♡
Он понравился ему не сразу. Вообще-то до недавнего времени Чонгук не смотрел на парней под тем углом, который предполагает возможность с этими парнями целоваться. Да, он никогда не был классическим примером того самого крутого пацана. Ему абсолютно было наплевать на спорт, хватало и обычных занятий физкультурой вкупе с юношеским метаболизмом, чтобы иметь хорошее тело, разве что летом, когда учебный семестр заканчивался, он периодически начинал бегать по вечерам — вот и все его спортивные увлечения. У него не было большой компании парней, с кем он мог бы ходить вместе в компы, гулять, на премьеры в кино и заниматься прочими чисто пацанячьими делами. Но друзей у него было предостаточно. Ну как друзей… хороших знакомых. Ведь несмотря на всю свою открытость и дружелюбный образ, по-настоящему подпускал Чонгук к себе людей тяжело и мало. Но исключения всё же были. Тот же Чимин, например. Да, это не пример классической мужской дружбы. Но кто-то тут ещё разве мыслит стереотипами? Тэхён определённо понравился не сразу. Чонгук вообще-то пробовал отношения. С девушкой. И неважно, что расстались они, так дальше поцелуев и не продвинувшись, потому что Чонгук банально… не хотел и не был готов. Хотя бы потому, что Чонгук всегда старался на всё смотреть здраво и насколько это возможно… по-взрослому. Простая истина: не готов — не лезь. И так во всём. Не вывезешь мероприятие, где нужно играть с детьми в детском доме — не едь туда. Чувствуешь, что не вывезешь морально отличную учёбу — учись по своим возможностям, а как будешь готов постараться без ущерба для себя, так вперёд и с песней. Не готов взять ответственность и вступить в отношения с человеком своего пола — не наступай и себе, и этому человеку на горло своей симпатией, разберись в себе, прими взвешенное решение и только тогда впутывай в это второго. Вам ведь вместе с этим потом разбираться. Но не всегда всё идёт прекрасно с точки зрения рациональности, и заставить всех людей заниматься тщательным самоанализом прежде, чем, например, выразить симпатию — невозможно, да и бессмысленно: если все будут рациональными и мудрыми, то не слишком ли скучно будет жить? И, понимая это, Чонгук не может на Тэ сейчас злиться. Пусть и обижается немного всё-таки. Тэхён понравился не сразу. Но, блять… понравился ведь. Не так, как нравятся люди, которые просто кажутся комфортными в общении. Не так, как ему нравилась его первая девушка. Вообще, если честно, как-то совершенно по-особенному понравился. И как бы это ни было иронично, понравился он Чонгуку своей уязвимостью, когда заплакал в автобусе. В тот момент Чону показалось странным, что всё внутри него так трепетало, когда он прижимал всхлипывающего парня к себе. Потом уже дома это показалось неправильным, потому что Чонгук понимал, что когда Тэ плакал, Чон был рад, что рядом с ним в этот момент именно он, Чонгук. Он рад был утешать, обнимать, рассказывать всякую ерунду. Рад был касаться. Вот так вот эгоистично наблюдая его — такого обычно сильного и самоуверенного — слабость. Но потом Чонгук в привычной ему манере поразмыслил и понял, что желание человека защитить даже от негативных эмоций отнюдь не может считаться чем-то странным и неправильным, и то, что ему хочется быть рядом в моменты, когда Тэ тяжело, — это тоже не неправильно, это просто симпатия, отрицать которую, как минимум, глупо. Уже потом Чонгук заметил, что Тэхён красивый. Уже потом случайными касаниями выяснил, что мышцы под его толстовками и школьной формой крепкие и трогать их приятно. Уже потом в одну из ночей понял, что хотел бы хотя бы раз прикоснуться к этим мышцам не через одежду, чтобы разобраться окончательно. Это всё было потом. Сначала была просто крепкая, такая душевная симпатия. И внезапно ушёл дедушка. И если раньше Тэхён раскрывался для Чонгука медленно, утягивая за собой сначала в дружбу, а после в то самое приятное до дрожи в кончиках пальцев общение, когда в глаза другу другу, и вроде бы обоим ясно, что что-то происходит, но никто не спешит называть вещи своими именами, просто позволяя касаться периодически, делая вид, что это в порядке вещей, даже если оно как бы нет, то в момент, когда он растрёпанный на его кровать уселся и обниматься полез со своей поддержкой, которую Чон, сам от себя такого не ожидая, не хотел ни от кого принимать, Чонгук понял, что это конкретная такая пропасть. Куда он давно и неумолимо падает. А потом Тэхён утешал, поцеловать пытался снова, обнимал крепко, спал с ним, из рук не выпуская, — Чонгук чувствовал, водил гулять, покупал еду и кофе, разговаривал с ним долго, разбирая проблему по полочкам, говорил приятные вещи и всеми способами старался успокоить и приободрить, касался словно невзначай и относился так бережно, искренне стараясь Чонгуку помочь, и Чон решился. Подумал несколько дней. Пришёл в себя окончательно, найдя в себе силы переговорить с мамой, с Чимином, рассказать самым близким знакомым в школе, что горе случилось, мягко отказавшись от предложений какой-либо помощи и попросив не зацикливаться на этом, подтянул учёбу… и соскучился. Безумно по нему соскучился и почувствовал себя совершенно по-идиотски, когда понял, что ныть готов из-за того, что не видел его даже мельком весь день, прекрасно осознавая, что избегал он его намеренно несколько дней, разбираясь в себе. Соскучился и