🔥🔥🔥
Чонгук с трудом разлепляет глаза, прислушиваясь к поразительной тишине вокруг. Всё тело ломит, а попытка сдвинуться не увенчивается успехом. А причина тому — безмятежно сопящий на груди мальчик, согревающий его своим тёплым дыханием. Инспектор приподнимает затекшую руку, разминая, начинает успокаивающе проводить ею по оголённому позвоночнику блондина, снова чувствуя нежную кожу под холодными пальцами. После случившегося он уверен в одном: эти ощущения больше не променяет ни на что другое. Чонгук всегда считал себя удачливым и успешным человеком. Он не единожды признавался лучшим сотрудником отдела общественной безопасности, в тридцать лет получил множество наград и благодарностей. Но самую главную награду держит в своих руках сегодня. Он боится за их совместное будущее. Но вот как отнесутся ко всему отец Чимина, Чанёль и его собственные коллеги, не беспокоит вовсе, потому что ни один закон в мире не может запрещать любить. А он любит Чимина? Или это всего лишь влечение? Желание защитить более слабого на уровне инстинктов? — Чонгук? — начинает ёрзать парень, щекоча губами кожу телохранителя, моментально покрывающуюся мурашками от прикосновения. — Вставай, малыш. Скоро начнёт темнеть… Наверное, это так глупо, но проснулся Чимин незадолго до того, как пробудился Чонгук, однако подавать виду не спешил. Во-первых, его охватил страх, что, открой он глаза, всё произошедшее оказалось бы сном; а что ещё хуже, он до чёртиков боялся услышать что-то вроде «Это было ошибкой», «Забудь» и тому подобное. Но ласки старшего и его трепетное обращение прогнали все опасения. — Не хочу, — бубнит он, зевая и ещё крепче прижимаясь телом к темноволосому. — А я не хочу, чтобы ты простудился, — щёлкает по носу. — Вечерами прохладно, белобрысый. — Ну тогда согрей, — поднимает голову, сложив руки на груди Чонгука, опираясь на них подбородком. — Чимин~а, прекрати капризничать. Я и так чувствую себя виноватым, что не накрыл тебя чем-нибудь. Весь мурашками покрылся. Обещаю, что потом, — приподнимает пальцем подбородок младшего, сам наклоняясь, оставляет нежный поцелуй на губах, — согрею тебя… и не один раз, если ты этого захочешь. Щёки блондина приобретают розоватый оттенок. — А ещё нам нужно принять душ, — продолжает Чонгук. — Так ты меня считаешь грязным? — театрально морщится Чимин, сползая назад. — Я тебя считаю самым чистым существом в этом мире, — без доли иронии в голосе говорит Чонгук, начиная перебирать светлые пряди. Любому человеку было бы приятно услышать в свой адрес такие слова. Но перед старшим инспектором самый язвительный человек на свете: — Какой же ты двуличный, Чон! Вчера только называл меня маленьким вампирчиком. К твоему сведению, несмотря на множество легенд, мифологий и историй о них с разными трактовками, в одном все они были схожи: эти существа считались порождением именно темноты и зла. — Чимин, — завороженно смотрит в глаза-полумесяцы напротив, — так и есть: ты вампир, сосущий мою кровь с первого дня нашей встречи; но вместе с тем ведьмак, очаровавший меня какими-то неведанными магическими силами, и ангел, — делает недолгую паузу, — подаривший иной смысл жизни. Чонгук и представить не мог, что когда-то его язык так легко и непринуждённо выдаст подобное. Чимин же ещё больше краснеет, не выдержав зрительного контакта, опускает веки, начиная очерчивать пальцами татуировки, словно их перерисовывая. — Но нам правда пора, — продолжает Чонгук, умиляясь видом застенчивого блондина. Эту сторону многогранного человека он ещё не видел. — Не забывай, что мы не совсем удачно припарковались. Чимин нехотя приподнимается, осматривая через окно трассу, посередине которой они экстренно остановились, и вскоре начинает заливисто смеяться. — Да-да, и я об этом. Повезло, что машин не было. А то грозило бы нам сразу несколько статей. — А ты как будто разбираешься в законах, — хныкает Пак и не без ощущения дискомфорта встаёт, натягивая на себя рубашку. «Ещё как разбираюсь, Чимин~а. Ещё как».🔥🔥🔥
