🔥🔥🔥
Чонгук никогда в жизни так сильно не нервничал, как в данный момент, стоя на огромном заброшенном мосту. Раньше последний был оживлённой дорогой для заезжающих в город машин. Но после открытия платной, более благоустроенной трассы, въезды и выезды через него закрылись. Разваливающийся мост оброс травами и кустарниками, местами обнажив металлические ограждения, полностью потеряв свой первоначальный вид. Старые фонари всё ещё немного освещали его. Именно здесь, где людей почти не бывало, за исключением некоторых путников и фотографов, вдохновляющихся атмосферой, Чонгук и Намджун назначали встречи подальше от чужих глаз для обмена информацией. Старшего инспектора терзают мысли. Слова Хосока о блондине вчера не так сильно повлияли на него, или он просто хотел в это верить. Однако сегодня, когда утром услышал, как Чимин с холодностью и безразличием отчитывает напуганного чистильщика бассейна, который явно чувствовал себя не в своей тарелке от такого обращения, в голову пробрался червь сомнения. То, что младший пережил многое, бесспорно. Чонгук готов, насколько возможно, помочь последнему отпустить всё плохое и жить дальше. Именно по этой причине сегодня он захотел увидеться с начальником ООБ, чтобы не причинить новую боль своему мальчику, лишив отца. Но можно ли оправдывать прошлым поступки в настоящем? Взять даже того бездомного, которого перед его же глазами грубо оттолкнул светловолосый. В чём была вина этого старого человека? С ним и родными Чимин один, а по отношению к другим может быть совсем иным. Образ, который не укладывается в голове у старшего инспектора, борющегося за справедливость и равенство. Нечего отрицать: дерзость и грубость Пака по отношению к нему заставляют сердце трепетать ещё больше. Но что, если его друг прав, и он попал в капкан? А если и нет, то не исключено, что в какой-то момент просто перестанет интересовать мальчика, привыкшего к роскоши. Так же, как и мост, на котором стоит, станет ненужным, когда на горизонте появится кто-то лучше. В любом случае Чонгук сам не святой, его тайна намного хуже. — Старший инспектор? — слышит он знакомый голос, оборачиваясь и встречаясь с начальником. — Босс… — Ты позвал меня сюда, а значит, что-то ещё нашёл? — обнимает Намджун Чонгука, хлопая по спине. — Информации новой нет, — сначала произносит неуверенно, но после, когда появляется образ сломленного блондина, поднимает голову, смотря прямо при тусклом свете в драконьи глаза начальника, продолжает: — И не будет. — Что? — кидают на него озадаченный взгляд, дёрнув головой. — Не совсем понимаю… — Я больше не буду заниматься этим делом, — ровным тоном говорит Чонгук. — Более того, босс, и от вас хочу попросить то же. — От меня? Что происходит, Чон? — глаза становятся уже. Хотя, казалось бы, куда ещё. — Начальник, наша цель — уничтожить эту преступную сеть, так? — Не понимаю, к чему такой вопрос почти на финишной прямой, но да. — Дело в том, что и у Пак Гоюна такая же цель, — зубы Намджуна скрипят после произнесённого ненавистного имени. Чонгук слышит, но не прерывается: — Он хочет покончить со всем этим. Мы, участвуя в этом деле, лишь будем мешаться под ногами. — Чонгук, откуда тебе известно всё это? — больше не показывает беспокойства начальник, перенимая интонацию собеседника. — По последним сведениям, он не настолько сблизился с тобой, чтобы за чашечкой чая рассказывать о своём грязном белье. Или, может, я чего-то не знаю? — Так получилось, что я добился того, чего вы хотели. Заслужил его доверие. — Это же отлично, инспектор Чон, — наигранно улыбается Намджун, но выражение лица становится строгим. — Только