решил, что ещё один шаг навстречу, и он ответит. Со всем пылом, на который будет способен. Чонгук вообще-то, если совсем уж честно, просто не был в Тэхёне уверен. Отчего-то билась в мозгу мысль, что тот не понимает, что делает и во что пытается их обоих втянуть. Но Чонгук и сам-то втянулся, потому и решился ответить. Потому и поцеловал его. И поцеловал так, чтобы сразу дать понять, что это не эксперимент какой-то. Потому что Чонгук хоть и отличник, да только вот по природе своей гуманитарий, эксперименты не любит и уверенно делает то, что велит ему мозг, ну или сердце, как вот сейчас, но лучше бы конечно прислушался к голосу разума. Потому что сам же говорил: не уверен — не делай. Тэхён, судя по всему, как Чон и предполагал, оказался в своих поступках совсем не уверен. Иначе бы не сбежал. И как бы Чонгук не отгораживался от эмоций своими привычными стенами анализа и рациональности, мягкая и светлая часть его натуры очень сильно в момент, когда Тэ трубку не поднял, пострадала. Ведь кем бы Чон себя не считал, каким бы осознанным и мудрым не был, в его «я в одном звонке от тебя» Чонгук успел очень сильно поверить. И тянущая боль в груди не давала ему уснуть почти до часа ночи. Потому что у Чонгука после смерти дедушки и так нервы натянуты и душа безумно голая. А теперь ещё и это…♡
Засыпает Чонгук в совершенно тёмном и подавленном настроении ближе к часу ночи. Однако поспать долго ему не суждено — в окно что-то упрямо продолжает долбиться. И Чонгук, продираясь сквозь пелену нестабильного и какого-то полупрозрачного сна, готовится прибить любого мотылька, несмотря на то, что он добрый и мягкий и никому никогда намеренно зла не причинял. Потому что именно сейчас слишком больно и хочется эту боль переспать и проснуться уже, когда станет легче. Чонгук мычит мученически, из-под одеяла выпутываясь и сонно растирая глаза, подползает по кровати к окну, оттягивая жалюзи и пытаясь разглядеть сонным, туманным вглядом объект раздражающего шума. И сон как рукой снимает. Тэхён топчет мамин газон. Пиздец ему, если она поймает. — Эй. Чонгук приоткрывает окно, тихонько и хрипло окликая парня, что присел и выковыривает мелкие камни, которыми посыпана тропинка. — О! — слишком шумно для спального района в частном секторе ночью. — Выходи. — С ума сошёл? — шипит на него злобно, глаза щуря, спать всё-таки хочется нестерпимо, даже сердце забившееся бешено, стоило только Тэ увидеть, не спасает ситуацию. — Ты позвонил, — поднимет трубку вверх, демонстрируя. — Должен был понимать, что я приду. — Ну, как бы… ты мне не ответил. — Выходи говорю. — Ладно, щас оденусь, — закрывает за собой окно и тихо, насколько это возможно, чтобы не разбудить спящую тут же на втором этаже маму, на носочках пробирается к шкафу. Вспоминает, что дверь на нём противно скрипит и решает пойти в пижаме. Плевать, Тэхён тоже вроде был в пижамных штанах. Чонгук подхватывает со стула толстовку, влезая в неё, и выскальзывает за дверь. По ушам бьёт адреналин, и Чонгук неожиданно понимает, что ему очень нравится это чувство. Несмотря на то, что оно заставляет неметь от страха кончики пальцев, сердце колотится как бешеное, и сковывает грудную клетку спазмами. Чонгук тихо, стараясь ступать очень аккуратно, спускается по лестнице, напяливает кроссовки и, стараясь не шуметь, выскальзывает из дома, максимально тихо и медленно поворачивая ключ в замке. Страшно до жути. Не то чтобы мама у Чонгука была строгая. Но за то, что из дома ночью сбежал и не предупредил, учитывая, что он ещё школьник, всыплет она ему точно по первое число. Чонгука настолько сильно от этого всего трясёт, что он едва не орёт во всё горло, когда сзади к нему тихо подходит Тэхён и зовёт его шёпотом. — Напугал… — шипит, закрывая окончательно дверь и быстрым шагом направляясь к выходу из двора. — Да не паникуй ты так, — уже громче говорит ему Тэхён, когда они отдаляются от чонова дома на добрые двадцать метров. — Кто бы говорил. — Ццц, — глаза закатывает, будто бы идущий впереди него парень может что-то в такой темноте увидеть. — Не съест же она тебя за то, что из дома сбежал, да и мы ненадолго, — догоняет и идёт теперь рядом. Чонгук думает о том, что выглядят они комично сейчас, шарахаясь посреди ночи, помятые в пижамах по улице, а ещё думает о том, что мама может проснуться и позвонить в полицию или ему самому, и с ужасом понимает, что не взял телефон, а значит узнает он о её вселенском гневе, только когда придёт домой, страшно становится ну просто до ужаса, и Чонгук, выдумывая себе десятки оправданий на всякий случай, не замечает, как они в неуютной тишине дошли до того самого парка, где Тэ его впервые поцеловать пытался, и остановились около скамейки. Надо же, а он со своей паникой от первого в жизни побега из дома даже забыл о том, что им предстоит сейчас не самый приятный разговор. Парни молча, не сговариваясь, опускаются на лавочку. Тэхён не спешит говорить первым, прячет мёрзнущие руки в карман толстовки, нос — в её ворот и шмыгает носом тихонько. Видимо, на улице прохладно, обычно Чонгук мёрзнет везде, но сейчас его так сильно в пот от эмоций бросает, что ему скорее жарко, чем холодно. Тэ словно ждёт чего-то. Между ними сантиметров двадцать расстояния, вокруг — темнота и уютный свет фонарей, завтра им обоим в школу, а мама Чонгука вполне могла бы сейчас проснуться, чтобы