Raw 2 / Кремация

Взломать решетку оказалось делом далеко не простым — рабочим пришлось приложить все свои силы, чтобы хотя бы отодрать от нее крест. Даниил покосился брезгливо, когда рабочие подняли его наверх, и направился обратно в усадьбу, увлекая друзей за собой. Едва зайдя в дом, Федор сразу же поспешил на кухню, проверять, как выполняются его приказы, а Даниил повел Артёма в подготовленную для него комнату. — Бывшая спальня молодого графа, — адвокат обвёл рукой небольшую светлую комнату, обставленную неожиданно скромно — пустые стены, простой пол, никаких украшений. На потолке самая обыкновенная люстра. Комната располагалась на первом этаже правого крыла здания. Из окон, которые выходили в сторону аллеи, хорошо был виден сад. — Граф, судя по всему, не любил роскошь, — усмехнулся Артем, осматривая своё новое жилье, которое удивительным образом напоминало ему его монашескую келью, только с окнами. — Да, он… Он был неприхотлив, — задумчиво кивнул Даниил. — Во время ремонта усадьбы мы постарались воссоздать обстановку того времени, поэтому можете считать, что именно так все и выглядело почти сто лет назад. Наслаждайтесь. Артём подошел к окну, которое находилось у изголовья узкой кровати, распахнул его и выглянул во двор. Там ни на минуту не затихала суета — рабочие подметали, чистили, ремонтировали, строили, убирались, таскали что-то туда-сюда. А между тем усадьба погружалась в плотные сумерки. Из окна было видно, как вдалеке горят костры у крестьянских домишек. Опустив голову, Артем заметил, что под окнами его комнаты чеснок разросся особенно пышно — рабочий, выкапывающий его, не избавился и от половины. В зарослях чеснока виднелись пеньки обрубленного кустарника. — Раньше под этими окнами цвёл прекрасный жасмин… Все вырубили, варвары, — адвокат тоже высунулся на улицу, брезгливо прикрыв лицо надушенным платком, и прикрикнул на рабочего: — Эй, поживее там! До полуночи нужно избавиться от этой мерзости! — Даниил махнул в сторону остатков чеснока и скривился. Артём отошёл к кровати, ожидая, что сейчас его, наконец, оставят в покое и дадут отдохнуть, но Даниил не спешил его покинуть. Под совершенно надуманным предлогом — что ему хочется показать дорогому гостю дом — адвокат потащил его в подвал, где заставил Артёма ходить по кругу и трогать стены. Он, видимо, надеялся, что от его рук сработают ещё какие-то тайные механизмы, но во второй раз чуда не произошло, чем Даниил был заметно огорчен. Только после того, как Артём обошёл все подземелье дома — холодное, мокрое, мерзкое, где обитали летучие мыши и слышалось попискивание крыс — адвокат отпустил его, дав распоряжение наполнить для него ванну. Новость о том, что фамильный склеп полностью и окончательно вскрыт пришла ближе к ночи, когда все собрались в гостиной за длинным столом. Николай доложил, что задание выполнено — решетка снята, стена пробита, внутри обнаружено глубокое подземелье, в котором располагались высеченные из мрамора гробы. Федор потребовал троекратное «ура» в честь такого события, и пригласил уставших рабочих к столу. Все снова принялся пить с утроенным энтузиазмом. Перед Артемом стоял прозрачный хрустальный бокал, в котором вино было смешано с водой. Он сделал всего лишь глоток из уважения к другу, и оно придало ему небывалых сил, взамен добавив тумана в голове. В комнате, несмотря на множество горевших свечей, было холодно, и Артема теперь не удивляло то, что Федор летом разгуливает по усадьбе в шубе — ему впору и себе такую же просить. Ни Даниил, ни Николай, казалось, этого не чувствовали, зато рабочие, которые итак продрогли до костей еще во время работы в склепе, сейчас никак не могли согреться, несмотря на обильную еду и питье. Артем, на котором была лишь рубашка из тонкого сукна, старался не выдавать свою дрожь. Ему хотелось выйти прогуляться во двор — даже там было теплее, чем в мрачной гостиной. Когда часы пробили, прохрипев старым механизмом, одиннадцать, он заметил, что гостей будто