Рождество, 1991 год
— Она совсем на меня не похожа. Растёт твоя копия, как бы не было нам с ней тяжко, — Мэриан стояла во дворе небольшого домика, тихо разговаривая с мужем и наблюдая, как дочь играет со снежинками, пытаясь колдовать над ними. Плечи непроизвольно чуть поднялись, приподнимая меховой ворот мантии выше — в этом году в Шотландии холоднее, чем в предыдущем. Бархатная ткань цепляла на себя снежинки и быстро накопила на себе несколько сотен кристалликов, которые Лукас осторожно сбил с плеча жены. — Разве со мной так тяжело? — спокойный голос мужа всегда согревал Мэриан. Вместо ответа она перевела мягкий взгляд на супруга. — Не отвечай, — с его губ сорвалась приятная улыбка. — Если она вырастет такой, как я, так даже лучше. Взгляд отца поднялся на дочь, извалявшуюся в снегу, вокруг которой на длинных тонких ногах скакал чистокровный, как и его хозяин, доберман. Но, в отличие от Лукаса, пёс не умел сдерживать эмоции, изредка оглушая девочку задорным звонким лаем. — Я совершенно не вижу в ней себя, — нежно продолжала Мэриан, наблюдая за маленькой дочерью, стараясь даже сейчас заметить хоть одну общую черту. Но ничего, кроме внешних черт, так между ними и не оказалось. — Такая послушная, но даёшь слабину, и старается осторожно провернуть всё по-своему. Она не вырастет хорошенький дурочкой, отец был прав. — Твой отец сказал так, когда ей было шесть, — мужчина сделал пару шагов на месте, разгоняя кровь по телу. — Рано делать выводы, — ему хотелось, чтобы жена оставила эти мысли, но она умела смотреть далеко вперёд, замечая мельчайшие детали. — Ты нанял репетиторов, — констатировала Мэриан, отчаянно желая убедиться в том, что её догадки не имеют ничего общего с правдой. — Огради её от своей жизни, Лукас, прошу, — океанский морозный ветер ударил ей в лицо, снося с плеч шелковистые пряди каштановых волос. — Я знаю, о чём ты думаешь, но не ввязывай в это своего единственного ребёнка. Так могла говорить только мать. Дело не в словах, которые услышал Лукас, а в том, как они были сказаны. Звучали из самых глубин её материнской души, отчего мужчина не сразу сумел подобрать слова, чтобы ответить. — Если она, как я, нам не о чем беспокоиться. Справится и ухитрится дать фору, — Лукас Эйвери приподнял подбородок, как это когда-то будет делать его дочь, расслабленно глядя на девочку, что парой взмахов волшебной палочкой растопила несколько десятков сантиметров снега вокруг себя, дав псу возможность вдохнуть запах зелёной травы, что скрывалась под ледяной коркой. Домик на отшибе в паре километров от океана был тем местом, куда семья Эйвери отправлялась справлять Рождество. Небольшой, полный тепла и семейных воспоминаний. Здесь Лиа сделала свои первые шаги и здесь же Лукас делал предложение будущей супруге. Деревянная мебель, обилие мягких поверхностей, тёплых пледов, подушек и скандинавских украшений на стенах делали дом более уютным, чем постоянное жилище в пригороде Лондона. — Ты совсем промокла, неужели тебе не холодно? — спросила Мэриан, снимая с двенадцатилетней дочери ботинки, полные снежных шариков. — Нет, я бы сказала, если бы замёрзла, — тихо ответила Лиа, покачивая ножкой, сидя на высоком стуле, пока мать протягивала ей тёплые носки. — Конечно, и ты бы не стала колдовать, ведь тебе запрещено делать это на каникулах, — матери всё чувствуют, и Мэриан знала, что дочь никогда бы не сказала о том, что её что-то тревожит, если может решить проблему сама. Как и в этот раз. Без согревающего заклинания здесь не обошлось, и оставалось только догадываться, откуда первокурсница его знает. — Я помню, — спокойно и довольно убедительно ответила девочка, натягивая на ножки шерстяные носки, что доставали почти до колен. Мать присела перед Лией, положив руки на её выпуклые коленки, и заглянула в глаза так, что этот взгляд девочка будет помнить ещё много лет. Мягкий, но в то же время серьёзный, просящий взгляд Мэриан выискивал в глазах дочери надежду на то, что её услышат. — Я не буду корить тебя за ложь, — тепло заговорила женщина, но было в её голосе что-то тревожное, что сложно было не почувствовать. — Только пообещай мне, что всегда будешь думать наперёд и будешь осмотрительной. Всегда. Если нужно сказать неправду, говори, нужно сделать не так, как велит отец — делай, только так, чтобы никто не знал, что на самом деле у тебя на уме. Будь на несколько шагов впереди тех, кто вокруг тебя. Хорошо? — Почему ты говоришь мне это? — Лиа поочерёдно взглянула в глаза матери, а на её ещё детском личике отчётливо виднелась присущая отцу анализирующая серьёзность. Тонкими аккуратными пальцами Мэриан обхватила ладони девочки. — Потому что хочу, чтобы никто никогда не смог тебя обидеть, — женщина словно просила маленькую дочку не позволять себя обижать. Моляще глядела на неё, будто это было единственным, что её волновало. — Хорошо, — коротко кивнула Лиа, чуть поджав пухлые губы. — Чудно, — Мэриан внезапно улыбнулась, вставая на ноги, и осмотрелась, выискивая для себя то, чем займёт себя до конца этого дня, который скоро и так подойдёт к концу. — Мама, — окликнула девочка, неловко теребя пальцы рук, и женщина обернулась. — Меня достаёт один мальчик с курса. Драко Малфой, — уточнила она, наконец подняв на мать взгляд. — Мне неприятно. — Малфой, — задумчиво проговорила волшебница, отведя взгляд в сторону. — Не бойся ответить ему тем же. Мальчикам нужно куда больше времени, чтобы поумнеть. И она улыбнулась, нежно и мягко, как больше не улыбалась, когда дочь подросла. Лукас не отступил от своего решения подготовить девочку к худшему, зная, что Лорд обязательно доберётся до неё, а Мэриан, не найдя в себе силы смириться, постепенно выстраивала невидимую оку стену между собой и дочерью. Невидимую, но такую ощутимую для подрастающей волшебницы, которой просто нужна была любящая мать, какой когда-то была Мэриан. Лиа думала, что в какой-то момент мама перестала её любить и начала пытаться заслужить эту любовь одновременно с тем, как пытается заслужить уважение отца. Если бы тогда Мэриан знала, какие важные наставления вложила в голову девочки.***
— Теперь нас двое, — единственное, что выдавил из себя Лукас, стоя у могилы жены вместе с дочерью, когда приглашённые волшебники уже разошлись. Безжизненный взгляд Лии сверлил мраморную надгробную плиту.«Любящая жена и мать, что навек забрала наши сердца с собой».