попить, например, и заметить, что кроссовок сына нет дома… Чонгуку требуется долгих десять минут чтобы собрать мысли в кучу. Нет, сваливать ночью из дома, чтобы поговорить, — идея не очень, и так непонятно, что и как говорить, к чему вести и как из этой ситуации выпутываться, так ещё и беспокойство мешает с мыслями собираться. — Ну, и чё мы бегаем? — выдаёт, наконец, поворачивая голову в сторону моментально тушующегося и зарывающегося в толстовку носом Тэ. — Зассал. — Зачем тогда полез первый? — Нравишься… сильно, — взгляд в носы своих кроссовок устремляя. Чонгук старается игнорировать приятно замершее на этих словах сердце. Чёрт, почему слышать это настолько приятно? Так не должно быть. — Зачем ты делаешь вещи, за которые не уверен, что сможешь понести ответственность? Это ведь не шутки, ты впутываешь во всё это ещё и меня, и это… — Ну прям впутываю, конечно. Ебать, я злодей. Ты вообще-то сам тоже, как бы, ну. Делал это, — мямлит раздражённо. — Что делал? — Целовал меня. Сам. Если что. — Ну да, потому что был уверен, что хочу этого и смогу разобраться с последствиями. — Ну, я тоже был уверен, что хочу. Я давно пытался. Если ты не заметил. — Заметил. — Здорово, и решил ответить только сегодня? Постоянно уворачивался, от тем таких всяких уходил… — Я знал, что этим всё и закончится потому что. — В смысле закончится? — поворачивается и впервые за весь разговор на парня смотрит, во взгляде негодование плескается. — То есть… я один раз поступил неправильно и всё? Нахуй меня? — Да при чём тут это? — Ну это так выглядит. — Тэхён, по-твоему целовать, а потом бегать — это нормально? — Ну, конечно, если ты такой опытный, то это ненормально! А я нихера не опытный. И как бы ничего, что мне может быть страшно? Что я боюсь того, насколько мне это понравилось? Я ничего не знаю о твоей личной жизни, может быть, у тебя такое уже было, поэтому для тебя моё поведение странно и непонятно… Мне захотелось, в моей жизни такого ещё не было, не спорю, возможно, я впервые ощутил настолько сильные чувства. И для тебя это может прозвучать тупо и жалко, но я почти уверен, что мой папа гомофоб, родители и так вечно ругаются, и я банально боюсь, что он может узнать обо мне, и они тогда окончательно разведутся. Если звучит, как беспонтовая отмазка, то окей, не будем это в расчёт брать, но для меня это триггер. Ты, конечно, умный весь такой, рассудительный, всё-то он сразу понял, но не подпускал, потому что знал, видите ли, чем всё закончится. А я, блять, не знал! Я пытался тебе показать, что отношусь нихрена не по-дружески. Я три раза тебя поцеловать пытался. Ты мог сказать мне, что не хочешь этого всего, ещё когда я первый раз полез, — голос Тэхёна звенит напряжением в ночной тишине и всё больше и больше наполняется обидой и злостью, он почти кричит, но под конец фразы отчего-то сдувается и звучит совсем тихо. — Ну мне тогда позвонили… — То есть, ты не хочешь? — голос из раздражённого окончательно в грустный превращается, Тэ смотрит тяжело, а его глаза влажно блестят в отблесках фонарей. — Я этого не говорил, успокойся, — у Чонгука внутри щемит от того, насколько этот парень перед ним сейчас открытый и потерянный. Ему хочется прижать его к себе крепко и пообещать, что они со всем справятся. Но это ведь неправда. Чонгук на восемьдесят процентов уверен, что ни с чем они не справятся, а только больше запутаются. Но он замечает, как Тэ нервно теребит фенечку на запястье, и тут же смягчается, теряя всю свою напускную уверенность. — Но и не отрицал. — Для начала давай разберёмся, чего ты хочешь от меня? — уже мягче, давая понять, что не настроен на ссору. — Не знаю? Поцеловать тебя. Обнять. Блять… не знаю. Я ничего не понимаю, — отворачивается снова, принимаясь кроссовки разглядывать. — Почему ты меня поцеловал? Объяснишь? Ты ведь мог этого не делать, я бы не полез больше после того, как ты мне не ответил. Это ж даже не в щёчку по-дружески было из жалости, ты меня буквально… Хер знает, может, если ты объяснишь свои мотивы, мне понятнее станет. Чонгук молчит пару минут, взвешивая всё в голове. Не получается ничего взвешивать. Интересная ситуация… рассуждать здраво не получается, хваленой рассудительности как не бывало. Одно желание, чтобы поцеловал, раз хочет, в голове бьётся. Чонгук-то, вроде как… тоже хочет. У него к Тэхёну тоже ведь в душе всё до нежного трепета сладко, и коленки при виде него в последнее время подкашиваются. Он ведь тоже при взгляде на его губы подвисает и придаёт значение каждому прикосновению, будь то случайно локтём, когда рядом идут, или крепкое объятие, как тогда на крыльце его дома. — Ну, насколько ты, наверное, понял, это не первый мой поцелуй, — начинает, решив, что правильнее всего будет начать издалека. Тэ кивает, подтверждая, что до этой очевидной мысли и сам додумался. — Более того, я даже встречался кое с кем. — С кем? — Хах, ну ты этого человека хорошо знаешь, — поджимает губы в улыбке Чонгук, чувствуя вопросительный любопытный взгляд. — Откуда? — Из центра. — Да ладно… — тянет поражённо, — неужели Чимин, блин, вот так я и знал! — Нет, не он. Я не целовал парней до тебя. С чего ты вообще взял, что он по парням? — Оу. Тогда кто? — игнорируя вопрос, посчитав его риторическим. — Ммм, Хэри. — Что?! — Не кричи. — Да ладно, как вы вообще можете тогда себя так друг с другом невозмутимо