Лодка

Хорошо, когда ты не один.

      Насыщенный кислородом до предела воздух в Запретном Лесу холодом обжигал носоглотку, когда Лиа и Драко аппарировали. Кромешная темнота вокруг, высокие кроны деревьев не пропускали лунный свет, а тонкие пальцы девушки почему-то задержались в расслабленной ладони блондина. Едва ли он держал её за руку, скорее, расслабил её так, что пальцы сами невольно согнулись, придерживая средний и указательный пальчики Эйвери. Никто из них не обратил внимания на это крошечное проявление их взаимоотношений. Всё же не враги. Подростки медленно осмотрелись по сторонам, пытаясь заметить хоть что-нибудь, прежде чем осветить путь волшебными палочками. Никого, только они.        — Люмос, — пальцы девушки выскользнули из ладони Малфоя, когда она произнесла заклинание.       Мягкое яркое свечение позволило рассмотреть всё, в радиусе пары метров вокруг его носителя: гнилая листва, поваленные старые деревья, мох, много мха, и так повсюду. План Эйвери был продуман до мелочей, за исключением появления Драко и того, как понять, в какую сторону идти, оказавшись снова в лесу. Возвращение в Хогвартс было не таким важным этапом, как путь к Норе, как казалось Лии, и этот момент оказался упущен. Ещё раз оглянувшись, стараясь воспроизвести в памяти её недавнюю пробежку, Эйвери старалась вспомнить, видела она эти поваленные деревья или нет? Но суметь сориентироваться среди идентичных трухлявых пней и сотни массивных стволов не получилось.         — Если догадался, что через лес пойдём, может ещё знаешь, в какую сторону? — обратилась Лиа к всезнающему Малфою соответствующим подстёгивающим тоном.        — А был другой вариант, кроме аппарации в лес? — ответил парень, зажигая свет и на своей палочке.        — Сам-то как добрался? — волшебница покрутилась на месте, осматривая округу.       — Верхом на метле, которую ты не дала мне забрать.       — Ох, прости, — иронично ответила девушка. — Я уже поняла, что тебя стоило оставить там.        — Не стоило туда вообще соваться. Я надеялся, что ты окажешься умнее.        — Потому сам тайком явился туда.        — Да, глупо вышло, — согласился он и опустился на колени, поднимая лежащую у ног влажную ветку.        Парень нарисовал ей кривоватый круг и разделил его на четыре не слишком ровные части.        — И что это?       — Нужно понять, где чёртов запад. Лес же с восточной стороны замка. Заклинание помнишь?       — Помню, только для него нужен круг, а не силуэт бундимуна, — ответила Эйвери, всматриваясь в кривой рисунок и спрятав руки за спину.        — Кого? — нахмурился парень, косясь на одногруппницу. — Это круг.       — Нарисуй нормально, иначе мы отсюда не выйдем.       — Возьми и сама нарисуй, — огрызнулся Драко.       — И нарисую, всё равно заклинание не знаешь, — Лиа выхватила грязную ветку из рук Малфоя и вывела ею круг на сырой земле, разделив его на четыре ровных части.        Нахмуренная и сосредоточенная Эйвери вдруг ухмыльнулась. Огрызаться с Драко Малфоем — как смысл жизни. Девушка протянула палочку к центру круга, произнося заклинание и следя за тем, как на импровизированном компасе подписываются стрелки со сторонами света. Кивнув в нужную сторону, она поднялась, отряхнув сырую мантию, и магией высушила её вместе с обувью. Расслабляющее тепло окутало замёрзшие ступни, подарив способность снова шевелить пальцами на ногах. Приятные мелочи, которые никто не замечает, пока не окажется по уши в грязи в конце ноября.       Пара направилась на запад, медленно сокращая дистанцию к Хогвартсу. Лес вовсе перестал казаться опасным, пока двое Пожирателей преодолевали преграды в виде скользких камней, которых Лиа не замечала, пока пробегала здесь, и лежащих деревьев. Гробовую тишину нарушил Драко, неожиданно заговорив:       — Зачем ты рисковала?       — Чтобы убедиться, что им не навредят.        — Тебе показалось это разумным?       Эйвери бросила резкий взгляд на парня, который старался её пристыдить.       — Мне это показалось необходимым. Они мои друзья.        — Да-да, я помню, — с нотой раздражения ответил Малфой, не принимая подобную дружбу, а затем вскинул брови. — Диссонанс.         — Хотела поступить так, как правильно.        Драко ничего не ответил, прекрасно понимая, о чём говорит его спутница. Он ведь и сам сейчас поступал так, как сам посчитал правильным, и хорошо знал чувство, когда поступаешь иначе, потому что так велено. Если кто-нибудь из Пожирателей случайным образом узнает о том, что Драко видел Эйвери около дома Уизли, видел, как она обезоруживает оборотня, вызволяя друга из лап смерти, ему не поздоровится.        Малфой украдкой взглянул на девушку. Он ведь её совсем не знал. И рискнул сам, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Шутливая в компании друзей Лиа, слишком серьёзная и усердная на занятиях, оказалась способной на страшные поступки и казалась верной Тёмному Лорду. Молчаливая, холодная, её взгляд тяжёлый, безжалостный, но она явилась к дому друзей, рискуя жизнью и репутацией, чтобы только узнать, что они останутся живы.        Драко знал, что внутри неё пылает огонь, да только совершенно не видел его за маской равнодушия. Будто эту маску выдают каждому чистокровному подростку. И сейчас она шла даже мельком не взглянув в его сторону, стиснув зубы шагала вперёд, лишь в двух словах объяснив причину своего поступка. Не впускала его дальше в глубины своего разума и души. Что-то в ней вызывало интерес, абсолютно зеркальная личность, закрытая книга, непонятная, странная, другая. Раздражала своим острым языком и самоуверенностью, холодная, как январьская ночь. И как только Нотт так сблизился с ней? С ним она была другой, совершенно не такой, какой Драко видит её теперь. С Тео она расслаблена, улыбчива и взгляд у неё другой. И сдалась Малфою эта дружба с Эйвери? Словно ему и без этого нечем заняться. Да только… чувство одиночества от того, что никто так и не знал его настоящего отношения ко всему, во что он ввязан, внезапно стало менее ощутимо.        Лиа чувствовала на себе его короткие взгляды, всё ещё не принимая случившееся. Она, наоборот, ощутила лишь больше напряжения от того, что кому-то стало известно о ней больше, чем требовалось. Чувство вины боролось с облегчением от того, что она воочию убедилась в том, что с близнецами всё хорошо. По крайней мере, с одним из них. И это знание грело душу. Вопросы Малфоя не внушали доверия, было ясно, что он пытается понять её. Но сейчас не лучшее время для этого. Хотелось упасть в мягкую кровать, укутаться в одеяло с головой, свернуться калачиком и сладко уснуть. Снять грязную одежду, оказаться под струёй обжигающе горячей воды.        Высоко над головой ухала дикая сова, ветер шептал на ухо морозные сказки, ветви под ногами то и дело похрустывали, а волшебники безмолвно искали выход из леса, который за последний час успел осточертеть. Пальцы рук неприятно гудели от переохлаждения, пока Лиа сильнее сжимала ворот мантии, плотнее укутываясь в неё. Тёплое дыхание она то и дело направляла на руки, чтобы согреться. Блондин периодически потирал покрасневшие от холода кисти и ускорялся, стараясь поскорее оказаться на поляне перед замком. Вскоре где-то вдалеке замелькали огни, подзывая волшебников к себе. За деревьями виднелись крошечные, горящие светом, окна. Ещё немного. Шаги ускорились, палочки потухли. Невыносимо было больше находиться в сыром лесу.       Эйвери провела парня к тайным ходам, ведущим через подземелья к слизеринской части замка. Драко очень удивился, узнав, что это близнецы Уизли показали ей карту с этими коридорами. Незаметно проникнув в гостиную, они молча разошлись по своим комнатам. Для обоих случившееся следовало хорошо переварить.       Ближе к обеду, открыв слипшиеся от сладкого долгожданного сна глаза, Лиа увидела Пэнси рядом со своей кроватью. Та брезгливо держала в руках забрызганные грязью чёрные штаны Эйвери, которые ночью девушка бросила на пол, без сил свалившись на кровать. Вопросительно приподняв одну бровь, Паркинсон с немым укором смотрела на подругу и оглянулась, чтобы убедиться, что в комнате они остались одни.        — Вокруг полно мракоборцев, — констатировала она. — Тебя могли видеть, — грязные брюки полетели снова на пол, пока Лиа спросонья потирала глаза.       Эйвери села в кровати, убирая прядь волос с лица и потянувшись, сладко зевнула, словно её сейчас никто не ругает за безрассудство.        — Может, пора завязывать со своими ночными рандеву?       Слизеринка не на шутку завелась, и, хоть и старалась не выглядеть ворчливой бабкой, у неё это не слишком получалось. Отсутствие подруги прошлым вечером в комнате, грязная одежда, насквозь пропитанная каким-то болотом — Пэнси понимала, что Лиа темнит и, видимо, снова ищет приключений на мягкое место.        — Почему тебя вечно тянет в какое-то дерьмо, как Нотта? — продолжила Пэнси, отодвигая ножкой грязную мантию подальше, к прикроватной тумбочке подруги, но её глаза задержались на бордовой подкладке.        Паркинсон медленно перевела проницательный взгляд на Эйвери, уже копающуюся в шкафу в поисках чистой одежды.        — Разве на тебе вчера была эта мантия? — подозрительная интонация Пэнси заставила Лию остановиться.       Слизеринка стояла спиной к Паркинсон, сверля сонными глазами дверцу шкафа, медленно закрывая его. Ну конечно, она ведь вчера решила наплевать на всё и забыть о том, что такое осторожность. Это была какая-то шутка собственного разума, решившего подставить её или как иначе это объяснить? Лиа почему-то решила, что после вчерашнего проснётся раньше подруги и успеет за собой прибрать.       — Нет, — ответила она на последний вопрос, прозвучавший из уст чрезмерно серьезной Паркинсон. — Пэнс, остынь… Пожалуйста, — добавила Лиа волшебное слово, чтобы не заводить мотор подруги ещё сильнее.       Эйвери бросила на незаправленную кровать чистую одежду, переводя задумчивый взгляд в глаза брюнетки.        — Может ты и права, — Лиа всерьёз задумалась.        Пэнси была права, их всегда тянуло в передряги и теперь, казалось, стоило бы это прекратить. Если даже бунтарка Паркинсон вдруг стала серьезной и отчитала её за то, о чем даже толком не догадывается, пора было прислушаться. Оглядываясь на вчерашнее безумство, о котором Лиа ни на секунду не жалела, впредь стоит быть куда более осмотрительной. Сколько раз за последнее время она себе об этом напоминала?        — Лиа… — начала Пэнси уже более мягко. — Я не знаю, что у тебя в голове, не знаю, куда ты пропадаешь ночами уже в который раз и не буду в это лезть, пока ты сама того не захочешь. Но… Осторожней, сейчас не то время, — она подняла светло-зелёные глаза, пристально, но нежно наблюдая, как подруга поджимает нижнюю губу. — Что тебя тревожит?        Рассказать Пэнси, что тревожит Эйвери и записать её в список тех, от кого зависит её судьба, но пока только карандашом. Эти чёртовы перемены заставляют усомниться в тех, кто был так близок и дорог. Заставляют Лию сомневаться в том, кому она может открыться и держать всё в себе дальше. Способен ли Фред Уизли держать её секрет в тайне от всех остальных членов своей семьи и Ордена? Прикроет ли он её зад или поступит так, как должен? Промолчит ли Малфой о том, за чем застал её прошлым вечером, или расскажет обо всём отцу или самому Тёмному Лорду? Рискнут ли они ради неё? Всё доверие держится лишь на словах, вся дальнейшая судьба зависит от намерений других людей и их истинного отношения к ней. Как же паршиво осознавать это… И добавлять в этот список новые имена, волноваться, что близкая подруга вдруг сможет… Предать? Способна ли Пэнси на это? Чертовщина. Лиа ведь с таким трепетом и любовью относилась к каждому, кто был рядом, а теперь страх перед расплатой за предательство сеет зерно сомнений. Даже если бояться нечего и все, даже Малфой, сдержат слово, втягивать Пэнси безответственно. Если Волдеморт когда-то узнает о том, что сделала Эйвери, и узнает, что об этом знали и другие Пожиратели, они поплатятся за своё молчание. Нет, так нельзя. Лиа смотрела на подругу, которая заботливо хотела узнать, тревожит ли её что-то, которая завела этот разговор только из-за переживаний о том, чтобы Эйвери не влезла в неприятности.       — Ещё не привыкла. Нет, всё в порядке. Я действительно сглупила, — ответила она, всецело доверяя подруге, но желая уберечь её.        Эйвери пробежалась взглядом по милому бедному лицу Пэнси, по её густым ресницам, обрамляющим яркие глаза, по горбинке на носу, усыпанному едва заметным веснушками. Нет, она не была способна причинить вред. И как только Лиа могла подумать об этом? Пэнси никогда не пошла бы на это, как и Лиа, решившая молчать.        Суббота принесла в слизеринскую обитель особую лёгкость. С самого утра, не переставая, на проигрывателе в дальнем углу гостиной крутилась пластинка с любимыми песнями, подаренная Блейзом. Он сам поставил её, как только проснулся и вышел в пижаме в общую комнату. Нотт едва поднял Малфоя с кровати, заставив парня выйти под соблазном кружки крепкого кофе, которое ему пообещали. Свежие газеты уже ждали своих читателей на журнальном столике и пару из них уже успели забрать с собой в Большой Зал несколько слизеринок, ускакавших на завтрак.       Лиа с Пэнси проспали, поднявшись гостиную уже тогда, когда парни вернулись, завалившись на свои места после плотного приёма пищи.        — Не поздно ли вы встали, дамы? — поглядывая на несуществующие наручные часы, спросил Блейз, который специально для девушек притащил в гостиную тарелку свежих булочек.        — Полуночница, во сколько ты вернулась? Мы сидели здесь часов до двух ночи, — улыбчиво заговорил Тео, откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову глядя на подругу.        