мыслит ассоциациями, значит, это должно быть просто. Как считаешь? Вот скажи мне сейчас годы начала и окончания Второй Мировой. — Чонгук, я-то скажу, но запомнил я это навряд ли благодаря свинье стриптизёрше в пустой комнате в нашей школе. — В смысле? А благодаря чему тогда? — Благодаря тому, что ты меня пиздишь! — То есть, тебя надо бить, чтобы ты лучше учился? — пальцами к рёбрам тянется, и Тэхён глаза распахивает, перехватывая его ручонки проворные на полпути. И они снова оказываются запредельно близко. Только в этот раз Чонгук смотрит вполне себе уверенно. — Замки памяти, говоришь… — Тэхён нарушает данное самому себе обещание. Он обещал себе не делать в чонгукову сторону первых шагов. Не хотел навязывать своё вот это влечение странное. Но Чонгук позвал в гости первым. Неужели и это нельзя расценить, как первый шаг? Тэхён ничего с собой поделать не может, но взгляд намертво приковывается к аккуратным приоткрытым губам. Он не замечает того, что Чонгук тоже замер, и резко подаётся вперёд. Попытка не пытка. Если уж и на третий раз не получится… Но в этот раз Чонгук не уворачивается. Тэхён не особо соображает, что происходит. Но под его губами внезапно оказываются чужие мягкие и очень тёплые. И до него доходит. Он поцеловал Чонгука. Поцеловал. Наконец-то. Тэхён приоткрывает губы, пользуясь тем, что его никто не останавливает и прихватывает его нижнюю своими. Это… чудесно. Его губы безумно нежные. Тэхён ничего не видит, потому что глаза с перепугу закрыл, но чувствует, что его трясёт всего буквально, желудок свело тупой паникой и страхом, конечности снова немеют и становятся ватными, и сердце, разумеется, сердце шалит тоже, заходясь в истерике. Тэхён снова и снова перемещается от одной нежной губки к другой. Выдыхая через нос постепенно. Но Чонгук не отвечает. Тэхён перед ним заживо сгорает, а он сидит, позволяет целовать, но не отвечает. Тэхёну приятно безумно, Чон бы мог и не отвечать, Тэ сам бы всё сделал, только дай волю. Но осознание того, кто перед ним сидит и что конкретно присходит, больно бьёт Тэхёна по затылку. Он ведь хотел этого очень, тянулся к нему изо всех сил, но в то же время Тэхён ведь никогда до конца не понимал природы своих чувств и никогда не задумывался над последствиями, которые определённо будут, когда он откроется, или Чон ответит. Если не ответит — пожалуйста, Тэ прокрутил в голове сотни возможных оскорблений, заранее ко всему подготовившись. Но сейчас… Он начинает нервно задыхаться, ведь Чонгук по-прежнему не отвечает. Чонгуку неприятно, наверное, до ужаса, но он не отталкивает, потому что добрый. И как же это, сука, чертовски неправильно. И Тэхён весь от и до неправильный. И мерзкие совершенно вещи делает. Тэхён, громко выдохнув через рот в его губы, роняет голову к нему на плечо. Что ж… потрачено. Стоило, наверное, хоть раз спросить разрешения. — Прости, — шёпотом, — пожалуйста, прости меня. Я ненормальный, я не хотел с тобой такого делать. Прости меня, Чонгук, пожалуйста, — лепечет, как заведённый, в ладони край чонгуковой футболки сжимает. — Прости меня. — Тэхён, — также шёпотом, тихим и мягким. — Тэ. А потом происходит страшное. Потому что Тэхён ощущает на своём подбородке тепло, и что-то уверенно приподнимает его голову вверх. А потом его губы тепло, но влажно и безумно мягко накрывают другие губы. И Тэхёну кажется, что в этот момент его сердце остановилось.♡
Чонгук целует мягко, нежно и как-то совершенно по-особенному. И Тэхён соврёт, если скажет, что никогда не представлял этот момент в подробностях. И это лучше любых представлений. Такое и вообразить нельзя было. Он начинает медленно, осторожно сжимая чужие губы своими, а потом размыкает тэхёновы, сомкнутые, языком, пробираясь осторожно внутрь, и Тэхён теряет остатки здравого смысла. Чонгук не целует отдельно губами и языком, он умело чередует это всё, и у Тэ складывается впечатление, что его губы в раю. Чонгук скользит с одной на другую, мягко оглаживая их языком, сминает и посасывает губами. Тэхёна трясёт, он продолжает цепляться за чонгукову футболку до тех пор, пока Чонгук не сползает острожно ладонью по его предплечью и без особого труда, не переставая целовать нежно, но властно, разжимает его ладонь, сплетаясь с ним пальцами, Тэхён нервно выдыхает в его губы, сердце