— И куда ты? — останавливает Чонгук блондина, собирающегося сесть на водительское кресло. — Плохо себя вёл, малыш. Ещё не скоро пущу за руль. Вчера чуть человека не раздавил. — Что-о?! — округляет губы Чимин на звуке «о». — Ты мне указываешь? Это моя машина всё-таки, — скрещивает руки на груди. — А я всё ещё Пак Чимин, который сам себе указ, сладкий. Да и вообще, я виноват в том, что под колёса моего красавца полез псих, который решил суициднуться?! Брр, пришлось бы отмывать все остатки с капота. Если бы не мои водительские навыки, сейчас стал кормом для здешней живности. Потому что тащить тушу я бы не стал. — А я и так стал кормом для самого опасного и невыносимого светловолосого млекопитающего, — хватает пальцами подбородок парня. — Зануда! — внезапно кусает держащую его руку. «И это слабое существо с лезвием вместо зубов?!» — Зараза! — дует на костяшки пальцев темноволосый. — Подхвачу ещё что-нибудь от твоей ядовитой слюны! — Ты только сейчас подумал об этом? А не боялся пару часов назад совать в меня свой… — не успевает договорить Чимин, потому что инспектор, покрывшись мгновенно потом, закрывает ему рот рукой. — Садись рядом! Я вызвал эвакуатор для своего мотоцикла. Как только приедет, двинемся. Пак лишь закатывает глаза, страдальчески пятясь к другой двери. Инспектор ещё раз в машине набирает транспортной компании, уточняя адрес. — Чонгук… — начинает уже тихо блондин, опустив голову, как только тот выключает телефон. — Мы поедем в особняк, и ты попробуешь поговорить с отцом, — ощущает перемену эмоций. — Это твой дом, там твои родные люди. Минхёк тяжело переносит твоё обычное отсутствие дома, что будет с ним, узнай, что брат покинул его навсегда? Обещаю, если не сможешь там остаться, то мы что-нибудь придумаем, — кладёт свою руку на сжатую ладонь младшего, успокаивающе поглаживая. — Если ты слышал весь наш разговор, то не мог пропустить и то, что господин Пак искал сразу же, как только узнал о твоём существовании. Он любит тебя всем сердцем. Только слепой и глупый человек этого не поймёт. В унижениях же и других возможных ужасных поступках его жены он не виноват и не должен нести ответственность за это. А скрыл правду тоже от страха быть непонятым и боязни потерять тебя. «Понимаю его как никто другой, и не мне его судить…» Скажи больше месяца назад инспектору, что он будет пытаться оправдать действия наркобарона, посмеялся бы, а ещё хуже — плюнул в лицо говорящего. — Мне не о чем с ним говорить. Сколько бы ты не старался поддерживать его, признай, что бездействие — тоже преступление. Но я поеду, — неожиданно уверенным голосом произносит Чимин. — Потому что ты прав. Это мой дом. Дом по праву рождения. Я больше не приемыш, как думал всегда. Чувство вины и ответственности теперь позади. Я вернусь туда с гордо поднятой головой. — Но я не это имел в виду… — Прошу, давай больше не будем об этом. Не пытайся защищать, оправдывать его и успокаивать меня. И не через такое проходили. Буря не вечна. Вчера ты смог её утихомирить одним прикосновением, а значит, я не затеряюсь в ней, если ты просто будешь рядом. Чонгук, прикрывая глаза, вздыхает и кивает, заводя машину.🔥🔥🔥
Порше подъезжает к воротам особняка, но ни один из парней не спешит покидать машину. — Я с тобой, — поворачивает голову Чонгук к Чимину, нежно поглаживая щеку. Не успевает последний ответить, как к ограждению подходит Кихён, держа руку Минхёка. — Чима! — Кихён? — в удивлении округляет глаза Пак, выходя из машины. — Ты ещё здесь? — А где мне быть? Бросил меня, ничего не объяснил! Исчез куда-то! — Прости… — И где вы пропадали? — оглядывает с ног до головы телохранителя и друга. — Я… мы… просто… — теряется Чимин, ища поддержку в глазах Чонгука. — Подожди-ка… — косится на парней Кихён, прищуриваясь и принюхиваясь к ним. — Да от вас же несёт! Чимин и Чонгук, озадаченные такой реакцией, начинают обнюхивать одежду, не понимая, что имел в виду друг блондина. — От вас несёт се… — вспоминает про рядом стоящего ребёнка, — КЕКСОМ! — орёт он во всё горло. — Тоже хочу кекс! С клубничным