Тонкие пальцы слизеринки зарылись в густые мягкие кудри парня и прочесали их, когда Лиа проходила мимо.       — Поздно, наверное, — сонно ответила она.       — Кофе на столе, я сегодня здесь всех угощаю, — сказал Тео, переводя взгляд в сторону. — Кроме Гойла, он не в моём вкусе.       Гойл, сидевший на столе позади около проигрывателя, закатил глаза и продолжил слушать речь Крэбба о том, как он хотел бы кому-то настучать голове, пока Эйвери не бросила на парня резкий взгляд. Крэбб тут же поднял руки вверх, когда заметил на себе взгляд старосты, не желавшей больше оправдывать чьи-то шалости.        Ещё горячий кофе приятно обжигал горло и обволакивающим теплом расходился по всему телу. Вчерашний морозный воздух дал о себе знать першением в горле. Лиа развалилась в своём кресле, поедая мягкую выпечку в качестве позднего завтрака и думая о том, что не заслужила таких заботливых друзей. О том же думала и Пэнси, когда Блейз протянул ей тарелку с булочками и приказал небольшому графину налить горячего кофе в её кружку. Кажется, Лиа пропустила многое из того, что изменилось в отношениях этих двоих. Они ещё не встречались, и, вроде как, Пэнси как-то говорила, что они ещё очень далеки от этого. Но приятно было наблюдать за тем, как Забини вдруг обратил своё внимание на по уши влюблённую в него однокурсницу.        — Что так пахнет? — принюхался Блейз, встав с дивана. — О, Малфой, так это ты. Приятно, — задумчиво опустив уголки губ, констатировал мулат, направившись к проигрывателю, чтобы сменить пластинку.        — Я тебе что, мадам? Завязывай со своими комплиментами, — нахмурился Малфой, и их взгляды с Эйвери встретились.        Вчерашний разговор не выходил из головы Лии. Теперь им придётся играть по его правилам, отчего с самого пробуждения девушка чувствовала сжимающий её со всех сторон негласный контроль. Едкое ощущение того, что кто-то узнал о тебе слишком много, словно залезли в самую душу холодными утончёнными руками. Сковывает, хочется избавиться от этого.        Сведёшь меня в могилу или я слишком плохого о тебе мнения? — подумала она, и блондин, словно в ответ на её немой вопрос, повёл левой бровью, продолжая пристально смотреть в глаза и держа в руке уже вторую за сегодня кружку кофе.        Если пути назад нет, придётся понять, на что способен Драко Малфой.        — Предлагаю сегодня навести здесь шума и напиться, — на выдохе проговорил Тео, закинув руки за голову, и часть ребят в гостиной его тут же поддержали.        — Как в твою накрученную голову приходят такие потрясающие идеи? — Пэнси сверкнула хитрым взглядом. — Я в деле.        — О, это дар, моя хорошая, — потянувшись, похвалился Нотт.       Приближённые к Волдеморту подростки переглянулись между собой, убеждаясь в единогласном согласии с идеей Нотта. Каждому из них хотелось ещё больше забыться. Хогвартс, их гостиная, круглосуточная компания друзей — это всё было как никогда кстати, только этого казалось мало. Хотелось выжать максимум из их возможности отдалиться от Пожирателей и всего того, что с ними произошло и произойдёт. Пока есть силы веселиться, пока у них не отобрали и эту возможность, слизеринцы вцепились в неё мёртвой хваткой.       — Только не берите то ужасное магловское пойло, ради Мерлина, оно было отвратительно, — вспомнил Драко про коньяк, который попробовал в конце прошлого учебного года, и скривился.       — А мне понравилось, — задумчиво пробурчал Забини.       — Отвратительно, потому что его делали маглы? — Ухмыльнулся Нотт, задиристо глядя на блондина и протягивая руку к Эйвери, дабы та дала ему надпить её кофе.        — Отчасти, — Малфой самоуверенно повёл бровью.        — О сигаретах ты другого мнения, лицемерие в чистом виде, — Тео хлебнул немного кофе, возвращая чашку подруге.       — Признаю, от маглов толку больше, чем от грязнокровок, — блондин немного скривился, на дух не переваривая тех, в чьих жилах течёт кровь обычных людей вперемешку с кровью магов.       — Ой, как вам живётся с вашей кристально чистой кровью? — скривился Забини, которому, в общем-то, было абсолютно плевать на все предрассудки по поводу чистоты крови. Блейз, как и положено слизеринскому чистокровному парню, задирал грязнокровок, но больше за компанию, чем из-за личных желаний.        — Если бы не грязнокровки, чем бы ты хвалился перед всеми? — хихикнула Эйвери.       — Чем бы хвалился? — вскинув брови и ухмыляясь ответил Драко, немного поддав подбородок вперёд. — Дай подумать, ах да, я чертовски красив и богат.       В этом он, конечно, был прав. Состояния семьи Малфоев действительно хватило бы на несколько безбедных жизней каждого, кто присутствовал в гостиной. Забини пока не претендовал на наследство от отчимов, так как его мать была слишком бережна по отношению к деньгам и их трате, а Паркинсоны, хоть и были представителями древнего рода, ещё пару поколений назад растратили нажитое годами богатство и были вынуждены начинать едва не с нуля.       — Так я тоже, — натянув самодовольную ухмылку, тут же ответил Нотт.        — Я унаследую компанию отца, — Лиа поставила пустую чашку на журнальный столик, улыбнувшись на одну сторону.       — Не прибедняйся, Эйвери. Ты тоже красотка, — Тео пригрозил подруге пальцем, и та попыталась его схватить.       — Ладно, значит, мы с Пэнси просто красивые. Тоже неплохо, как считаешь? — скривил губы Блейз, обращаясь к Паркинсон, которая тут же ответила, сложив руки на груди:       — Да, конечно. Этого почти достаточно для счастья.       — Малфой, мы тебя уделали, — задирался Теодор, довольно облизав нижнюю губу, и с вызовом смотрел на друга, закатившего глаза, как это мог делать только он.       — Душа требует огневиски и веселящей воды, — прозвучал голос Забини, который как раз поставил одну из пластинок, которая сопровождала каждую их вечеринку. — Желающие посетить сегодня Хогсмид имеются?       Соблазнённые приближавшимся отдыхом и расслаблением, слизеринцы в комнате заметно повеселели, их голоса стали громче, заразный смех звучал чаще. Лиа вызвалась пойти с Блейзом в магазин за несколькими бутылками согревающего. Примерные старосты Слизерина именно такими и должны быть, не отказывать же себе в удовольствии в особо тёмные времена.        Ребята договорились начать праздник жизни в шесть вечера, предварительно успев посетить занятие по трансгрессии, которое успела окончить только Эйвери, и встретиться с хогсмидским торговцем, не стеснявшимся продавать алкоголь местным школьникам. Студенты любили этого молодого усатого мужчину за его безотказность, но, стоило признать, цены он нещадно завышал едва не каждый месяц.        — Пятнадцать галлеонов за литр огневиски — это грабёж! — возмутился Теодор, поглубже сунув руки в карманы куртки и спрятав подбородок в её воротник. — Ни у кого нет желания надрать ему зад? В стране кризис.        — У меня есть желание сделать это с тобой, — пробурчала Лиа, покосившись на драчливого парня, который тут же ей подмигнул.       Серые тучи плотно затянули небо, рассеивая мягкий солнечный свет. Хогвартс в это время года выглядел по-особенному атмосферно и уютно. Эйвери обернулась, убедившись в этом. Средневековый огромный замок за её спиной казался ещё более величественным. Их дом, их крепость и место, где в подземельях куча подростков сегодня устроит очередную вечеринку. Так умели только слизеринцы — веселиться, словно в последний раз. Это были самые травмированные подростки Британии, нашедшие спасение и успокоение в таких же, как они. Каждый нёс свой крест, у каждого были тяжёлые и даже страшные тайны и ложкой мёда в этом дёгте было то, что они были не одни. Наверное, в этом и был секрет особых слизеринских взаимоотношений. Любить друг друга было не обязательно, а вот быть рядом — нерушимый закон.        Лиа уже отвела взгляд от замка, решив, что пора глянуть и под ноги, как ботинок предательски скользнул по влажной каменной дорожке, покрывшейся тонкой ледяной коркой. Руки выскользнули из карманов пальто, уже норовя подняться вверх, цепляться за воздух, в надежде сохранить равновесие, но это было лишним. Крепкая рука Нотта уже оказалась за спиной, подхватывая девушку за талию.        — Опа-а, — протянул он, когда Лиа восстановила равновесие. — А смотреть под ноги мы так и не научились.        — А зачем, если под них смотришь ты? — подшучивал Забини, по-доброму улыбаясь.        Это были излюбленные его шутки — с поддёвкой. Он никогда не понимал и не мог понять, как Нотт, относившийся к подруге, как к драгоценности, смотрящий на неё горящими глазами, ловивший каждый её взгляд и настроение, не завоевал её сердца. Но он завоевал куда больше, чем сердце Эйвери. Он завоевал её душу, которая волновала его больше, чем её саму. Ими двигала бесконечная благодарность друг другу за каждое слово поддержки, за каждый жест помощи и чувство защищённости. Их отношения никто не понимал, они казались влюблённым подростками, понимали друг друга без единого слова, ставили эмоции другого выше своих, и это было слишком прекрасно, чтобы называть любовью. Поверьте, не нужна никакая любовь, норовящая разбить твоё сердце, когда есть то, что неизменно. Нотт не позволит себе перейти эту невесомую черту, как и Лиа. Это был их договор.        — Давайте, богачи, доставайте свои запасы, вон он стоит, — Блейз указал пальцем на давно знакомого торговца, стоящего у своей повозки.        — Мы скинулись три часа назад, аферист, — Лиа хлопнула мулата по карману серого пальто, в котором тут же зазвенели монеты.        — Ой, да ладно, — поморщился парень, доставая деньги и пожал руку торговцу.        Пока Забини оглашал мужчине весь список того, что им требовалось, Эйвери с Ноттом пританцовывали от холода, явно войдя во вкус и ловя известный только им ритм, приподняв плечи и засунув руки поглубже в карманы. Лёгкость. Лиа остановилась и оперлась о плечо парня своим. Уголки губ поползли вверх, пока среди выходящих из одного из магазинов на улице, не вышел тот, кто украл с лица девушки улыбку. Фред Уизли, в компании брата и ещё нескольких гриффиндорцев, с натянутой улыбкой шёл рядом со звонко смеющимися парнями. Он тоже заметил ту, что словно впервые увидела призрака. Его шаг замедлился, а глаза неотрывно следили за тем, как медленно отворачивается её лицо. Предательница — вот кем она чувствовала себя, увидев близнецов. Предала каждую из возможных сторон.        Плечо Теодора Нотта дрогнуло, заставив девушку соскользнуть с него, его зубы плотно стиснулись. Проследив за взглядом внезапно переменившегося в лице парня, позади Уизли Лиа увидела Ричи Кута, устремившего на троицу злорадный взгляд. Ядовитая полуухмылка зияла на его лице, раздражая Нотта всё больше. Слизеринец ненавидел его, презирал, одно только присутствие гриффиндорского загонщика выводило его из себя. Ричи был неприятным типом, во всяком случае, по отношению к слизеринцам. Наглый, хамоватый, плохо воспитанный и хитрый, как для гриффиндорца. Более того, из того, что знала Лиа, он ещё и гадко относился к девушкам, пользуясь ими и своей симпатичной мордашкой.       — Остынь, фонарь под глазом ещё долго будет его красить, — Эйвери попыталась отвлечь Нотта.        — Для такого, как он, этого недостаточно.        — Не сомневаюсь, но тебе этого достаточно. Идём отсюда, — Лиа потянула парня за собой к Забини, задорно поднимающего рюкзак, набитый алкоголем.        Ребята неспешно направились обратно к замку, доверив Блейзу нести ценный товар и умоляя его смотреть под ноги внимательней, чем Эйвери.        — Что он сделал? — спросила слизеринка, бросив обеспокоенный взгляд на Тео.        — Кут? — Лиа кивнула и парень тяжело выдохнул, поджав губы. — Ведёт себя как мудак, вот что, — добавил Тео.       — Этого мало, чтобы я поняла тебя.        — Ой, Лиа, — встрял Блейз. — Чтобы понять Нотта, нужно быть Ноттом. А чтобы понять Ричи, нужно быть конченым идиотом. О как, поэт Забини, — ухмыльнулся он и заставил ребят последовать своему примеру. — Но я серьёзно. Ричи как кусок говна в ромашковом поле. Как кошачий волос в чашке чая — мерзкий.        — А если по фактам? — Лиа поёжилась от холода, спрятав подбородок в тёплый шерстяной шарф.       — По фактам… — задумался Забини. — Спёр из кладовки Снейпа какое-то зелье и подсунул его Тео, несколько раз вымочил полотенца в раздевалке в вонючей жиже во время тренировки, сказал, что на Слизерине учатся только жалкие рабы своих семей, — перечислял он, не запнувшись. — Что ещё? Пытается нарушать правила игры и ему это сходит с рук, отпускает едкие комментарии.       — Он гнида, Лиа, — бросил Нотт, смотря вперёд себя.        — Почему это волнует тебя? Сколько таких в школе, — утвердительно ответила девушка.        — Потому что он говорит о нас! Говорит о Блейзе и его матери, — рыкнул Нотт и Блейз нервно отвёл взгляд, прикусив язык. — О Малфое и его отце, о Пэнси и её поведении! — он на мгновение замолчал. — О тебе.        — Обо мне? — нахмурилась Лиа. — И что же?       Она так и не узнала, чем успела не угодить практически незнакомому гриффиндорцу. Тео не ответил ей, как и Блейз, который только задержал взгляд на её глазах и попытался перевести тему после затяжного молчания. Эйвери не волновало, что действительно думает о ней Ричи Кут, но судя по реакции парней, это было явно не что-то приятное. Удивительно только, как в одном здании могли жить подростки, боящиеся за свою жизнь и способные на ужасные поступки ради тех, кто им дорог, и те, кто от нечего делать перемывает косточки едва знакомым людям, о которых ничего не знает. Какой разной бывает жизнь.