Забрала навек, унесла… Я столько времени считала, что ты так далеко от меня. Ты была так сдержанна, что я перестала чувствовать, что у меня есть мама, а теперь я ненавижу себя за эти мысли, потому что когда ты по-настоящему ушла, я поняла, что значит, не иметь матери. Теперь я знаю, каково это. Мне стыдно, правда стыдно. Надеюсь, у тебя не было чувства, что ты потеряла дочь, ведь я вела себя так же.***
Закрывая глаза, Лиа видела бездыханное тело матери, лежащее посреди площади на фоне горящего здания, и собственное тело переставало слушаться. Грудная клетка неконтролируемо сжималась, желудок сворачивался, а к горлу подходил давящий ком. Невыносимо. Поведение студентов, прочитавших новость в газетах, вызывало желание сбежать. Взгляды, устремлённые в спину, чувствовались сквозь одежду и заставляли опускать глаза в пол, лишь бы не видеть их лица. Отец велел вернуться в школу, говоря, что там будет лучше, чем в пустом доме, где всё напоминало о маме. Лиа послушалась. Проще делать то, что велено, сил бойкотировать не было. Пусть будет, как скажут, это не имело значения. Здесь или дома, больно одинаково сильно. Закрывая глаза, Лиа видела тело матери, и зелье, лишающее сновидений, не помогало, ведь, чтобы не видеть сны, нужно было уснуть, пролежать несколько минут в кровати, в кромешной темноте, видя её бледное лицо. Тогда Лиа перестала пытаться, лишив себя сна до тех пор, пока организм не станет изнемогать от недостатка отдыха и не сдастся. Пока он сам не отключится, как только её веки сомкнутся, чтобы не видеть ни снов, ни болезненных воспоминаний. На время Лию отстранили от обязанностей старосты, дав ей возможность прийти в себя, но свободного времени оказалось слишком много, чтобы оно шло на пользу. Сидя в своём кресле посреди слизеринской гостиной, Драко Малфой сжимал пальцами свежую утреннюю газету, что оставляли эльфы на столике каждого из четырёх общежитий. Пальцы невольно сжимали дешёвую бумагу, пока серые глаза резкими рывками бегали по тексту. Омерзительному тексту. Блондин свернул газету, заметив боковым зрением поднявшуюся в гостиную слизеринку, которую, не глядя, узнал по тёмным кругам под глазами. Рука с газетой резко дёрнулась в сторону Паркинсон, сидящей на диване. Разговоры, обычно гудящие здесь каждое утро, стихли, а взгляды слизеринцев оказались направлены на девушку, что переживала непростое время. Лиа была благодарна за неравнодушие, но сочувственные лица знакомых и друзей делали только хуже. — Доброе утро, — бросил Драко, прекрасно зная, что утро не было добрым, и что девушка не спала эту ночь, ровно как и предыдущую. Он был с ней вплоть до рассвета, подавал чай и, самое главное, молча был рядом, не давя на неё разговорами. Хоть сказать ему и без того было нечего. Лиа подарила ему недолгий взгляд, тихо вдохнув, а затем обвела глазами затихших присутствующих, пока не зацепилась взглядом за то, как Пэнси медленно кладёт газету себе за спину. — Что там? — незамедлительно спросила Эйвери, делая решительный шаг вперёд, оставив между собой и Паркинсон пару десятков сантиметров журнального столика. — Мусор, — вложив всю серьёзность, ответила Пэнси, передавая газету сидящему рядом Забини. Столько лет они жили вместе, выучив друг друга достаточно, чтобы, если не читать мысли, то хотя бы видеть, когда тебе врут. Ложь во благо никогда не работает. Лиа обошла столик, подходя ближе к мулату, но тот передал выпуск «Ежедневного Пророка» Нотту, стоящему позади дивана, вынудив Эйвери сделать ещё несколько лишних шагов. Теодор спрятал газету за спину, встав ровно, словно натянутая струна, когда подруга подошла к нему. Взглядом просил забыть и просто сесть на кресло, отвлечься и не заставлять его убегать с газетой, но как только девушка заглянула в его глаза, был готов отдать ей всё, что она попросит. В груди Нотта неприятно ёкнуло, когда его глаза скользнули по лицу Эйвери, которое было не таким, каким он его привык видеть. Хитрый блеск в глазах исчез, уголки губ опустились, синяки под глазами подчеркнули морщинки от усталости, кожа была другой, а взгляд стал ещё тяжелее, чем раньше. Она стояла ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, убитая горем, заставляя сердце Нотта болеть сильнее с каждой секундой, что он смотрел на неё. Подбородок дрогнул, и Тео несколько раз моргнул, не сумев найти в себе силы сопротивляться, и протянул подруге газету. Шершавая бумага, которая ранее вызывала неприятное ощущение на кончиках пальцев, теперь совершенно не чувствовалась, словно кожа вовсе потеряла чувствительность. Лиа развернулась, сделав несколько шагов в сторону своего кресла, глядя на первую страницу новостной газеты. Малфой недовольно поджал губы и, сдвинув брови, отвёл взгляд в сторону. Не винил Нотта, но не хотел, чтобы этот выпуск попал в руки Эйвери. Стоило бросить газету в огонь сразу, как только она попалась на глаза. Пэнси поочерёдно глянула на парней, нервно кусая губу, и вернула взгляд к подруге, чьи пальцы сжали газету в тех же местах, где это делали пальцы Драко.«Информация подтвердилась, Министерство готово обнародовать детали недавнего нападения на офис небезызвестной компании «LMA». Напомним, что двадцать шестого апреля группа неизвестных волшебников совершила нападение на одно из зданий торгового квартала, которое оказалось центральным офисом охранной компании «LMA», принадлежащей Лукасу Эйвери, ранее занимавшему должность главы Департамента Магического Правопорядка.
В результате безжалостного нападения, на месте происшествия трагически погибла супруга мистера Эйвери — Мэриан Агнес Эйвери, а также Джеймс Лоттерн, Эбигейл Тромкис и Шерон Роули. Редакция «Ежедневного Пророка» выражает глубокие соболезнования семьям погибших, а также мы готовы подтвердить, что нападение совершено никем иным, как преступной организацией, называющей себя Пожирателями Смерти, под руководством того, чьё имя никогда не появится на страницах наших газет.
Мракоборцы незамедлительно прибыли на место преступления, как только прозвучал первый взрыв, который, по предварительным данным, не оказался смертельным для работников компании. Но после их появления, как сообщают очевидцы, прозвучал второй взрыв, забравший жизни четырёх невинных волшебников. Нарушителям удалось сбежать после недолгой схватки с представителями закона».
Веки прикрылись, пока Лиа возвращала самообладание. Пальцы сжали газету, безжалостно сминая её края, пока руки обречённо опускались. Челюсть стиснулась, и зубы скрипнули от непростительной наглой лжи. Губы напряглись, а потухший взгляд Лии опустился вниз. — Мы не хотели, чтобы ты знала, — виновато заговорила Пэнси, встав с дивана, и поправила юбку. Её руки были чуть прижаты под грудью и нервно теребили заусениц на большом пальце — старая привычка. — Я поняла, — безразлично ответила Лиа. За два дня после трагедии её голос стал другим, тихим и звучал более нежно, словно не осталось сил быть сильной. Драко с Теодором переглянулись в надежде увидеть на лицах друг друга возможный вариант того, как облегчить боль девушки, но ответа не оказалось ни у кого из них. Она покинула гостиную первой из компании, Харпер придержал ей дверь, пропуская вперёд. Парень не был близким другом, тем не менее, все слизеринцы были одной семьёй, потому он решил догнать девушку, чтобы сказать ей пару слов в поддержку, ведь так будет правильно. — Лиа, — окликнул он, и Эйвери медленно повернула голову в сторону приблизившегося парня. — Мне жаль, правда, — ровно добавил он, поравнявшись со старостой. — Засунь в зад свою жалость, — спокойно проговорила Лиа, поднимаясь по ступеням, ведущим к выходу из подземелий. — Я так и думал, — Харпера не задели её слова, на подобный ответ он и рассчитывал. — Дай себе прожить эту боль, и позволь остальным тебе помочь, так будет легче. — Сколько я должна тебе за сеанс психотерапии? — так же спокойно, без какого либо намёка на раздражение в голосе, ответила она. — Заткнись лучше и прислушайся, — по-доброму продолжил он. — У нас на курсе есть тот, кто потерял родителя, поговори с ним и разреши ему быть рядом. Слизеринец ускорил шаг, напоследок положив руку на плечо старосты, и ушёл вперёд, скрывшись за поворотом. Он говорил о Нотте, несомненно, о нём. Теодор, как никто, понимал, каково это, лишиться матери, правда он не знал, каково это, иметь её. Мать Тео умерла незадолго после его рождения, парень был лишён материнской любви всю свою жизнь и справлялся с этим весьма неплохо, хотя Лиа была уверена, что это и послужило причиной его, порой, агрессивного поведения. Смерть матери не может не оставить отпечаток на