почему мы должны ему верить? Ты, наверное, забыл, сколько раз этот человек позорил меня перед верхушкой, которую я вдоволь накормил конфискованными морепродуктами. — Намджун, не веришь ему, доверься мне. Ты думаешь, Кастро мы смогли настигнуть только благодаря тем сведениям, которые я раздобыл? — Намджун щурится, ожидая продолжения. — Нет, босс. Его подставил Гоюн. Последний начал уничтожать всех в этой цепочке, одного за другим. Имя Шихёка тебе о чём-то говорит? — натыкается на заинтересованный взгляд начальника. — Это глава банды, посредник между крупными наркоторговцами, точнее сказать, бывший посредник. Он находил продавцов и подходящих им по предпочтениям покупателей, организовывал сделки за большие проценты. Так вот. Людей его нет, и его самого, уверен, скоро не будет. Значит, больше он не угроза, — в горле пересыхает, но Чонгуку некуда отступать. — Намджун, кто лучше Пак Гоюна будет знать о всех слабых местах своих «дружков», дефектах системы, и кто лучше основного игрока будет знать о правилах игры? Мы можем потратить ещё десять лет, чтобы после ареста Гоюна выйти на всех остальных, и не добиться успеха. А здесь есть возможность стать всего лишь наблюдателями последних дней людей, за которыми так отчаянно гонимся. Тебе нужна была информация о новых поставках этой группировки, но всё это станет неважным в тот момент, когда её глава своими руками разрушит всё. Ведь именно этого мы добиваемся. Полицейские станут только помехой. — Чонгук, тебе напомнить о том, что ты тоже полицейский? — Я не забыл. Но для меня важнее добиться поставленной цели, а не получить премию и награду за поимку одного человека. — И это мне говорит Чонгук-ходячая-амбиция, который попросил себе отдельный кабинет, чтобы не сталкиваться с коллегами-недоумками, где повесил все благодарственные грамоты на самом видном месте? — усмехается Намджун. — Ну хорошо. Раз ты говоришь, что Гоюну можно доверять, то я какое-то время перестану его преследовать, чтобы не мешать ему реализовать задуманное, — Чонгук напрягается, услышав одобрение. Как ожидалось, дальше следует: — Но у меня есть условие. Ты же понимаешь, что я не могу подобное согласовать с руководством. Не могу прийти к ним с отчётом о прекращении расследования, которое сам же инициировал несколько лет назад. — И что это за условие? — Чонгук видит в глазах начальника что-то нечитаемое. — Ты должен продолжать направлять нам всю информацию, следить за действиями Гоюна, потому что мне нужна страховка, когда что-то пойдёт не так. Если через месяц я не увижу результатов, то продолжу вести это дело. Ну и, конечно, своим присутствием ты сможешь посодействовать нашему наркобарону в осуществлении благих целей, раз уж так породнились, — особенно выделяет последние слова, кидая укоризненный взгляд, который сразу же подлавливает Чонгук. — Ты всё знаешь, так, Намджун? Агенты успели донести? Или Хосок? — Про то, что у тебя какая-то связь с пацаном Гоюна? — с ухмылкой произносит Намджун. — Догадался, исходя из той информации, которую получал от наших парней, и учитывая, что вы не всегда вели себя в глазах у общественности как телохранитель и подопечный. Газеты иногда нужно читать. Был малый процент сомнений, что это всего лишь выдумки жёлтой прессы или ты решил воспользоваться моим первоначальным планом, выбрав более быстрый путь, через, кхм, — трёт кончик носа. — Опустим подробности. Однако сегодняшней встречей подтвердил подозрения. — Даже тебе, босс, — немного приближается к начальнику ООБ, — я не позволю сказать что-то против Пак Чимина, да и просто не допущу неподобающих мыслей в его адрес, — в глазах