Лодка

      Грёбанные придурки.       Её окружают конченные гады, из-за которых в который раз к кончикам пальцев подступает гневная дрожь. Лиа была в растерянности несколько минут, которые ушли на то, чтобы миновать коридоры родового поместья Малфоев, спуститься в холл и резким движением бросить летучий порох в камин. А затем к горлу подкатила злость. Застряла комом, заставляя ненавидеть весь–этот–грёбанный–мир. Предатели. Почему всем всегда что-то нужно от неё? Почему жизнь не может быть простой, как трансфигурация на третьем курсе? Почему их не учили справляться с реальными трудностями вместо блядских рун и астрономии? Лиа поморщилась, носогубная складка выделилась на лице, и она сглотнула после мысли, что отец был прав. Отец… Господи, нашла, кого слушать. Теперь Эйвери, как никогда, понимала Нотта с его порой неконтролируемой агрессией. Сейчас ей тоже хотелось разнести всё вокруг, сломать кому-то нос и запить всё это крепким виски. Обычно она старалась не пить или пить совсем немного, подростковое пьянство казалось чем-то особенно мерзким, но порой найти утешение проще в стакане креплёного, чем в чём-то ещё.       В холле Дуврского замка светильники вдоль стен издавали тусклое тёплое свечение. Несколько диванов, вдоль тех же стен, пустовали, огонь в камине тихо потрескивал за спиной, а рука Эйвери потянулась к карману, в котором ютились пару сигарет, которые она стащила у Малфоя. Челюсть крепко стиснулась, а затем напряжённо разжалась, позволяя слизеринке сунуть между губ бумажный фильтр.       — Суки, — процедила она сквозь почти сомкнутые губы и зажатую ими сигарету, кончик которой засветился от лёгкого прикосновения к нему кончиком пальца. Магия, которую Лиа освоила на выше ожидаемого.       Едкий дым ворвался в лёгкие, и то ли он, то ли глубокий вдох, разлили по телу волну, которая должна была помочь расслабиться, но кроме нервного напряжения Лиа ничего не ощутила и запрокинула голову. Дым клубился вокруг неё, закручивался в воздухе и после рассеивался туманом на уровне плеч. Указательный палец с красной линией шрама ритмично стучал по сигарете. Колющая боль от заживающего пореза напоминала. Обо всём.       — С-суки, — прощипела она уже громче, скрепя зубами и нервно метнув взгляд к Салазару, возвышающимся над подобием трона Волдеморта.       — Я услышал.       Резкий поворот головы в противоположную сторону, где, как казалось, никого не было.       — Так иди к чёрту, — огрызнулась слизеринка, поднося сигарету к губам и продолжая стоять в центре холла, так и не пожелав разобраться, с кем она имеет честь говорить.       — С каждым днём ты становишься такой, какой тебя здесь хотят видеть, — снова послышалось откуда-то из темноты.       Один из светильников, Лиа помнила, что он там должен быть, как и диван под ним, был потушен. Уверенный взмах руки Эйвери, и над головой Барти Крауча-младшего засветился тусклый огонёк, который он сам ранее потушил, чтобы дать глазам отдохнуть после дня, в котором было слишком много ярких вспышек.       — Конечно, и здесь тоже, — раздражённо выплюнула она. Как же, забыла вспомнить о Тёмном Лорде, которому тоже, блять, что-то нужно от неё.       — Судьба такая, что сказать. Не нравится? — нога волшебника, что до того лодыжкой была закинута на другую, коснулась пола, и мужчина, сидя на диване, опёрся локтями о ноги, сцепив пальцы в замок. Поза расслабленная, уверенная. Он не опасен.       — Нет. Так идёшь к чёрту? — продолжила язвить Лиа, выдыхая густой дым. Тусклый свет падал на её лицо, веки приспущены, расслаблены, в уголке губ лёгкая, почти невидимая глазу ядовитая ухмылка. Лицо определённо излучало недовольство и что-то ещё, что Барти не смог понять.       — Я уже в его доме, — ухмыльнулся Крауч и жестом окинул холл вокруг него. Смотрел на девушку из-под тёмных бровей, но во взгляде Лиа видела лишь заинтересованность и ноту желания переброситься парой колких фраз.       — Считаешь своего хозяина дьяволом? — она сделала шаг в его сторону, цокнув по полу каблуком ботинок.       — Считаю, что курить тебе рано, что скажет папочка?       — Ах, — смешно. Лиа обронила смешок, снова подняв глаза к потолку. — Курить рано, а убивать — нет, — сигарета почти демонстративно снова коснулась сухих губ.       — Для этого нет возрастного ограничения. Что привело тебя сюда? Темно, поздно и одна, — Барти откинулся на спинку дивана, обивка которого прогнулась под давлением и зашуршала за кожаной курткой волшебника.       — Тебе не всё равно? Ты сдал меня Лорду, — зачем она говорит с ним?       — Ну, в общем-то, всё равно. Но ты здесь, я здесь, и тебя явно что-то волнует. Ты пошла не домой, а может, пришла оттуда, не пошла к белобрысому другу за утешением или сыну Нотта. Подружка твоя уехала — видел её пару дней назад, а значит, тебе не с кем даже поговорить.       Говнюк, включил знатока психологии.       — И что дальше? Я расскажу тебе о тяжести жизни, а ты будешь утешать меня, заваришь чай с молоком и дашь совет? — в голосе Эйвери явно звучала насмешка, но это позволило ей немного прийти в себя. Совсем чуть-чуть, потому что мысли о том, что всё, что было между ней и Драко, было ложью, не отступали.       — Поверь, ты не хочешь слышать мои советы, — он усмехнулся.       — Я знаю, что не хочу, — они могли бы поболтать, может даже могли бы общаться, ведь Барти был крайне смышлёным волшебником, но явно не сейчас. Сейчас Эйвери хотелось закрыться в себе и наконец понять, что ей теперь делать дальше.       Малфой запустил свои пальцы слишком глубоко, как бы двояко это не звучало. Влез в её жизнь, занял там самое удобное место на трибуне и не желал выходить из головы. Она сама не могла его выбросить оттуда. Говорить с ним было не о чем, но между ними оказалось слишком много невысказанных слов. Слишком. Она бы сказала, что он последний козёл. Что она ненавидит его и его отца. Что он поступил омерзительно низко.       — Поразительная самоуверенность для твоего возраста. Похвально. Говорить не хочешь, как насчёт сливочного пива?       Брови Эйвери сдвинулись. Серьёзно, пиво? С ним? Хотя, чем Крауч отличается от неё? Проблемы с отцом, что заставили Барти с улыбкой на лице убить его, один — всегда один, Пожиратель. Можно попробовать поискать отличия, как в журналах в детстве. Лиа сделала затяжку, не ответив, и небрежно струсила пепел себе под ноги.       — Я плачу, — молодой волшебник смотрел на неё ожидающе. Было в его взгляде что-то похожее на взгляд Малфоя. Пф, чёрт, выброси его из головы на минуту!       — Я в состоянии купить тебя. Заплатить за пиво и подавно, — это была шутка, определённо, но на лице Лии не дрогнула ни одна мышца. Она только наблюдала, как Крауч хлопает себя по коленям и встаёт с дивана, направляясь к одному из каминов.       — Богатенькие детишки, — его глаза блеснули. — Таким же был.       «Белая виверна». Паршивая забегаловка в Лютном переулке, которая уж явно не боялась визита Пожирателей или работников Министерства. Здесь порой пили и те, и другие, благо, не одновременно. Пальчики Эйвери нервно постукивали по увесистой кружке сливочного пива. Что-то остановило её от заказа чего-то покрепче. Стеснение или, может быть, воспитание, кто знает, но и лёгкое пиво спустя пятнадцать минут молчания немного дало в голову.       — Прекрати, ты раздражаешь, — Барти резко убрал руку девушки от бокала, и неприятное цоканье прекратилось. — Цок-цок, цок-цок, ради Мэрлина, если нервничаешь, выпей его, сядь мне на уши, но не действуй на нервы! Я уже трижды пожалел, что взял тебя с собой.       — Ты не брал, ты предложил выпить вместе, — рука Лии вернулась к бокалу с толстыми стенками и пальцы обвили его, принимая на себя капли конденсата. Прохладно, влажно, неприятно, и возвращает в реальность.       — Вручи грамоту своим друзьям, с тобой невозможно говорить.       — Хорошо, что у тебя друзей нет, — Лиа накрыла нижней губой верхнюю, собирая с неё густую пену. Почему-то, хотелось действовать ему на нервы нарочно.       — Злишься, что я отвёл вас к нему тогда? — выждав паузу, серьёзно спросил Крауч.       — И да, и нет. Я знала, что придётся говорить с ним, — взгляд направился в кружку и светлую пену внутри неё. Лиа говорила спокойно, скорее даже равнодушно. Поступок Барти её сейчас явно не волновал. — Меня напрягло то, что ты сделал это насильно.       — Ну, ты оказалась права. Я думал, он убьёт вас, — волшебник покосился на Лию, что сидела с ним за барной стойкой, и усмехнулся. Тема расправы Лорда страха уже не вызывала, они оба знали, что она невозможна. — Непреложный обет. Это достижение.       — Ты правда хотел, чтобы он нас убил? — секундой позже серьёзно спросила она, всё также глядя на содержимое стакана.       — Хотел-не хотел. Должен был сделать то, что сделал. Твой… отец был недоволен, да? — Барти осушил до дна стакан с огневиски и кивнул бармену, чтобы обновил.       Из уст волшебницы вырвался смешок и она подняла взгляд перед собой, пройдясь языком по внутренней стороне зубов.       — Да, ерунда, — ладони слабо сжались в кулаки, скрывая отметины, за которые было не стыдно. Ранее Лиа чувствовала неловкость, когда кому-то на глаза попадались её синяки или ранки, особенно если их история была не слишком приятна. А сейчас было совершенно плевать, только самой видеть их не хотелось.       Спина коснулась низенькой спинки барного стула, и от движения запах Малфоя, въевшийся в её одежду, невидимой струйкой коснулся рецепторов в носу Эйвери.       — Значит, сука, всё-таки, не Лукас, — спокойно констатировал он.       — Что? А, нет. И он тоже, — она была задумчива, Барти наблюдал за ней, как спокойно скачет её взгляд по бутылкам за барной стойкой перед ними, как теперь кончик её пальца снова стучит по стакану, но уже беззвучно, как она прикусывает губу и как она почти незаметно растерялась. — В чём смысл, Барти? — снова холодный голос с долей злости.       — Ты много выпила? — нахмурился он. — Рано думать о высоком.       — Нет, Мэрлин, — прозвучало устало. — Забей. Это я так.       — Тебе не стоит убиваться. Что бы у тебя там не случилось, поверь, это, скорее всего, не имеет ни-ка-кого смысла. Ты жива, а значит у тебя всё хорошо. Парень бросил, отец отругал, душевные метания или просветы совести, это всё не важно. В конечном итоге мы все останемся одни или столкнёмся с таким дерьмом, что тебе станет стыдно, что тратила нервы на вот это, — палец Барти поднялся вверх и очертил невидимый круг. — Так что, это ты «забей».       — Мною пользуются, чтобы спасти свои шкуры за счёт моей, — Лиа не была уверена, говорит она сейчас про Малфоев или про собственного отца. Ситуация оказалась до тошноты одна и та же.       — Радуйся, — жгучий напиток обжигал горло, и волшебник нахмурился, глубоко вдыхая воздух, что казался ледяным на фоне огневиски.       — Ты совсем дурак? — Лиа ухмыльнулась, говорила спокойно.       — Нет, правда. Если тебя можно использовать, значит ты не бесполезна, не кусок дерьма. Значит, от тебя есть толк, и ты преуспела. Посмотри на это с другой стороны, — жжение в горле повлияло на голос Барти, но тот, хмурясь, пытался говорить убедительно.       — Зашибись, Барти. Вот уж преуспела.       — Слушай, — он повернулся корпусом к ней так, что его стул скрипнул, заставив парня посмотреть на кривые деревянные ножки, чтобы убедиться, что стул ещё простоит до их ухода. — Я ненавижу такие разговоры, не умею подбирать слова, утешать и вся эта чепуха вообще не моего ума дела. Но ты просто не знаешь, сколько в этих дамских ручках власти и силы, раз ты оказалась там, где оказалась. Просто плюй на тех, кто это заслужил, кем бы они ни были, поверь. Я ненавидел своего отца, мечтал о его смерти и до сих пор ни минуты не пожалел о том, что убил его сам. Жестоко? За всё то дерьмо, которое он сделал со мной, — нет.       — Ты поэтому позвал меня? Потому что думаешь, что в моей семье так же, как было в твоей? — она говорила размеренно, отпивая сливочного пива, но всё так же чувствуя подкатывающую к горлу ненависть.       — Пха, надеюсь, нет. Даже если это, — он указал на её руки, — сделал твой папаша. Не так, — Барти договорил, а она не ответила. Уверенный и чуть хмельной взгляд преданного Пожирателя изменился, стал отдавать замешательством и тем, что Лиа ненавидела. Жалостью. — Я угадал? — уже серьёзно, но без лишнего энтузиазма переспросил он, а затем поджал губы.       — Я разберусь с отцом. Только не так, как ты.       — Месть — вещь хорошая. Но ты это уже знаешь, — Крауч перебил её, а затем его взгляд устремился куда-то ей за спину. — Слушай, я отойду по делу, — он точно кого-то увидел и Лиа обернулась, заметив в дальнем, плохо освещённом углу волшебника, что мельком взглянул на них. — Я быстро, но, если хочешь, можешь уйти.       Мыслями он был уже явно не с ней. Взгляд Крауча так и был направлен на неизвестного, в чьём направлении он спешно скрылся. В его словах была доля правды, а может и не только доля. Пиво в стакане закончилось, легче не стало, разговор ничего не изменил, но занял время, которое нужно было куда-то деть. Отвлеклась совсем немного, но и на том спасибо. Лиа уже собиралась встать со стула, аппарировать ко входу в замок, чтобы немного пройтись вдоль сада, пока чья-то грубая ладонь не легла на её плечо.       Вспышка. Внутри, глубоко в груди, прошлась вдоль позвонков, ударила в голову и, кажется, сверкнула в её глазах. Горячей волной. Злость, медленный поворот в сторону, взгляд пополз по мужской ладони, рукаву пиджака — крупный, и поднялся к лицу незнакомца. Широкоплечий мужик, явно выглядел старше своих лет, кожа усыпана глубокими морщинами, но он не был стар. Смотрел на девушку, как на мусор, на что-то, что явно не стоило его внимания, и не дрогнул, заметив на себе её ледяной взгляд.       — Убери, — это был её приказ.       — Бармен где? — низкий грубый голос мужчины ударил ей прямо в лицо.       — Откуда я знаю? Убери свою руку, — тон, которым наградил её отец и который воспитала в ней недолгая жизнь. Ледяной, решительный и уверенный.       — Значит, сама. Херес нам налей, шесть стаканов. Что ты смотришь? Давай, живенько.       Незнакомый бугай, иначе его не назвать, убрал руку с плеча волшебницы и пальцем обвёл бар, игнорируя её. Мерзко. Лие стало мерзко, отвратительно от подобного обращения. Он действительно считал, что может давать распоряжения первой попавшейся в баре девушке? Серьёзно? Выдох. Тихий, сдержанный, пока ногти больно впиваются в затянувшиеся шрамы на ладони. Лиа отвела взгляд, опустила его, но ненависть не поддалась.       — Оглохла? Херес налей.       — Херес я затолкаю в твою глотку, когда будешь просить прощения, — она не кричала, её голос был совершенно обычный, только источал хладнокровную серьёзность, что заставила волшебника, который, судя по всему, был наёмником, как и вся его компания, что уже разместилась за столиком позади, поморщиться.       Лиа видела, как на его лице появляется нота неприятного удивления. Не привык к отказам, подобному поведению и неподчинению. Но подчинения он не получит. Никто не получит. Он только что стал последней каплей, каплей, что наполнила сосуд терпения Эйвери. Плюй на тех, кто заслужил.       — Вымой рот с мылом и сделай то, что я сказал, — он наклонился к ней, так близко, что она почувствовала его дыхание на своём лице, но не двинулась назад. Повторил ей спокойно и тише, как умственно отсталой, словно дал попытку исправить положение и закрыл глаза на её слова. Рука мужчины опёрлась о спинку её высокого барного стула, от чего раздался громкий треск от веса, который волшебник перенёс на старое трухлявое дерево.       Зрительный контакт не был прерван. О боги, да это то, чему учил её отец столько лет! Выдержка. Эйвери, сохраняя контроль над собой, соскользнула со стула, который на месте сидушки был протёрт до блеска и, продолжая смотреть козлу в глаза, встала на ноги впритык к нему. Подходящая ситуация, чтобы высвободить свою ненависть. Это был бугай, однозначно. На две головы выше, плотного телосложения и, на удивление, несло от него не потом и выпивкой, а тяжёлым мужским одеколоном.       — Пошёл. Нахрен.       