жизни ребёнка. Харпер был прав во всём, но говорить об утрате сейчас Лиа не могла. Язык не поворачивался, ком не отступал, и горько рыдать она могла только в подушку, но никак не в плечо другу. Весна была не красочной. Дождливой. Лиа мельком взглянула в приоткрытое окно первого этажа — пасмурно и серо. А может, это её мир потерял краски, и для других вид из окна кажется совсем иным, чуть более приятным. Ладони легли на подоконник из камня, а глаза пробежались по узору из тонкой металлической веточки на стекле. Веки покраснели от слёз и чуть жгли, вынуждая девушку осторожно, чтобы не стереть макияж, потереть глаза. Каких усилий стоило попытаться привести лицо в порядок, но, судя по взглядам друзей, это было зря. Не помогло. — Привет, — прозвучало за спиной, и сердце Эйвери злобно застучало по рёбрам. Она не ответила, только подняла взгляд перед собой на отражение в начищенном, до невозможной прозрачности, окне. Рыжие волосы ярким, но едва заметным пятном отражались на фоне внутреннего двора, виднеющегося за стеклом. Свет в коридоре был ярче того, что излучало солнце этим пасмурным утром, и Лиа могла видеть свой озлобленный взгляд в отражении, но промолчала. — Я слышал новость, это ужасно, — проговорил Фред, и Лиа, не выдержав, но собрав волю в кулак, обернулась. За спиной парня, у противоположной стены, ждали его друзья, что казались вечными спутниками гриффиндорца. Ричи Кут сложил руки на груди и что-то шептал Анджелине, глядя на слизеринскую старосту. Эйвери вернула взгляд на Уизли, которого не так давно обожала всем сердцем, а теперь не могла без злости смотреть на его лицо. Повторяла себе, что он невиновен, но не могла больше относиться к нему с теплом. — Я говорил с нашими, и нам нужна твоя помощь. Как можно скорее, — серьёзно добавил Фред, в надежде, что благая цель заставит Эйвери ненадолго отвлечься от потери матери. Но его губы дрогнули в непонимании, а брови напряглись, когда на лице подруги проявились ноты неприязни. — Как же, — голос слизеринки вернул старые черты и стал ниже. — Нет, — добавила она, сохранив прежнее выражение лица. — Нет? — Уизли опешил, сдвинув брови сильнее, от чего между ними образовались глубокие морщины. — Нет, — повторила она, вернув голосу былую решительность, и поправила сумку, висящую на плече. — В смысле, нет? Я не понимаю, — его лицо скривилось в том самом недовольном непонимании. — Ты обещала, — он наклонил голову вперёд, оставив спину прямой, и глядел на подругу, желая услышать объяснения, ведь ранее она сама предлагала помощь. — В прямом, Фред. Не будет никакой помощи, — глядя ему прямо в глаза, ответила Лиа, чувствуя, как кровь в жилах закипает от одной только мысли о помощи тем, кто причастен к смерти Мэриан. Не может. Она не может сдержать слово. — Какого чёрта? Это серьёзно, Лиа, речь не об одной жизни, а о сотнях. Мне жаль, но это не причина опускать руки, — он поочерёдно смотрел в её глаза, пытаясь понять, но только больше раздражался от её слов. — Какого чёрта? — оскалившись переспросила она. — Я скажу тебе, какого. Вы убили её, а теперь ждёте помощи, — рыкнула Лиа, — думая, что получите её. Нет, — отрицательно покачав головой, добавила она, готовясь развернуться, чтобы уйти. — Мы? Что ты несёшь, тебе окончательно задурили мозг? Пожиратели убили её, а ты обвиняешь нас? — Фред был готов сорваться и перейти на крик, не обращая внимания на нескольких студентов, что замедлили шаг, наблюдая за конфликтом. — Ты в своём уме? — А ты спроси у своих, где они были в тот день. Спроси и открой глаза! — Открыл и вижу, как ты врёшь и не можешь сдержать слово! На кону сотни жизней, а тебе плевать, ты не хочешь делать то, что обещала! — Забудь, что я обещала, я никогда не стану помогать вам! — сквозь зубы прорычала она и развернулась, сделав несколько твёрдых шагов прочь. Стало жарко. Ещё секунда и она взорвётся от ненависти. Как он мог говорить с ней так? Как он мог игнорировать ужас того, что произошло в её семье, они ведь были друзьями?! Пусть он верил ей, плевать, неужели Фред мог требовать от неё помощи в такое сложное время? Лиа стиснула зубы, успев сделать ещё несколько шагов, прежде чем заметила слизеринцев, выходящих из примыкающего коридора. — Ты холодная, лживая, фальшивая сука, Эйвери! — крикнул Уизли ей вслед, скривив лицо от злости. Струна терпения оборвалась, ударив Лию по лицу, словно хлыст. Словесный нож, брошенный бывшим другом, угодил между лопаток. Она развернулась, резкими шагами сокращая дистанцию, выпуская демонов наружу. Хотелось заткнуть его, заглушить душевную боль физической, чтобы болели костяшки пальцев, чтобы кровоточили они, а не её душа. Он больше не был ей другом, он больше не был тем Фредом, которого она знала. Он был чужим, друг никогда не позволил бы себе такого, и слизеринцы, идущие на завтрак, вот-вот это докажут. Лиа сжала кулак, замахнувшись на Уизли, и тот успел избежать удара по зубам в последнюю секунду, схватив девушку за кисть. Его пальцы крепко стиснули тонкое запястье, а глаза со злостным разочарованием упёрлись в её переносицу. — Кем ты стала? — грубым тоном спросил он, видя перед собой не старую подругу, а врага. Настоящего врага, который только что был способен причинить ему вред. — Убрал руки, Уизли, — Теодор Нотт подлетел к подруге так же быстро, как и выбил её руку из хватки гриффиндорца. Подбородок брюнета поднялся вверх, и он, закрывая собой Эйвери, смотрел в глаза того, чью сторону сам хотел принять, донедавна. Но не теперь. Его ноздри расширились, а желваки на челюсти гневно заиграли от услышанного. Никто не смел говорить с ней так. Никто не смел касаться её в таком ключе. — Что ты сказал? Брови Нотта с вызовом подпрыгнули вверх, пока Малфой оттащил подругу подальше. — Извинился и ушёл отсюда, — раздался суровый голос Забини. Слизеринский староста выглядел внушительней всех остальных, но никто его так и не послушал. Может, тому причиной была Пэнси, держащая его под руку, а, может, обстановка между Уизли и Эйвери накалилась настолько, что им было уже плевать на замечания. — Что заслужила, — резко ответил Фред, поморщившись от того, как слизеринцы встали между ними, не успев появиться в коридоре. Чёртовы защитники, сползлись, как змеи, стоило задеть одну их них. Она всегда была одной из них, каким он был дураком, полагая, что Лиа не такая, думая, что знает её настоящую. Вот она, настоящая, парой секунд назад хотела врезать ему и выбрала другую сторону. Душащая обида рвалась наружу так же, как и Эйвери, пытаясь освободиться из рук блондина. Злость кипела, застилая рассудок, словно, если она врежет гриффиндорцу, желание мести отступит, но это была лишь иллюзия, легче уже не станет. Лиа сделала ещё одну попытку вырваться и ударила Малфоя кулаком по груди, от чего тот издал терпеливый резкий выдох, не ослабив хватку. Лиа подняла взгляд на гриффиндорца, к которому уже успел подойти Ричи, встав напротив Нотта, которого всё ещё на дух не переносил. В воздухе стоял запах грядущей драки, а обстановка накалялась с каждой секундой, пока Теодор смотрел в глаза гриффиндорцев. — Насколько низко ещё упадёшь? — крикнул Лие Фред, и на его лице засияло раздражение, граничащее с безразличием, которое у него постепенно вызывала девушка. Кулак Теодора резким движением, отточенным десятки раз, без промедления и предупреждений врезался в скулу Уизли. Нотт не отличался терпением, оно кончилось ещё когда он услышал первое оскорбление в адрес подруги, этого уже было достаточно, чтобы развязать драку. — Иди нахрен! — не выдержала слизеринка, надрывно крикнув, и снова дёрнулась в сторону дерущихся студентов. Руки Малфоя обвили её вокруг, не давая броситься к обидчику. — Иди нахрен, Фред. Спустя мгновение после первого удара, что пришёлся по лицу Фреда Уизли, Ричи врезал Нотту в ответ, тут же разбив губу. Ярость в глазах Теодора только усилилась от привкуса крови во рту, но двое на одного — не честно. Ослабив галстук, даже Забини предпочёл принципы обязанностям старосты и вступился за друга. Паркинсон с отвращением смотрела на драку, поддерживая решение вспыльчивого Нотта. Лиа старалась выглянуть из-за плеча блондина, вся напряжённая, одурманенная горечью обиды. Слышала шум за его спиной, но вдруг её плечи опустились, а кулак снова угодил в грудь Драко, только в этот раз не выбив воздух из лёгких. Лоб упёрся в ключицу парня, и Эйвери прижалась к нему в поисках защиты, не способная больше терпеть. Брови сдвинулись, и она крепко зажмурила глаза, прерывисто выдыхая через нос. Хватка Малфоя ослабла, и мягкая ладонь потянулась к щеке девушки, которая прильнула к его