инспектора сверкает маленький огонёк. — Всё, что я чувствую к нему, не имеет никакого отношения к делу. Не буду лукавить, это сыграло немалую роль. Но я искренне верю, что, пойдя на уступки в отношении Пак Гоюна, мы получим больше, чем ожидали. — Это твоё дело, мальчик мой. Впервые вижу тебя таким заинтересованным в ком-то, — не двигается с места Намджун. — Ты знаешь, что отношусь я к тебе, как отец. И как-то переживу, что приведёшь не невесту, а жениха. Если личное не будет мешать тебе в работе, то пожалуйста, — раскрывает руки, — кто я, чтобы встать между вами? Сказать, что старший инспектор поражён такой спокойной реакцией, значит, ничего не сказать. Но Ким Намджун действительно всегда был больше, чем просто начальник. Его наставник и единственный мужчина, который был рядом в период взросления парня. Намджун дал то, что не смог родной отец: любовь, поддержку и веру в успешное будущее. И то, кем Чонгук является сегодня, — заслуга начальника ООБ. — Спасибо за доверие, босс, я не подведу, — немного успокаивается Чонгук. — Если что-то пойдёт не так, то собственноручно приведу к твоей двери Гоюна. — Я на это надеюсь, Чонгук. Не заставляй меня жалеть о решении. Иначе ты подставишь весь мой отдел, сравняв репутацию и карьеру с землёй. Первым покидает мост Чонгук. Намджун же остаётся, продолжая смотреть куда-то вдаль. «Извини, Чонгук, но я ненавижу быть наблюдателем. А ещё сильнее — Гоюна».🔥🔥🔥
Чанёль дал Чонгуку два дня выходных. Намджун тоже пообещал его не трогать в это время, предоставив возможность оклематься. Но, находясь в своем доме, в своей кровати, он не чувствует себя так комфортно, как должен был. Говорят, в гостях хорошо, а дома лучше. В белоснежном особняке он — гость, но, как ни странно, там ему в последнее время приятнее находиться, чем сейчас здесь. Конечно, блондин был неправ, обвиняя инспектора в том, что деньги затмили ему глаза. Ведь последний даже не пользовался всеми удобствами дома Гоюна. Дело всё в обитателях особняка. Дом — это не только четыре стены, а те люди, которые живут вместе с тобой, делят общий быт, встречают у порога после тяжёлого дня. Он искренне полюбил малыша Минхёка с его невинными глазами; ему импонировала пугливая, наивная, но ответственная в работе Наён; инспектор, без сомнения, проникся симпатией и к Чанёлю, да и, что греха таить, к самому Гоюну, готовых так же, как и он сам, вцепиться в глотку всем недоброжелателям близких людей. Ну а о главном виновнике его привязанности к этому дому и говорить не стоит. Поэтому уже через полтора дня он не выдерживает одиночества, решив вновь приступить к делу.🔥🔥🔥
Чонгук вроде бы чувствовал себя с утра очень даже хорошо. Проблем с дыханием за собой не замечал. Но сейчас, видится, кислород не поступал в мозг. На деревянном шезлонге лежал на животе Чимин в одних мокрых синих плавках, обтягивающих его упругую попу. Наверное, опять от какого-то там Карпаччо. Но вот что не нацепи на него, идеальность не скроешь от глаз. Рельефные формы блондина, его изящные изгибы не переставали поражать своим совершенством. Сложно было до сих пор осознавать, что всё это теперь его. Набирая шумно воздух и выдыхая, он подходит к Чимину, который, кажется, ещё не заметил его присутствия. Глаза закрыты, но то, что последний не спит, выдают дыхание, влажные пряди и струйки воды, пленительно ласкающие нежную кожу. Отчего-то резко пересыхает в горле и хочется пить. Инспектор ставит стакан с прохладительным напитком на стол. Любимый сок Чимина он трогать не стал, но проблема в том, что жажда всё равно мучает. Поэтому Чонгук присаживается на корточки перед личиком парня