вести? — А почему нет? — Не знаю, вы вроде бывшие… — Ну, фиг знает, мы на хорошем расстались. Ну, относительно. Я ей нравился долго, пару лет назад она мне призналась, и я решил, что стоит попробовать. Мы полгода вместе пробыли, но у меня никогда знаешь не было желания целоваться двадцать четыре на семь. Типа… в кино я ходил, чтобы смотреть кино, гулять куда-то, чтобы гулять, если собирался смотреть с ней фильм или делать вместе уроки, я, типа, делал уроки и смотрел фильм и сильно раздражался, когда она лезла меня поцеловать. Тогда я просто думал, что ненормальный и не люблю целоваться. Заставлял себя. Пока совсем тяжело не стало, потому что она хотела дальше двигаться, а я ну… нет. Сейчас понимаю, что наверное я не хотел этого, потому что у меня не было к ней особо никаких чувств, кроме дружеской симпатии, привычки и желания попробовать. Я рад, что мы дальше не зашли. Она, в целом, — девочка хорошая, и ей быстро это всё наскучило, и она сама предложила остаться друзьями, сказала, что чувствует, что мне неприятны многие вещи и что я к отношениям не готов. Стыдно было ужасно. Но на деле это ведь правда, я к такому был не готов. Не хотел её трогать, ну и… не хотел её в общем. Чёрт, мне и сейчас стыдно. — Охренеть. Никогда бы не подумал, что ты и Хэри… Хотя в какой-то мере это было бы, наверное, правильно. Помощник председателя в волонтёрском центре и его помощница, ну, звучит норм, — Тэхён замечает чужие нахмуренные брови и отсутствующий взгляд, буравящий асфальт, и осекается. — Прости, чушь несу. Но к чему ты это решил рассказать? — осторожно за колено трогает, привлекая внимание. — К тому, что, — ноготь покусывает, — в этот раз я впервые ощутил желание целоваться двадцать четыре на семь. Я прям целовал тебя и жалел, что мы вообще потратили время на фильм, мне… ну вот так чтобы, мне так никогда не было. Я охренел от того, насколько сильно мне нравится и хочется продолжать. Оказывается, я не ненормальный и поцелуи мне вполне себе нравятся, когда происходят с людьми, которые мне действительно нравятся. Вот. Я не ответил тебе сразу, потому что знатно охренел от того, что я вроде как не фригидный, как думал раньше. Сидел, пытался анализировать, пока ты меня целовал. И… я очень хотел всего и сразу в тот момент. — Ох… — Тэхён чувствует, как желудок делает кульбит от этого его «всего и сразу», и снова жалеет, что поддался эмоциям и убежал. — Да, Тэхён, ох, поэтому я и бешусь из-за того, что ты относишься ко всему этому ну… вот так. Считаешь, что можно убежать, не поговорив, что можно не ответить на звонок, хотя говорил… — Я испугался. Прости меня, пожалуйста. Я видел звонок, но ты быстро скинул, я хотел перезвонить, не придумал, что сказать, лежал, мучился, выдумывал что-то и решил просто прийти и по ситуации решать, двадцать минут под окном твоим торчал. — Ты либо делай то, что хочется, без страха, либо не делай, — снова нахмурившись, бросает Чонгук. — Но если сильно страшно, но всё равно очень хочется? Что теперь, всё на свете пропускать? — наклоняется и заглядывает в лицо Чонгуку и выглядит таким милым в этот момент, что Чон едва давит в себе желание потискать его за щёки. — Ох, и откуда ты мне такой на голову свалился? — качает головой. — Из замка памяти, ну, того, который со свиньей. — Не дай бог, я разбужу тебя посреди ночи, и ты мне даты Второй Мировой не назовёшь. — Планируешь спать со мной? — до Тэ доходит, что он ляпнул, и он краснеет, что заметно даже в тусклом свете фонарей, и резво отстраняется, выпрямляясь. — Ну, рано или поздно однозначно, но если ты после этого сбежишь, я тебя точно не прощу, — теперь уже Чонгук сам поворачивается к Тэ. Окончательно приходя в своей голове к мнению, что Тэхёна хочется касаться на постоянной основе. Не хочется возвращать дружбу и притворяться, что ничего не произошло. Хочется целовать его и чувствовать его сильные руки на своей талии. — А сейчас, значит, прощаешь? — игнорируя пошлые намёки. — Давай мы поговорим о том, почему ты боишься того, что происходит, и подумаем можно ли будет с этим что-то сделать, хорошо? — всё-таки немного рациональности для начала не помешает. А потом можно и руки на талию, и всё остальное… — Ну, — придвигается ближе, садясь впритык, — холодно пипец, — Чонгук понимающе растирает ему спину и плечо, чтобы согрелся. Тэ смотрит на свои сцепленные руки в кармане толстовки. — Я понимаю, что это всё пройдёт, скорее всего. Не питаю каких-то иллюзий, что это навсегда и всё прочее. Понимаю, что отношений со свиданиями и прочими штуками, как таковых, не будет. Я, кстати, никогда не встречался, но целовался пару раз. Так вот… Я понимаю, что ничего такого не будет, но всё равно хотел бы что-то попробовать. Мне нравится тебя касаться. Мне понравилось, как ты меня целовал. Я бы хотел, чтобы ты, ну… Ладно, об этом позже. В общем, я очень хочу попробовать, и это немного пугает. Но помимо прочего, я всё ещё не утверждаю, мы об этом не разговаривали особо, но, возможно, у меня немного гомофобный отец. И строгий. И, ну, пиздюли это всегда неприятно и страшно, я даже представить боюсь, что он скажет, если узнает, а мама на мою сторону в этом случае не встанет, сто процентов. Вот. Я просто понимаю, что моя жизнь только начинается, и очень боюсь её сломать. Короче… страшно, стрёмно, не понятно, как это должно работать, но всё