      ***

      Слизеринский мулат в роли диджея достал из шкафа в гостиной стопку виниловых пластинок, пританцовывая под тихо играющую на фоне песню. Блейз задумчиво перебирал пластинки, откладывая те, что, по его диджейскому мнению, подойдут к уже приближавшейся вечеринке. Пэнси и Дафна Гринграсс разливали напитки по многочисленным бокалам и ставили их на подносы. Близняшкам Кэрроу запретили присутствовать на сегодняшних слизеринских сборах, но позволили расставлять подносы с напитками за пакет со сладостями, купленными в Хогсмиде специально для младшекурсников. Ребятам, которые были младше пятого курса выделили две комнаты, где они могли собраться и развлекаться так, как они хотят, но без запрещённых напитков и других вещей. Также им было дозволено не спать всю ночь. Единственным условием было «Не соваться за дверь и не поубивать друг друга», выдвинутое Малфоем, как заботливым старостой. Он, к слову, создавал видимость вовлечённости в подготовку к вечеринке, но попросту ходил со стороны в сторону, приодевшись в чёрную рубашку, вышитую серую жилетку и брюки.        Эйвери в это время завершила вечерний обход по замку и заколдовала дверь в гостиную так, чтобы та не пропускала ни единого звука, ведь будет шумно, а профессора Снейпа здесь совсем не ждали. Стоя в широкой серой юбке, чуть короче школьной и мягко струящейся по бёдрами девушки, и чёрном топе с длинными рукавами, прикрывающими метку, Лиа чувствовала себя непривычно. Непривычно женственной за последние три месяца.        Крэб и Гойл помогали Блейзу с отбором пластинок. Астория не желала присутствовать. По словам сестры, ей нездоровилось, но все знали, почему сегодня не увидят её в гостиной — подставив Нотта, она подставила каждого. Дафна, к слову, была очень удивлена поступком сестры и несколько разочаровалась в ней, но ссылалась на её проблемный возраст. Старшая Гринграсс была совершенно не похожа на сестру — она была приятной и до безумия милой в общении. Остальной десяток студентов в комнате надували и развешивали шарики с лентами под цвет факультета, и, конечно, без конца галдели.       В гостиной громко заиграл отрывок из классики, бархатистый и строгий звук скрипки обратил внимание слизеринцев на Забини, руководившим музыкальным сопровождением. Блейз аристократично поднял подбородок, убедившись, что все взгляды устремлены на него. Белая шёлковая рубашка в контрасте со смуглой кожей выглядела на нём крайне привлекательно, о чём Пэнси тут же шепнула Лие на ухо.        — Дамы и господа, убедитесь, что ваши бокалы наполнены доверху, потому что начинается движ, — серьёзно проговорил он, уверенно прикрывая глаза и меняя пластинку.        Современная музыка, заставляющая танцевать тех, у кого есть ноги, вызвала шквал аплодисментов, и слизеринцы подняли свои бокалы. Звон стекла под ритмичную музыку, покачивающие бёдрами студенты, несколько первокурсников, подсматривающих за старшими из-за угла около лестницы — пришло время расслабиться. Лиа присела на подлокотник дивана и протянула бокал, чокнувшись с Ноттом. Надпив веселящей воды, она тут же непроизвольно хихикнула, пока Тео, приобняв её и звеня серебряным браслетом, почесал нос о плечо подруги. Снова легко. Эйвери покачивала ножкой в такт музыке и подмигнула Пэнси, которая уже через секунду, хитро ухмыляясь, освободила кресло Малфоя и вприпрыжку направилась к Блейзу. Перед коротким, цвета розового золота, атласным платьем у него точно не было шансов. Влюблённость подруги казалась такой… умилительной, чем-то светлым и далёким от Эйвери. Когда-то она тоже была влюблена, как ей казалось, но тогда она была ребёнком и это быстро прошло. Интересно, как Пэнси может думать о любви тогда, когда на её руке под пиджаком скрывается чёрная метка? Или, может, она видит в этом собственную отдушину? В чём же тогда отдушина Лии?       — Пришёл наш час или ещё подождём? — прикрикнул Тео ей на ухо, блеснув карими глазами.       Лиа рассмеялась, хоть из-за громкой музыки не услышала собственного смеха, и наклонилась к столику, поставив первый опустевший бокал.       — Пришёл, — ответила она, взяв друга за руку и проводя к центру комнаты, где слизеринцы уже давно пустились в пляс.        Обойдя Дафну, наслаждавшуюся музыкой в компании огневиски, Лиа с Тео дали волю кипящему внутри желанию расслабиться. Эта пара сразу обратила на себя внимание, кто-то в толпе даже присвистнул. Веселящаяся староста с обычно безразличным взглядом сейчас широко улыбалась, держа Нотта за руку, поднятую над их головами, и крутилась под ней, покачивая бёдрами. Главный слизеринский забияка, костяшки пальцев которого едва успевали заживать до того, как будут снова сбиты о чью-то челюсть, пару раз покрутился по примеру Эйвери и так же широко улыбался, продолжая танцевать, наблюдая за движениями подруги. Её тонкие пальцы с шутливой сексуальностью скользнули по собственной шее вниз и, заметив удивлённый, словно зачарованный взгляд Нотта, девушка рассмеялась, продолжая танцевать.        — Ты глянь, — шепнула Пэнси на ухо мулату, кивком указывая на парочку среди остальных танцующих слизеринцев.        — Да ты что?! — одобрительно покачав головой ответил Забини, наблюдая, как веселятся друзья, которых он уже привык видеть угрюмыми.        Лиа прикрыла глаза, наслаждаясь музыкой и позволив телу двигаться в такт, ощущая свободу. Куча студентов вокруг, задорный смех, доносящийся со всех сторон, громкая магловская музыка, которую было бы слышно во всём подземелье, если бы не блокирующие звук чары, — этого оказалось достаточно, чтобы хотя бы на этот вечер забыть обо всём и ощутить себя той, кем она является. Семнадцатилетней, молодой, симпатичной девушкой, от которой веет уверенностью и притягательной харизмой. Не слуга своего отца, не подданная Тёмного Лорда, не убийца и не юный Пожиратель Смерти, а живая, желающая жить обычной жизнью, девушка.        Драко Малфой не любил танцевать. Обычно он стоял, подпирая подоконник, и наблюдал за остальными, попивая огневиски и наслаждаясь одиночеством или, на худой конец, компанией Нотта. Любил вечеринки, был их завсегдатаем, не пропустив ни одну за все три года с тех пор, как его на них начали пускать. Но Драко был зрителем, всегда и везде, наблюдал за спектаклем, изучал персонажей, искал среди них главного героя. Сам он им не был, как ни странно, не считал себя таковым. Нет, он покупал билеты в первый ряд, был самым ожидаемым гостем, театральным критиком, но оставался лишь зрителем, никогда не поднимаясь на сцену.       Драко Малфой никогда не танцевал, максимум чуть пошатывался в такт музыке, пробираясь сквозь толпу слизеринцев. Кажется, танцующим Лиа видела его только на Святочном балу. Тогда он пригласил Паркинсон, и заводная брюнетка смогла растрясти парня, но тогда он был другим. В этот раз он сидел на своём продавленном кресле с пустым бокалом в руках, покачивая ногой и наблюдая. Блондин грозно дёрнул подбородком, прогоняя подглядывающую мелочь обратно в их спальни. Взгляд скользнул по комнате, цепляя танцующих девчонок, когда-то старавшихся привлечь его внимание, но принявших факт того, что здесь ему никто не пара.       Кроме Астории.       Её здесь не было, и Малфой был этому крайне рад, наслаждаясь моментами, когда его никто не трогает. Младшая Гринграсс выделялась из поклонниц блондина. Она не требовала от него нежностей, не лезла с разговорами, не хотела вывернуть его душу. Её заботил лишь факт обладания Драко Малфоем и, если сначала её устраивали тайные отношения, то с течением времени этого оказалось мало. Сначала она занимала место рядом с ним в Большом Зале, затем сидела в его кресле в гостиной, тайком носила его пиджак и таскала рубашки, выдавая их связь. Потом нарушала личные границы, окружённые семиметровым забором, выбивая входные ворота ногой, словно старую калитку. Потому они и расстались, ведь даже это пришлось сделать путём полного игнорирования девушки. В общем, Драко был рад скинуть этот сорокакилограммовый груз со своей шеи. Но сначала она была не такой. Ранее хитрая, самодостаточная и независимая Гринграсс, стала такой же, как и все остальные — зависимой, неинтересной, предсказуемой.        В толпе блондин нашёл счастливого Нотта, положившего руку на талию подруги, которая тоже выглядела как-то иначе. Непривычно. Эти двое вместе всегда казались не такими, как по-отдельности. Птички Неразлучники, грустили в одиночестве, а вместе — начинали дышать. Теодор умело танцевал, словно тайком брал уроки, партнёрша тоже выглядела весьма неплохо, учитывая недавнее ранение. Успело зажить? Серые глаза скользнули по улыбке близкого друга, опустились к его руке, нежно держащей девушку за талию, поднялись к её руке, лежащей на крепком плече, упали к серой юбке, виляющей туда-сюда. Нотт покрутил девушку вокруг оси так, что юбка слегка приподнялась, чуть больше оголяя ноги.       И это всё ещё была она? Та Эйвери, которая склоняла голову перед Тёмным Лордом, безупречно владела сотней заклинаний, которая в присутствии отца тут же отводила плечи назад, приподнимая подбородок? Та, что изо всех сил старалась быть лучшей ученицей факультета и способная испепелять взглядом? Драко никогда не наблюдал за ней, до шестого курса. Она была рядом на занятиях, сидела с ним в гостиной, давала списывать, огрызалась, много молчала, да и всё. Но теперь он смотрел на неё, который месяц стараясь понять и, кажется, только сейчас подумал о том, что всё, что он видел — это и была Лиа Эйвери. Разная, непонятная — это всё и есть она. Не что-то одно, а всё разом. Стоит, виляет задом, словно вчера не стояла посреди болота, предавая выбор своей семьи. Ухмылка сорвалась с губ Драко, удивившимся тому, что видит. Странные создания — женщины. Сам дьявол их не поймёт.        Вдоволь натанцевавшись, Тео за руку, как истинный джентльмен, провёл свою спутницу к дивану и убежал к Блейзу, затанцовывая по пути Дафну, которая всё ещё была на своей волне. Лиа уселась на ненавистный диван, туфелькой упираясь о край журнального столика, а через минуту явилась Пэнси, плюхнувшись рядом, и ножка соскользнула. Паркинсон закатила глаза — кудрявый увёл её парня. Музыка стала тише и дала возможность подругам поговорить, попутно осушая бокалы с огневиски. Пэнси выглядела довольной, начав разговор о Блейзе и проронив пару комплиментов по поводу вида подруги и её танцев, чем заставила Эйвери засмущаться. Малфой тем временем уже ретировался к наконец свободному Блейзу.       По мере опустошения бокалов, музыка становилась медленнее и тише, студенты более вялыми, а их смех оставался всё таким же громким. В какой-то момент Монтегю упал на диван рядом с Лией, положа руку на её плечи, но тут же был прогнан прочь холодным взглядом. Позарился не на ту, видимо вдохновившись Харпером, зажимающим кого-то в дальнем углу. Кажется, это была шестикурсница Трейси Дэвис.       Несколько раз Эйвери пересеклась взглядом с Малфоем, периодически удаляющимся за новой порцией выпивки, разговорами с друзьями и обратно падающим в своё кресло. Они так ничего и не сказали друг другу за вечер, только безмолвно поглядывали, подмечая ранее незаметные детали и отводя взгляд в сторону. В один момент Лиа обернулась, ища глазами подругу и нашла её в объятиях Забини, нежно целующего Пэнси, придерживая её подбородок. Мимо как раз проходил Нотт, оживлённо жестикулируя и крича одними губами: Победа!       Парень запрыгнул на диван рядом, доставая из кармана пачку сигарет и бесцеремонно закурил, наколдовав на столе пепельницу. Вредная привычка была широко распространена среди подростков, как и тяга к приключениям на мягкое место. Нотт заговорил с Драко, убеждая его вернуться в команду и рассказав, что новый ловец совсем не тянет, а ведь уже почти середина сезона. Но Малфой только ухмыльнулся на одну сторону, отказав в девятый раз, о чём напомнил. Кажется, он сказал, что ему не до того и сейчас он играл бы хуже пуффендуйцев, Лиа не особо вслушивалась. Тео пожал плечами и уже было хотел поднести сигарету к губам, как подруга пальчиками выхватила её, зажав между них, и, с шутливо высокомерным взглядом, сделала затяжку. Тёплый дым проник в её лёгкие, разливая по груди понимание того, почему эта привычка так притягательна.        Выдыхая облако дыма, как-то особенно по-женски, Эйвери ускакала прочь, забрав с собой предпоследнюю сигарету. Она никогда не курила, абсолютно равнодушно относясь к табачным изделиям, которые, к тому же, были магловскими, но сейчас почему-то решила прибегнуть к этому способу расслабиться. Теодор смиренно наблюдал, как сигарета улетает от него вместе с подругой, и бросил на Малфоя расстроенный взгляд, отрицательно покачав головой.        — Вот это я называю удачно посидели, — заговорил Блейз, когда в гостиной осталась лишь их пятёрка.        — Ещё как, — ответила Лиа, глядя на довольную Пэнси, сидящую рядом с Забини.        — Только Драко было не с кем пообжиматься у входа в гостиную, — сказал Тео, подмигивая блондину.       — Когда я так делал? — после выпитых бокалов Малфой был куда разговорчивей, чем обычно, но всё так же хмурил брови, когда разговор заходил о нём.        — Да брось — все знают, где ты был после Рождественского бала с Гринграсс, — потягиваясь проговорила Лиа.       — Да ты что? — иронично проговорил Драко, вскинув бровь и ухмыляясь, давая Эйвери понять, что зря она затеяла этот разговор. — Знаешь, что все знают, где была ты после Святочного бала? — он подал корпус вперёд, задиристо наблюдая за реакцией.       Глаза девушки неожиданно забегали, подбородок приподнялся, дополняя недоверчивый взгляд. Рот слегка приоткрылся от осознания, когда между ней и Ноттом произошёл зрительный контакт.       — Ты сказал ему? — удивлённо и не веря своим ушам, спросила она.        Тео только отвёл взгляд в сторону, медленно и глубоко вдыхая, и с укором посмотрел на Драко, который зря решил перевести тему таким образом. Казалось, каждый из ребят, даже Забини, знал, о чем идёт речь, и все устремили взгляды кто куда. Но не на старост.        — Серьёзно? — переспросила Лиа, вскинув брови, и выровняла спину.        — Да, — сознался Нотт. — Это было один раз, ничего такого, — постарался оправдаться он.       — Пе-ервый раз, — протянул Блейз, подняв указательный палец, на что Лиа еще больше открыла рот.        Не-е-ет…       — Первый? Серьёзно? Ты отдала этому дебоширу свой первый раз? — с нескрываемым удивлением громче заговорил Малфой, показывая пальцем на Нотта.       Лицо Малфоя излучало восторг от услышанного. Таких подробностей он не знал, отличная информация для компромата на Эйвери, на случай важных переговоров.       — Не тычь в меня пальцем! — рыкнул Тео, попытавшись ухватить тонкий палец блондина, но тот успел убрать руку.        Нотт просил его молчать и никогда не упоминать это в разговорах, тем более при Эйвери. Он поделился с другом, как сделал бы любой парень, да только не учёл того, что подобное никогда не останется тайной. Малфой рассказал Блейзу тем же утром, пока ребята ещё даже не успели переодеться.        Пэнси упорно делала вид, что не понимает, о чём говорят в комнате, но не выдержала и прикрыла лицо рукой, опираясь локтями о коленки. Тео умоляюще взглянул на подругу, которая уже стиснула зубы от злости на его длинный язык. Он ведь не должен был никому говорить об этом! Это было всего раз, их минутная слабость, которая ничего не значила и после которой они решили, что больше не переступят черту дружбы. Та ночь была чудесной, но она не стоила того, чтобы рушить то, что выстраивалось между друзьями годами.        — Да ладно вам, — пытался разрядить обстановку Забини. — Двое друзей решили узнать, что теряют, ничего удивительного и капец как ожидаемо.       Блейз тут же замолчал, заметив на себе острый взгляд Эйвери.        — Да, почему? Я удивлён, — не унимался Малфой, заставив героиню разговора закатить глаза и откинуться на спинку кресла, желая провалиться в него.        — Заткнись, — грозно заговорил Тео, встав с дивана. Он ещё раз глянул на подругу, расстроенную услышанным.       Нет, Лиа была не расстроена, она излучала ауру ярости и стыда.         — Нет в замке человека, относящегося к ней хоть наполовину так, как я. Ей нечего стыдиться потому, что я бесконечно её уважаю, ясно? — добавил он увереннее.       