клемом! — подпрыгивает Минхёк. — Рановато тебе… — отмахивает Кихён, продолжая сверлить взглядом Чимина. — Не лано! — протестует Минхёк. — Папа говолит, что пелед сном сладкое нельзя! — Секунду, родной. Я должен кое-что проверить, — отпускает ручку мальчика Кихён, открывая заднюю дверь Порше, что-то выискивая. — Что ты творишь?! Что за досмотр устроил?! — недоумевает Чимин. — Да неужели! — ликует Кихён, осматриваясь. — Вот вы проказники! — Котик, ты невыносимый, — мотая обречённо головой Чимин и закатывая глаза, берёт на руки мальчика. — Пошли со мной, малыш. Нам с тобой тут делать нечего. Одни извращенцы кругом. Из-за одного поясница болит, а другой ещё и масла подливает, — виляя бёдрами, направляется к особняку. — Скажи, классный у него зад? — оценивающе провожает взглядом друга Кихён. — Даже мне сложно устоять перед таким. — Да-а, — тянет словно завороженный инспектор, прокручивая события сегодняшнего дня. — Мм… То есть… Нет… Да… Не знаю, — качает растерянный Чон головой. — Так я прав! — расплывается в улыбке Кихён, подловив телохранителя. — Между вами однозначно что-то было! — Подожди, — включается мозг Чонгука после кратковременного гипноза, когда блондин уже пропадает из виду. — Что значит «даже мне сложно устоять»? — Ну, сладкий. Это же странно для натурала — залипать на попу человека своего пола. — Так ты? Не?! — таращится на него Чонгук. — Гей? Нет, — отрицательно качает головой. — Опыта с парнями никогда не было. Да и желания тоже. Я по девочкам. — Но ты же… — Манерный? Подкрашиваю глаза? Слежу за своей фигурой? Почему у всех такие старомодные взгляды, — глубоко вздыхает. — Между прочим, сегодняшним девушкам тоже нравятся ухоженные парни. А не бородачи и толстопузы. Да и какой гей мог просто дружить с Чимином, не переспав хоть раз? Вот, и ты не устоял. А ещё, — подзывает пальцем ближе. — Я застрял в этом особняке не только из-за друга. Чонгук приближается к Кихёну, словно сейчас тот расскажут ему вселенскую тайну. — Наён… — шепчет последний, оглядываясь по сторонам, хотя, кроме них, рядом никого. — А она об этом знает? — в той же манере отвечает Чонгук. — Об этом даже мой светловолосый не знает. Чон, кто я, а кто она… — делает глубокий вздох Кихён. — Как сталкер, слежу за ней, не смея даже слова сказать. Она такая миленькая, добрая… А я… Взбалмошный, своенравный… Но, знаешь, смотря на вас с Чимой, понимаю, что все непробиваемые барьеры идут от нашей головы. Стоит лишь раз решиться действовать, они дадут трещину. — Кихён, признаться, до встречи вас с Чимином я был совсем другого мнения о представителях золотой молодёжи. Смотрел однобоко, следуя строго стереотипным мнениям. Но ошибался. Вы, конечно, те ещё сорванцы, но никто из нас не идеален. — Говори за себя. Я само совершенство! — Истинный друг белобрысого, — качает головой Чонгук, мягко улыбаясь. — Кихён, не буду предлагать признаваться в симпатии Наён. Ты сам должен почувствовать, что готов впустить её в свою жизнь. Но я почему-то уверен, что вреда ты девушке не причинишь. — А ты не обидишь Чимина? Ведь так? — становится вмиг серьёзным Кихён. — Я буду стараться… — пытается не падать духом Чон, уже прокрутив в голове дальнейший план действий для выхода из сложившейся ситуации. — Чонгук, учти, он может быть тысячу раз неправ в чём-то, но я всё равно всегда поддержу его. Лучше тебе не сбиваться с правильного пути, иначе будешь иметь дело с сыном не самого последнего человека в этой стране. — Чимин несколько раз при мне увольнял Наён, потому что, видите ли, тост не слишком румяный был, постель плохо застелена и так по списку. В этом вопросе тоже встанешь рядом с ним, а не девушкой, которая нравится? — переводит он стрелки на собеседника, потому что не желает тревожить болезненную для себя тему. — Чима больше говорит, чем делает. Это ты и сам, думаю, понял. Например, при мне он грозил парочку раз отрезать твоё «кое-что», — строит неопределённую гримасу. — Но, как сегодня успел понять, решил этого не делать, более того, применить «дружка» по назначению. — Кихён! — наверное, скоро красный цвет лица станет естественным для инспектора. — Только понадеялся, что говорю со взрослым человеком, ты снова вернул в реальность, где я имею дело с двумя вчерашними подростками. — А я никогда не думал, что тридцатилетнего будут смущать такие темы. Ну и куда ты так быстро идёшь?! Как же советы от человека, повидавшего жизнь! — бежит за телохранителем Кихён. — Чонгук!🔥🔥🔥