Выговорила так чётко, что это прочли по губам даже те, кто случайно наткнулся взглядом на лицо юной волшебницы. Её взгляд всё ещё упирался в переносицу наёмника, лицо которого могло быть в нескольких сантиметрах от её, если бы он оказался ниже.       — Ты что, сука…       Досадно. Не договорил, потому что рука Эйвери уже вырисовывала заклинание между ними. В зале было не так много посетителей, но все они обернулись на грохот и задержали взгляды на обломках деревянного стола, который, в буквальном смысле, поделило пополам стокилограммовое тело незнакомца. Стола, за которым сидели его друзья, ждущие хереса, а получившие главаря на блюде. Без блюда. Только девчонка не дёрнулась, продолжая смотреть в его глаза из-под расслабленных век с совершенно каменным лицом. Больше никто не скажет ей, что делать. Никто. Блять. Больше. Достаточно. Барти сказал, что с каждым днём она становится такой, какой её хотят видеть в рядах Пожирателей. Они получат. Из-за отца, не имеющего совести и малейшего представления, что может чувствовать девочка, лишённая матери и преданная единственным родным, кто у неё был. Из-за Фреда, наплевавшего на её чувства, потому что благие цели важнее всего. Из-за Драко, кому жизнь была дороже благородства и дружбы. Из-за его отца, что поставил крест на девочке, которую не знал. Из-за Адама Нотта, оставившего её умирать на холодном полу в одной из комнат замка. Из-за Струпьяра, решившего, что распускать руки со школьницей — это нормально. Из-за Сивого, решившего, что разорвать её на клочья — хорошая месть. Из-за Ричи Кута, не умеющего закрыть рот. Опять из-за Драко, взорвавшего её котёл на третьем курсе. Из-за, блять, всего и всех.       Палочки оголились. Это было не то место, откуда волшебники будут бежать, зовя на помощь и спасая свои задницы, завидев угрозу. Наёмники, и да, судя по тому, с какой точёной лёгкостью они достали оружие, это точно были они, встали со своих стульев, поправляя протёртые рукава пиджаков. Палочки наготове, а оружие Эйвери всё ещё плотно сидит в кармане чёрных джинс.       — Жить надоело малолетке, — сказал один из них, обращаясь к товарищу, для которого подобная ситуация словно была привычной и даже забавной.       Шесть палочек направлены прямо в голову юной волшебницы в месте, где это никого не смущает. Посетители продолжали есть закуски и попивать дешёвое пойло, перестав обращать внимание на происходящее. Кроме одного, который вышел из-за угла, не ожидая увидеть подобной картины. Барти Крауч появился аккурат в момент, когда голова его новой подруги чуть склонилась набок в ожидании действий преступной шайки.       Оставил на пару минут. Уголок губ Крауча пополз вверх. Единственный из всех, кого знала Лиа, кто решил бы наблюдать и кому ситуация показалась до боли забавной. С интересом он наблюдал за происходящим, опёршись плечом о выступающую деревянную панель, словно смотрит очередной матч по квиддичу. Болеть он не собирался, но предвкушал что-то интересное.       — Ты не в себе? Спрошу ещё раз, жить, надоело? — снова заговорил тот наёмник, пока остальные помогали главарю подняться.       — Стой, я сам с ней разберусь, — бугай встал на ноги, делая не совсем уверенные шаги навстречу волшебнице. — Какого хрена ты молчишь, девка? Извиняйся, пока можешь говорить, — тон был наглым. — Ты отсюда не выйдешь, — он говорил уверенно, нагло, и таких, как он, принято называть быдлом. Только в силу возраста он отличался от тех, с кем запрещали Лие водиться в детстве. Бугай покачал головой на последних словах, пытаясь выглядеть искренне и внушить ей, что он действительно прав.       Но права была она, когда сказала, что затолкает херес ему в глотку.       Краем глаза Эйвери заметила стоящего неподалёку Барти, и его слова снова всплыли в её голове. Единственный, кто наблюдал с интересом. Единственный, кто не осудит её за то, что сделала так, как велит ей нутро. А оно велит перебить мужланам каждый позвонок.       