Последняя фраза была обращена уже к Малфою, не ожидавшему того, что Нотт станет так заступаться и оправдывать поступок двухлетней давности. Конечно, тогда это был первый раз, это ведь была середина четвёртого курса, им только исполнилось по пятнадцать лет. Слова Тео крепко отпечатались в голове Лии, пристально смотрящей на друга, защищающего её честь. Она знала, как он относится к ней, она это видела и чувствовала, но он никогда такого не говорил. Из уст резкого, порой агрессивного Тео, слова звучали убедительно и неожиданно. Он перевёл взгляд, полный извинений, на Эйвери, которой хоть и было неловко, но она лишь в который раз убедилась в том, что выбрала правильного человека.        Посидев ещё около получаса и переведя разговор на обсуждение поцелуя Блейза и Пэнси, чтобы каждому присутствующему было неловко, ребята быстро прибрали оставшиеся следы вечеринки в гостиной и удалились по комнатам с мыслью о ещё одном выходном, который ждёт их утром. То ли огневиски с веселящей водой в совокупности просили сон отойти подальше, то ли яркие эмоции от вечера не дали уснуть Эйвери, ворочившейся в кровати. На часах уже давно было за полночь, но даже из комнаты девочек помладше ещё доносились разговоры, а танцы старших курсов уже закончились.        Босые ноги коснулись холодного пола спальни девочек. Лиа прищурилась, осматривая комнату, и ножкой нащупала кроссовки, стоящие недалеко у шкафа. Пэнси крепко спала, сунув руки под подушку, Дафна, чья кровать была в дальнем углу, вовсе уснула стоя одной ногой на полу. Они называли это «заземлиться» — термин используется после бурных вечеринок, на которых не удалось проконтролировать количество поступаемого в организм алкоголя, и подразумевает под собой способ спасения от головокружения. Лиа усмехнулась, глядя на спящую Дафну, и тихо вышла из комнаты. В начале года Нотт отдал Лие и Пэнси кофты с изображением герба Слизерина, которые предназначались для членов его команды. Одежды для спортсменов в этом году было выделено много, с учётом того, как быстро ребята из команды её портили, потому без угрызений совести пара кофт отлично носилась в качестве пижам двух слизеринских девчонок. Особенно после того, как на их руках появились чёрные метки.       Любимое место на подоконнике пустовало, камин потрескивал, за окном беспросветная тьма — как всегда. Лиа забралась на подоконник, подложив под себя мягкую подушку, и произнесла заклинание, способное сделать стекло окна подвижным, словно плёнка — она хотела увидеть старого друга.        — Мармади, — негромко сказала девушка, прикоснувшись к податливому стеклу.        Чёрное озеро кишило разными тварями, большинство из которых были слишком опасными, чтобы назвать их приятными. Но была среди жительниц тёмных вод русалка, шесть лет назад подплывшая к окну слизеринской гостиной, пока одна совсем маленькая студентка сидела на том самом подоконнике. Сначала хвостатая напугала волшебницу своими большими глазами, причудливыми ушами и длинными пальцами с перепонками, но что-то привело её туда и заставило остаться, наблюдая за маленькой ведьмочкой.       Одиннадцатилетняя Эйвери в ту ночь была расстроена: разлука с родными оказалась непростой, а дети вокруг были… не такими, как она. Она была спокойна, сдержана и замкнута, пока другие сновали туда-сюда по полю около замка и пробовали заклинания, которые Эйвери уже давно освоила. Русалка из озера словно увидела эти эпизоды из жизни девочки и осталась, внимательно слушая, как Лиа робко делится с ней мыслями и переживаниями. Девочка нашла в библиотеке книгу о русалках, в надежде получше узнать подводный мир и попытаться понять больше по поведению Мармади, но оказалось, что у русалок был свой язык, который совершенно не поддавался пониманию Эйвери. Зато Мармади оказалась очень способной и давно понимала человеческую речь, но самой произносить слова было сложно, хоть она и пыталась.       Вскоре визиты Мармади стали чаще, она изредка отвечала на вопросы, но всё так же внимательно слушала новую подругу, с интересом вникая в жизнь Хогвартской студентки. Она приплывала к окну по первому зову, веселила девочку, плавая вниз головой, улыбалась, обнажив острые зубы. Русалка являлась к окну около кровати Малфоя на втором курсе за то, что парень рассказал о чувствах Лии к кудрявому, харизматичному уже тогда, слизеринцу, о которых сам неизвестно как узнал. Так несколько недель каждую ночь Мармади подплывала к одну в спальне Драко, наводя на него ужас.       Редкая дружба между волшебницей и представительницей водяного народа. Вообще-то, чистокровные волшебники в большинстве своём негативно относились ко всем человекоподобным существам, в том числе и к русалкам, но об этом отец не успел рассказать Лие до того, как та завязала столь странную дружбу. Со временем Эйвери всё реже звала русалку к окнам гостиной, взрастив в себе уважение к личным делам и времени хвостатой.       И вот сейчас Лиа хотела увидеть ту, что смогла скрасить её одинокие вечера несколько лет назад. Кончик палочки в руках волшебницы мигал, словно маяк, привлекая внимание странных рыбёшек, пока наконец из глубин холодного озера не показалась она. Такая же, как и шесть лет назад, когда Лиа впервые увидела её. Ничуть не изменилась. Мармади была селкой — особым видом русалок и по человеческим меркам не была красивой. Жёлтые глаза с кошачьи зрачками, плоский лоб, незаметно переходящий в нос, серая кожа, тёмно-зеленые длинные волосы. Но было в ней что-то чарующее, завораживающее. Её красота не была очевидной, скорее, необычной. Робкая улыбка слетела с губ Эйвери, пока она благодарно вглядывалась в яркие глаза.        — Привет, — тихо проговорила девушка, осторожно коснувшись кончиком пальца мягкого стекла перед собой.       Стекло прогнулось под давлением тонкого пальчика, и Мармади — как когда-то — медленно поднесла к нему холодную ладонь. Немного тревожное чувство возникло, когда Лиа глядела на разумное, но такое отличающееся от человека существо, перед собой. Селки, в большинстве своём, недружелюбны, но эта никогда не делала ничего, что могло испугать даже ещё маленькую Эйвери. Только тревога всегда окутывала с ног до головы, вызывала мурашки и трепет в груди. Возможно, это было действие магической ауры жительницы глубин, ведь то, что у неё нет волшебных способностей, не означало, что она совсем обычная.         — Видела-а… — тихо прошипела Мармади, неотрывно смотря в болотные глаза волшебницы и стараясь произносить слова как можно понятней, что давалось не без усилий. — Сегодня.        Лиа подсунулась к окну ближе, прислушиваясь к словам селки. Взгляд пробежался по серой коже, спустился по линии на животе, скользнул по хвосту и вновь вернулся к жёлтым глазам.       — Та-анцы, — добавила русалка, покачав хвостом в стороны.        — Ах, да, танцы. Хотели немного развлечься, — ответила слизеринка, обернувшись на гостиную, где всего пару часов назад кипела жизнь, а теперь снова было пусто. Символично — веселье закончилось, и всё вернулось снова на свои места.       — Сложно? — Мармади пытливо склонила голову набок, как это делают люди. Умела замечать больше, чем было видно на первый взгляд.       Лиа фыркнула, ухмыльнувшись, и уставилась на собственные коленки.       Сложно… Не то слово.        — Я перестала себя понимать. Словно меня соткали из противоречий.        Порой Эйвери казалось, что всё в её жизни — одна сплошная ошибка. Прекрасная, удивительная, необычная жизнь, в которой было всё не так, как у всех. Было в этом что-то забавное, только отец выбрал для дочери слишком сложный путь. Путь, который запутал её, стёр рамки правильного и неправильного, заставил встать посередине между «плохим» и «хорошим». Да только, дальше-то куда?       — Делай, как нужно, — русалка поднесла длинный палец к своей груди. — Здесь ответы.        Говоря загадками, словно пообщалась с картиной на входе в гостиную Когтеврана, Мармади всегда попадала в точку. Она видела больше, чем слышала. Внимательное существо, владеющее поразительной эмпатией, способное замечать каждую деталь несказанного слова, каждый едва заметный жест. Смотрела сквозь глаза прямо в душу. Порой казалось, словно она через глаза видит всю жизнь человека. Наверное, потому волшебники обычно избегают контакта с такими, как Мармади. Но она была права, поступать стоило так, как того требуют от юной волшебницы, но все ответы были внутри неё самой. Делать и хотеть — разные вещи, порой не совместимые.        — Хочется делать так, как правильно.        — Что есть правильно? — русалка подплыла ближе, коснувшись руками подоконника с той стороны, и заставила Эйвери на минуту замолчать.       Слова Мармади не всегда были понятны, заставляли задуматься, чтобы понять, о чём она говорит, но не в этот раз. Сейчас всё было слишком понятно, только… Знает ли Лиа, что на самом деле правильно? То, как хочется ей или то, как нужно? Рисковать или не подводить семью? Слушаться или идти наперекор? Взгляд волшебницы задумчиво устремился вниз. Какой ответ?       — Выходит… Я и сама не знаю, — брови Эйвери задумчиво изогнулись.       Кто вообще знает, как поступить правильно? Как правильно жить и что делать? Кто должен диктовать эти правила?       — Делай, как должна делать Лиа, — прошипела селка, подмигнув собеседнице.        Для каждого «правильно» имеет совершенно разную трактовку и Лиа должна делать так, как сама считает правильным, даже если общество вокруг осудит её. Но это её жизнь и ей решать, что для неё приемлемо! Она должна поступать так, как должна поступать Лиа Эйвери, как же это очевидно! Узнай кто, что она убила егеря, она бы села за это в Азкабан, но чувствовала ли она себя виноватой? Нет! Не было никаких угрызений совести, хоть общество сочло бы поступок тогда ещё несовершеннолетней волшебницы невероятно ужасным. Но Лиа считала иначе. Что-то тяжёлое упало с плеч, которые тут же расслабленно опустились. Она обязана быть на стороне своей семьи, должна не подвести их, так стоит ли судить себя за поступки, совершенные во имя их блага? Или осуждать свой же порыв помочь другу?        — Спасибо… — Лиа несколько раз быстро моргнула, выровняв спину.        Мармади сказала то, что она так давно должна была услышать. То, что ей хотелось услышать. Её жизнь — не ошибка, её поступки — не ошибки, это всё была всего лишь она сама.       — Всё не как у людей, — добавила девушка, улыбнувшись.       — Сложные люди, — ответила Мармади и резко перевела яркий взор за спину волшебницы.       Русалка быстро отплыла дальше от окна, словно испугалась чего-то, но, обернувшись, Лиа ничего не увидела. Комната была пуста, камин всё так же трещал, девочки за стеной уже утихли, да и в полумраке ничего не изменилось. Только вернув взгляд на русалку, практически слившуюся с тёмными водами, она услышала, как кто-то тихо зашагал вверх по лестнице.        — И ты здесь, — спустя пару мгновений откуда-то за спиной раздался не доброжелательный голос.        Решил не повторять привычный сценарий и подал голос, как только переступил порог гостиной. Лиа обернулась, наблюдая, как Драко Малфой, очевидно так же мучившийся от бессонницы, медленно подошёл к столику, наливая себе стакан прохладной воды с лимоном.       — Привет, — тихо ответила слизеринка, проследив за однокурсником. — Клёвые штаны.        Малфой, неожиданно для себя, опустил взгляд на свои пижамные штаны, усыпанные изображениями летающих на мётлах волшебников. Непривычный образ, как для Драко Малфоя, вызвал ухмылку у девушки. В пижаме он не казался опасным и надменным.        — Мама прислала, — интонацией парень намекнул на материнскую любовь и умение выбрать подходящую одежду для взрослого сына, очевидно казавшимся в её глазах ещё ребёнком.        — Заметно, — оценивающе ответила Лиа, наблюдая, как взгляд Малфоя устремился ей за спину, а его глаза чуть округлились.       Парень поставил на стол наполовину пустой стакан, медленно сделав пару шагов в сторону девушки и заглядывая ей за плечо. Он остановился в паре метров от окна, не решаясь приблизиться ближе.        — Это она? — его белые волосы небрежно спадали на лоб, скрывая слегка приподнятые в удивлении брови. Узнал свой старый ночной кошмар.       Лиа повернулась в сторону зачарованного стекла, за которым виднелся силуэт Мармади, которая успела узнать в парне маленького мальчика, когда-то обидевшего её знакомую волшебницу. Русалка нахмурилась, с недоверчивым прищуром глядя то на блондина, то на сидящую на подоконнике девушку, а её зелёные волосы угрожающе поднялись вверх. Эйвери медленно опустила приподнятую ладонь, стараясь жестом успокоить селку, показать, что всё впорядке. Бояться нечего, Драко Малфой уже и так влез в самое сокровенное, дальше некуда.        — Да. Всё ещё страшно? — насмехаясь, спросила Лиа, вспоминая крики парня на втором курсе.        Продвинувшись ближе к стене, Эйвери дала парню получше рассмотреть русалку, так и не решившуюся подплыть ближе. Мармади доверилась жесту волшебницы, вернув прежний, хоть и всё ещё немного пугающий облик. Волосы плавно опустились в естественное положение, слегка покачиваясь от потоков воды, хвост медленно двигался внизу, поддерживая русалку на одном месте.              — Я не боюсь, — опустив брови, резко ответил Драко. — Рад, что она перестала караулить меня у окна, — намекнул он на пугающий вид селки, задержав взгляд на длинных острых когтях.        Блондин сделал небольшой шаг вперёд, желая подойти ближе и рассмотреть жительницу глубин, пугавшую его в детстве. Тогда он действительно боялся её, боялся каждый раз смотреть в окно своей спальни, ожидая увидеть её жёлтые глаза где-то в темноте вод озера, боялся, что она подплывёт слишком близко и околдует его, сквозь стекло проникнет в комнату и будет ползти в его сторону. Детские страхи. Теперь то он знал, что селки опасны только если оказаться в воде рядом с ними и что колдовать они вовсе не умеют. Но холодок всё же прошёлся по его позвоночнику, проникнув под тонкую серую кофту.        — Это можно исправить, — злорадно ответила Лиа, с интересом наблюдая за реакцией слизеринца.        Парень опёрся руками о подоконник, уверенно наклонив корпус вперёд, но старался не приближаться к стеклу слишком близко. Было видно, что он всё ещё опасается человекоподобного существа, хоть и пытается не подать виду, скрывая опасение за холодной уверенностью.        — Как ты подружилась с ней? — его лицо было напряжено, брови создали между собой крошечную морщинку, а глаза были слегка прищурены, когда Драко искоса глянул на одногруппницу.       Серые глаза буквально врезались в Эйвери, прошибая девушку током. Чрезмерно серьезный, словно Лиа была на допросе перед судом в Министерстве. Он почти всегда был таким. Драко задержал взгляд на глазах девушки, напомнивших ему цвет листьев плюща, обвившего одну из стен замка, а Лиа в ответ пожала плечами, сразу не найдя слов для того, чтобы объяснить странную дружбу.        — Она сама, — взглянув на русалку, наконец ответила волшебница, проведя пальцем по стеклу, которого словно и вовсе не было.       Драко наблюдал, как ранее ровная поверхность окна задрожала от прикосновения пальчика девушки, и чуть отклонил голову назад. Мармади осторожно подплыла ближе, игнорируя внимательного парня, и всмотрелась в лицо волшебницы, пытаясь разглядеть в нём что-то, что не могла понять.        — Она нас понимает? — продолжил задавать вопросы Драко.        Куда более заинтересован, чем когда-либо на занятиях. Его глаза вдруг стали широко открыты, обнажая всю радужку, внимательно наблюдая за русалкой, которая оказалась так близко. Слишком близко. Намного ближе, чем он того ожидал. За несколько секунд мозг парня сгенерировал с десяток вопросов, которые он хотел бы задать, но не позволял себе выглядеть менее сдержанным, чем обычно.       — Раньше ей уже доводилось общаться с людьми. — Лиа замолчала на пару секунд, задумчиво добавив: — Иногда мне кажется, что не обязательно говорить, чтобы она поняла.        Драко никогда не интересовался русалками после того, как узнал, что они не способны ему навредить. Он понятия не имел о том, что они способны понимать человеческую речь и уж было хотел спросить, способна ли она говорить на их языке или может Эйвери со своим великим умом успела выучить язык русалок? Но вдруг Лиа обратилась к хвостатой.        — Ты помнишь его?       — Да-а…— немного задержась с ответом, прошипела русалка, резко переводя хищный взгляд на парня.        — Вот же, чёрт… — на выдохе вырвалось у него. От неожиданности Малфой отпрянул от подоконника, давая Лие повод обронить смешок.        — Ты же не боишься, Малфой, — смеясь с реакции парня, сказала слизеринка. — Давай, поздоровайся.       Это был вызов. Лиа хитро ухмыльнулась, будучи практически уверенной, что парень развернётся и уйдёт из гостиной. Легко сказать! Поздоровайся! Сказала так, словно говорит погладить огромную собаку, скаляющую на тебя зубы, со словами «Да она не кусается». Шипение селки всё ещё звучало в ушах парня, да только уходить он не собирался. Эйвери пыталась взять его на слабо, он сразу это понял, и гордость не позволяла отступать.       — Здравствуй, — прочистив горло заговорил Драко и почти уверенно вернул руки на подоконник.        Следить за тем, как Малфой борется со страхом и раздражается от слов одногруппницы оказалось приятно. Хитрая ухмылка не сходила с её лица, пока парень заставлял себя держать лицо, как его учили. Показать страх перед девчонкой было недопустимо, Драко скорее сам пригрозит ей чем-нибудь, чем покажет, что волнение заставило его ладошки вспотеть. Чёрт возьми, струсил от вида русалки! Малфой сам себе этого не простит.        Русалка проигнорировала слова парня, обращая внимание только на знакомую ей волшебницу и следя за её реакцией. Лиа приложила ладонь к стеклу, тут же пустив по нему волну. Мармади последовала её примеру, доверяя волшебнице, и их ладони соприкоснулись. Добрая улыбка заиграла на лице Эйвери, за которой Драко с удивлением наблюдал. Её улыбка, направленная на странное существо, казалась чем-то… Удивительным. Ехидной ухмылки и след простыл. Свет от лежащей на подоконнике палочки подсвечивал её зелёные глаза, оказавшиеся широко распахнутыми, пока девушка смотрела на русалку и вдруг обернулась к парню. Уголок её губ дрогнул в полуулыбке и Лиа коснулась холодными пальцами такого же холодного запястья Малфоя, а он, не сопротивляясь, позволил ей поднять его. Почему-то, захотелось избавить Малфоя от сидевшего в нём страха, она ведь была сама виновата в том, что породила.        Девушка осторожно придержала запястье парня, когда тот направил открытую ладонь к русалке, медленно прикасаясь к её упругой коже за заколдованным стеклом.        Губы блондина приоткрылись, когда серые глаза скользнули по руке Эйвери, уверенно прижимая его ладонь к ладони селки. Аккуратные, тонкие пальцы, осторожно касались его кожи, словно Лиа и сама побаивалась прикасаться к нему. Малфой резко тихо выдохнул, глядя на склоняющую голову набок русалку и ощущая, как та слегка заиграла кончиками пальцев, которые упирались в его, словно на клавиши пианино.       Мармади внимательно следила за волшебниками, а, коснувшись ладони парня, замерла на несколько секунд. Хвост перестал двигаться, умный взгляд скользнул по лицам подростков и русалка задумчиво прищурилась, будто видела их насквозь, словно уже знает все их тайны. Медленно отстранив руку от ладони слизеринца, она пристально всмотрелась в его лицо, заставив парня вновь почувствовать напряжение. Изучала, смотрела вглубь, достала до самой души, если она, конечно, у него была.        — Осторожно-о, — прошипела она, пока Драко опускал поднятую руку. Мармади приблизилась к стеклу, не сводя с него глаз и моргнула мигательной перепонкой, прежде чем продолжила. — Будет непросто.       Предостережение русалки совсем не удивило его. Он сразу понял, о чём она говорит, едва заметно закивав в ответ. Драко знал, что имела в виду Мармади. Снова сосредоточенный и чрезмерно серьёзный, Драко нашёл, что ей ответить.       — Я к этому готов, — решительно сказал он хриплым голосом, прекрасно понимая, о чём его предупреждают.        Эйвери нахмурилась, наблюдая за этими двумя, имея только догадки о том, что имела в виду Мармади, которая внезапно улыбнулась после слов Драко. Оставалось только догадываться, что она увидела в его глазах, что заставило её предупредить парня о трудностях, с которыми тот непременно столкнётся. Лиа была уверена в том, что слова русалки окажутся правдой, реакция Малфоя это только подтвердила, а это означало, что тому действительно придётся не сладко. Пусть он к этому и готов.        Ещё несколько мгновений он стоял, глядя на подводную жительницу, а затем перевёл взгляд на ту, что его с ней познакомила. Лиа кивком указала на свободную часть подоконника, позволив парню забраться на него и составить компанию. Он сидел напротив Эйвери, трогая пальцем податливое стекло и расспрашивая одногрупницу о жительнице глубин. Существо всерьёз заинтересовало его, расположило к себе, пробудив у Малфоя желание остаться. Всё же, у них с Эйвери теперь были общие секреты, наверное, глупо было и дальше избегать друг друга. Лиа рассказала, как подговорила Мармади отомстить Драко и что русалке это понравилось, что заставило парня даже обронить смешок. Тогда они были такими детьми, а сейчас…       — Значит, её зовут Мармади? — спросил он, и Лиа кивнула, опёршись головой о холодную стену за спиной. — И много она тебе рассказывает?       Малфой сверлил Эйвери холодным взглядом, который в этот раз выражал скорее интерес, нежели привычное недовольство. Триста шестьдесят пять оттенков Драко Малфоя, которые сложно отличить, но, оказалось, возможно.        — Ей тяжело говорить, но достаточно, чтобы понять её.       — А ты?       — Иногда, когда что-то тревожит.       Спокойный бархатный голос Эйвери и то, что она, неожиданно для Драко, отвечает на его вопросы, ещё больше приковали его взгляд к одногруппнице. Кажется, это был первый их разговор, продлившийся так долго и не содержащий взаимных угроз.       — Как сейчас?       Она сидела напротив него, поджав ноги к себе и обхватив их руками. Казалась спокойной, уставше спокойной. Она была расслаблена, даже веки прикрывала медленно, наблюдая за плавающей за стеклом русалкой, а он продолжал сверлить её взглядом, расспрашивая, пока она с ним говорит.       — Да, — внезапно честно ответила Лиа.        Её взгляд наконец оторвался от русалки, кольнув Малфоя. Стало интересно, что он станет делать, услышав правду. Слова русалки оказались волшебной таблеткой, в инструкции которой написано, что выпивший её, наконец примет свою жизнь такой, какой она есть. И больше Лиа не боялась. Ни Малфоя, ни отца, ни Волдеморта. Совсем. Приняла, без стеснений, тревоги, опасений.       — Из-за того, что я видел? — Драко притулился спиной и затылком к каменной стене, хлопая волшебной палочкой по раскрытой ладони.       — Ты. И Фред, — уверенно продолжила Лиа, уже сверля взглядом парня в ответ.        Изучают. Снова. Драко выдохнул, переводя взгляд на уплывающую селку, которая знала, что ей пора оставить этих двоих.       — Я не сдам тебя ему. Мне это не нужно.        — Да плевать, — слизеринка прикусила губу. — Делайте, что хотите. Если придётся за всё ответить — я отвечу.        Уверенность снова текла по венам Эйвери. Ожидать опасность вкрай надоело, Лиа была не в силах продолжать жить в этом напряжении, преследующем её со дня получения метки. Её действия были только её решением и если потребуется, она ответит за них. Чёрт знает, почему они сидели на подоконнике в пустой гостиной, пока высоко над ними уже всходило солнце. Чёрт знает, почему Эйвери, пусть и не многословно, но откровенничает с тем, кому так не хотела доверять. Это было ведь даже не нежелание верить Малфою, а проявление здравого смысла. Но раз её жизнь и так уже зависела от него, терять было нечего. Пусть хоть кто-то узнает, что действительно думает Лиа Эйвери.        — Отец ведь заставил тебя? — вопрос прозвучал, словно Драко не спрашивает, а утверждает о сказанном.       — Он пытался меня уберечь. Готовил к этому, только…       — Выбора не дал. Очень знакомо, — перебивая, выдавил из себя Драко, достав из кармана пачку сигарет и поджигая одну из них палочкой.        Эйвери по привычке наколдовала пепельцу, как часто это делала для Тео и Дафны, и взмахом пальцев магией оттолкнула её к центру подоконника. Малфой выровнялся, отведя одно колено в сторону и протянул девушке сигарету, посчитав что сейчас она тоже не откажется. Момент был весьма подходящим, ведь разговор зашёл о тяжёлом, и парень оказался прав.       — Ты хоть знал обо всём с самого начала, — ответила Эйвери, закурив свою вторую сигарету в жизни и рассматривая огонёк на её конце.        Она выглядела так, словно делала это всю жизнь. Фильтр аккуратно был зажат промеж  изящных длинных пальцев с отросшими ногтями, покрытыми прозрачным лаком, расслабленные веки скрывали под собой  часть зрачков. Утомлённая, сломленная, но ещё находящая в себе силы бороться. Много сил. Драко смотрел на неё, слегка нахмурив брови, и чертовски понимая, что сейчас чувствует эта девушка.        — Это была честь. Я с детства знал, что так будет. Но никогда не хотел этого, — холодно проговорил он, отведя взгляд в сторону, ведь он впервые сказал это вслух.       — Сначала я подумала, что это всё не так и плохо, я была готова. Только потом поняла, что не хочу, — Лиа выдохнула густой дым, наблюдая, как он рассеивается и поднимается выше. — А чего хотел ты?       — У самурая нет цели, только путь, — ухмыляясь ответил парень, но улыбка быстро исчезла с его лица. — Уже чувствуешь себя монстром? — он озвучил то, что волновало его самого.        Вот уже пять месяцев он спрашивает себя, не монстр ли он? Вместе с отцом, сразу после его липового заключения, Драко проводил зачистку нескольких поселений грязнокровок. Это о них кричали заголовки газет, это их журналисты называли исчадиями Ада, когда прибыли в часть города, полную трупов. Он был слишком молод для этого, слишком юн, чтобы видеть окровавленные лица, безжизненные тела. Перед Эйвери сидел не шестикурсник, не студент, а волшебник, убивший десятки невинных, скрывающий за маской безразличия тяжесть собственных поступков. Драко прикрыл глаза, снова и снова видя кучи трупов перед собой. Винил ли он себя в совершенных убийствах? Нет, его волновало неприятное чувство жути, от вида мёртвых тел и того, что это делал именно он, не чувствуя угрызений совести. Он должен был их убить, должен идти по отведённому пути. И он шёл.        — Нет, — пожав плечами, ответила девушка, и блондин резко открыл глаза.       Неужели она действительно так холодна, как выглядит и в ней нет никакого страха или может хотя бы отвращения? Она же девушка. Драко смотрел на неё, не веря собственным ушам, не ожидая подобного ответа. Она была такой же, чёрт её дери, такой же, как он!       — Ты не знаешь моего отца. Если я монстр, я никогда этого не пойму, — спокойно ответила она, давно понимая этот факт. — Но я не хочу быть такой. Я хотела… Доучиться, работать в компании отца и пожить нормальной жизнью.       Лиа ухмыльнулась. Нормальной жизнью. Это точно не её история. Не про неё. Неправдоподобно, чтобы этого желать. Но это была правда. Всё, чего она когда-либо хотела, это ощутить себя нормальной, обычной.        — Раз уж мы так разоткровенничались, — задумчиво произнёс Драко. — Я видел на твоей спине шрамы. Ну, кроме того, свежего. Откуда они?       Несколько секунд Лиа молчала, перестав дышать. Вопрос парня не шокировал её, не смутил, не заставил нервничать, она уже успела понять, что Малфой пытается её изучить. Лиа расслабленно выдохнула, задумавшись над ответом и вспоминая, как именно ей достались отметины, которые мог увидеть Драко. У них всех была лишь одна причина — Лукас. Она перевела взгляд на парня, лицо которого стало выглядеть мягче, или может это Лиа уже успела к нему привыкнуть.        Раз уж откровенничаем…       — С двенадцати лет отец тренировал меня, учил боевым заклинаниям. И защищаться от них… не всегда получалось, — Эйвери потянула плечом, ощущая рубец на лопатке.       Брови парня удивлённо приподнялись. Он помнил её двенадцатилетнюю, падающую с метлы, всё ещё не умеющую летать. Она была влюблена в его друга и смешно бесилась, когда Драко рассказал об этом Нотту прямо в её присутствии. А она уже тогда училась сражаться, пока он с не пойми откуда взявшимся самолюбием маялся ерундой.  Избалованный мальчишка. Драко думал, сколько всего он не знает о ней, о чём никогда не мог подумать, о чём она никогда не расскажет? Отец так жестоко старался подготовить девочку к её будущему. Это объясняет, почему она выросла именно такой. Она совершенно другая. Не похожа на Пэнси, хоть та бывает такой же стервой, не такая, как Дафна, и явно не такая, как Астория. У них всех твёрдый характер, куда сильнее, чем у многих парней из Гриффиндора, это уж точно. Драко скользнул взглядом по серьёзному и спокойному лицу Эйвери, наконец понимая, чем та могла так зацепить Нотта. Она совершенно ни на кого не похожа. Сотканная из боли.       — Меня учила тётя, — ответил он. — Несколько месяцев, после того, как сбежала, — Драко засучил рукав, обнажив длинный шрам на правой руке, и ухмыльнулся на одну сторону. — Я больше не встречал таких жестоких женщин.        Обронив улыбку в ответ, Лиа слегка наклонилась, рассматривая протянутую руку однокурсника. Длинный выпуклый шрам на предплечье был ещё красноватым, выделялся на бледной коже, которая словно никогда не видела солнца. Знакомая отметина.        — Это от клинка? — всё ещё спокойный голос девушки давал ощущение того, словно разговор не о их тяжёлой судьбе, а о свежей выпечке. Словно они говорят о чём-то хорошем, общем. Лиа засучила рукав слизеринской формы для квиддича, показывая похожий шрам на внешней стороне правого предплечья. — У меня тоже есть такой.        Кривые улыбки заиграли на лицах подростков. То, что с ними произошло, было ужасным и сердце сжималось каждый раз, когда Лиа вспоминала моменты отцовских тренировок, как и сердце Драко, когда он думал о том, во что его втянула его семья. Но между этими двумя, оказалось, было что-то общее, да не просто общее, а одна и та же боль, объединявшая их. Родители готовили их к предстоящей жизни в роли Пожирателей Смерти, пусть и по-разному. Отвратительно, что им пришлось пройти через это, отвратительно, что они с улыбками делились этим, показывая друг другу боевые шрамы. Только слизеринцы, вместо ужаса и отвращения, увидели друг в друге что-то близкое им обоим. Боль, как оказалось, связывала их.             — Неплохо, — обронил Малфой, затягиваясь и глядя на уже давно зажившую отметину на руке девушки.       Сигарета в руке блондина и запах дыма в комнате навели Эйвери на вопрос, который волновал её с момента, когда Малфой предложил ей дружбу взамен на молчание.        — Тео знает о том, что ты не в восторге от своей участи?       — Нет, я бы не стал втягивать его в это.        — А меня решил втянуть, — Лиа сверкнула глазами, затушив сигарету.       — Тебе и так конец, если Лорд узнает о том, где ты была и что сделала, — безразличный тон снова вернул парню прежний вид того Малфоя, которого девушка знала, и который местами её раздражал.       — Как и тебе, если будешь молчать об этом. Хотя погоди, если решишь меня сдать, влезет в твою голову за подтверждением и узнает, что ты тоже не светишься верностью, — язвительно ответила Лиа.       — В любом случае, если он что-то узнает, шансов выжить у нас нет.        — Так у нас здесь клуб обречённых?        — Нотт не выдаст себя, даже если сам не хочет идти по стопам отца, в чём я не уверен. Если расскажешь ему — потянем за собой. Пэнс слишком хочет угодить папаше, даже больше, чем ты. Остаёшься ты, и ты сдала себя. Довольно быстро.       — О, так ты умеешь думать не только о себе?       — Представь себе. Ради Мерлина, Эйвери, я пытался говорить с тобой нормально, но ты выводишь меня! — Драко не выдержал издевок в свою сторону и раздраженно скривил губы.       — Напуганный русалкой ты мне нравился больше.        — Я не был напуган.       — Тогда всё будет в порядке, если ты вдруг увидишь её в окне своей спальни, — спокойным тоном ответила Эйвери, слезая с подоконника и забирая волшебную палочку. — Доброй ночи.        — Сладких снов, — Драко проследил взглядом за девушкой и ухмыльнулся, услышав шаги на лестнице, ведущей к комнатам девочек.       Выводит из себя. Ни на кого не похожа. 