равно очень хочется. — А ты уверен, что это не гормоны? Пробовал общаться с девочками? Может быть, так получилось, потому что мы стали проводить очень много времени вместе? — Да пробовал я, и вообще думал, что сейчас Сьюзи вернётся из Китая, школа закончится, мы с тобой будем меньше видеться, и я с этим попробую разобраться. Но почему-то каждый раз, когда я об этом думал, я потом тебе писал и гулять тащил, чтобы хоть ненадолго увидеть. Хрен знает, Чонгук, со мной что-то творится. — Сьюзи? — да с Чонгуком вообще-то тоже «творится». Что уж там, иначе откуда это неприятное скребущее чувство внутри сейчас? — Маминой подруги дочка, мы с ней общались какое-то время, пока она не уехала. Пишет иногда. — И сейчас общаетесь? — Не. Я давно не отвечал. Чонгук выдыхает тяжело, разглядывая парня, жмущегося от холода к его боку. Тэхён всё-таки невозможно красивый. А ещё безумно нежный и надёжный, всегда поможет, поддержит, возьмёт ситуацию в свои руки, если нужно. Это глупо отрицать, Тэхён может быть отличным бойфрендом. И не только для какой-нибудь гипотетической Сьюзи. И тот факт, что он испугался сегодня, ничего не меняет. Чонгук садится к нему вполоборота, резво подхватывает его руку в свою и просовывает к себе под толстовку, прижимая чужую ладонь к своей груди через футболку. Ким глаза удивлённо распахивает и взглядом в Чона упирается. — О, эм… — Это не изменится. — В плане? — легонько пальцами двигает, поглаживая едва заметный рельеф грудной мышцы Чонгука. Чон молчит недолго. В своей голове он пафосно и серьёзно заявлял сейчас Тэхёну о том, что он парень, и его грудь и прочие вещи навсегда останутся мужскими и всё прочее, но стоило представить, насколько глупо такая речь будет звучать, и Чонгук, если честно, потерялся немного. — Нравится? — меняет тактику. — Угу, — задумчиво взглядом движения собственной руки под толстовкой прослеживает. — Тёплый. Чонгук опускает вторую ладонь на его колено, обтянутое тонкими пижамными штанами, и ведёт ею настойчиво выше. В своей голове, опять же, он своими действиями Тэхёна хотел припугнуть и самую малость, может, даже обескуражить. Но у него у самого почему-то дыхание сбилось. Хочется не останавливаться и трогать друг друга дальше. — Твою ж… — Очень нравится, да, — выдыхает Тэ прерывисто внезапно и ладонь на чонгуковой шее устраивает, моментально оглаживая покрывшуюся мурашками кожу большим пальцем. Склоняет заинтересованно голову вбок, прослеживая взглядом движение собственной руки. А Чонгук, как дышать, забывает. Шея — его самое чувствительное место. Он чувствует, что Тэхён дышит тяжело и давно уже хозяйничает под его толстовкой, выпутав свою руку из-под чужой сдерживающей ладони, скользит по поверхности футболки, мягко поглаживая выступающую немного грудь и ключицы, задевает соски беззастенчиво, мнёт шею, подбираясь пальцами к волосам на затылке. И чёрт, он не должен его сейчас так лапать. Потому что Чон собирался его с толку сбить зачем-то, а оказался в ловушке сам, начав млеть под чужими прикосновениями, ни разу не невинными, словно кот на солнце. — Стой… давай не будем так далеко пока что заходить, не трогай шею, пожалуйста, — выпаливает Чонгук на выдохе спустя минуту сладкой пытки, находит в себе силы и остраняется от него. — Ой, прости, увлёкся, — Тэхён сконфуженно сползает ладонью по чонову плечу и устраивает руку на его талии. — Понравилось? — До ужаса. — Ну и что там теперь с этим делать? Мне тоже понравилось. Тэхён молчит с минуту, а после выскальзывает ладонью из-под толстовки Чонгука и другую его руку, так на его собственном колене и покоящуюся, внезапно обхватывает. — Чонгук, ну, — начинает немного неуверенно, — ну это же рано или поздно пройдёт, — тараторит, не обращая внимания на вздёрнутые в удивлении брови, — если мы будем осторожны и не будем палиться перед родителями, то ведь нет в этом никакой проблемы, да? Ты хочешь, я хочу. Может, мы хотя бы попробуем, ну, сблизиться как-то. Распробуем, что это вообще такое. Для тебя не впервой такое, а я никогда не встречался, мне бы… очень хотелось бы попробовать всё-таки. Не вижу смысла прекращать. Обещаю не бегать и решать проблемы по мере их поступления. «Пройдёт?» — Что ты предлагаешь? Встречаться? — Ну… что-то типа того. Ну, пока не пройдёт, или пока кому-то не разонравится такой движ. Чонгук игнорирует неприятное скребущее чувство внутри, вызванное этим его странным «пройдёт». Тэхён может себе по этому поводу что угодно выдумывать, но не бегать он обещал, настроен вроде серьёзно, несмотря на все свои страхи, тогда почему бы Чонгуку не пойти на поводу и у своих желаний тоже. Ему ведь очень тоже хочется. Всего хочется. И поцеловать его хочется… — Ну, в целом, да, я думаю, в этом есть смысл. — Тогда, ну, раз уж мы всё равно это самое, то можно бы это… — Да, было бы неплохо, — искренне надеясь, что вот этот вот его лепет был о поцелуе долгожданном. — Ох, огонь, — и он не медлит больше ни секунды, тут же своим носом в чужой врезается, нелепо ойкнув и хихикнув, голову в бок склоняет и выбивает своими губами у Чонгука из головы абсолютно все мысли. Господи, как же приятно его целовать, это просто преступление какое-то. Тэ сейчас не похож на того напуганного и растерянного Тэхёна, что убегал из чонгуковой комнаты днём. Он уверенно обхватывает ладони чонгука своими, сжимая легонько, и настойчиво