— Сын! Ты вернулся! — зовёт Чимина восторженно выходящий из кабинета глава семьи. — Минхёк, держись крепче, сейчас мы полетим! — специально не обращает внимания на отца, подхватывая брата и собираясь подняться по лестнице. — Чимин, прошу. Дай хотя бы одну возможность объяснить, — не теряет надежду Пак Гоюн. — Возможность на что? Что объяснить? — не оборачиваясь, сухо бросает блондин. — Всё, что нужно, услышал. Остаётся открытым только вопрос, как я к этому отнесусь. А то, что вернулся сюда, ничего не значит. Не бери на свой счёт. Всё-таки к богатству и роскоши я привык и не собираюсь от всего положенного мне по праву отказываться, — добавляет Чимин, приравнивая всю отцовскую любовь только к материальной составляющей, прекрасно понимая, что тем самым задевает больное место старшего Пака. — Хорошо, я буду ждать… — склоняет суровый наркобарон голову перед двадцатилетним парнем. — И… у тебя скоро день рождения. Я бы очень хотел провести его с вами и Минхёком… Но прости, в этот день у меня запланирована поездка… — Как неожиданно, — ухмыляется Чимин. — Ты, главное, перекинь необходимую сумму на банковский счёт, дальше я разберусь, — поднимается с засыпающим на руках ребёнком. Чимин с детства борется с обидой и болью именно так. Даёт ответный удар: «Кидают камешек — получают огромную глыбу». Правда, под руки иногда попадаются и безвинные люди, но это всего лишь издержки, которые его редко волнуют.🔥🔥🔥
Чонгук не тот человек, который будет разбрасываться словами. Ответственность — это чувство, которое передалось ему, кажется, с молоком матери. Вот почему побег в сложившейся ситуации — уже не выход. Чимин не оставил ему путей для отступления. Конечно, если бы он решил просто лечь на дно, то через девять месяцев по понятным причинам парень не явился бы с ребёнком на руках со словами: «Неси ответственность за последствия». Но вот светловолосый — сам ребёнок, который всецело доверился и отдался ему. Сейчас себя можно только бить по лбу, вспоминая ужасные слова, адресованные Чимину в первые дни их знакомства. А ещё, откровенно говоря, он уже никогда не сможет представить и смириться с тем, что к Паку будет прикасаться другой, что кто-то иной будет обнимать и целовать его. Только одна мысль об этом приводит в бешенство. Всё это звучит так эгоистично и неправильно со стороны, но со своими эмоциями обычно сдержанный старший инспектор впервые не может совладать. Он признается во всём блондину, расскажет правду о том, с какой целью вошёл в жизнь их семьи. Но до этого должен сделать так, чтобы не пострадала последняя [семья], и при этом он не стал предателем, который, держа руку Чимина, не сможет больше смотреть в глаза людям, которые ночами работают в отделе общественной безопасности, лишают себя встреч с друзьями и семьёй, гоняясь за преступниками. А Пак Гоюн, как бы мозг уже не противился, человек, совершивший преступления, квалифицируемые не по одной статье. — Алло, Хосок, — первым делом звонит он другу, совсем позабыв о последнем. — Чонгук! Наконец, ты позвонил! Я собирался уже отряд отправлять! Flashback — Хосок, я сейчас направлю тебе адрес. Если через сутки не свяжусь с тобой, то начни поиски с этого клуба. — Что за игры опять, Чон?! Снова мне действовать за спиной Намджуна?! Я же просил не самовольничать! — Нет, сообщишь ему в таком случае. Просто решил подстраховаться. Если ты готов видеть меня в чёрном мешке, то можешь ничего не предпринимать. — Настолько опасно? Это связано с исчезновением Гоюна? — Так и есть. — Понял тебя. Если до этого времени не позвонишь, заявлюсь в этот клуб «Дамстер» с парнями. Чонгук