На лице волшебницы мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее ухмылку, но это была не она. Слишком злобная. Лиа подняла руку, пальцы очертили несколько спиралей всего за секунду, бугай сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию, а свободный столик у окна стремительно полетел в него. Древесина разбилась о защитное заклинание, брошенное волшебником в последнюю секунду. Его пальцы крепко сжимали такую же массивную, как и он сам, волшебную палочку, вдоль которой что-то нацарапано. Выглядел уверенным, словно девчонке не жить, словно способен и с радостью расправится с ней, победно демонстрируя её обмякшее тело, намотав тёмные волны её волос себе на кулак.       — Экспульсо, — снова его грубый голос. — Эверте Статум, — повторил он, но заклинания не попали в противницу, в руках которой даже не было палочки. — Баубиллиус.       Снова нет.       — Играешь, да? Значит, поиграем, — на его лице появилась мерзкая самодовольная ухмылка, и товарищи, решившие сначала не мешать, нацелили свои палочки снова.       Дуэли в барах были не редким явлением, но мало заведений могли похвастаться поединками школьницы с шестью наёмными убийцами. Которые не учли, что перед ними не школьница, а Пожиратель Смерти, чья кровь течёт в жилах Тёмного Лорда. Яркие вспышки летели в девушку, волосы которой резким потоком ветра, в котором гудела магия, были отброшены ей за спину, а в лицо ударила поднявшаяся в воздух пыль. Достаточно.       Последнее, что она помнила, это совершенно спокойный голос Барти с того самого угла.       — Вали ублюдков, — сказал он прежде, чем девушка взмахнула рукой, словно смахивая этим жестом всё, что находилось в баре. А потом волна плотно сбитого воздуха отбросила всё в радиусе пары метров от Лии, деревянные половицы заскрипели под ногами, треснули, поднимаясь невысокой волной. Стены задрожали.       Происходящее совершенно не отмечалось в памяти Эйвери, всё казалось туманным. Вот она уже на улице. Лютный переулок. За её спиной слишком светло, потому что бар горел и потрескивал, как огромный камин. Она обернулась, ощущая, что злость, что успела накопиться, была освобождена, и настала очередь апатии овладеть ею. Смотрела на яркий огонь, пытаясь прокрутить случившееся в памяти. Крик, улыбка Барти Крауча, что прямо сейчас подкуривал от пожара, и больше ничего. Единственное, в чём она была уверена — это всё её рук дело. Она подумает об этом позже. Усталый взгляд оторвался от бара, из которого успели выйти все посетители до того, как его окутал огонь, и Лиа сделала несколько шагов вдоль плохо освещённой улицы. Туда же, куда направился Крауч.       — Лиа, — прозвучало за спиной, и сердце отчётливо стукнуло в груди, заставив девушку остановиться, но не обернуться.       Выдох. Она снова делает шаг, игнорируя до боли знакомый голос. Взгляд встретился с Барти, который как раз обернулся на звук её имени. Лиа видела, как он ухмыляется, понимая, кто был причиной её визита в Дувр. Слишком очевидно. Крауч-младший догадывался, что причиной плохого настроения у девочек её возраста являются мальчики, и он отсалютовал двумя пальцами, словно отдал Эйвери честь, прежде чем аппарировать прочь.       — Ненавидь меня, но сначала выслушай, — снова близкий, бархатный голос за спиной, который она уже привыкла слышать перед сном. — Это Крауч?       Драко стоял в десяти метрах от неё. На светлых волосах играли отблески пламени, которые также танцевали в отражении в его глазах. Челюсть плотно стиснута, кулаки сжаты, но спокоен. И голос его полон решительности. Он взглянул на пожар лишь мельком, догадываясь, что это её работа, и его это ни секунды не волновало.       — Какое тебе дело? — грубо рыкнула она и сделала пару шагов в противоположную сторону, прежде чем трансгрессировать прочь.       Выслушать его? Нет, ей и самой было что сказать, так что роль слушателя сейчас явно не для неё. Смотреть на него было… Больно. Она, всё-таки, мягче, чем сама думала о себе.       