бы прибавилось. За самым дальним краем стола мелькнула фигура — тонкий силуэт, длинные волосы, склоненное лицо. Свечи не горели ровно, они все время мерцали, словно дрожа от гуляющего ветра, хотя в комнате не было никакого сквозняка. Свет на лицах то загорался, то гас. При таком освещении ни в чем нельзя быть уверенным. Артем поморгал, потер глаза. Это игры его утомленного разума? За противоположным краем стола, по левую руку от Даниила, сидела девушка, которая встретилась ему сегодня на болотах и которая так сильно была похожа на выловленную из озера скульптуру. Длинные, густые, теперь уже абсолютно сухие волосы, были распущены по обнаженным плечам, платье совершенно не по нынешней моде — с широкой юбкой, корсетом, кружевами по декольте, словно из прошлого века. Она не притрагивалась к пище, а только пила вино. Много, бокал за бокалом, совсем не так, как полагается юной барышне. Впрочем, странным было не только ее поведение и образ — вообще ее нахождение в обществе, состоящего из одних только мужчин. — Федя, а откуда, — Артем наклонился к другу и тихо ему на ухо шепнул, — откуда в твоем доме эта юная дева? В то же мгновение ядовито-голубые глаза красавицы насквозь пронзили Артема — он почувствовал это как холод, который мгновенно сковал его волю. Неужели она оттуда что-то услышала? — Понятие не имею, — признался Федор. Он с аппетитом поедал жаренных на вертеле перепелов. — Но то, что такое прелестное создание посетило нашу скромную вечеринку, это замечательно, разве нет? Нам тут до безумия не хватает женского общества, мы вконец одичали. — Ты прав, — произнес Артем и почувствовал, что девица сразу же отвела от него свои колдовские глаза. — А что за крестьяне в этой местности? — поспешил перевести он разговор. — Сейчас такие времена, знаешь, как бы титул тебе боком не вышел. Говорят, что грядет новая революция. Ты слышал, что совершают налеты? Что грабят и жгут усадьбы? — Эта усадьба такого не допустит над собой, — громко сказал Даниил и тростью своей с набалдашником из драгоценных камней по полу стукнул. — Можете быть уверены. В стенах этого дома, на этой земле вы в полной и абсолютной безопасности. Артем повернул голову в его сторону — и снова не поверил своим глазам. Рядом с ним сидела уже не одна, а две девушки. Еще одна, совсем юная, с по-детски еще припухлыми щеками, в таком же старомодном, если не сказать старинном, словно сшитом из висящих на окнах портьер, тускло-фиолетовом платье. — Здесь крестьяне смирные, — хмыкнул Николай, подливая себе в бокал. — Они ведут себя как крепостные, словно и не было этих лет свободы. Так что можете не беспокоиться. Будет гореть всё вокруг, а усадьба так и будет стоять. Тут двери распахнулись, впустив в комнату немного болотного дыма. — Кто-нибудь подаст мне руку или в этом веке уже не осталось джентльменов? — раздался приятный, певучий голосок с властными нотками. Девушка, старше тех двух, с высокой прической, в роскошном, дорогом наряде, который едва помещался в проход. Пышное, розовое платье облегало ее тонкую талию и подчеркивало пышную грудь. Федор бросился к загадочной незнакомке, уронив по дороге свой стул. «Да что происходит здесь, что за чертовщина, — возмутился Артем, глядя на то, как его друг припадает к бледной ручке, прижимаясь к ней поцелуем. — Откуда в доме взялись эти странные женщины?» — Позвольте представить вам наших дорогих гостий, — Даниил встал, отбросив кружевную салфетку. — Катерина, Алеся и Дарья, дочери Василия Валентиновича. Внебрачные, — уточнил после короткой паузы он. — То есть, я имею ввиду, не его дочери, конечно — граф почил в тысяча восемьсот тридцать шестом году. Потомки его дочерей, которые так же имеют права на наследство. — Так это что же, мы с вами родственники? — огорчился Федор. Казалось, он успел в величественную красавицу влюбиться и совершенно не расстроился из-за перспектив с ней свои недавно обретенные богатства делить. — Формально нет, — пояснил Даниил. — Василий Валентинович