выключает телефон и убирает в карман, когда перед ним останавливается чёрный автомобиль. — Садись, сладкий. Прокачу! Чонгук не мог рисковать жизнью блондина, поэтому, если бы что-то пошло не по плану, в дело вступили бы полицейские. И наплевать на конспирацию. — Всё в порядке. Мы с Чимином снова в особняке. Пак Гоюн с Чанёлем тоже. — Интересно мне, они на своих ногах вернулись? — Не без моей помощи… — усмехается Чонгук. — Почему не удивлён? Ладно, нашёлся так нашёлся. Моё седьмое чувство подсказывает, что звонишь ты не только потому, что обещал. — Хосок, кажется, я поступил очень непрофессионально… — И что на этот раз ты сделал?! — Влюбился. На какое-то время абонент по ту сторону аппарата замолкает. Чонгук даже проверяет работоспособность телефона, но звонок всё так же активен. — Снова издеваешься?! — перезагружается Хосок. — Нет. — Только не говори, что в этого пацана?! — визжит друг темноволосого. — В него. — Мать твою, Чонгук! Так и знал, что ты темнишь! Все эти недоговоренности! Вот, оказывается, в чём причина! Совсем сдурел?! — Наверное. — А более членораздельную речь могу от тебя услышать?! — Когда прекратишь орать в трубку, — всё так же спокойно произносит старший инспектор. — Хорошо… — слышится, как глотает слюну. — Хорошо. Я спокоен, — вслед делает глубокий вздох и выдох. — Теперь готов слушать. — Хосок, ты, как никто другой, должен меня понять, — начинает Чонгук. — Ради Юнги отказался от прошлой жизни. Я чуть ли не осуждал тебя из-за этого. Вот судьба меня тоже решила столкнуть с такими чувствами, проверить, так скажем, на прочность. — Не сравнивай, Чонгук! — сново переходит на крик. — Мы с Юнги любили друг друга со времён школы. Одинаковый возраст, интересы. И он, к твоему сведению, не сын наркобарона, за которым я гоняюсь! — Понимаю, но ничего поделать не могу. Пытался, уверяю тебя, — уже более эмоционально продолжает мужчина. — Но не получилось. Когда он рядом, внутри меня разгорается пугающий пожар, который поджигает всё на своём пути. Но вот когда его нет, становится только хуже, потому что тогда в душе царит сплошной туман, всё кажется таким бессмысленным. Чувствую, даже погоня за убийцами, наркоторговцами и другими преступниками больше не принесёт удовольствия, как раньше. — Чонгук, слушаю и не могу поверить, что говоришь такие слова именно ты… Даже не могу предположить, что сделал этот мальчишка с тобой… Понимаешь же, что он всего лишь играется с тобой? Ты погремушка в руках золотого ребёнка! — Ошибаешься. Я давно не мальчик и не допущу, чтобы мной пользовались. Если бы заметил подобное, не подпустил бы близко. — Нет, ты ослеплён его красотой и молодостью. А вот он всего лишь заскучал. Машинами и домами таких больше не удивить, а человеческие души для игры — самое то. Пойми, ты не можешь нравиться ему! Где фитнес-тренер и телохранитель, а где он?! В любом случае он останется при своём, а ты потеряешь всё! — Я уверен, всё взаимно. — Допустим, — снова глубоко вздыхает Хосок, еле удерживая телефон в руках. — Допустим, у вас любовь до гроба. А он знает, кто ты на самом деле? Даже если простит, узнав правду, его семья никогда не примет тебя. Ты лишишь его семьи, если встанет выбор между ними и тобой! А я знаю, как это больно! — Я стану ему семьёй. Пойми, уже сделал непоправимое. — Что это значит? В этой жизни нет ничего непоправимого, кроме смерти! Как далеко вы зашли? — Настолько, насколько это можно было. — Блядь, Чонгук! Кто тогда говорил, что никогда не станет любовником малолетнего мажора?! — Я. Сейчас же стану для него всем тем, кем он желает, — трёт задумчиво лоб Чон, сам пугаясь своих фраз, льющихся из головы. — Сейчас меня вырвет. В одном думаю наши мысли сойдутся: ты больше не можешь и не сможешь вести это дело. — У меня есть идея, как всё исправить. Сегодня созвонюсь с Намджуном. Но до этого хотел поговорить с тобой. — И что это за идея, старший инспектор? Надеюсь, не бывший… Хосок внимательно выслушивает то, о чём ему рассказывает Чонгук, не перебивая. Когда же тот заканчивает, только выдаёт: — Друг, ты собираешься пойти ва-банк. Или удержишь и этого пацана, и работу в руках, или же рискуешь остаться ни с чем. Надеюсь, Намджун послушает тебя.🔥🔥🔥