груди, ухватившись за рубашку в районе боковых швов. Драко пришлось несколько раз быстро моргнуть. Она сдалась. Он почувствовал, как на руку по её щеке опустились пара горячих слезинок. Не мог поверить, что она могла сдаться. Парень убрал ладонь с лица Лии, глянув на прозрачные капли, что скатились под рукав его рубашки. Всего пару секунд он смотрел на них, чувствуя, что они действуют на него, как красная тряпка на быка. Взгляд медленно переместился к макушке девушки, которая была сильнее, чем он сам, но сейчас стояла посреди коридора, по которому всё ещё ходят студенты, спешащие в Большой Зал, и тихо рыдала, уткнувшись лбом в его грудь, словно нашла самое безопасное для себя место, пока за спиной Драко происходил бой без правил. Кулак сжался, и блондин сделал резкий шаг назад, отрываясь от Эйвери, не в силах сопротивляться гневу. Несколько секунд, открыв глаза, Лиа наблюдала за парнями, не жалеющими друг друга. Пальцы Паркинсон осторожно обхватили её руку чуть ниже плеча, подтянув ближе к себе, но Эйвери лишь молча развернулась, тихо зацокав каблуками туфель, удаляясь прочь в тот момент, когда Малфой схватил упавшего Уизли за рубашку на груди, поднимая гриффиндорца на ноги, и ударил в и без того разбитый нос. Быстро шагая по коридору, она чувствовала холодок на щеках от невысохших слёз своей слабости, решив, что должна взять себя в руки, ради мамы. Мэриан никогда не позволила бы кому-либо так провоцировать себя на эмоции, и не позволила бы себе поддаться глупой манипуляции. Лиа чувствовала себя ещё более уязвимой, с каждым шагом отдаляясь от друзей. Патрулирующие замок мракоборцы, от которых всё ещё не было никакого толку, вышли из-за угла, случайно переградив слизеринке путь. Ещё влажные глаза поднялись на двух высоких суровых мужчин. — Большой Зал в другой стороне, нечего разгуливать по замку одной, — сказал один из них. — Староста, — второй заприметил значок на её груди и красные от слёз глаза. — Оставь её, не видишь, подростковые драмы в самом разгаре. Мракоборцы направились по запланированному направлению, а Лиа остановилась, глянув им вслед. Никто не воспринимает её всерьёз. Ни Фред, ни более взрослые волшебники. Каждый раз чувство пренебрежения подкрадывается незаметно, а затем долго не отступает. Огонь сжигал изнутри, но она продолжала оставаться юной волшебницей с милым лицом. Козырь? Безусловно. Но терпения больше не было. Была лишь одна группа людей, способных видеть Лию, как равную себе, — Пожиратели. — Может, отец всё же был прав, выбрав эту дорогу, — тихо проговорила она, провожая мракоборцев взглядом. Рука невольно потянулась к медальону на шее. — Мне не нужна драма, я могу сделать куда больше. Обуздай эмоции, дай разуму руководить собой. Руки коснулись всегда холодного ограждения на верхушке Астрономической Башни. Свежий утренний ветерок залетел под юбку и проникал даже в рукава школьной рубашки. Можно позволить себе страдать месяцами, годами, но боль никогда не утихнет, а, значит, стоило, выпрямив спину, идти дальше. Тащить за собой эту ношу, но двигаться вперёд, а лучшим двигателем во все времена был гнев. Он заставлял раненых подниматься с колен, игнорировать боль, рычать вслед обидчику и мстить. Месть всегда была холодным блюдом, потому что таковым должен быть тот, кто её готовит. Холодным. — Я знал, что ты здесь, — проговорил Драко, застёгивая пуговицу на рукаве рубашки, и сделал пару шагов к центру балкона. — Нужно было уйти и не слушать его, — тихо ответила Лиа, пока глаза скользили по мягким верхушкам гор, покрытых густым лесом. — Нет, — резко ответил блондин, а затем оторвал взгляд от своих рук, поднимая его на девушку. — Отмажешь нас? Придурки в больничном крыле. — Конечно, — резко выдохнув через нос и усмехнувшись, сказала Эйвери. Она повернулась к парню, опираясь поясницей о перила. — Скажи мне, кто был на крыше? Кто причастен к её смерти? Голос подруги звучал ровно, и Драко видел, что и лицо её изменилось, приобрёло прежние черты. К глазам вернулся былой хитрый блеск, а уголки губ перестали быть опущены вниз. Значит, не сдалась? Она действительно сильнее, чем он предполагал. — Стерджис Подмор, работает в Министерстве. Хочешь поймать его? Девушка кивнула, глядя в серые глаза Малфоя, который подошёл ближе, опёршись руками о перекладину, как ранее это сделала она. Его глаза скользнули по кромкам деревьев и проследили за летящей над ними птицей. — Я узнаю о нём побольше, — задумчиво сказал он, поворачиваясь к слизеринке. — Значит, ты со мной? — Я всегда с тобой. Нос Эйвери робко уткнулся в ворот рубашки Малфоя. Головокружащий аромат парфюма проник в ноздри, пощекотав рецепторы, и Лиа прикрыла глаза, впитывая уверенность блондина, словно рядом с ним оказалось её место силы. Ладони Драко легли на её лопатки, нежно прижимая хрупкое тело девушки к себе. Какой бы она не была, к чему бы не стремилась, она была утончённой и хрупкой. Это именно то слово, способное описать настоящую Эйвери, и то слово, от которого она отчаянно хотела сбежать. Сотканная из боли и тревоги. — Если бы я мог, ты была бы такой же сильной, но ничем не сломлена, — вибрации его голоса пробежались по волосам, вызвав мурашки на спине девушки. — Им не сломать меня, — тихо ответила Лиа, едва касаясь губами рубашки на груди блондина. — Больше нет. Он был готов стоять за ней до последнего, какое бы решение не пришло в голову Эйвери. Она была достойна того, чтобы Драко без раздумий пошёл за ней. Он видел её настоящую, и это заставило их судьбы и души переплестись. Безусловная поддержка, которую он подарил ей, чувствовалась в воздухе, и Лиа не могла выразить глубочайшую благодарность за то, что Драко был рядом. Вместе с потерями мы приобретаем новое, и это новое оказалось лучшим, что могло случиться. Подарок судьбы в виде высокого блондина с большим сердцем, где было место только для одной.***
Кабинет директора не менялся с течением времени. Даже блюдце с лимонным конфетами находилось на одном и том же месте, сколько Лиа его помнила. Во время скучных собраний даже появлялась навязчивая мысль посчитать количество леденцов, вдруг их количество также неизменно. Директор Дамблдор, худоватый, длиннобородый и абсолютно седой, расхаживал по кабинету между студентами, посмевшими нарушить сразу несколько важнейших школьных правил: никаких драк, никакого использования магии против учеников и запрет на брань. Деканы обоих факультетов, вместе со старостой школы, пытались подобрать слова, чтобы прокомментировать гнусный инцидент, ведь в этот раз староста Слизерина оказался на скамье подсудимых. Опять. — Я не ожидал такого предательства наших правил от вас, мистер Забини, — держа руки за спиной, констатировал Дамблдор и остановился, одарив мулата разочарованный взглядом. — Директор, я могу объяснить, — Блейз гордо стоял рядом с остальными провинившимися. В глаза сразу бросилась разбитая бровь и совершенно непоколебимый вид. — Разумеется, можете. Мистер Забини, вы подавали куда большие надежды, но извольте, эти драки не лезут ни в какие рамки. Профессор Дамблдор, при всём уважении к профессору Снейпу, — линия губ Макгонагалл постоянно менялась, и та взглянула на слизеринского декана, — я не намерена больше это терпеть. Эти ребята вышли из-под контроля, — она повела рукой в сторону Нотта, Малфоя и Забини. Директор сделал глубокий вдох, обведя глазами всех присутствующих, коих в сей раз было немало, и остановился на Эйвери. — Что Вы скажете? — обратился он к ней, продолжая держать руки за спиной. Стоя в противоположной стороне от обвиняемых слизеринцев и гриффиндорцев, Лиа несколько секунд смотрела в блёклые выцветшие глаза старика, прежде чем ответить: — Что Вам следует их выслушать. — Согласен, — сквозь занавес длинных усов проговорил Альбус Дамблдор. — Что здесь слушать, мы достаточно услышали от очевидцев! — недовольно встряла Минерва, поправив очки. — Дрались оба факультета и оба пострадали, не только лишь мистер Уизли и мистер Кут, — подметил директор, глянув на гематомы на лицах студентов и разбитые кулаки. Драка была серьёзной, словно должна была поставить всё на свои места, олицетворяя борьбу Слизерина и Гриффиндора, справедливость и благосклонность, в которой Эйвери была практически не при чём. — Но ведь начал Нотт, — подала голос Грейнджер, сложив руки под грудью. — А ты спросила, почему? Ты узнала, из-за чего Уизли получил по заслугам? — грубый низкий голос Блейза раздался по кабинету подобно грому, хотя парень с виду казался спокойным. Имея такой бас, Забини не требовалось напрягаться, чтобы заставить внутри оппонентов всё сжаться. — И