и, поддаваясь инстинктам, медленно касается губами основания шейки, начиная то ли целовать, то ли собирать губами капли воды. Чимин не открывает глаза и только съёживается, облизывая губы. Тело же его моментально покрывается мурашками. — Какой ты чувствительный, малыш… — полушёпотом произносит Чонгук и поднимается чуть выше, обхватывая губами мочку уха, слегка посасывая её. — И почему ты молчишь? Вижу же, что не спишь. — Я не разговариваю с предателями, — бубнит Чимин. — Все бросили меня. Ты, Минхёк, Кихён… — Пак Чимин, у тебя же много друзей… — прерываясь, отодвигается, поправляя влажные пряди младшего. — Это те, которые не вспомнили о моём существовании во время домашнего ареста? — Со мной ты тоже не разговариваешь, а ласки принимаешь? — Ну, от удовольствий никогда не отказывался, — открывая глаза, пожимает плечами Чимин и, притягивая темноволосого за футболку, впивается в губы настоящим поцелуем. Чонгук, изогнувшись всем телом навстречу к нему, с лёгкостью отвечает, начиная со всей страстью сминать пухлые губы. Поцелуй выдался долгим и мокрым, и парни не заметили, как Пак в какой-то момент оказался на бёдрах телохранителя, руки которого блуждали по всему обнажённому телу. — Чимин~а, не своди с ума! — хрипит Чонгук, не веря, что верхом на нём сидит тот самый блондин из фантазий. — Кто-то может выйти на террасу… — Вы наказаны, телохранитель Чон, за однодневное отсутствие в моей жизни. Уволить вас не могу, а вот поиграть на струнах вашей души — с лёгкостью, — протягивает он руку к стакану с соком, начиная жадно пить, не обращая внимания, когда часть жидкости бесцеремонно стекает по искусанной губе и подбородку. Чонгук внимательно следит за его действиями, пытаясь понять, что тот задумал. Чимин же, осушив стакан, достаёт ртом одну неуспевшую растаять льдинку, удерживая её губами и наклоняясь к груди инспектора. — Изверг… — почти стонет Чонгук, чувствуя холодную дорожку на своём теле. Пак же начинает очерчивать границы татуировок Чонгука губами, спускаясь всё ниже, причиняя темноволосому муки первобытного наслаждения, пока лёд от соприкосновения с тёплой кожей не тает окончательно. Чимин понимает, что делает себе хуже, потому что в плавках становится очень тесно. Но ничего поделать с собой не может, когда видит, как тело крепкого мужчины от прикосновений становится таким податливым. — Малыш, ты, наверное, забыл, что со мной игры плохи? — немного приходит в себя Чонгук, и, всё ещё тяжело дыша, одним рывком поменявшись местами с блондином, нависает над последним, следя за выражением лица. — М-м, уже не боимся быть застуканными? — ухмыляется Чимин, кусая нижнюю губу. — А можно и по-другому пытать. Например, вот так, — говорит он, к удивлению подопечного, принимается… щекотать его?! — Я боюсь, Чонгук! — начинает заливисто смеяться Чимин, извиваясь и дёргаясь всем телом. — Пре… Прекрати! — из глаз брызгают слёзы. Чонгук готов слушать этот заразительный смех вечно. И если ради этого нужно помучить сам источник звука, то почему бы и нет. В какой-то момент парню удаётся ускользнуть из захвата и встать на ноги. Но Чонгук не намерен отпускать своего мальчика ни сегодня, ни когда-либо ещё. Чимин бежит от преследователя, как маленький ребёнок, а злобный телохранитель отступать не намерен. — Далеко не убежишь от меня! — догоняя Пака, подхватывает под колени и поднимает его на руки. — Отпусти! Отпусти сейчас же! — беспорядочно двигает тот руками и ногами. Чонгук игнорирует, начиная кружить светловолосого. Чимину не удаётся сдержать смех, находясь в крепких руках любимого мужчины. Он с блестящими от счастья глазами откидывает голову