Разговор с Хосоком немного подбодрил старшего инспектора, потому что его друг неглуп, и если бы мысли Чонгука были совсем за гранью фантастики, то он бы отреагировал по-другому. А значит, ещё не время впадать в отчаяние. «Босс, нам нужно поговорить. Завтра в 23:00 на нашем мосту», — отправляет он СМС с коротким текстом Ким Намджуну, откладывая телефон на тумбочку рядом. После же снимает с себя футболку, падает устало на кровать, закидывая руки под голову, и таращится в потолок, погружаясь в мир дум. В голове абсолютная пустота, а точнее множество несвязанных картин, из-за чего не удаётся сконцентрироваться на одной мысли. Вот он маленький украшает елку с родителями; провожает взглядом, стоя у окна, отца, покидающего их дом навсегда; на следующем кадре уже устраивается в полицейскую академию; участвует в перестрелке; его впервые награждает Генеральный прокурор; гостит в новогодние праздники в доме Хосока и Юнги, наблюдая за семейной идиллией; после всё это ставится словно на перемотку, и мозг включает образ блондина: в клубе, в той самой комнате; их встречу у его дома; жизнь в качестве телохранителя и сегодняшний вечер в тёплых объятиях последнего. Ему хочется верить, что не придётся стирать ни одно из этих воспоминаний, даже самые болезненные, потому что человек — это пазл, состоящий из нескольких маленьких кусочков. Убери один — ты уже не будешь собой. А старший инспектор любил и любит себя и свою жизнь, несмотря на то говно, с которым ему приходилось сталкиваться в силу рода деятельности. — Чонгук? — шепчет кто-то у двери, выводя из мыслей. — Да? — нехотя встаёт он с кровати, направляясь к источнику звука. В дверях он встречается с глазами-полумесяцами. — Не разбудил? — опускает взгляд на голый торс Чимин. — Вообще-то я и правда собирался уже поспать, — зевая, произносит Чонгук. — Если ты помнишь, мы нормально не спали целые сутки. — Как будто в шахте работал, — закатывает глаза Пак. — Мне напомнить, чем я занимался в последнее время? — косится темноволосый. — Не надо, ты столько отметин оставил, что я ещё не скоро забуду, — непринуждённо отвечают инспектору. — Вообще-то я имел в виду твою попытку побега и далее по списку… — трёт переносицу Чонгук. — Так для чего ты тут? — после скрещивает на груди руки. — У меня это… — немного теряется блондин. — Скоро день рождения… Кихён устраивает сюрприз, но не знает, что я в курсе всего. Так вот, — чешет затылок, прищуриваясь, — хочу пригласить тебя. — Я и так всегда сопровождаю тебя, к чему такая официальность? — Ну почему ты не можешь просто сказать «спасибо»? — надувает, как ребёнок, щеки Чимин, которого Чон просто любит доводить. — Я лучше пойду, ты прав, всё это ни к чему, — отворачивается, собираясь уйти. — Стой, Чимин, — хватает Чонгук за запястье, разворачивая к себе парня. — Чего? — то ли обиженно, то ли бросая вызов, выдают ему. — Спасибо, малыш, — проводит успокаивающе по линии скул младшего большим пальцем, — я обязательно приду. — А… ну, хорошо, — тает Чимин от лёгких касаний телохранителя. — Я рад… Тогда пойду… Ты прав, нам обоим нужно отдохнуть… — собирается ретироваться. Чон не должен заметить смущения. И так пару раз прокололся. — Чимин, — окликает Чонгук уже отошедшего блондина. — Ты точно себя хорошо чувствуешь после… Не успевает инспектор договорить, как тот снова подлетает к нему и неожиданно нежно целует в щёку. — Обожаю, когда ты такой милый… — шепчет он куда-то в лицо мужчины, держась руками за шею. — Со мной всё в порядке. Я счастлив, — искренне улыбаются последнему. Затем так же быстро, как и подошёл, Чимин отстраняется, покидая корпус для прислуги. Чонгук же стоит истуканом, держась за щеку, которая ещё горит от прикосновения губ младшего. «Чимин~а, это пригласительное — не что иное, как билет в рай». Но так ли это на самом деле? Или это верный путь к разбитому сердцу?