колотится как сумасшеднее, когда он сжимает его руку своей, Тэ пытается отвечать, но блядское дыхание вообще-то никогда не предупреждает перед тем, как перестать работать. Тэхёну нужно успокоиться. И Чонгук ему внезапно в этом помогает, он второй рукой трепетно ведёт по его щеке, останавливаясь ею там, и большим пальцем гладит его скулу и чувствительное местечко под глазом, задевая ресницы. В его прикосновении скользят нежность и успокоение, и Тэхён снова выдыхает, а потом на пробу сильнее приоткрывает рот и ловит его язык губами, посасывая. И с этого момента всё получается. Они находят нужный темп, Тэхён из своей паники потихоньку выныривает, тут же впрочем нырнув куда-то в большое розовое облако сладкой ваты. Он совершенно не смущается почему-то того, что, когда Чонгук чуть глубже проникает языком внутрь, он издаёт тихий всхлип, сильнее сжимая его пальцы своими. Тэ набирается смелости и потихоньку перехватывает инициативу, приподнимаясь и соревнуясь с Чонгуком губами по скорости и интенсивности поцелуя. Это потрясающе. Ни один сон, ни одна мысль, ни одно желание не были похожи на этот поцелуй. У Тэхёна под закрытыми веками пляшут разноцветные круги, и голова идёт кругом. А потом Чонгук плавно притормаживает, перемещается с поцелуями к уголку его губ, целует щёки, нос, уголок глаза и прижимается своим горячим виском к его, тяжело задышав. Тэхён выныривает из своей сладкой ваты, сполна ощущая настоящесть поцелуя. Он весь горит. Внутри пожар буквально, а вспухшие губы покалывает от желания продолжить. Тэхёну так хорошо никогда не было, а Чонгук ответил… И эта мысль с чего-то пугает, а не радует. И Тэхёна отчего-то резко накрывает. Почему-то в голове возникают образы папы и тренера. Он не думает ни о чем конкретном, но думает об этих двух мужчинах, и постепенно на него накатывает осознание, что он сейчас поцеловал точно такого же мужчину, как и эти двое. У этих двоих — семьи, и они всегда наказывали Тэ быть настоящим мужиком. Тэхён вроде бы считал, что он им был. Но разве настоящие мужики скулят в рот другим мужикам, когда они их целуют так, что пальцы дрожат и плакать хочется от нежности? А потому ему внезапно снова хочется плакать. И отнюдь не из-за нежности. А потому что он представлял последствия того, что Чонгук оттолкнёт. Но, кажется, никогда всерьёз не размышлял над последствиями того, что Чонгук примет и ответит. А ещё над последствиями того, что будет, когда об этом узнают родители. — Тэ… — Мне домой… домой надо, — выпутывается из тёплых объятий и, спотыкаясь о собственные ноги, бросается к двери бегом почти. А потом он убегает, да. Оставив свою первую, кажется, любовь сидеть на кровати в растерянности и с красными, припухшими и бывшими такими вкусными от попкорна, колы и просто потому что губами. А ещё он ненавидит себя, пока бежит до дома, ненавидит, когда пробегает мимо удивлённой мамы в свою комнату, ненавидит, когда оседает по двери на пол, ненавидит, начиная плакать в беззвучном крике, сжав зубы. Что же он наделал? Что они наделали?♡
А Чонгук и правда растерян, когда приоткрывает жалюзи и наблюдает за тем, как Тэхён уносится бегом в сторону своего дома. — Блять, вот знал же, что не надо… — и накрывает глаза рукой, на подушку, что ещё хранит тэхёнов запах опускаясь. Чонгук мучается до вечера. Обвинив уже себя во всех смертных грехах. Он не хотел поддаваться, потому что был уверен, что они с этим просто не справятся. Это слишком. Для Тэхёна уж точно. Несмотря на его пробивной характер и то, что он с упёрстостью барана на Чонгука напирал, ни перед кем не стесняясь своих намерений. Вот она, эта баранья упёртость. Вот, к чему приводит, и чем заканчивается. Тэ сам ведь не осознал, на что шёл, и к чему другого человека подталкивал. Чон мучается позже до ночи, отмахиваясь от мамы, не желая рассказывать, что его расстроило. Ага, расскажешь такое, как же. А потом он вспоминает простую фразу, которую Ким бросал ему всегда на прощание с самого начала их знакомства. «Я в одном звонке от тебя», — звучит в голове его глубоким бархатным голосом под аккомпанемент его забавной квадратной улыбки красивыми чувственными губами. И Чонгук, пару секунд поразмыслив, нажимает на кнопку вызова. Ждёт четыре гудка, но ответа не поступает. — Ммм, в одном звонке, говоришь? Понятно.