      ***

      О Пэнси Паркинсон наслышан каждый второй ученик Хогвартса. Скандальная слава. Её знают как ту, что случайно смешала с грязью профессора Трелони в присутствии самой Сивиллы, не заметив, как та вошла в кабинет; как девчонку со Слизерина, с которой лучше не встревать в словесные перепалки; прогульщицу и одну из самых притягательных девочек школы. Пэнси крайне харизматична, обладает волшебным, действительно волшебным магнетизмом. Однажды заглянув в её хитрые, цвета молодой травы глаза, ещё долго будешь мимолётом вспоминать густые ресницы и бабочки внизу живота. Бабочки, к слову, означают отнюдь не влюблённость, а инстинктивную тревогу при виде скрытой опасности. Но, несмотря на врождённое бунтарство и желание нарушить все гласные и негласные правила, Паркинсон, хоть и доставляла проблем преподавателям, была очень чуткой и нежной натурой. Мечтала о любви, признании и хотела связать свою жизнь с медициной. Но связала с убийствами и перехватом магической власти в Британии.        Отец Пэнси, мистер Паркинсон развёлся с женой, отобрал у неё дочь, проплатив суд, и запретил женщине видеться с ней. А всё из-за романа Аннет (матери девочки) с каким-то безызвестным музыкантом. По словам девочки, у отца были причины так поступить, и она его не осуждает. Паркинсон возлагал большие надежды на подрастающую дочурку, которая, почему-то, их не оправдывала. По его мнению, она всегда недостаточно хороша, недостаточно усердна, недостаточно воспитана, недостаточно терпелива. Да настолько, что слово «недостаточно» стало вызывать у неё приступ агрессии и рвотный рефлекс. Узнав, что Тёмный Лорд нуждается в молодых союзниках, Паркинсон, не раздумывая, предложил ему свою дочь, озвучив единственное, по его мнению, её достоинство — твёрдый стержень внутри. Пожалуй, это скорее было единственным хорошим, что он в ней воспитал своим скотским отношением к Пэнси.       Она ненавидела отца. Ненавидела каждый его комментарий в её сторону, но от недостатка любви и внимания отчаянно пыталась заслужить одобрение, проглатывая обиду каждый раз.        Теодор Нотт славился своей импульсивностью и острым умом. На лету схватывал информацию и удивительно много читал, как для спортсмена. Квиддич — его страсть, его отдушина, источник покоя и единственный легальный способ выплеснуть нескончаемую энергию. Любил шутить, есть, курить и Лию Эйвери. Но последнее не совсем так, как обычно происходит у подростков. Она была его музой, сестрой, его ментальным близнецом. Оба за секунду вспыхивали, но только Нотт был не таким отходчивым и обладал недостаточным самоконтролем, из-за чего был первым кандидатом на вылет из школы. Он знал, что с Эйвери они не пара от слова совсем. Этот союз просуществовал бы от силы пару недель и закончился бы чьей-то неминуемой кончиной. Тео и сам желал видеть с подругой кого-нибудь получше, чем он сам. Он расчётлив, имеет не абы какие задатки к планированию и единственный в школе освоил тридцать процентов знакомых заклинаний без использования волшебной палочки.       Нотт хотел работать в Министерстве, издавать или регулировать законы и впоследствии занять пост Министра Магии. Этого хотел и его отец, всячески помогая сыну, но на расстоянии. Но их отношения были весьма сносными, не трепетными, но уважительными с обеих сторон.        У него была удивительная способность понимать близких людей, что заставляло их дорожить дружбой ещё больше. Единственный человек, знающий настоящего Драко Малфоя, а не его отточенную годами маску.        Теодор этим воскресеньем согласился помочь Пэнси, всей душой поддерживая её редкое стремление к чему-либо и желал сделать хоть что-нибудь, чтобы её увлечение медициной прижилось. Они весь день провели по щиколотку в воде на берегу Чёрного озера,  собирая водоросли для лечебной мази, которую Пэнси хотела сделать для Блейза, неудачно подскользнувшегося на выходе из замка.        Блейз Забини был самым уравновешенным из всего «бездарного квинтета», как однажды выразился профессор Снейп. Любил музыку, спорт и сохранять нейтралитет. Рос с матерью, которая научила парня не встревать в конфликты и, по возможности, вытягивать из них других. Учился средне, но имел талант к Травологии, определяя растения и их свойства с одного взгляда. Хорошо врал и вызывал доверие у преподавателей, из-за чего стал частым гостем в кабинете Снейпа и директора Дамблдора, когда приходилось отмазывать слизеринцев от наказаний. Эйвери сразу вычислила эту его способность, объявив его главным свидетелем невиновности виноватых.       Абсолютно, вот прям совершенно, не замечал по уши влюблённую в него Паркинсон. Они дружили, хорошо общались, но он в упор не видел в ней девушку, до этой субботней вечеринки, когда опьяняющий взгляд Пэнси наконец околдовал и его.        Драко Малфой, помимо всего очевидного, хитёр и любил принимать каждый брошенный ему вызов. Его имя знал каждый в стенах школы, он олицетворял весь Слизерин в глазах остальных учащихся. Если бы он был временем года, то, определённо, поздней осенью. Мрачной, скользкой, холодной и непредсказуемой. Можно бесконечно перечислять недостатки, так и не добравшись к достоинствам. Но и ими он не был обделён: аристократичен, сдержан, хорошо воспитан, что иногда демонстрировал, умён и на удивление, умел держать слово.        Лиа Эйвери была той, кого за глаза считали самовлюблённой и бездушной сукой. Это была не такая уж и горькая, но правда, никоим образом не задевающая саму Эйвери, только подтверждая мысли студентов. Наверное, она и сама не встречала того, кому было бы так плевать на окружающих, как ей. Для неё существовали только давно знакомые близкие друзья и те, кто носил на шее слизеринский галстук. Ей и без того нелегко, чтобы распылять своё внимание. Но находились и те, кто уважал её за старательность в учёбе, уверенность и умение выходить сухой из воды. Преподаватели ценили Эйвери за ответственность и твёрдый характер, а слизеринцы — за преданность.        Так они и дружили впятером, дополняя друг друга, как идеально подходящие составляющие правильно приготовленного зелья.        Родились с уже заложенными в них манерами и аристократизмом, заметными при первом взгляде.       Рождённые, чтобы выполнить волю родителей.        Садисты, неосознанно наносящие себе вред, несущие за собой трагедию и отчаянно пытающиеся сохранить друг друга.

      ***

      Каждое воскресенье на обед в Большой Зал являлась едва ли четверть студентов. Большинство учащихся предпочитали находиться вне стен школы, попивая сливочное пиво в кафе или прогуливаясь по магазинчикам в Хогсмиде перед тяжёлой учебной неделей. Некоторые предпочитали заниматься своими делами в одиночку или собирались в общей гостиной в надежде найти себе компанию. Это воскресенье не стало исключением.       На обед Лиа пришла одна, прихватив с собой книгу, украденную из школьной библиотеки ещё во время поиска «Магического Арбателя». Места, которые привыкли занимать друзья, были свободны, позволив Эйвери пообедать в непривычном спокойствии. Сборник разнообразных проклятий лежал на столе, пока волшебница, не отрываясь от чтения, водила пальчиком над кружкой горячего кофе. Ложка тихо постукивала о края хрустальной кружки, растворяя сахар в совсем не бодрящем напитке.       Эйвери часто хмурилась. От недовольства, усталости, раздражения или непонимания чего-либо. И теперь её брови были напряжены, пока девушка пыталась разобрать текст, написанный на латыни, и выписывая совершенно незнакомые слова на мятый клочок бумаги, подпирая голову рукой. «Maledicta lapsorum» — или «Проклятия падших» —оказалась занимательным чтивом, пусть даже на разбор одной страницы уходило пару часов. Чтение, даже подобной литературы, отвлекало от всего, что происходит в реальном мире, заставляло время замедлиться. Ей нравилось выпадать из реальности подобным образом, и чужая тень, упавшая на стол, вызвала досаду.       — Тебя ещё не тошнит от этого? — Драко сел на лавку напротив Эйвери, указав пальцем на книгу и в спешке накладывая печёный картофель в пустующую тарелку. — Сколько месяцев ты провела в библиотеке? — в его голосе отчётливо прозвучал укор в перемешку с насмешкой.       — Недостаточно, — твёрдо заявила Лиа, мельком глянув на блондина и возвращаясь к неизвестным словам.       — Что это?       Парень нахально потянулся к книге, желая узнать, что так заинтересовало одногрупницу и что она выписывает из старого учебника на, казалось бы, такой же старый кусок пергамента. Но Эйвери остановила нежелательное любопытство, хлопнув ладонью по книге, намертво прижав её к столу, и коряво дописывая длинное слово.       — Да брось, я же не отберу её у тебя, — буркнул Малфой, заглядывая в текст между пальцев слизеринки.        — Кто тебя знает? — спокойно ответила Лиа, так и не убрав левую руку с книги, и надпила кофе, ожидающе глядя на одногруппника, которому пришлось недовольно прищуриться, пытаясь прочесть текст вверх ногами.        — Прок-ля-тие на кро-ви, — по слогам зачитал блондин и недоверчиво покосился на девушку. — Серьёзно?       — Ты знаешь латынь? — удивилась Лиа, хотя и знала, что Малфой был далеко не дурак.       — Ita, — самодовольно ответил он, как только дожевал картофелину, и, ухмыльнувшись на одну сторону, заговорщицки навис над столом. — Хочешь, я переведу тебе несколько страниц?        — И чем мне это обойдётся? — предложение было заманчивым, но Лиа не первый день живёт, чтобы думать, что Малфой сделает что-то просто так.       — Скажешь Снейпу, что не видела меня и не имеешь ни малейшего понятия, где я, — Драко убедительно озвучил свои условия и привстал, опираясь руками о стол, ожидая ответа.        — Может, наконец, сделаешь хоть что-нибудь из того, что делаю я за нас двоих? — пронизывающий взгляд упёрся парню в переносицу, но девушка казалась спокойной.       Лиа привыкла к тому, что дежурит и посещает собрания старост одна. Малфой уже пару месяцев вовсе игнорировал свои обязанности. Видимо, Снейпу это всё тоже осточертело и тот наконец начал охотиться на блондина, чтобы напомнить ему о смысле значка, на пиджаке.        — Откажись от должности и предъявлять станет нечего.        — Отец убьёт меня за это. Так что оставь советы при себе, — Лиа ухмыльнулась и, задумавшись, отвела взгляд в сторону.       В целом, требования оказались терпимыми, и Лиа бы согласилась на эту сделку, да только промолчала, переведя взгляд куда-то в сторону и затем снова вернула его к серым глазам.       — Встал и пошёл в мой кабинет, живо! — Снейп быстрым шагом прошёлся между столами враждующих факультетов, испепеляя Малфоя взглядом и прошёл мимо, направившись к обедающим преподавателям.        Чёрная дорогая мантия, словно хлыстом, хлопнула по ноге одного из гриффиндорцев, решившего не вовремя выйти из-за стола, встав на пути профессора Защиты от Тёмных Искусств.        — Блять, — одними губами проговорил слизеринец.        Малфой даже глазом не повёл, услышав строгий и излучающий полное безразличие голос, обращённый к нему. Он несколько секунд смотрел на Эйвери полным недовольства и раздражения взглядом, предназначенным не ей. Не успел. Девушка злорадно дёрнула уголками губ. Наконец Малфой выполнит хоть какую-то задачу старосты, избавив её от этой участи.        — Я возьму её, — резко бросил он, закрывая книгу и хватая её со стола.        — Нет, стой! — едва не выкрикнула Лиа, не успев выхватить запретную литературу из рук Малфоя, и чуть не опрокинула стакан с соком.        Она ринулась за ним, быстрым шагом удаляющимся из Большого Зала. Обогнув слизеринский стол и догоняя парня, она врезалась в блондина уже около входной двери. Лиа вцепилась руками в книгу, упираясь в твёрдое плечо Малфоя и стараясь не привлечь слишком много внимания.        — Отдай её! — прошипела она, оглядываясь и дёрнув книгу, в надежде вырвать её из цепких рук, но тщетно.        — Что в ней такого? — тихим ровным голосом спросил Драко, смотря Эйвери прямо в глаза.        Она была ниже его почти на голову и смотреть на Малфоя снизу вверх было ещё более неприятно, чем терпеть его выходки. Хмуря брови, Лиа продолжила шагать вплотную рядом с парнем, но отпуская книгу и дожидаясь, пока кучка когтевранцев пройдёт мимо них. Пятикурсники, знающие Малфоя в лицо, покосились на слизеринца, недоумевающе опуская взгляды на напряжённую Эйвери, проводящую их взглядом.        — Я стащила её из запретной секции, не свети ей так, — как можно тише пробурчала Лиа, снова дёрнув за книгу и остановилась.        — Вот оно что, — задумался парень, ухмыляясь ей в лицо, и его пальцы разжались. — Зачем?        — Напряги извилины. Ты видел, что в ней? — слизеринка прижала книгу к груди, прикрывая обложку.       Драко остановился, задумчиво смотря сквозь девушку, а затем зашагал вдоль по коридору, словно ни с кем и не разговаривал. Эйвери этот неуважительный жест в восторг не привёл, но она, закатив глаза, пошла следом.        — Переведи мне её, — командный тон сорвался с губ совершенно случайно и Лиа поджала губы, понимая, что это скорее заставит Малфоя отказаться назло ей.        — Всю? Ты что, совсем поехала? — насмешливо изогнутые светлые брови заставили слизеринку недовольно расслабить веки.        — Одну главу.       — Поезд ушёл, — хмыкнул он, ускорив шаг, но Эйвери не отставала.        — Сделаю за тебя домашнее по ЗОТИ, — это было единственное, что она могла предложить взамен на перевод.       — Снейп знает мой почерк, — он даже не замедлил шаг.       — Зельям? — добавила Лиа. Вполне выгодное предложение, учитывая объём работы, заданный Слизнортом, и, кажется, это сработало.       — Какие страницы тебе нужны? — остановившись, ответил Малфой, но всё ещё сомневаясь.       — С тринадцатой по двадцать первую, — Лиа мысленно прикинула, что у неё на них уйдёт едва не неделя.       — Задание на тумбочке у кровати, — светлые брови чуть подпрыгнули вверх на полсекунды.       — В чём подвох? — Лиа недоверчиво приподняла подбородок, как-то слишком удачно всё сложилось. Слишком удачно, учитывая её везение.        — Зелья займут весь вечер, а это, — он указал на книгу и ухмыльнулся, — минут пятнадцать.        — Значит справишься, — Эйвери победного хлопнула книгой по животу парня, — Выкинешь что-нибудь — сдам тебя ему, — с уверенным лицом пригрозила она расправой Волдемортом и медленно зашагала вперёд.        — И умрёшь за это? — ухмыляясь, тихо спросил он, следуя за ней по пятам.        — Да, — сказала Лиа, вполоборота обернувшись на Драко, приподнимая одну бровь и скопировав его ухмылку.        — Тогда постарайся, чтобы «Мэрлинова борода» поставил пятёрку.        Нахальство Малфоя было так естественно, что никто на это уже не обращал внимания. Даже Лиа абсолютно привыкла к подобной манере общения и скорее удивлялась тогда, когда мистер «мой отец узнает об этом» вёл себя иначе. Как частично прошлым вечером, например. Слизеринка улыбнулась, довольная тем, что избавилась от части тяжёлой работы над переводом. В книге не было ничего сверхсекретного, она же была библиотечной, потому она не волновалась за то, что Малфой вдруг узнает из неё что-то такое, о чём знать не следовало. Можно сказать, это была лишь дополнительная литература, пусть и тёмная. 