чем же он это заслужил? Они с Эйвери дружат, разве нет? — Гермиона сглотнула, глянув на слизеринку. Она знала о беде, что произошла в семье Лии, и казалось, только она одна не хотела тревожить девушку, которой и без того тяжело. — Друзей не оскорбляют, тем более, когда они уязвимы, — ровно проговорил Забини, уверенный в истинности своих слов. — Это была не дружба, — он посмотрел на Лию, которая в то же мгновенье коротко ему кивнула, будто давая разрешение поднять эту тему, раскрывая её не в лучшем свете, — а жалкая пародия. Я знаю, что наш поступок нарушает правила, но буду стоять на том, что мы поступили правильно, — Блейз мельком глянул на Нотта, не желающего оправдываться, и даже не посмотрел в сторону Малфоя, зная, что увидит то же выражение лица и у него. — Так и что же произошло? Боюсь, нам нужна конкретика, — ответил Дамблдор, намереваясь слушать лишь старост. Он всегда делал так: даже если виновник сам пытался рассказать правду, директор слушал только старост, выступающих в роли адвокатов. — Фред Уизли оскорбил и хотел морально надавить на меня, — наконец, Эйвери подала голос. — У нас уже был подобный инцидент, — сказала Макгонагалл, напомнив о том, как Малфой лишился должности старосты. — Был. Повторился, — сухо ответила Лиа, уверенно спрятав руки за спину. — Так расскажи им всю правду, — с вызовом заговорил Фред, безразлично посмотрев на бывшую подругу, и в тот же момент потерял всякое её уважение. Это был крах, предательство, не знающее границ. — Это слишком, Фред. Не переходи черту, которую обещал не пересекать, — глаза Эйвери задержались на гриффиндорце, внутри которого шла борьба. Он смотрел на подругу, бывшую подругу, и она была такой же, какой он её знал. Длинные тёмные волосы, грудной приятный голос, глаза, смотрящие в душу, но это была не она. Он так дорожил ею раньше, а теперь не мог смириться с тем, кем она стала, не мог принять то, что она его предала. Фред смотрел на её лицо, пытаясь понять, способен ли он одной фразой уничтожить её. А он мог, требовалось лишь попросить её показать левое предплечье и любые обвинения с него были бы сняты, он прослыл бы героем, избавившим мир от одной из Пожирательниц, причастной, как минимум, к одной из трагедий. — Я виноват и готов понести наказание, — проговорил Фред Уизли, ловя непонимающий одноглазый взгляд Ричи Кута, ведь левый глаз совсем заплыл. Слизеринцы, как и все остальные в кабинете директора, разом подняли взгляды на рыжего семикурсника, удивившего своим признанием. Но больше всего он удивил тех, кто понимал масштабы риска, если бы желчи в Уизли оказалось бы больше. — Мистер Уизли, это окончательный ответ? — строго спросил Снейп, которому до одури надоели эти подростковые разборки, которые он был вынужден терпеть из года в год. Но в этот раз профессор был крайне насторожен, подозревая, что Уизли знал куда больше о слизеринской старосте, чем было допустимо. Если он прав, и Эйвери выдала свою тайну члену Ордена, было два пути: пытаться помочь девочке и молчать, не выдав сей факт Тёмному Лорду, или расценить услышанное, как подтверждение предательства со стороны молодой Пожирательницы, ведь метка могла быть не единственным, о чём Эйвери могла рассказать. Ребус в голове Северуса Снейпа постепенно складывался. — Окончательный, — нехотя повторил Фред. — Я пойду? — Что ж, в таком случае… Идите, вы все свободны, — удивляясь тому, как внезапно разрешился конфликт, Дамблдор указал ребятам на дверь. Студенты переглянулись, прежде чем последовали к выходу. — Мистер Уизли и мистер Кут, не спешите, пройдите в мой кабинет, — Макгонагалл подняла руку перед собой, махнув в сторону своего кабинета, что находился поблизости. Стиснув губы, она обвела слизеринцев глазами, не имея никаких оснований обвинять их дальше, а затем вышла следом за своими студентами. — Ты в порядке? — тихо спросил Теодор, покидая кабинет директора. — Да, справлюсь, — Лиа задержала на друге благодарный взгляд. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, если вдруг что? — добавил он, заглядывая в глаза слизеринки и пропуская вперёд гриффиндорских старост. — И я поговорю, позже, — негромко ответила она и почувствовала, как чья-то тяжёлая рука легла на её плечо. — Именно, позже. Иди за мной, — загробный голос Снейпа раздался в ту же секунду, как девушка обернулась, увидев декана за своей спиной. Под опасливые взгляды слизеринцев, Эйвери последовала за Снейпом, мантия которого шлёпнула её по ноге, когда волшебник развернулся в направлении лестниц. Малфой едва заметно кивнул подруге напоследок, приблизительно осознавая, какой будет тема их разговора, но страха за неё он не ощущал. Даже если Снейп догадался и решит что-то узнать, он ни за что не вытянет из неё ни слова, а если решит узнать всё сам, забравшись в голову Лии, она к этому готова. Он научил её всему, что знал сам, остальное было уже за ней, и Драко не сомневался, что Лиа справится. — Идём, — бросил блондин ребятам, медленно шагая следом за деканом, стараясь держать дистанцию. — Говори, что ты задумала, — начал Снейп, едва переступив порог своего кабинета, и взмахом руки зажёг свет. Огонь в настенных светильниках незамедлительно затанцевал, освещая сероватый кабинет, в котором пахло травами и сыростью. Декан сделал несколько широких шагов, преодолевая дистанцию к своему рабочему месту, и резко развернулся к волшебнице, которая предпочла остаться около двери. — Ничего, — сухо ответила она, удержав с ним зрительный контакт. Мама учила, что лжец всегда отводит взгляд. — Тогда что произошло в кабинете Дамблдора? — резко бросил он, пристально глядя на девушку, принимая положение нападавшего. — Какую правду Уизли хотел услышать? — делая паузы между слов, добавил профессор, положив руку на письменный стол. — Детали конфликта, — плечи Эйвери мягко приподнялись, а затем также плавно опустились. Она смотрела на декана так, словно ей нечего было скрывать, но Снейп знал эту девчонку слишком давно, как и её отца, заметив фамильное сходство — оба не краснели, когда лгали. — Держишь меня за идиота? — твёрдо спросил он. Голос звучал негромко, по сравнению с тем, как обычно Снейп выяснял отношения со своими студентами. — Нет. — Он ведь знает то, чего не знают остальные? — голова профессора чуть наклонилась, и он сделал пару резких шагов к слизеринке. — Знает что? — упасть на дурочку — всегда подходящий вариант, и Лиа старалась сохранять спокойствие. — Не прикидывайся дурой, — заговорил он чуть громче и, буквально, подлетел к волшебнице, но оставил между ними несколько шагов расстояния. — Думаешь я за столько лет не вижу тебя насквозь? — Не видите, — утвердительно ответила Эйвери, выдержав несколькосекундный сверлящий взгляд профессора. — Я должен был догадаться, что твоя дружба с Уизли приведёт именно к этому, — задумчиво проговорил он, снова развернувшись к ней спиной. Руки его легли на захламленный стол, а глаза устремились на указательные пальцы, настукивающие по дереву незамысловатую мелодию. — Что ещё он знает? Говори или мне придётся узнать самому. В комнате стояла тишина, только постукивание пальцев Снейпа казалось в этой тишине слишком громким. Лиа промолчала, безэмоционально глядя на Пожирателя. Способен ли он выдать её? Конечно, думала Лиа, ведь он не отличался особой любовью ни к одному студенту, включая и её саму. Снейп был строг, суров и не всегда справедлив, но дал ей лечебные зелья перед последним заданием и предостерёг. Правда, это было совсем другое, постараться помочь семнадцатилетней девочке не умереть на поле боя – не то же самое, что прикрыть её предательство перед Тёмным Лордом. Профессор громко выдохнул, не желая прибегать к этому методу, не любил рыться в чужих воспоминаниях, ему это казалось болезненным. Было неприятно видеть жизнь других, в которой то и дело проскакивают счастливые моменты. Он был готов поспорить, что в голове Эйвери увидит именно такие. Единственная дочь обеспеченных родителей, чистокровная эгоистка, отличница, к удивлению, имеющая слишком много друзей, как для своего характера. Она была не так плоха, Снейп и сам понимал это, отметив острый ум, не абы какие навыки, умение подать себя и преданность друзьям. Именно последнее и натолкнуло его на мысль о том, что девчонка не так проста. — Легиллименс, — чётко произнёс он, обернувшись, и направил волшебную палочку в голову слизеринки, готовясь заглянуть в глубины её сознания в поисках правды. Но глаза, в которые он взглянул в последний момент, прежде чем произнёс заклинание, никуда не делись. Два болотно-зелёных миндалевидных глаза продолжали неотрывно смотреть