назад, любуясь безоблачным небом, но в силу противного характера не прекращает в перерывах наносить удары телохранителю. Из-за барахтаний последний теряет равновесие и пятится назад. Понимая, что падение в воду неизбежно, ещё крепче держит в своих сильных руках мальчишку, принимая удар от столкновения на себя. — Один раз ты тоже заставил меня искупаться тут без желания, — выплывает Чонгук, обхватывая руками его талию. — И кто мне говорил, что я ещё ребенок? Злопамятный старичок устроил развлечение уровня детского сада! — Это всё твоё влияние, белобрысый. — Вот покрашу волосы, будешь знать, как называть меня в следующий раз так, — наигранно дуется, обвивая руками шею своего телохранителя. — Не смей! Этот светлый цвет волос — состояние твоей души. — Снова неуместные шутки времён динозавров пошли? До сих пор меня считаешь тупым блондином? — Вовсе нет, малыш, — касаясь губами губ Чимина, произносит Чонгук. — Ты просто стал моим светом. — Тебе бы меньше Омара Хайяма читать, — закатывает глаза парень, крепче обнимая и отвечая на поцелуй. Чон прислоняет последнего к стенке бассейна, продолжая целовать. Когда же из губ Чимина вырывает сладкий стон, Чонгук закидывая его ноги на свои бёдра [благо они дошли до отметки, позволяющей стоять в воде], держит одной рукой за затылок, а вторую запускает под плавки Пака, обхватывая возбуждённую плоть последнего. Чимин от такого действия лишь откидывается на бортик, открывая вид на давно полюбившуюся губам инспектора шею. Чонгук и не знал, что доставлять удовольствие человеку, которого приняло сердце, намного приятнее, чем его получать. — Мгм… — Чимин кусает губы, сдерживая громкие стоны, готовые в любую секунду вырваться наружу. Но благодаря немалым усилиям ему удаётся совладать со своими желаниями. После же, обессилив, он кладёт голову на плечо Чонгука, удерживающего ватное тело любимого мальчика под водой. — Ты скинул нас в бассейн с оружием в кармане? — не поднимаясь, вполголоса спрашивает Чимин. — Я не брал пистолет с собой, — не видя подвоха, отвечает Чонгук. — Так что это мне упи… — только сейчас приходит в себя блондин, осознав сказанное. — Оу, ну-у, — тянет он, — спасибо тебе. Но со своей проблемой справишься сам, большой мальчик. Я же всё-таки изверг. Хотя бы оправдаю новое прозвище, — подмигивает и одной рукой отталкивает телохранителя, вылезая из бассейна. Но не так соблазнительно, как представлял в своей голове, потому что тело до сих пор не подчинялось. — Из-за тебя придётся снова вызывать этого чистильщика, — накидывает на плечи махровое полотенце. — Кстати, ты не слишком груб был с ним в последний раз? — опирается Чонгук на бортик, положив подбородок на руки. — Потому что работу свою нужно выполнять достойно, — отвечают без доли сожаления, вытирая шею. Чонгук и не узнает, что рабочий засыпал воду вредными для детей химикатами. Случись что с Минхёком, Чимин своими руками накормил бы чистильщика этими примесями.🔥🔥🔥
Чимин действительно решил весь день провести дома и пострадать в одиночестве. Но зазнайка снова нарушил все планы своим досрочным приходом. По этой причине он с глупой улыбкой на лице лежит в своей постели, решив поговорить по «FaceTime» с Кихёном, который вовсю готовился к отъезду в деревню сразу же после дня рождения друга. — Почему мне кажется, что ты меня не слушаешь, Чима? Или снова решил включить режим обиженного мальчика? — Просто вспомнил кое-что… — уходит мыслями к сцене у бассейна. — Сегодня приехал Чонгук… — Значит то, что я надену в эту забытую всеми глухомань, тебя не интересует? — наигранно дуется Кихён, закидывая десятый костюм от ведущих дизайнеров в