      ***

      Лиа часто бывала в комнате парней. Среди трёх кроватей проще всего было найти спальное место Нотта. Наверное, странно, но Тео был педант в плане уборки за собой, потому его кровать всегда была идеально застелена, подушка взбита и лежала ровно по центру у изголовья кровати. Место Блейза было небрежно застелено, словно тот просто не глядя накинул на койку покрывало, а вот кровать Драко стояла у окна, аккуратно застелена, но покрывало было слегка скомкано посередине, будто на нём кто-то уже успел полежать.        Запах мужского парфюма ударил в нос, как только девушка переступила порог спальни. Тест по зельям действительно лежал на прикроватной тумбочке, рядом с пером. Малфой уже начал отвечать на вопросы, но остановился на втором, зачеркнув неправильный ответ ровной тонкой линией чернил. Лиа решила остаться в комнате, пока парней не было. Гостиная сейчас уже кишила студентами, вернувшимися из Хогсмида, которые не дали бы сосредоточиться ни на минуту. Сорок пять вопросов требовали спокойной обстановки и пары часов времени. Своё задание она уже решила и приблизительно знала, к чему готовиться.        Умостившись в позе лотоса на кровать Нотта, который не будет против того, что она помнёт его тщательно разглаженное одеяло, Эйвери приступила к работе над домашкой Малфоя. Пробежавшись по вопросам, она окунула перо в чернила, поставленные в специальную деревянную подставку, чтобы не пролились, и ответила на самые простые вопросы, не требующие долгих раздумий. Тонкий изогнутый кончик пера Драко вызвал ухмылку — оказалось, парень всё ещё не избавился от привычки класть его в рот.        — Назовите зелье, состоящее из: желчи броненосца, толчёных скарабеев и порошка из кореньев имбиря, — себе под нос зачитала Лиа, переведя задумчивый взгляд куда-то вперёд себя.       Её задумчивый взгляд выглядел скорее безразличным, наверное, потому тем, кто не знал слизеринку, всегда казалось, что она слишком высокомерна. Отчасти, это было правдой, но в большинстве случаев Эйвери лишь о чём-то увлечённо думала. Время проходило незаметно, учёба с головой затягивала девушку в воспоминания о прочитанных книгах, словах преподавателей на лекциях, в памяти всплывали строчки из учебников, в которых говорилось что-то на тему очередного вопроса. Лиа могла с точностью показать страницу и абзац, в котором был ответ на вопрос из теста. Зелья интересовали её чересчур сильно.       Спустя полтора часа дверь в спальню отворилась, показав за собой хромающего Забини.       — Опа, приветики, — Блейз удивился, увидев подругу, войдя в комнату, а та только помахала ему зажатым меж пальцев пером. — Эй, Нотт, что нужно делать, чтобы на твоей кровати тебя ждала девушка? — прокричал он, выглянув за дверь, откуда спустя пару секунд показался и сам Нотт.        Голова кудрявого выглянула из-за дверного проёма. Удивлённо заинтересованный взгляд пробежался по комнате, очевидно не понимая, что имел в виду Забини, но когда увидел Эйвери, сидящую на его кровати с пергаментом на коленке, тут же переменился в лице.       — О-о, добрый вечер, — игриво сказал он, ухмыляясь. Парень зашёл в комнату, обходя Блейза и заглянул в пергамент перед девушкой. — Надеюсь, это моё?       Но надежды на то, что подруга сидит в их комнате и делает его домашнее задание, рухнули, как только темноволосая указала кончиком пера в сторону кровати Малфоя.       — Боюсь представить, что он тебе за это пообещал, — закатив глаза, проговорил Тео, стягивая свитер, в котором довелось пробыть весь день, собирая водоросли.        — Если обещал, значит выполнит, — не отвлекаясь ответила Лиа, продолжая записывать ответ на вопрос под номером сорок.       — Ладно, не мешаем.        Нотт хлопнул мулата по голой спине полотенцем, зазывая скорее идти в душ, но тот с больной ногой был слишком медлителен, заставляя Тео ещё активнее подгонять его. Дверь за парнями захлопнулась и воцарившая тишина позволила, наконец, покончить с чужим домашним заданием. Лиа вернула на место чернильницу, поправила за собой кровать Нотта и положила несколько листов, с аккуратно написанными ответами, на кровать Малфоя. Взгляд зацепился за фотографию, стоящую на тумбочке, которую Лиа сразу не заметила. Осторожно взяв рамку в руки, она смотрела на довольного парня, улыбающегося из-под стекла. Стоит на квиддичном поле, одетый в свою форму, и показывает в камеру пойманный золотой снитч, напоследок целуя его. Кажется, это было в прошлом году. Такой счастливый и самодовольный. Лиа помнила, как слизеринцы в тот день вскочили со своих мест на трибуне, радостно крича слова победы.        Фотографию хранишь у кровати, а играть дальше отказываешься.

      ***

      В понедельник, вернувшись с занятий, Лиа нашла на своей кровати сложенный вдвое лист. Совершенно пустой. Она несколько раз покрутила его в руках, разочарованно поджав губы и допуская мысль о том, что Малфой всё же такой, каким она привыкла его знать. Но что-то подсказало ей убедиться в этом. Слизеринка провела пальчиком по центру листа, проговаривая про себя заклинание для обнаружения скрытых посланий, и очень удивилась, заметив как проявляются чернила. 

      «Книга с переводом в тумбочке. Надеюсь, ты не против, что я спрятал её от любопытных соседок. Кстати, приберись там.

 

      Спасибо за домашку.

      Рад, что детали к часам подошли»

      Лиа бросила взгляд на тумбочку, тут же открыв верхний ящик, не выпуская пергамент из рук. Книга действительно лежала там, поверх кремов, зелий для красоты, записей и клочков бумаги с переписками во время уроков. Рядом лежали и её зачарованные часы с новым циферблатом и стрелками, которые Малфой подарил ей на день рождения. Перед глазами всплыла картина того, как парень выжидает момент, когда спальня девочек останется пуста, как он среди прочих кроватей неизвестным образом находит кровать Эйвери, открывает её тумбочку. Лиа представила его дёрнувшиеся в улыбке губы, когда он взял в руки желтоватого цвета карманные часы, пропустив длинную цепочку между тонких пальцев.       Мысль о готовом переводе и подаренных деталях перебила негодование по поводу замечания блондина и того, что он лазил среди её вещей. Перевод оказался верным, насколько слизеринка могла судить, исходя из скудных знаний латыни. Парень перевёл ровно столько, сколько она сказала, мелким почерком записав всё на новеньком хрустящем листе бумаги. 