на него из-под мягкого едва заметного прищура. На лице Эйвери не было никаких эмоций, будто она знала, что так будет и была готова, а вот лицо профессора невольно выдало недоумение. Волшебная палочка медленно опустилась вниз, заклинание не сработало. — Что дальше, сыворотка правды? — чуть подождав, спросила Лиа и переместила вес на одну ногу. Она всё ещё не отвела от него взгляд. — Я могу идти? — ровно добавила она, не услышав ответа. — Иди, — протяжно ответил Снейп, пытаясь понять, на какие поступки способна эта девочка и, самое главное, что делать ему? С даром окклюменции не рождаются, ему возможно лишь обучиться, если тебе есть, что скрывать. А этой волшебнице явно есть, что прятать от чужих глаз. Выдать её, лишив жизни ребёнка? Или довериться ей, ведь и сам Снейп был не чист перед Волдемортом? — Стой, — добавил он, как только ладонь девушки надавила на дверную ручку, и та поддалась. Лиа послушно замерла, — Надеюсь ты отдаёшь отчёт своим действиям. Ты играешь с огнём. Орден тебя не примет, если узнает, насколько близко ты подошла к Тёмному Лорду. В огне не горит тот, кто в нём закалён. — Отдаю, — спокойно ответила она, прежде чем повернулась к профессору лицом, — Но вы и правда думаете, что я хочу стать на сторону тех, кто убил мою мать? Вы считаете, что я на это способна? — Не важно, что я думаю, за свою жизнь отвечаешь ты сама. — Я скорее умру, чем прощу им это, — голос девочки звучал убедительно и чрезмерно спокойно, — профессор, — язвительно добавила она, как обычно это делал Малфой. Лицо блондина и его выраженные носогубные складки, когда он шипяще произносил должность Снейпа, сразу всплыли в памяти. С кем поведёшься, как говорят.***
Наказания профессора Снейпа всегда были однообразны. Обычно приходилось заниматься уборкой помещений подземелий, драить котлы после занятий, пока профессор ещё преподавал Зелья, или убирать класс после тех же занятий. Последнее он и поручил провинившимся слизеринцам, отправив их прибирать класс Защиты от Тёмных искусств вечером после беседы в кабинете директора. Парни, взяв в руки тряпки и доверив швабру Нотту, принялись за дело, попутно обмениваясь шутками и комментариями. Эйвери, в поддержку своим защитникам, пришла посмотреть на их работу и подождать, пока они закончат. Слизеринка села на одну из первых парт в кабинете, рассматривая колонны на стенах и потолке. — Перестань опираться на швабру, словно на даму, и давай работай, Тео, я не хочу торчать здесь до ночи, — Лиа не слушала разговоры ребят, но фраза Блейза невольно проникла в уши, вырвав из собственных мыслей. Она думала о том, что будет, когда Малфой достанет информацию о Подморе, сбежавшем от них из офиса LMA. Она накажет волшебника за его злодейство, в этом не было сомнений, Лиа не намерена была отступать от первоначальной идеи мести, но как это будет и при каких условиях? Он не заслуживал лёгкой и быстрой смерти. — Слушай, не бубни и маши своей тряпкой, капитан, — съязвил Нотт, кое-как елозя шваброй по полу, и повернулся на звук громкого кашля в сторону Малфоя, который пытался вытереть пыль на одном из шкафов, откуда посыпался порох. Драко прикрыл нос и рот рукавом пиджака, который тут же припал пылью, которую парень случайно струсил со шкафа. — Грёб-анная херня, — продолжая откашливаться, проговорил блондин, бросив тряпку в ведро с грязной водой, от которой та стала ещё грязнее. — Фу, блять, — выдал парень, приподняв тряпку за край, доставая из воды, и Лиа тихо произнесла заклинание, очистившее содержимое ведра. — Бабуин с тряпкой, — хихикнул Теодор, взяв за основу фразу, которую профессор Флитвик заставил писать Финнигана на одном из занятий: «Я волшебник, а не бабуин с палочкой». Блейз не сдержался и, громко рассмеявшись, не заметил стоящую около его руки колбу, которая одним неловким движением была сброшена с полки. Звонкий грохот раздался по кабинету, а осколки разлетелись по полу, пара из которых докатилась до швабры Нотта. Теодор задумчиво глядел на кусок стекла, а затем прокомментировал: — Выходит, следующим старостой стану я? — методом вычисления, заключение звучало весьма правдоподобно, учитывая, что Снейп непременно заметит исчезнувшую колбу и, скорее всего, умудрится узнать, кто в этом виновен. Малфой тихо хихикнул, смочив тряпку в заботливо наколдованной Эйвери чистой воде, поглядывая на мулата, стоящего над горкой блестящих осколков. Никто из них не хотел поднимать тему случившегося, никто не хотел напоминать Лие о матери и ковырять эту рану, напротив, парни изо всех сил пытались делать вид, словно ничего не произошло, чтобы помочь девушке морально отвлечься. Но это не работало, лёгкая улыбка сорвалась с её губ, а затем также быстро исчезла, когда взгляд упал на мельчайшие осколки стекла на каменном полу, которые Нотт взмахом руки отправил прямиком в совок, подставленный Забини. Кусочки былой колбы с тихим звоном добрались к совку, все до единого, порождая в голове девушки возможную идею о мести. Поймать Подмора проще всего в Министерстве, где он работает, но наводить шум там слишком рискованно. Значит, если ей удастся проникнуть внутрь и найти волшебника, всё должно пройти тихо. Так же тихо, как эти осколки добрались к совку.***
Подготовительная часть легла на плечи Драко, который сам вызвался раздобыть больше информации о Стерджисе Подморе. У Малфоя это вышло скорее, чем у Лии, связи отца делали своё дело, и уже к концу следующей недели парень был готов предоставить детали. — Он следователь в отделе борьбы с неправомерным использованием магии, регистрирует анимагов и занимается рассмотрением некоторых несложных дел, — рассказывал Драко, принеся в библиотеку пару выпусков министерских новостей. Он сидел за столом напротив Эйвери, тихо проговаривая, что успел узнать. — Это отдел, в котором работает Толстоватый. — Я знаю, мой отец занимал пост главы ещё до Амбридж, — взяв в руки одну из газет, в которой была статья с упоминанием Подмора, ответила Лиа. — Значит, ты знаешь, где это находится? — спросил Малфой, наклонившись в сторону девушки. Светлые глаза поднялись вверх глядя на неё из-под густых бровей. Он хотел помочь, знал, что опасно, и хотел сделать всё, чтобы избежать любых рисков, наперёд продумывая ещё не озвученный план. — Это было давно, помню лишь, что второй уровень. Я была там только раз, отец не имел привычки выпускать меня из дому, — задумчиво ответила она, опуская газету на стол. — Я был там до того, как все узнали, кто мой отец, — Драко прикусил язык, переводя взгляд в сторону. — Я проведу тебя. — Как? — брови девушки сдвинулись. — Сваришь оборотное зелье, — утвердительно сказал Малфой, сохраняя невозмутимый вид. — Ты не пойдёшь со мной туда, нет, — шёпот девушки оказался чуть громче, чем она предполагала, и несколько студентов, сидящих в библиотеке, обернулись на слизеринку, которая лишь демонстративно скривила губы, глядя на них. — Ты правда думаешь, что я стану тебя спрашивать? — ровно говорил блондин. — Это ты не пойдёшь туда одна, — он серьёзно глянул на неё, не давая выбора, ведь без него Лиа не сможет попасть в Министерство. — Я сделаю пропуски, но обещай, что нам не придётся бежать оттуда. Посмотри на меня, — он дождался, пока Лиа вернёт к нему взгляд. — Подлей ему яд, что угодно, но без шума. — Хорошо, — согласилась Эйвери. — Как ты сделаешь пропуски? — Это не так сложно, — лицо парня приобрело особо важное выражение. — Разберусь. В пятницу на занятии по Трансфигурации Малфой шепнул Лие на ухо, что всё готово, от чего её дыхание сбилось. Значит, уже скоро она снова войдёт в двери Министерства с известной только ей задачей. Только в этот раз рядом будет более надёжный помощник в виде сексуального блондина под обликом незнакомого волшебника. Пару дней назад Лиа начала варить оборотное зелье в Выручай-комнате, оставалось добавить всего пару ингредиентов, один из которых — волос работника Министерства. План был продуман до мелочей, не хватало только лепты Нотта, голова которого была создана для подобных задач, но Лиа выразила решительное желание не посвящать никого из ребят в их затею. Нельзя было бездумно отбрасывать риск того, что что-то может пойти не так, а рисков было много, начиная от проблем на входе в здание и заканчивая препятствиями на выходе. Драко держался уверенно, словно вовсе предполагал, что всё пройдёт, как по маслу. Таким он казался, молча переживая за девушку и стараясь подготовить всё так, чтобы уберечь её от беды. С каждым днём Лиа становилась всё серьёзней, готовясь морально к предстоящему заданию и не допуская ни малейшей мысли, чтобы отказаться. Что-то подсказывало