ласкает его губы. Чонгук сначала неуверенно отвечает, а после сдаётся и прикрывает глаза, сжимая чужие руки в ответ. Он раскрывает губы навстречу, позволяя обхватывать их, ласкает тэхёновы языком и постепенно перетягивает инициативу на свою сторону, выпутывая руки из его хватки, закидывает ему на шею и сладко выдыхает от приятного ощущения замерших в истоме внутренностей, когда Тэхён, по-хозяйски за талию обхватив, к себе притягивает, вжимая его в своё тело. Чонгуку безумно нравится ощущение давления на талии, не зря он этого так отчаянно хотел. Это потрясающе. Ему хочется закинуть голову назад и попросить поцеловать шею вопреки тому, что просил совсем недавно её не трогать. Тэхён тем временем распаляется не на шутку, он добавляет к поцелую язык и резво соображает, как им пользоваться, прижимаясь совсем уж крепко, и углубляет поцелуй так внезапно и так сильно, что Чонгук чувствует, что глаза под закрытыми веками так и просятся закатиться от удовольствия, он тихо мычит в поцелуй, сильнее сцепляя руки на чужой шее. Тэхён прижимает к себе крепко, ладонями периодически бока в руках сжимая, отрывается от губ, бегает по чонгукову лицу взглядом туманным и пьяным, от чего Чона в жар бросает. Чонгук дышит через рот сбивчиво, пока тот покрывает лёгкими поцелуями-бабочками его холодные, но красные от смущения щёки, Чон закусывает вспухшую губку, когда Тэхён нежно губами к кончику его носа прижимается, и тихонько стонет, напугав этим и себя и Тэ, когда тот, заведясь до предела, сползает губами к шее и легонько губами кожу на ней прихватывает. Чонгук просто не может пока что терпеть такие прикосновения. Всё его тело напряжено, и поцелуй в шею ощущается ударом тока, он чувствует жар по всей коже и сладкую истому, разливающуюся внутри. И это настолько хорошо, что пугает… — Стой, стой, пожалуйста, давай остановимся, — выдыхает сбивчиво Чонгук и для верности прижимает голову Тэхёна за затылок к себе, чтобы он не смог двигаться и остановился. — Что такое? — бормочет Тэ ему в шею и дышит тяжело, от его дыхания моментально бегут мурашки. — Я не могу терпеть, у меня всё тело мурашками покрылось, давай как-то постепенно. Я не выдержу всё и сразу всё-таки, — усмехается нервно. Тэхён впрочем, кажется, понимает его правильно. Осторожно из объятий выпутывается, толстовку его поправляет и снова обнимает крепко, без намёка на пошлость, по спине поглаживает и прижимается губами к виску, словно успокаивает. А Чонгук внезапно чувствует, что ему это отчего-то безумно было нужно. Он ведь тоже нервничал из-за этой всей ситуации, спать лёг расстроенный, проснулся разбитый, хапнул адреналина, из дома сбегая, понегативил, пока они отношения выясняли, и вот эта эпопея с невысказанностью, наконец, закончилась. Чонгуку поверить в это сложно до жути. Но вот он Тэхён. Не стесняется, снова уверенный в своих действиях, снова напористый, снова ощущается скалой, за которой можно спрятаться, когда успокаивает вот так вот нежно, хотя Чонгук чувствовал, тот и сам завёлся, но в руки себя взял моментально. Чонгук успокаивается, выдыхает и осторожно целует Тэхёна куда-то за ушком. Тэ улыбается нежно, поворачиваясь к парню, что на его плече пристроился, легонько в губы чмокает и остраняется тут же. — Пойдём по домам, а то вдруг твоя мама проснётся и потеряет тебя. Я не хочу, чтобы она обо мне плохо думала. — Почему она должна о тебе плохо думать? — Ну… плохо на её сына влияю. Ты ночью когда-нибудь из дома убегал? — Неа. — Ну вот. Видишь, что я наделал. Почти испортил тебя, получается. — Получается, что так. — Ужас. — А что пытаешься заполучить расположение моей мамы? — Ну… вообще да. Мне хочется, чтобы она считала меня хорошим мальчиком. — Подлиза. Ты всё равно потоптал её газон, если она узнает, будет недолюбливать тебя всю жизнь. — Эй, я же могу его починить… — Починить газон? — Ну, что там с ним делают, чтобы он опять норм был?.. Потом было ещё много шуток. Много пунцовых щёк. Много мурашек по телу, когда Тэхён Чонгука мягко за руку взял, пользуясь тем, что на улице никого совершенно нет. Много неловких смешков и спрятанных взглядов. Начало отношений — это всегда неловко. Горячо, нежно, но безумно неловко. Чонгук, почувствовал себя почти счастливым, когда подошёл к двери своего дома. Он постарался забить на мерзкий червячок сомнений, вызванных этим странным «пройдёт», и просто позволил себе утонуть в моменте. — Ну… пока? — Пока. — Я пошёл? — Иди, — отпускает его руку. Тэхён с крыльца спускается, неловко рукой машет на прощание. Чонгук чувствует острую какую-то незавершённость. В конце концов, хочется хотя бы поцелуй на ночь, раз такая опция в его жизни теперь появилась. Но не сумев справиться со взявшимся из ниоткуда стеснением, отворачивается от парня и принимается открывать дверь, стараясь делать это как можно более тихо. — Ну нет уж, — под толстовку ныряют холодные ладошки, и Чонгук едва не вскрикивает, поворачиваясь в чужих объятиях. — С ума сошёл? — шепчет злобно, сердце колотится как сумасшедшее. Тэхён головой качает, сжимает его талию в руках через футболку под толстовкой, прижимается холодными губами к его, заставив выдохнуть испуганно. Быстренько целует, особенно долго задержавшись на нижней пухлой губке. И звонко в итоге чмокнув в нос, отстраняется и выпускает разомлевшего за несколько секунд Чонгука из