      ***

      Кабинет Снейпа отличался особенно удручающей атмосферой. Тёмный, здесь не было ни одного окна, только пара источников света в виде заколдованных ламп на стенах. Массивный стол из красного дерева и шкафы, стоящие вдоль каждой стены, отвратительно не подходили друг к другу. Драко Малфой сидел по ту сторону стола перед профессором вот уже третий час, пропуская мимо ушей его замечания и мысленно кривился, пробежавшись взглядом по комнате. Сначала он хотел быть старостой, даже примерно выполнял все обязанности первые пару недель. Родители гордились этим достижением, Малфои обязаны быть на виду. После инцидента с его отцом, было важно показать себя с другой стороны, стать хорошим мальчиком, словно он совсем не такой, как его старик. Наиглупейшая ложь. Драко был абсолютной копией отца, чем гордился. Люциус был примером, прекрасным, отзывчивым отцом, любившим свою семью. Он ставил на первое место жену, после стоял сын и только потом он сам. Нарцисса была бы счастливой женой и матерью, если бы не Пожиратели, оккупировавшие её дом, и постоянный страх за своих мужчин.        — Мне осточертело прикрывать ваши сопливые головы. Ваши отцы повесили на меня вас и все ваши проблемы, которые никто из вас не собирается решать, — агрессивно шевеля губами продолжал Снейп и, кажется, Драко увидел, как мокрая капля упала перед ним на стол. — Я не в силах больше прикрывать вас, и если твоя однокурсница ещё пытается делать вид достойной старосты, то твои выходки меня достали.        — Вы снимаете меня с должности? — безразлично спросил Драко, поднимая взгляд на профессора, чьё лицо едва не выдавало брезгливое недовольство.        — Нет, — бросил декан. — Люциус настоятельно просил сохранить ваш… статус. И только ради дружбы с ним, мне приходится терпеть тебя, знай это.       — Благодарю, — также равнодушно ответил блондин, зная, что Снейп ещё не договорил.        Декан задержал испепеляющий, полный усталости и раздражения взгляд на переносице одного из проблемных слизеринцев.        — С этого момента ты дежуришь в коридорах каждый день, включая выходные, приходишь на собрания вместе со своей подружкой и, не приведи Мерлин, я узнаю, что хоть одно из них было пропущено, — Снейп с шумом встал со стула, пригрозив парню пальцем. — Одна жалоба, — он сделал короткую паузу, — и я докладываю твоему отцу, что ты слишком безответственен для подобной работы и абсолютно не годен ни для чего ответственного. Что будет чистой правдой.        — Я всё понял, — раздражённо ответил Малфой и взялся руками за деревянные подлокотники.  — Я могу идти?        Увидев разрешающий исчезнуть из кабинета взмах руки Снейпа, Драко тут же вскочил со стула и, сделав пару широких шагов, закрыл за собой дверь. Ненавидел, когда его отчитывают, когда говорят, что и как делать. Каждый день, всю жизнь одно и то же. Ладно отец или на худой конец тётя, но Снейп…       Уверенным тяжёлым шагом он шёл по коридору, ведущему в гостиную Слизерина. Такой же, как и всегда, но чуть более резкий. Астории не повезло идти ему навстречу в этот момент. Она уже была готова остановить парня, несущегося прямо на неё, но тот ловко обошёл её, совершенно игнорируя.       Надоела. Навязчивая, абсолютный ребёнок. Такой же избалованный, как и он когда-то. Но ему самому уже мерзко от того, что был таким долгие годы. Драко вошёл в свою комнату, едва не сев на готовое задание, которое Эйвери старательно писала для него.        Шустрая. Пару часов сидела, не меньше. Какая честная, молодец.        Драко пробежался глазами по аккуратным строчкам и, вскинув бровь, бросил записи в тумбочку, доставая из-под пиджака закреплённую магией книгу.        — Может поздороваешься? — буркнул Блейз, натирая щиколотку мазью, которую уже приготовила Пэнси.       — Да брось, такая формальность, — добавил Нотт, лёжа на кровати и не отрываясь от учебника.        — Как твоя нога, вратарь? — Драко обернулся, устраиваясь поудобнее и мысленно готовясь к предстоящему переводу.       — К игре заживёт.       В понедельник Драко ждало первое дежурство за долгое время их тщательного избегания. Не то, чтобы он горел желанием тратить по несколько часов в день на то, чтобы следить за другими студентами и прогуливаться коридорами замка. Лучше бы он потратил это время на что-то, приносящее хоть какое-то удовольствие. Например, погонять с Ноттом на мётлах вокруг башен или просто оказаться в компании ребят — те всегда знают, чем заняться в свободное время. Но Снейп озвучил условия вполне внятно.        — Значит, сегодня школа под вашим контролем? — в обед заговорила Пэнси, крутя в руке пальцы Забини, сидя рядом в гостиной. — Надеюсь, вы друг друга оставите в живых, — улыбнулась девушка.       — Да ладно, в последнее время мы не ссоримся, — Лиа сунула палочку за пояс юбки и отряхнула рукава мантии, не будучи в восторге от предстоящего обхода.        — Посмотри на Драко, сегодня он слишком спокойный, расстроен? — спросил Забини.        — Я в дичайшем восторге, не видишь? — ответил Малфой, затягивая зелёный галстук. — Идём уже, — буркнул он Эйвери на выходе из комнаты.       Желая скорее закончить обход, старосты быстрым шагом покинули подземелье, направляясь к основным коридорам замка, обычно кишащим студентами. Если делать всё по правилам, за несколько минут можно отправить парочку ребят к директору за использование потенциально опасной магии, ещё нескольким сделать выговор или даже запись в специальном блокноте, который потом будет рассмотрен на ближайшем собрании. Но, на самом деле, так не делал почти ни один действующий на данный момент староста. Ну, может кто-то из Когтеврана и Грейнджер,  конечно, действовали сугубо по уставу, чем раздражали всех вокруг. Слизеринские старосты были куда безразличнее. Во-первых, они смотрели на тяжесть нарушений, и если они были совсем незначительные, попросту проходили мимо. Во-вторых, слизеринцы обращали внимание на то, кто именно нарушает правила, и это играло большую роль в том, получит ли студент наказание. Нарушители со Слизерина, которые в этом году были самыми счастливыми и везучими, от старост получали разве что суровый взгляд, заставляющий их прийти в себя и успокоиться.        — Снейп всё-таки заставил тебя. Не думала, что у него получится, — Лиа решила нарушить тишину, царившую между ними. Драко видел, как она дважды уверенно переводила на него взгляд, прежде чем заговорила.        — Он достаточно чётко огласил свои требования, чтобы отец не узнал, что я никудышный староста, — важный тон голоса придал его словам особого смысла.        Каждый раз, когда кто-то из слизеринцев в разговоре упоминал отцов, это всегда привлекало взгляды других. Разговор сразу приобретал важность, ведь каждый ощущал тяжесть, услышав слово «отец». Отцы были разные, а вот реакция абсолютно идентична.        — С тобой тоже провёл беседу? — продолжил Драко, задумавшись о том, откуда у декана столько свободного времени, ведь, судя по его словам, тот прямо-таки зашивается.        — Нет, — ухмыльнулась Лиа. — Мне отец прислал угрожающее письмо. Снейп уже провёл беседу с ним. Видимо, подумал, что сам на меня повлиять не сможет.        — Думаю, ему хватило разговора со мной.        Да, пригрози слизеринцу плохими отметками — он их как-нибудь исправит, недопуском к экзаменам — раздраконит своим караулом около кабинета, а вот угроза рассказа отцу всегда срабатывала молниеносно. Отец Драко не стал бы слишком ругаться, он скорее посмотрел бы на сына взглядом, полным укора и тому сразу стало бы стыдно за провинность. Хотелось быть достойным сыном своего отца, который так много для него сделал. У Эйвери, как понял Драко, была несколько иная ситуация. Мотивы девушки были не совсем понятны, как и методы воспитания, которые использовал её отец. Малфою казалось, что его однокурсница боится ослушаться отца. Боится его самого. Он не знал, какие там у них семейные драмы и отношения, но видел, как она отводила глаза, когда кто-то спрашивал о Лукасе, видел ранку на её щеке после посвящения, видел, с каким лицом она читает письма. Лицом, излучающим безысходность. Должно быть, не сладко. А на её лице всё ещё играла ухмылка, словно в письме была не угроза, какой бы она ни была, а весьма радостные новости о новых туфлях.       Эйвери вообще порадовали бы туфли? Что нравится таким, как она? Кинжалы или может быть ещё пара переведённых глав с описанием тёмных ритуалов?       Малфой коснулся палочкой своего значка старосты, сняв с второкурсника пару баллов за баловство.       — Зачем ты это сделал? — тут же возмутилась Эйвери, глядя на расстроенного маленького слизеринца. Видимо, она обычно так не делает.        — Чтобы был готов не расслабляться.        Несколько этажей вверх, затем обратно вниз и дежурство, которое казалось каторгой, оказалось не таким уж ужасным. Старосты ещё перекинулись парой слов, как свойственно не близким знакомым, и даже не огрызались. Почему-то, никто из них не дал повода. Эйвери даже расстроилась, судя по слишком спокойному лицу, когда они оказались на третьем этаже, немного опоздав на урок. Драко так и не придумал отмазку, чтобы не идти. Зато успел подумать о том, что дежурства с Лией ему не нравятся хотя бы по одной причине — он действительно придумывал отмазку для прогула, вместо того, чтобы просто никуда не идти.        Старосты были расстроены, заметив, что их троица заняла три места в ряд, обрекая их сесть позади них. Забини со своей широкой спиной сидел между Пэнси и Ноттом, закрывая весь кругозор. Профессора Флитвика и без того было сложно заметить в кабинете, если он не взбирался ногами на стой стол, а за мулатом его даже так не было видно.        — Отнесите это профессору МакГонагалл,  пожалуйста. Было бы славно, как можно скорее, она в своём классе. Ну, вы знаете. Бегите, — привычно дрожащим голосом сказал профессор, всучив Малфою стопку книг, и быстрыми мелкими шажочками обошёл парты, расставляя на места реквизит.        — Почему я? На возьми, она меня ненавидит, — лицо Драко скривилось, когда они с Эйвери уже подошли к нужному кабинету.        — На кой хрен ты вообще сюда тогда шёл? Кстати, не одна она, — Лиа забрала стопку книг у блондина, напоследок озарив его печальной улыбкой.        Несколько учебников в её руках мешали нормально открыть дверь в класс МакГонагалл, и Малфой злорадно наблюдал, как Эйвери пришлось задом входить в кабинет, подпирая копчиком дверь. Он даже сложил руки на груди, ехидно улыбаясь.        — Извините, можно, — заговорила слизеринка, входя в кабинет и пробегаясь глазами по студентами, сидящим там. — …Выйти, — внезапно добавила она, изменившись в лице.        Она словно увидела мёртвого родственника, подумал Драко, наблюдая, как девушка выходит из кабинета, переступив порог две секунды назад. Он коротко отрицательно покачал головой, одним взглядом спрашивая, что на неё нашло, глядя в погрустневшие глаза. Кого она могла там увидеть, чтобы под хохот студентов вернуться в коридор.        — Занеси их сам, я-я… Не могу, — голос звучал, почти как у коротышки Флитвика, пока Лиа протягивала книги назад.        — Да что с тобой?       Насупив брови, блондин взял книги из рук Эйвери и молча вошёл в кабинет, где за своим столом сидела Минерва МакГонагалл, смотря на слизеринца недоумевающе-недовольным взглядом. Она поправила свои очки, когда парень поставил ей на стол стопку литературы, выдавив из себя что-то о том, что это поручение профессора Флитвика. Драко так и не понял, что не дало Лие сделать это самостоятельно, аж пока проходя между рядами парт, не понял, что это за курс. Взгляд остановился на лице парня, сидящего в последнем ряду и поджимающего губы. Фред Уизли. Драко отвёл взгляд, будто рыжий знал и о нём тоже, хоть это было не так. Кажется, теперь понятно, что почувствовала Эйвери.         Он вышел из кабинета, не проронив ни слова. Всё уже и так было понятно. Давить на девчонку и расспрашивать её было бы неправильно. По крайней мере, так подумал Драко. Она и без того казалась подавленной, идя рядом по коридорам и спускаясь к подземелью. Не холодная. Определённо нет. Малфой всё думал, что она должна чувствовать в момент, когда видит того, с кем уже не может дружить. Точнее, она, конечно, может, но видимо не стала. Он осуждал эту дружбу, презирал Уизли и всех их приближённых, но не Эйвери. Он не понимал её тогда, но, кажется, понимает сейчас. Должно быть, тяжело. Ладно он, Драко, не сдаст её, она может ему доверять, пусть пока и не понимала этого до конца, но доверяла ли она своему гриффиндорскому шуту?

      ***

      Дни без заданий и напоминаний о существовании Тёмного Лорда шли предательски быстро. Их лёгкость настораживала, смех друзей слышался на фоне, словно музыка, занятия расслабляли до предела. Но где-то внутри Драко плотно засело недоверие к моментам, когда всё хорошо. Хорошее всегда плохо заканчивается, он хорошо это знал. Парень думал об этом во время вечернего дежурства в четверг.        Шагающего по коридорам Малфоя можно узнать уже по тёмному силуэту. Слишком уверенный шаг, руки в карманах, расслабленные веки, словно шёл хозяин этого места, полноправный владелец. Таким он себя и чувствовал, благодаря влиятельной семье и самоуверенности. И если Малфой изучал полную уверенность, то от идущей рядом Эйвери, цокающей каблуками туфель, исходила аура зловещей решительности. Драко умел читать людей, но эта ведьма… Сложно было предположить, чего ожидать от того, что скрывается за образом хорошей девочки.        Ещё пара дежурств на неделе и на выходных будет хороший шанс от них увильнуть. С этой мыслью Малфой свернул в одно из ответвлений основного коридора, который Эйвери пришлось проверять самостоятельно. Он слышал её тихие удаляющиеся шаги, пока сам осматривал пустующий узкий коридор, ведущий к трофейному залу и классу заклинаний. На сегодня это был последний этаж, который выпало патрулировать слизеринцам. Драко шаркал пятками, медленно шагая вперёд и внушая себе, что это лишь небольшая прогулка перед сном. Так было проще и эта мысль раздражала меньше. Сейчас дойдёт до конца коридора, развернётся и пойдёт обратно. Где-то там же, где они с Эйвери разошлись, старосты пересекутся снова, отобьют кулачки и пойдут отдыхать. Малфой уже видел, как пойдёт в ванную и наконец расслабится в горячей, обжигающей кожу, воде.       — … Хочешь избавиться от капитана — делай это на поле и отвали от меня, твой фонарь меня слепит, — послышался голос Эйвери, когда Драко уже приблизился к выходу из коридора и решил замедлить шаг.       Тон слизеринки был грубым и резким, что показалось забавным. Не хотел бы Малфой с ней ссориться, но наблюдать за её конфликтами с другими было весьма интересно. Блондин опёрся о стену в паре шагов от угла, за которым вторая староста с кем-то огрызалась.       — Хочешь совет? Опускай руки, Эйвери, — мужской голос звучал знакомо, и Драко насупился, вспоминая, кому он принадлежит. Неизвестный сделал шаг вперёд, судя по всему, по направлению к девушке, и продолжил: — Этот придурок не оценит то, что ты для него сделала, и всё равно вылетит.        Такой же грубый тон, как и у самой слизеринки, наглый и знакомый. Речь шла о Нотте, очевидно. Глаза блондина невольно закатились.       — Посоветуй себе свалить отсюда и не разговаривать со мной.       Драко ухмыльнулся, услышав знакомую фразу. Эйвери и с ним так огрызалась. Будь она парнем, давно получила бы по зубам за подобное. Нотт в женском обличье, ей Богу.       — Следи за языком, староста.       Аналогия с Ноттом привела Малфоя к пониманию того, кто сейчас стоит перед девчонкой. Драко прислушался, убеждаясь, что слизеринка огрызалась с тем, с кем уже который месяц конфликтует Теодор.        — А то подсунешь мне краденное зелье? Ричи, отвали от меня, я не хочу встревать в ваши с Ноттом дела.        — Уже встряла и зря. Передай Нотту, пусть меньше жалуется подружкам, не то ваше змеиное кубло поредеет, — послышался ещё один шаг, но Драко не мог понять, чей.        — Как запасы в кладовой Снейпа после твоего визита? Слушай сюда и заруби себе на носу, оставь свои детсадовские угрозы при себе, пока я сама тебя не сдала, — рыкнула Лиа и добавила уже совершенно женственным голосом. — Ага?       Пора заканчивать, пока эта словесная перепалка не переросла во что-то другое. Ричи Кут козёл, в этом Нотт был прав.       Драко оттолкнулся от стены и вышел из коридора, свернув влево, где как раз стояла его подруга с гриффиндорцем. Он прошёл мимо них, кивком позвав Эйвери за собой. Кажется, он вовремя решил прервать этих двоих, потому что, судя по их лицам, они уже балансировали на пределе, готовые к визиту в кабинет директора. Борцы за справедливость.       Эйвери нехотя медленно последовала за Драко, который пропустил часть разговора, которая, видимо, была более интересной, судя по лицу девушки. Можно представить, что Кут успел ей наговорить до момента, как блондин их подслушал.        — Слизеринская шлюха, — сквозь зубы выдавил гриффиндорец в спину Эйвери, которая тут же остановилась.        Гад. Драко медленно моргнул, остановившись рядом с Лией и не оборачиваясь. Заметил, как она сжимает маленький кулачок и разворачивается, к обидчику. Перегнул палку, задел её. Драко буквально услышал, как лопается терпение слизеринки и она готова врезать козлу. Нет, не готова — кипит от желания зарядить по его наглой роже, но не она должна это сделать.       — Я сам, — Драко потянул Эйвери за плечо, не дав полностью развернуться к Ричи, и сжал кулак.       Парой быстрых шагов Малфой приблизился к ухмыляющемуся гриффиндорцу, посмевшему бросить унизительное оскорбление в сторону слизеринки, и резким движением руки врезал ему по переносице. Кут потерял равновесие, пошатнулся и вцепился руками за своё мерзкое лицо. Тонкая струйка крови заизвивалась по его кисти, пачкая рукава белой рубашки, пока Драко тряс рукой, загудевшей от сильного удара. Блондин обернулся, подняв взгляд на удивлённую девушку, рот которой слегка приоткрылся от неожиданности. Она смотрела на него, и он знал, что Эйвери сейчас не может поверить своим глазам. Но придётся. Малфой зашагал в её сторону, аккуратно потянув девушку за собой за рукав.        Плевать, что сказал Кут. Сколько подобного Драко уже слышал в сторону слизеринских девчонок? Сколько гадостей про себя и остальных он уже слышал от поганого гриффиндорца? Важно было не это, а то, что это задело Эйвери настолько, что она хотела ответить, пустив в ход кулаки. Он вывел её так, что Драко был уверен, что слизеринка не сдержится. Сдержанность — не для неё. Она была готова ударить, подписав кровью Ричи документ о снятии её с поста старосты. Слова девушки всплыли в голове Малфоя, когда тот увидел её сжатый кулак. «Отец прислал угрожающее письмо», «отец убьёт меня». Она не должна была терять своё место. Драко не хотел, чтобы это произошло. Глупый подростковый героизм.        Эйвери увязалась за ним в комнату, быстрым шагом минуя ребят в гостиной, уставившихся на них, и собирая мысли в кучу, схватила с тумбочки Блейза зеленоватую мазь, которую делала Паркинсон. Драко решил игнорировать девушку, что бы та не говорила, но она молча взяла его правую руку, одним пальчиком натирая его костяшки мазью. Он смотрел на неё, стоящую перед ним, пока она аккуратно касалась его покрасневшей кожи. Лиа казалась испуганной. Как и Драко, не ожидающий её решительных действий.       Она переживает, что мне больно? Зачем она это делает?       Малфой спрашивал себя, боясь узнать ответ.        — Зачем ты это сделал? — вдруг тихо и недовольно заговорила она, продолжая втирать воняющую озером мазь.        — Тебе не нужны проблемы, — сухо ответил Малфой, напрягая брови.       — А тебе нужны? — спросила она, подняв на него взгляд.        — Для меня это не проблемы.       — Я не знаю, как тебя оправдать, — плечи Лии опустились, и её взгляд снова упал на покрасневшие костяшки пальцев, лежащие у неё в руке.— Они снимут тебя с поста.       Её голос. Не такой, как обычно. Нежный, взволнованный. Она смотрела на него, как на Нотта. Да, он видел этот взгляд, устремлённый на его лучшего друга. Драко разглядел в её глазах благодарность и что-то дрогнуло в широкой груди. Что-то, от чего следовало отмахнуться, но было поздно.       — Брось, — Драко медленно убрал свою руку с холодной ладони девушки. — Плевать на это.       — Что скажет твой отец?       — Что я поступил правильно, — ухмыльнулся блондин, зная, что заступиться за девушку — уважительная причина, чтобы дать в морду. — Будешь должна.       Люциус будет расстроен, но Драко был уверен, что отец не скажет ничего против подобного поступка. Он всегда учил уважать женщин, как делал это сам. По матери это было видно — в компании отца она была самой счастливой женщиной, уверенной в муже целиком и полностью. Потому Малфой знал, что даже снятие его с поста старосты под подобным предлогом будет ему только на руку, правда понял он это только сейчас.