ей, что Подмор и был тем, кто убил её мать, что-то внутри было уверено в этом безо всяких доказательств. Может, дело было в том, что больше обвинять было некого. Была ещё одна проблема, связанная с тем, что произойдёт, когда их задумка воплотится в реальность, и Лиа отомстит за смерть матери. Если они выживут, если вернутся оттуда, и Лорд узнает… — Он накажет тебя, — сказал Драко, сидя возле готового оборотного зелья в их комнате в Дуврском замке. — Не страшны мне его наказания, я сама наказание, — упрямо твердила она, в последний раз перемешав зелье, зная, что гнев Лорда не обрушится на неё. Она сама об этом позаботится. Парень только опустил взгляд на неприятно пахнущую жижу, понимая важность этой мести. Если она состоится и всё пройдёт, как они задумали, Лиа, наконец, выдохнет. Драко не мог представить, как давит на девушку факт того, что тот, кого она подозревает, ходит по земле, словно ни в чём не виноват. Может, и правда не виноват, но это было не важно, пока тяжесть лежит на хрупких плечах подруги. Он не мог смотреть, как она с задумчивой и глубочайшей тоской задерживает взгляд на занятиях, глядя в никуда, как она отрывается от разговоров, погружаясь в мысли, как сидит допоздна в гостиной, не желая идти спать. Несколько ночей она засыпала на его плече в той самой гостиной, отказываясь идти в свою спальню. Отключалась, читая книгу поздним вечером, и её голова мягко опускалась на плечо блондина, терпеливо сидящего рядом. Драко не оставлял её одну, знал, что утро она проводит вместе с Пэнси, затем завтрак, обход с Блейзом, общие занятия, обед, снова обход, несколько необязательных занятий, на которые её обычно провожал Тео, затем они виделись с Пэнси и шли на ужин, после которого собирались вместе в гостиной. И вот, после того, как солнце опускалось за горизонт, а слизеринцы постепенно расходились по комнатам, Драко оставался до последнего, не позволяя себе лишнего. Лиа засыпала на его плече, после чего он осторожно укладывал её на диван, прикрывая голые ножки пледом, разрешал себе чмокнуть спящую в щёку, прежде чем садился рядом и засыпал сам. Несколько ночей провёл в гостиной, потому что она просыпалась от кошмаров, когда забывала выпить зелье сна без сновидений, и он, шепча на ухо «просто сон, всё хорошо, я здесь», укладывал её снова. С ним она могла быть слабой, что так было нужно всё это время, а просыпаясь утром, она снова была непреклонной и стойкой Эйвери, которой привыкла быть. — Когда идём? — спросила Лиа? — В понедельник. Оставалось два дня. Наверное, не следовало так яро считать, что ей не страшен гнев Тёмного Лорда. Когда она вернулась в Дуврский замок на следующий день, ей всё же стало страшно. Стоило войти в большой холл, как в нос ударил металлический сладковатый запах. Несколько трупов лежали лицом в пол, это определённо были трупы, живой человек не может лежать в такой большой луже из собственной крови. Весь каменный пол был залит густой бордовой жидкостью, испачкавшей подошву ботинок слизеринки. Густая кровь тянулась от них к полу, издавая неприятный слуху липкий звук. Пытаясь сохранить спокойствие, Лиа осмотрелась, продолжая идти вперёд, но волнение накатывало всё больше с каждым вздохом. Сердцебиение послышалось в ушах, после того, как в одном из тел девушка узнала Пожирателя, которого неоднократно видела на собраниях. Гнев Тёмного Лорда был страшен, но Лиа и до увиденного знала, зачем пришла сюда. Чем дальше она ступала вглубь замка, тем запах становился всё более насыщенным. Кровь всё так же была под ногами, а у стен коридора лежали тела волшебников, что не оправдали надежд Волдеморта. С каждым шагом тревога нарастала, и Лиа сглотнула, опасаясь увидеть больше знакомых лиц. Драко должен был быть здесь до её прихода. Шаг ускорился, и страх испачкать в крови чистые ботинки исчез. Пятна на полу были идентичны цвету подкладки на её мантии, как иронично. Сердечко заколотилось в груди, когда она услышала вдалеке голос Волдеморта, что протяжным эхом тихо тянулся по коридору. Волновалась за Драко. Странное чувство, меньше года назад они были совершенно чужими, а сейчас пальцы девушки содрогнулись от мысли, что с блондином может что-то случиться. В памяти в мельчайших деталях она могла воспроизвести каждый из их поцелуев, каждое касание и каждый взгляд, ненароком (а может и не совсем) брошенный в его сторону. Могла воспроизвести и снова почувствовать его фантомные касания к её коже. Если с ним что-то случилось, если Реддл посмел сделать с ним то же самое, что и с этими двумя десятками волшебников, раскиданных по первому этажу замка… Лиа не могла представить, что ей придётся делать. Эйвери быстрым шагом, не смеющим перейти в бег, влетела в небольшой холл всё того же первого этажа. Мантия хлопнула по углу входной арки, когда девушка резко остановилась. Глаза сразу упёрлись в лицо Лорда, который в этот раз казался до безумия хладнокровным. Кожа на его лице была мертвенно бледной и из-за скудного освещения приобрела сероватый оттенок. Чётко выраженные скулы и линия челюсти бросились в глаза. Похудел. Волшебная палочка мягко лежала между его пальцев, норовя выпасть из рук в лужу крови под ногами. Ледяной взгляд волшебника поднялся к внезапно появившейся Пожирательнице, но та уже не смотрела на него. Её сосредоточенный взгляд почти сразу скользнул правее к парню, что стоял, словно мраморная статуя, не дрогнув. Ни мёртвые тела, ни литры пролитой крови, ни гнев Тёмного Лорда, который Малфою предоставилось увидеть воочию, не тронули его. Он познал эту сторону жизни довольно давно, уже доводилось видеть подобное. Драко Малфой не был сердобольным, уже нет. Сам научил себя волноваться лишь о себе и близких, воспитал в себе бесчувственность, которую приходилось включать всё чаще. Это не была маска, первый юный Пожиратель Смерти действительно был таким. Цель оправдывала средства, смерть не страшна, когда она не твоя, а Малфоевское наследие — нерушимое самообладание. Драко резко перевёл взгляд на слизеринку, чья спина выровнялась в ту же секунду, как она остановилась, влетев в холл. Волновалась, он знал, не видел этого на её лице, но заметил в глазах, а затем её губы дрогнули. Что-то было не так. Испугалась? Могли ли трупы напугать Эйвери? Не похоже на неё. Помимо умерших волшебников в комнате были не только Реддл и Драко. Перед повелителем, в позе для молитв, опираясь руками о грязный пол, сидела Беллатриса Лестрейндж, в другом конце холла стоял Люциус Малфой, держа волшебную палочку, опущенную вниз, обеими руками. Волшебное оружие с прикреплённой к нему рукояткой было зажато в руках мужчины и прижато к торсу. Он казался спокойным, локти смотрели в стороны, короткий взгляд ненадолго скользнул в сторону девушки и снова вернулся к сестре его жены, которая в этот раз сильно облажалась. Недалеко от Реддла, по левую руку, был молодой волшебник, которого Лиа уже много раз видела, но так и не узнала его имени. Он убил работника Министерства — Барти Крауча, помог поймать его и привести к Лорду, это он однажды ухмыльнулся, глядя на Лию на одном из собраний Пожирателей. А сейчас он брал за ворот верхней одежды мёртвых сослуживцев, словно котят, и выносил их в коридор. Эти несчастные, судя по виноватому виду Беллатрисы, были членами её личного отряда. Она, как и отец Эйвери, возглавила командование одним из отрядов, который самолично собрала, и вот, они все были мертвы. Беллатриса потеряла свою силу и власть, осталась одна. — Видишь, Лиа, верность — это ещё не всё, что мне от вас нужно, — заговорил Волдеморт, тяжёлым взглядом сверля волшебницу, чьё лицо однозначно выражало зачатки ужаса. Ему не нужно было видеть её, чтобы почувствовать её страх впервые за долгое время. Лиа сглотнула, не отводя от него глаз. Убив более двух десятков волшебников, он был нисколько не огорчён. — Вам нечего бояться, если вы приносите пользу, — продолжил он, обращаясь уже ко всем присутствующим, кроме того Пожирателя, чьё имя Лиа не знала. Молодой волшебник потащил за собой два безжизненных тела, что оставили после себя две широких кровавых полоски на полу, тянущихся вглубь коридора, из которого вышла Эйвери. Сейчас или никогда… — Мой Лорд, — пытаясь вернуть голосу уверенность и спокойствие, заговорила Лиа, сделав несколько шагов в сторону повелителя. Беллатриса, которая всё ещё не посмела встать с пола, проследила за девушкой, чувствуя стыд от того, что Эйвери стоит на ногах, пока она вынуждена виновато склониться перед Тёмным Лордом. — Позвольте мне просить Вас. Светлые глаза повелителя поднялись к девчонке, и тяжесть в его взгляде сменилась на