не был кровным родственником Брюсов, он был женат на Екатерине, но его дочери были рождены от возлюбленной. Ох уж эти тонкости кровей, как причудливо тасуется карта. Федор, казалось, даже выдохнул с облегчением. — Они хотели бы остаться жить в фамильной усадьбе, — продолжил говорить Даниил. — Если вы, законный хозяин, им это позволите, конечно. — А еще нам нужны наряды! — выкрикнула одна из девушек за столом. — Выпишите нам из столицы приличных швей, которые знают какие фасоны в моде сейчас. — И еще личных слуг! — капризно добавила вторая. — Пригласите из деревни молодых девушек. Да побольше! — И наши семейные украшения, — с гордостью добавила та, что стояла в дверях. — Они спрятаны, но я расскажу вам, как их найти. — Бесспорно! — Федя, сжимавший руку красавице, выглядел совершенно очарованным. Он смотрел ей в рот и, кажется, готов был броситься исполнять любой приказ. Артема это удивило — так не похоже на его друга, но он и сам находился в странном состоянии — вроде все понимает и осознает, но движения замедленные, мысли тоже еле ворочаются в голове. — Пойдемте прямо сейчас, — предложил Федор, подхватив девушку под руку, — справедливость должна восторжествовать, украшения должны снова засиять на вас. — Пойдемте, — девушка благосклонно протянула ему руку, и они стремительно удалились. Артем обвел взглядом стол — никто словно не заметил происшествия. Рабочие продолжали неторопливо есть, Даниил с девушками тихо переговаривались. — Ну когда будет можно? — одна из них возмутилась. — Даша уже ушла! — Терпения, мой друг, — произнес адвокат. — Вы так долго ждали. Теперь уже не долго осталось. Всего несколько минут. Он поднял бокал, обвел взглядом присутствующих, словно принуждая их сделать то же самое. Все тотчас же последовали его примеру. Даже Артем взял в руки бокал, практически против своей воли. — За возвращение, — провозгласил Даниил тост, — усадьбы к жизни! Благодарю всех сопричастных! — на этих словах он посмотрел прямо на Артема и приподнял бокал, салютуя ему. — Без вас всего этого не было бы! По комнате словно прокатилась ледяная волна. Артем уловил в воздухе запах болота, камышей, тины и ядовитых желтых кувшинок. С ужасом понимая, что воля его в чужой, враждебной власти, он поднес бокал ко рту и сделал большой глоток терпкого, густого, неприятно солоноватого вина. Оно показалось ему отвратительным, но он пил и пил, пока не показалось дно бокала. Только после этого ему удалось пошевелить рукой, и он буквально откинул бокал от себя. С грохотом он упал на стол, кроваво-красное пятно растеклось перед Артемом, пропитывая собой белоснежную скатерть. Тут же он схватился за голову — стоящие в гостиной часы били полночь, но Артему казалось, что бьют кувалдой по его виску. Он еле сдержал стон, ему с трудом удалось сохранить вертикальное положение своего тела. Прикрыв уши и зажмурившись, он ждал, когда проклятые часы отобьют свои двенадцать раз и замолкнут. Ему казалось, что земля сотрясается от этих ударов, стол дрожит, дребезжа посудой, весь дом ходуном ходит. Страшные, жуткие звуки, не предназначенные для того, чтобы их слышал человек. Словно время отбивает не часы, а какой-то похоронный колокол. Все закончилось так же внезапно, как и началось, но наступившая следом оглушительная тишина оказалась не менее жуткой. Артем оторвал руки от лица, открыл глаза и понял, что шум старого механизма напугал только его одного. Все остальные спокойно сидели за столом, как ни в чем не бывало. Нет, первое впечатление оказалось обманчиво. Они сидели слишком спокойно. Как выловленные из озера статуи, как манекены, как безжизненные куклы в человеческий рост. В пляшущем свете от свечек Артем увидел их побледневшую кожу, их остекленевшие глаза, их открытые рты. Роскошные яства и блюда стояли нетронутыми. Вино больше не лилось в их бокалы. — Федя, — тихо произнес Артем пересохшими губами. Он поймал вдруг эту мысль, и ему стало ясно как день — его лучший друг прямо сейчас в большой беде. И