объятий. — Вот теперь точно пока. Спокойной ночи. — Спокойной… — шепчет, едва справляясь с переполняющими его эмоциями. Потом Чонгук долго ворочается в постели, улыбаясь бездумно в темноту и комкая в ладошках одеяло. Тэхён пишет ему сообщение за сообщением, заставляя улыбаться больше и больше и грызть губы в ожидании завтрашней встречи. Чёрт, влюбляться в кого-то, оказывается, очень приятно. Чонгук недолго думает о том брошенном невзначай «пройдёт», всё-таки хочется понимать, как это повлияет на дальнейшее развитие событий. Но утром встретив Чонгука по пути на их остановку и воровато оглянувшись по сторонам, Тэхён хватает его за бок и, притянув к себе и звонко чмокнув в щёку, желает доброго утра. Вот так вот просто, вместо привычного рукопожатия, судя по всему. А Чонгук настолько смутился и обрадовался, что думать забыл про это его «пройдёт» и вообще обо всём на свете забыл, если честно.♡
С тех пор дни полетели катастрофически быстро. Чонгук начинал скучать по Тэхёну, едва только они расставались, расходясь на уроки, или прощались вечером после школы у дома. Он побаивался, что Тэхён станет вести себя странно после того, что между ними произошло. Но Тэхён… был просто Тэхёном. Он не переходил границ, не лез к Чонгуку, когда рядом были посторонние глаза и уши, но каждый день несколько раз стабильно подгадывал моменты и находил время подойти обнять, поцеловать осторожно, не так, как тогда на лавочке в парке, а более нежно, более спокойно, стараясь не забываться, так как это чревато последствиями. Чонгук не переставал ему удивляться. Где это видано, чтобы Тэхён и таким спокойным и контролирующим ситуацию был? Удивляло и то, что дальше поцелуев он не заходил. Мог обнять быстренько, ладонь в своей сжать, но не более. В сладком ожидании встречи и поцелуях украдкой пролетела целая неделя. До контрольных оставалось всего ничего, а на Чонгука ещё и до кучи навалилась административная работа в ЦПВ. — Чонгук! Чон вздрагивает, поднимая глаза от экрана монитора. — Ты чего? Тэхён весь красный и растрёпанный, захлопывает за собой дверь кабинета и фурией подлетает к его столу. Он тяжело дышит, вспотел, глаза бегают, выглядит взбудораженным на максимум. — Мы можем закрыть сейчас кабинет ненадолго? — Зачем ещё? — Мне нужно… — Что нужно-то? Я не могу закрыть кабинет, сюда может прийти председатель или кто-то из ребят, центр должен быть открыт. — Если ты сейчас этого не сделаешь, я прям здесь на тебя наброшусь, и я не знаю, как мы это потом будем объяснять, — выпаливает на одном дыхании, ладонями в столешницу упирается. — Да что случилось-то? — Чонгук, пожалуйста, давай отойдём куда-нибудь? Чонгук успевает подумать о том, что, наверное, это странно. Всю неделю Тэхен вёл себя так, будто бы его вполне устраивали невинные поцелуи и объятия. А тут его трясёт буквально, неужели всё это время сдерживался? Чонгук, почесав нос, встаёт изо стола и манит парня за собой, скрываясь в кладовке. — Только это могу предложить, дверь не закрывается, но сюда никто не заходит… — Хорошо, — моментально преодолевает расстояние между ними и вжимает Чонгука спиной в стену. Чонгуку и невдомек, что Тэхён, влечения к парням никогда раньше не испытывавший, несколько минут назад, переодеваясь после тренировки, случайно нарушил негласный кодекс раздевалок и скользнул взглядом по переодевающемуся незнакомому парню, а после, покраснев до кончиков волос и отвернувшись, смутился настолько, что казалось пар из ушей повалит. Смутился, потому что почувствовал, что захотел. Захотел смотреть дальше, возможно, даже возбудился немного, но вовремя вспомнил, что у него вообще-то есть на такой случай свой парень. Тот, которого можно поцеловать, касаться которого не страшно, а смотреть на него не стыдно. И с этой мыслью, долбящей изнутри по стенкам черепа, он к Чонгуку со всех ног и мчался. «У меня есть свой, у меня есть свой, зачем я смотрел только». — Да что с тобой случилось? Ты чего такой… — договорить по классике не дают чужие губы, без предупреждения врезавшиеся в его собственные. Чонгук удивлённо глаза распахивает, а после, почувствовав горячий язык, что губы размыкает настойчиво, всё же прикрывает их обратно и тихонько выдыхает через нос, позволяя себя за талию прижать и пропуская чужое колено между ног. Тэхён словно с цепи сорвался, целует мокро и до невозможного напористо, Чонгук за ним мало того, что не успевает, у него не получается даже эмоции свои осознать. Он стоит, прижатый к стене горячим телом, ноги сомкнуть не даёт чужое колено, упрямо между ними упирающееся, а Тэхён перед ним такой, до страшного заведённый, что и перечить не хочется. И Чонгук решает себя отпустить и расслабиться. Оплетает его сильную шею руками, пальцами путаясь в лохматых локонах, пошире приоткрывает рот, позволяя целовать себя глубоко, навстречу выгибаясь под сильными ладонями. Он впервые чувствует себя таким… желанным? В какой-то мере сексуальным. Мягким, податливым и желающим — тоже. — Ох, чёрт, Тэхен… — едва тот выпускает его губы из сладкого плена и вздохнуть даёт. Но облегчение было недолгим, Ким, резво носом боднув его в щёку, расстёгивает верхние пуговицы на чоновой рубашке и впивается губами своими невозможными и горячими куда-то между шеей и плечом. И Чонгук в этот момент как человек заканчивается. Его бросает в мурашки, дыхание сбивается, а ресницы