усталость. — Вы обещали, я могу просить то, чего хочу, — добавила Лиа, учтиво опустив глаза в кровавый пол. Осмелела, да только он видел, как она отводит от него глаза, бросая Лорду догадку о том, что просить она собирается что-то важное, не пустяковое. Реддл бросил короткий задумчивый взгляд на женщину перед собой, перевёл его дальше на стоящего поодаль Люциуса Малфоя, а затем вернул его к той, которая была обязана оправдать его надежды. — Проси, — безразлично ответил он, теребя палочку в руках. — Пообещайте, что я не умру от Ваших рук так, как бойцы Беллатрисы, — от кровавых луж взгляд Эйвери резко поднялся к Лорду, устремившись в его бледно-голубые глаза. На её лице пылала серьёзность. — Я уже обещал, — сухо ответил он и, незаинтересованный в продолжении разговора, успел сделать шаг в сторону, отворачиваясь от девчонки. Глаза Драко непрерывно следили за ней, бегали по лицу от глаз к губам, опускались к её свободным рукам, пытаясь понять, что в голове у этой ведьмы? Она пришла сюда не просто так, влетела в холл, почуяв запах крови, зная, что найдёт здесь Волдеморта. Но зачем? Напряжённый взгляд на спокойном лице Драко уловил и его отец, в голове которого прозвучало лишь одно слово: «женщины». — Дайте непреложный обет, — ровно ответила Лиа, чьи слова заставили каждого в этой комнате повернуть головы в её сторону с нескрываемым замешательством. Что ты делаешь? — пронеслось в голове Драко, и парень крепко стиснул челюсть, с опаской наблюдая за реакцией повелителя. — Да как ты смеешь просить о таком, глупая девка?! — сидя на коленях и впившись в пол длинными ногтями, воскликнула Лестрейндж, которая не могла поверить в нахальство волшебницы. — Неслыханная наглость, — сквозь зубы прорычала она, искренне не понимая, как подобная мысль могла появиться в голове Эйвери. Взгляд Тёмного Лорда Драко почувствовал на себе сразу же. Реддл, по стечению обстоятельств, как раз был повёрнут лицом к блондину, глазами сверлящему однокурсницу, шокировавшую его. На лице тёмного мага сверкнула кривая полуухмылка, и он медленно обернулся. — Ты поплатишься за свою глупую смелость, — не унималась Беллатриса, обронив ядовитую улыбку. — Непреложный обет? — повторил Реддл, поворачиваясь к юной волшебнице, что не дрогнула и мягко кивнула, не сводя с него глаз. — Хорошо. — Что Вы делаете, повелитель? — Лестрейндж поднялась на колени, предприняв попытку поползти к Лорду и схватить его за край длинной мантии. — Это опасно, она не знает, чего просит! Одного взгляда Реддла, ледяного, было достаточно, чтобы женщина замолчала. Он сделал несколько неспешных шагов к девушке и тихим низким голосом обратился к ней, резким движением засучив рукав. — В обмен на преданность до конца твоей жизни. — Я согласна, — негромко проговорила Лиа, вложив ладонь в протянутую Лордом руку. Тонкая женская ручка легла в ладонь тёмного волшебника, и несколько секунд он неотрывно глядел в её зелёные глаза, очевидно, доставшиеся ей от отца. Ещё больше связать жизнь волшебницы со своей могло только обещание, подкреплённое нерушимой магией. Он был готов выполнить её наивные условия, ведь не собирался убивать девчонку, по крайней мере, пока она сама не вынудила бы его сделать это. Но взамен он просил куда больше — гарант того, что волшебница до конца своих дней будет верна ему, чем он не намерен был рисковать. Она нужна ему, отказав сейчас, Том потеряет её доверие, которое крайне важно для того, чтобы Лиа шла за ним до конца. Она должна стать козырем в его рукаве, её способностям найдётся место рядом с ним и её ум придётся весьма кстати. Она была ещё в том возрасте, в котором он мог слепить из неё то, что ему было нужно, податлива, совсем юна и ей нужен покровитель, коим Реддл был готов стать, пожертвовав одним лишь обещанием не убить её. — Люциус, подойди сюда, — спокойно сказал он, пока взгляд Эйвери столкнулся со взглядом Малфоя-младшего. Руки участников магического обряда взялись за предплечья друг друга. Тёмный Лорд сквозь тонкую кофточку девушки и лёгкую ткань мантии, чувствовал, как ритмично бьётся её сердце. Ровно, отчётливо, спокойно, но громко. Он скользил взглядом по лицу той, что сама пришла к нему, добровольно угодив в капкан. И он был доволен, одним опасением было меньше, теперь она никуда не денется, будет служить ему до конца, не смея предать, а в таком случае, за что её убивать? — Обещаете ли Вы, могущественный повелитель, Тёмный Лорд, именуемый себя Лордом Волдемортом, — начал Люциус, поднеся палочку к сцепленным рукам, из которой вырвалась огненная петля, что, словно змея, начала обвивать руки волшебников, начиная обряд. Взгляд мужчины обратился к девушке, ожидая её условий. — Что ни одно Ваше решение не отнимет мою жизнь, — ровно проговорила слизеринка, продолжая смотреть в глаза повелителя, и тот хитро ухмыльнулся, смотря на неё сверху вниз. Он был готов поставить эту необычную девушку наравне с собой, всем нутром чувствуя, что именно она приведёт его к победе, лишь бы она никогда его не подвела. — Под страхом неминуемой гибели, — по всем правилам, добавил Люциус, ранее не подозревав, каких масштабов планы Лорда на эту волшебницу. Но одно он понял точно, это было именно то, что было способно свести её в могилу, согласно пророчеству. — Клянусь, — низкий голос закрепил клятву. — Клянёшься ли ты, Лиа Эйвери… — монотонный голос Люциуса прервался. — Клянусь, что никогда не пойду против Вас, мой Лорд, — перебила Лиа, завершив магический обряд. Петля, обвивающая их руки, отдавала лёгким теплом, закрепив сделку, и медленно растворилась в воздухе. Пальцы волшебников, уверенных в своих победах, медленно разжались. Глаза Эйвери мягко поднялись к Драко Малфою, со стороны наблюдающему за происходящим. Он слушал клятвы слишком внимательно, чтобы в его голове сейчас звучало одно: Дьяволица Эйвери, неужели ты смогла обвести его вокруг пальца? Победный взгляд её глаз длился не более секунды, но Драко уловил его, убеждаясь в том, насколько девушка, в которую он позволил себе влюбиться, была непроста. Юная женщина, на шаг впереди каждого, кто имеет с ней дело, способная усмирить в себе каждую эмоцию, когда вздумается, побороть боль, встать и идти ради цели. Умела пользоваться тем, что досталось, играла эмоциями, бесстрашная. Другой такой он больше не встретит, Драко был уверен, восхищался, глядя на то, как тот самый секундный хитрый блеск в её глазах бесследно исчезает, уступая место благодарности во взгляде, обращённому к Лорду. Дело было в клятве, озвученной ею целиком и полностью. Лиа не знала, согласится ли Волдеморт, снизойдёт ли он к тому, чтобы подкрепить доверие молодой волшебницы, но знала, что не проси она сейчас, потом могло стать слишком поздно. Она не могла предположить, какими могут быть его ответные условия, а он обязательно должен был просить что-то взамен, это казалось слишком очевидно. Игра слов сделала своё дело, шестерёнки в голове Эйвери сработали вовремя, и никто, кроме Драко, не успел осознать подвох. Вместо озвученной просьбы не умереть от руки Лорда, ни одно решение повелителя отныне и навсегда не сможет лишить жизни девчонку, или великий волшебник сам поплатится за то, что не сдержал слово. Это означало, что ни сам Лорд, ни кто-либо другой другой его приказу не сможет навредить ей. Клятва о преданности стала клятвой того, что Пожирательница никогда не пойдёт против Лорда, оставляя за собой право больше не хранить ему верность, уйти, бросить его тогда, когда слизеринка сможет принять такое решение. Трупы в замке оказались подарком судьбы, помогли связать просьбу девушки с увиденным. Мёртвые приспешники Лорда и та, что не желала оказаться на их месте, волнительно просила дать гарантию безопасности. Не потому что всё ещё хотела предать повелителя, а потому что не была способна беспрекословно слушаться его до конца своей жизни. Клятва должна была прозвучать до того, как нога Эйвери переступит порог Министерства в поиске мести. Возвращаясь по убранному коридору, Драко не мог отвести от неё глаз. На лице мелькнула хитрая полуухмылка, пока блондин едва заметно отрицательно покачал головой. — Безумство, — тихо проговорил он низким голосом, не переставая испытывать восхищение, придающее Эйвери уверенность. Он решительно и мягко взял её за руку, вдали от чужих глаз, продолжая шагать по коридору. — Может быть, — грудной голос девушки согревал Драко изнутри. — Он сам позволил сделать это. — Что же ты тогда сделаешь со мной? — вслух подумал он, вспоминая слова подруги о намерении подчинить Лорда себе, лишь бы не чувствовать над собой чужую власть. — Всё, что захочешь.