свой чемодан. — Снова этот телохранитель лезет в наши отношения! — Кихён, ты ведь понял, что мы с Чонгуком… — почему-то краснеет Чимин, хотя его друг во всей красе знал о всех его ранних похождениях. — Конечно, Порше мне всё рассказала… — откладывает вещи, приближаясь к камере. — Кто? — Твоя машина, Чима… И отметины на твоей шее тоже. Брр, не напоминай… Ты там спал с телохранителем или зверем каким-то? — Давай без этого! — Я, конечно, рад за тебя, друг мой. Только ты подумал, как отреагирует твой отец, если узнает о вас с Чоном? — Мой отец? Он сейчас не в том положении, чтобы указывать мне, как поступать со своей жизнью. — Он мне рассказал всё. Переживает за тебя, поэтому попросил проследить и быть рядом в нужное время. — Значит, ты всё знаешь… Но забудь всё, о чём он тебя просил. Я не маленький мальчишка, за которым нужно постоянно присматривать. Хорошая, конечно, у него политика: устроить дерьмо, а потом просить всех прибрать за собой. — Но ты же не позволяешь ему… — Не начинай эту тему, прошу. Чонгуку я уже запретил затрагивать её. Уважаю ваше мнение, но это вопросы семейные. Ты всегда рядом со мной, я это правда ценю. Но есть вещи, которые никому не понять. — Я услышал тебя… Но когда умеришь свой пыл, всё равно попробуй с ним поговорить. — Давай вернемся к приятному и не будем портить никому настроение? Котик, я решил, — немного запинается, собираясь с мыслями, — в мой день рождения устроить нам с Чонгуком сюрприз. Свидание. А то, сам видишь, наши отношения начались слишком странно… — Ну да. У некоторых хотя бы начинаются в туалете клуба, на барной стойке, а тут — в кожаном салоне. И да, ты настоящий обломщик, друг мой… Я ведь… — Ты забронировал целый теплоход, пригласил всех наших знакомых с университета и не только. Кихён, твои сюрпризы уже давно не сюрпризы. Мне, конечно, приятно. Но каждый год одно и то же, и изображать удивление всё сложнее и сложнее. — Неблагодарный! — Прости-прости, что на этот раз вношу изменения в твои планы. Ты же мне поможешь? — Когда я тебе отказывал, Чима? — Хочу, чтобы Чонгук понял, что не ошибся во мне… Хочу, чтобы в этот день рядом был именно он. Человек, который смог увидеть свет в глазах, который, я думал, давно погас. — Как это романтично, до жути! До рвотных рефлексов! Только единорогов летающих рядом не хватает… — Кихён! — Прекращаю, — поднимает руки в примирительном жесте. — Я сделаю всё, о чём ты попросишь, Чима. Только учти, отменять ничего не буду. Приглашения всем ребятам разосланы. Не хочу опозориться только потому, что моему другу вскружил голову какой-то тренер. — И не надо. Мы повеселимся на теплоходе, а потом ты выманишь Чонгука туда, где мы останемся с ним наедине. Это будет кульминацией. — Чим, но я до сих пор не могу поверить, что ты добился своего. Как сейчас помню твои слова: «Поможешь сломить его бесящее до боли эго и иллюзорное самообладание?». Видишь, как и сказал, ты сам справился, без моей помощи. — Ты сомневался во мне? — Нет, я, конечно, сразу заметил искры, летящие от вас. Сложно было этого не сделать, находясь в эпицентре. Но тот факт, что этот крепкий орешек так быстро раскололся под твоими маленькими ладошками, не может не удивлять. — Ну не сказал бы, что так уж и быстро. Обычно мне хватало всего пару дней. Тут же пришлось помучиться самому. Никогда не забуду его надменные и уверенные большие глаза в первые дни. Так хотелось поставить его на заслуженное место. Мне интересно, как он отреагирует, если я ему скажу, что он больше не может быть моим телохранителем? — Чимин слышит скрип за дверью. — Подожди секунду… — отодвигая ноутбук, встаёт с кровати и