ощутимо дрожат, когда он тихонько всхлипывает и стонет, роняя голову на стену за спиной. А Тэхён совсем будто бы ни о чём не думает, лишь крепче руками его талию стискивает до боли почти, наваливается ещё сильнее. Чонгук чувствует, как Тэ влажно целует его шею, перемежая поцелуи губами языком, легонько прикусывает и втягивает кожу губами совсем уж сильно. Чонгук начинает дрожать и хватается руками ослабевшими моментально за его плечи, инстинктивно к себе сильнее прижимая, он снова стонет теперь уже громче, но так же сладко, как и до этого, на что Тэхён тихо выругивается ему куда-то в шею, зацеловывает местечко за ухом, обхватывает одной рукой его за талию полностью, а второй ползёт по пояснице ниже, известно, в каком направлении, и Чонгук, теряя связь с реальностью, всё-таки чувствует это. У него встал и стоит так, что пара неосторожных движений, и закончиться всё может плачевно. — Тэхён, Тэ… подожди, пожалуйста, слышишь? — начинает легонько отталкивать его от себя Чонгук. — Ну что такое? Почему ты меня останавливаешь? — отрывается от истезания чужой шеи и снова к губам, что уже холодными стали от дыхания через рот, возвращается. Чонгук бы и рад ему объяснить только вот слов нет совершенно. Он, переборов себя и забив на стеснение, перехватывает ладонь, что уже до его ягодицы добралась и уютно там и устроилась, и перемещает её себе на пах, где горит всё просто нестерпимо уже. — Ах, Чонгук, — Тэхён его явно понимает неправильно, потому что он своим лбом в чонгуков упирается и выдыхает нервно, а большим пальцем принимается гладить выпирающий бугорок вдоль ширинки. — Ссс, чёрт, — он накрывает его пах ладонью, и Чонгук снова перехватывает его руку за секунду до катастрофы. — Ну что такое? — звучит немного раздражённо, и Чонгука это внезапно обижает. Ну что это такое? Только о себе думает? — Сам же коснуться дал… — Я твою руку туда положил, — дрожащим голосом, — чтобы показать, до чего дошёл. Чтобы ты остановился. — Но… как ты будешь так? Больно ведь… — Не знаю, но это школьная форма, мне ещё как-то домой ведь добираться, если я штаны запачкаю, как я в метро поеду? — Чонгук внезапно чувствует, что расстраивается. Ещё несколько секунд назад ему было так хорошо, что он практически звёзды под закрытыми веками видел. А теперь он отчего-то разбитым себя ощущает до ужаса. И каким-то даже немного грязным. Ещё только непонимания со стороны Тэхёна сейчас не хватало. — Боже мой, прости, пожалуйста, я совершенно не подумал, — звучит внезапно виноватое, и Чонгук чувствует, как Тэхён выпрямляется, прекращая на него давить и наваливаться, руками за плечи обнимает его и притягивает к себе, губами к виску прижимаясь, как тогда в парке. Чон выдыхает облегчённо: Тэ его всё таки понял. — Прости, я очень завёлся и совершенно не подумал о том, что ты чувствуешь. Прости. Что мне сейчас для тебя сделать? — Да ладно… где ты так завестись умудрился? Прибежал весь какой-то бешеный. — Неважно… увидел не то, о тебе подумал и не смог терпеть. Вот. — Ффух, не могу, я что-то аж вымотался, — выпутывается мягко из объятий и опускается прямо на пол, опираясь спиной на стену. — Ну куда ты на пол уселся? Он же холодный. — Спать хочу… Тэхён недовольно цыкает на парня и, стянув с себя школьный пиджак, кидает его на пол, усаживается на него сам и тянет Чонгука ближе. — Иди сюда. Чонгук послушно усаживается у Тэ между ног, стягивает свой пиджак тоже, набросив его на компроментирующее место, потому как всё-таки перед Тэхёном за свою реакцию немного стыдно. — Можешь поспать пока, — мягко за живот обнимает. — У меня два урока физры сейчас, я не пойду, скажу, что тренировался. В центр навряд ли кто-то в ближайшие два часа заявится. А я тебя разбужу потом, как раз за это время успокоишься, м? — Да ну, а это удобно? — недоверчиво бурчит Чонгук, одновременно с этим на плече чужом поудобнее устраиваясь, опираясь на грудь. — Не капризничай, у меня нет с собой кровати, чтобы удобнее тебя устроить. — Да я и не капризничал… Чонгук после всех этих эмоциональных качелей впрочем быстро проваливается в дрёму, искренне надеясь, что это его возбуждённое состояние быстро спадёт. Всё-таки это не дело. Откуда вообще такая возбудимость? Никогда такого не было. Грёбаный Ким Тэхён, говорили ему: не трожь шею. Тэхён заводит на всякий случай будильник на телефоне. И не зря, потому что спустя пятнадцать минут, что он любовался краснощёким и прерывисто дышащим Чонгуком, что, прикрыв глаза, на его груди пристроился, Тэхён сам почувствовал, что голова тяжелеет, всё-таки конец недели и усталость сказываются. Тэ покрепче прижимает к себе парня и проваливается в сон вслед за ним. Идилия. Так хорошо и тепло рядом. Чонгук, засыпая, чувствует себя безопасно и так сладко. «Идиоты» — это то, что думает спустя полтора часа Чимин, заглянувший в подсобку, обнаружив вещи Чонгука в центре, но его самого не найдя. Он, прищурившись, смотрит на спящую парочку и удивлённо приоткрывает рот. Дураку понятно, что между ними происходит. Сначала пропадали вместе постоянно, ходили не разлей вода ни с того ни с сего. А теперь спят в обнимку. Чимин на секунду чувствует, как щемит внутри, когда он обращает внимание на то, как нежно Тэхён во сне Чонгука обнимает, и тихонько выходит, острожно прикрыв за собою дверь. — Пиздец, — шепчет изумлённо Пак, оглядываясь по сторонам.