если Артем не поторопится, то очень скоро станет слишком поздно. Он оттолкнулся от стола, вскочил, стул с грохотом упал на пол. От этого резкого звука кто-то на противоположном конце стола дернулся, и Артем с ужасом, не веря своим глазам, увидел что две девушки, до этого скромно сидевшие за столом, стоят за спиной рабочих. Прилипли к ним так тесно, что их можно и не различить. Но когда они подняли головы, оторвались от своих несчастных жертв, Артем увидел их окровавленные губы. В этот момент до него дошло — они все в большой беде, не только Федя. Или даже хуже — они все здесь всё равно, что мертвые. Они все трупы, и не важно, когда конкретно наступит их конец. Они пропали в ту минуту, когда преступили границы проклятой земли. Но Артем не собирался просто стоять и смиренно ждать своей участи — он бросился бежать из гостиной, теша себя пустой надеждой о том, что он успеет хотя бы спасти друга. Но оказавшись в коридоре, он обнаружил, что во всем доме нет света — ни одной лампады или свечи, и побежал наугад, подгоняемый злобным шипением у него за спиной. Преследователи — будто клубок ядовитых змей, не отставали ни на шаг. Они были сразу везде — и дышали в спину, угрожая с минуты на минуту догнать, и подстерегали за каждым темным углом бесконечного коридора, и даже, кажется, были наверху — ползли по потолку, каждый раз обгоняя Артема, предугадывая его мысль. Он очень быстро заблудился — но не потому, что дом не был ему хорошо знаком, а потому что ему путали карты. Дом перестраивается, как живой, превращаясь в лабиринт — Артем пробегал одни и те же комнаты, словно бегал по кругу. В голове шумело от выпитого вина, руки и ноги не слушались, а чей-то голос нашептывал Артему, что он уже опоздал, что он не поможет другу, что Федя, как и он сам, как и все оказавшиеся в доме, обречены и по-другому быть не может. — Хватит! — прозвенел чей-то голос у Артема за спиной. — Довольно! Артем открыл глаза. Он стоял на веранде дома, в нескольких шагах от ступенек, ведущих в сад. Он спасся, он почти спасен! Вся утопающая в тумане округа была хорошо освещена благодаря тому, что полная круглая Луна вышла из-за туч и посеребрила долину. Отсюда были видны костры, горящие в деревне, свет в окнах деревенских домов, и это странно успокаивало. — Пошли вон отсюда! Кто вам разрешал? — вновь послышался голос. Теперь он вроде бы доносился из сада. Боковым зрением Артем заметил двух девушек — они замерли по бокам от него, на их лицах застыли страх и благоговение. — Мы не хотели… Он решил сбежать… — попыталась оправдаться та, что постарше. — Прочь отсюда! Вон! Живо! Они не посмели ослушаться, отступили. Там, отойдя в тень, они начали будто бы таять и уменьшаться, сливаться с темнотой и туманом. Луна освещала не хуже, чем солнце днем, и Артем увидел — сразу же, как тот захотел быть увиденным им. Он стоял спиной, еле различимый среди деревьев. Артем медленно подошел, боясь спугнуть, боясь дышать. Сердце бешено колотилось, но не от преследования, не от страха. Полной грудью он вздыхал чистый и свежий воздух. Роза, жасмин, лаванда. Рядом с ним нет удушающей влажности болот. — Мы знакомы? — тихо произнес Артем. — Ты уже был здесь, — был ему ответ. Но Артем пропустил его мимо ушей. Не это его волновало сейчас — странное чувство узнавания, близости, почти родства охватило Артема. Эти чувства ему, сироте, еще не приходилось испытать. — Кто ты? Я тебя знаю? — Артем жадно вглядывался в казавшийся знакомым образ. Светлые волосы, стянутые в низкий хвост, белая рубашка на стройном стане, тонкие бледные пальцы, протянутые к нему. Призрачный, почти прозрачный, словно сотканный из цветов жасмина, ночных огней и тумана. Он не существует. Не может существовать. — Все верно. Это сон, — произнес призрак, прочитав его мысли. — Ты просто спишь. И прежде чем Артем успел хоть что-нибудь возразить, на его глаза опустилась бледная ладонь ночного призрака, поразившая его своим губительным холодом, своей свинцовой тяжестью.