идёт к двери. Чимин открывает последнюю, проверяя коридор, но там не оказывается ни единой души. — Хм, показалось… — хмурится блондин. — Так на чём мы остановились? — снова плюхается на кровать. — На том, что ты, кажется, собрался уволить Чона. Только не пойму почему. — Потому что не хочу, чтобы человек, которому я хочу предложить большее через пару дней, признаться наконец-то в своих чувствах, работал на меня. — Показал ты, конечно, его место, — делают паузу Кихён, закрывая ладонью рот, чтобы не прыснуть со смеха. — Рядом с собой. Ну и поплыл же ты от тех самых надменных больших глаз… — Поплыл, котик. Поплыл. Главное, чтобы не захлебнулся.🔥🔥🔥
Чонгук идиот. Зачем он поплёлся так поздно к блондину? Хотел утешить и показать, что тот не одинок? Показал. Да. Только не он, а ему. Показали настоящее место, которого он достоен. «Вовремя» он оказался у дверей Чимина, невольно став свидетелем ночных откровений. Вообще-то не в его правилах подслушивать чужие разговоры за пределами работы, и инспектор бы ушёл, но только сложно было это сделать после того, как уловил фразу «выманишь Чонгука». С ним играли. С ним, тридцатилетним мужчиной, какие-то двадцатилетние парни. Наплевать на всех. С ним сыграл его лучик света. Его предупреждали все, и даже сам Чимин не скрывал истинных намерений. Ведь когда-то он сам предостерегал, и не раз: «Ты даже не понимаешь, с кем связался, сладкий», «Моё дело предупредить тебя, а решение принимаешь ты». Чон Хосок был прав: он всего лишь стал «погремушкой в руках золотого ребёнка». Инспектор мог с лёгкостью отомстить Чимину, позвонив Намджуну и отменив ранее предложенный план. Но делать этого не станет ни в коем случае, потому что давно вышел из того возраста, когда можно следовать примеру мальчиков. А ещё потому, что с его стороны игры никакой и не было. Он всё равно не собирается причинять боль блондину, несмотря на то, что тот уничтожил в его душе всё самое прекрасное, что успел посадить сам же за это короткое время. Чонгук идёт по пустым переулкам в поисках успокоения жалостливо трепещущего сердца. Стоя на мосту, он запускает руки в карман, доставая оттуда конверт и открывая его. С горечью в глазах смотрит на подарочный сертификат в тату салон на двоих в дрожащих от холода руках. Он долго думал, что подарить человеку, у которого есть всё. А того, чего нет, Чонгук даже с зарплатой телохранителя не мог бы себе позволить. Поэтому, заметив особый интерес Пака к рисункам на теле, он решился на такой простой, для кого-то несуразный подарок. Если бы Чимин отказался сделать татуировку, то инспектор всё равно был готов в область груди вбить надпись, которая бы, с одной стороны, рассмешила🔥🔥🔥
Кихён, как и всегда, устроил настоящий праздник, достойный королей университета. Огромный панорамный теплоход, причаленный у берега, был оборудован по самому высшему классу: повсюду выставлены световая техника, по центру организована большая танцплощадка, на которую с самого начала вечера подтянулась немалая часть гостей. Остальные предпочли провести время рядом с барной стойкой и на палубе теплохода. Чимин не был знаком с большинством присутствующих. Да и последние вряд ли знали, какой повод и чей день отмечают сегодня. Главное, что была дорогая выпивка и музыка от ведущих исполнителей и диджеев. Чимин не отказывался от организации подобных тусовок, потому что они помогали поддерживать авторитет и репутацию в своём окружении. Но сегодня его не волновало ни одно, ни второе, ни что-либо ещё. Он уже пару часов ждал одного-единственного человека. Чонгук снова, предупредив только Чанёля, покинул особняк, не отвечал на звонки сутки, а после лишь раз взял трубку, сообщив сухим голосом о том, что появились срочные дела. Придти же на день рождения не обещал, а Чимин и не спросил, помнит ли тот вообще о празднике. Гордость не позволила. — Кихён, ты не видел его? — пропихивается виновник торжества через толпу. — Нет, но ты не волнуйся. Думаю, задержался где-то, — окидывает взглядом гостей. — Подожди, это не он? — показывает глазами за спину друга. У Чимина от волнения и осознания того, что позади него человек, которому он признается сегодня в своих чувствах, сердце трепещет в области груди, а ладони, как и всё тело, начинают сильно потеть. Блондин и не замечает недоумённого взгляда Кихёна, оборачиваясь с яркой улыбкой на лице к своему мужчине. Но через пару секунд улыбка так же внезапно угасает, и перед сверкающими до этого глазами меркнет всё. — Чонгук? — еле двигает он губами, встречаясь глазами с телохранителем, на которого оперлась чуть ли не всем телом девушка. Сразу было понятно, что из себя представляет эта особа. Рваные колготки, кожаные облегающие шорты, топ, еле прикрывающий живот, — всё, как в самых стереотипных сюжетных линиях фильмов, в которых фигурируют проститутки. — Чимин, может, это не то, о чём мы думаем? — сразу же принимается успокаивать друга Кихён. На этих словах девушка, радуясь чему-то, целует щёку темноволосого, который не отводит прожигающий взгляд от самого Чимина, сжимая кулаки. — Говоришь, не то, о чём мы думаем? — усмехается блондин, быстрым шагом направляясь к двум новым гостям. — Чонгук? Только не говори, что дешёвка рядом — и есть мой подарок? — Дешёвка? — переспрашивает. — Оценивать людей по внешнему виду — твоя прерогатива. Она просто решила составить мне компанию, — прилетает в лицо Чимину. — Я приглашал тебя, шалав всяких сюда не звали, — привлекает внимание танцующих Чимин своим громким голосом. — Она же не бальзам, который всегда идёт с шампунем? — Для тебя ведь важно только вот это всё? — показывает Чонгук на окружение. — Люди, которые приходят с самыми дорогими подарками и которые всегда могут притворяться и терпеть унижение? Люди, готовые быть игрушкой в твоих руках? — выпаливает Чонгук, чувствуя, что не стоило этого делать. Но тормоза у него отсутствовали с детства: если уж начал, то не отступай. — Скажи, Чимин, приятно было играть со мной? Или хотелось ещё, но кто-то впервые случайным образом выбрался из твоих прутьев? Но ты не переживай, я же явился на «кульминацию», — кажется, только сейчас замечает лишние глаза, направленные в их сторону. Чимин смотрит на Чонгука, не понимая, сон это или действительно грязные слова перед всеми льются из губ человека, недавно нежно обнимающего и целующего его? — Сладкий, наверное, мне лучше уйти, — убирает руку с плеча телохранителя девушка. От такого обращения в душе Пака что-то обрывается. Внутри вскипает адский коктейль неумолимой жажды и ярости. Разум переполняют одни дурные мысли: убить, расчленить, вмазать лицом в стену. — А ну выметайся отсюда, шлюха! — хватает незваную гостью за локоть, отталкивая к выходу. — Ай, отпусти, псих! — визжит девушка, а ноги её тем временем случайно заплетаются, и она падает, ударяясь лбом о стоящее оборудование диджея. Кто-то в толпе вскрикивает от неожиданности, другие достают телефоны, снимая происходящее для скандального контента, который будет выложен в аккаунтах. Чимин же с поблескивающими слезами в уголках глаз резко застывает, смотря то на свои руки, то на лежащую девушку, то на напуганного друга, то на ослепляющие вспышки телефонов. После же устремляет взгляд на человека, ставшего настоящим Гринчем на его празднике.