Видя, как девушка, его девушка, разворачивается, Драко бросился вперёд. Нет, он не даст ей уйти, он искал её всё это время, аппарируя во все места, о которых она когда-либо говорила, трижды был в Дувре, сделал круг вокруг дома Нотта, подумав, что она могла быть там и дожидаться возвращения друга, он был в лесу, о котором она рассказывала, где ей нравилось гулять, он был около домика в Шотландии, который она показала через воспоминания из детства! Три часа он искал её и не намерен был отступать, пока не найдёт её. В последнюю секунду перед хлопком его рука крепко схватилась за рукав слизеринки, игнорируя риск попасть в процент неудачников, которых расщепило во время аппарации. Не сегодня.       — Да отвали! — прикрикнула она, вырывая свою руку из крепкой хватки блондина уже на территории Дуврского замка, и зашагала вперёд.       Снова хлопок, исчезла, но… Как? Замок защищён барьером, должен быть защищён. Снова хлопок.       — Нет, — ответил Малфой, оказавшись за её спиной в их комнате на третьем этаже.       — Выйди вон.       — Уйду, — светлые брови Драко напряглись на гордом лице. Плечи тут же расправились, — Только дай мне сказать.       Нотт был прав, сказав, что отступить и дать Эйвери уйти, было ошибкой, а не ссаным благородством.       — Мой папаша козёл, но он хотя бы не врал мне, а ты, — Лиа ткнула в его сторону пальцем резко развернувшись, — ты на его фоне лжец. Каково тебе, Малфой, быть таким гадом?       — Паршиво.       — Ха… — на лице волшебницы появилась безумная улыбка, которая оголила её зубы.       — Но не от того, что ты сказала. Я тебе не врал.       Чёртов спокойный Малфой, говорит так, словно это он от неё устал, а не она от выходок едва не каждого мужчины, что появлялся в её жизни.       — Да ты что? — перебила она.       — Пророчество исполнится вне зависимости от наших действий, — теперь он будто отчитывал её, повторяя всем известный факт. — Если бы отец не сделал эту ошибку и не привёл тебя, оно бы сбылось, если бы мы не начали сближаться, оно бы сбылось! Ты бы всё равно умерла из-за меня! Господи, блять. — громко выдохнул он, ущипнув за переносицу. — Я ненавижу это так же сильно, как и ты. Всё это. Но я, блять не мог ничего с этим сделать с самого начала. Ни тогда, ни сейчас.       — Сказать, Малфой, ты мог сказать! А не как крыса под видом интереса и чувств сближаться со мной из-за чувства вины!       — Не было, блять, никакой вины! — прикрикнул он так, что Эйвери невольно выпрямила спину. — Сначала не было. Я хотел помочь тебе из-за Нотта! Потому что он бы не пережил твоей смерти, в отличие от меня до того, как я узнал, какая ты.       — Охренеть. Ты хотел, чтобы я выслушала это?       — Нет, — на выдохе, словно у него не было сил и слов, ответил он.       — Выйди вон.       — Лиа, не мой отец и не я вершили твою судьбу. Этому пророчеству больше лет, чем мы друг друга знаем.       — Мне плевать на пророчество. Думаешь меня печалит то, что гадалка сказала, что я спасу тебе жизнь? Я с радостью отдала бы её тебе прямо сейчас и ни на секунду, чёрт тебя дери, не пожалела бы об этом! Если бы все твои слова не были бы сраным лицемерием. Если бы твой отец был добр ко мне не из-за чувства вины. Если бы всё вокруг нас не крутилось вокруг грёбанного лицемерия и чувства, будто ты что-то мне должен!       — Считаешь, что это всё только из-за того, что я чувствую свою вину в том, что сказано в пророчестве?              Теперь он злился. Слова Эйвери задели его и он повысил голос.       — Не ори на меня! — так же прикрикнула она. — Я не хочу тебя видеть.       — Я не хотел, чтобы ты была здесь, пытался отговорить отца, потому что жалел не тебя, а друга! — его взгляд поднялся выше головы девушки на уголок занавески, что застрял в закрытом окне после уборки, и отчаянно пытался вырваться. — Никакой блядской вины я не чувствовал, я прогнил насквозь ещё до того, как ты получила метку, Лиа! Достань уже чёртову занавеску! — раздражённо прикрикнул он, глядя как застрявший уголок дёргается, задевая кольца на карнизе и заставляя их едва слышно звенеть.       Тонкие пальцы Эйвери потянулись к плотной ткани штор и резким движением потянули её вниз, обрывая карниз, что упал за её спиной.       — Как жаль, — так же раздражённо ответила она почти одновременно с тем, как с грохотом рухнул карниз.       — Но так было сначала, я едва тебя знал, — взгляд Драко опустился к лежащему на полу карнизу, беспощадно мнущему тёмно-синюю грубую ткань занавесок.       — Так я должна быть тебе благодарна? Иди к чёрту, Малфой. Ты и твой папаша. Спасибо, что берегли меня до момента, пока я окажусь вам более полезна.       — Я не потому начал общаться с тобой, не потому пытался помочь. Мы стали ближе, потому что я узнал тебя. Не будь никакого пророчества или не знай я о нём, ничего бы не изменилось, потому что мне интересна ты, а не то, что сказала гадалка! Я не был лицемером ни минуты с того блядского дня, когда ты явилась ко мне в дом.       — Не обманывайся. Я сделала бы так же.       — Я — не ты, Эйвери. Я никогда не мог понять, какого хрена Нотт смотрит тебе в рот и откуда между вами взялась никому не понятная связь. Я не понимал, что он нашёл в тебе такого особенного. Но потом понял, когда ты впервые со мной нормально заговорила. Я чувствую вину. Сейчас. Мой бездушный отец тоже её чувствует. Но я здесь не из-за неё.       — Я не верю тебе.       — Что я должен сделать? Скажи, и я сделаю, что угодно. Мне умереть первым, чтобы ты поняла, что пророчество — это полная чушь?       — Я не спасу тебя, если не буду тебе верить.       — Думаешь, я позволил бы тебе меня спасать? Я облажался, но не знал, как сказать и когда, — он подошёл ближе, глядя ей прямо в глаза. — Разве для этого разговора могло бы быть подходящее время? Можешь ненавидеть меня, но ты не сможешь ненавидеть так, как я сам себя ненавижу. Лиа, это полное дерьмо, но я в нём не виноват. Даже мой отец не виноват.       Это было очевидно. Для этого разговора в действительности не могло быть подходящего времени. Даже сейчас у себя в голове Лиа прокручивала воспоминания, прекрасно понимая, что не существует момента, когда она сама захотела бы услышать правду. Когда он действительно должен был ей рассказать. Может, и не стоило ей знать об этом. Драко был прав, сказав очевидную вещь, что не он вершит её судьбу и что бы они не сделали, пророчеству суждено сбыться. Это самый простой закон, с которым не поспоришь. Судьбу не обманешь, она приведёт тебя туда, куда суждено. И в случае Эйвери, Хель давно ждёт её. Лиа сама знала это. Знала, получая шрамы, знала, подслушивая разговоры родителей об ужасных новостях, когда по настоящему осознала, что Тёмный Лорд вернулся. И конечно, когда увидела его, было глупо не подумать о том, куда её это приведёт. Это была её роль.       Наконец, Лиа поняла, что видела в его глазах каждый раз с момента, как между ними зародилась непредвиденная дружба. Драко Малфой всё это время и сейчас, прямо сейчас, думал, как повлиять на её судьбу. То, что она видела в серых глазах, было решительностью действовать. Смиренной, спокойной, лишённой страха решительностью. У него нет другого пути, он обязан, должен, он хочет, ему это нужно. Каждый раз, когда он подолгу смотрел на неё, она видела то же самое, что и сейчас – ненависть к себе и желание сделать так, чтобы это сраное пророчество никогда не исполнилось. Драко знал, что обязан, опять же, не из-за вины, а потому что она – потрясающая. Эта девушка потрясающая, она заслужила жить, она не обязана жертвовать ни собой, ни чем-либо. Она никому не обязана, и каждый раз, когда её действия невольно подтверждали эту его мысль, он влюблялся в неё ещё больше. Как тогда, когда догадывался, что увидит её у Норы, когда впервые заподозрил, что она – такой же бунтарь, как и должно быть слизеринцам. В ней нашлось столько собственной воли, что она оказалась готова пойти против Волдеморта и собственного отца, просто чтобы убедиться, что с тем придурком Уизли всё хорошо. Другой вопрос, стоило ли оно того, если бы её всё же увидели там? Драко знал, что нет. Он и тогда знал, что это того не стоит, но поразился, что она сделала это. Настолько, что и сам рискнул. Просто так, чтобы убедиться в догадках. Воля к свободе – вот что движет этой девушкой, и это важно.       — И чего ты хочешь?       — Быть с тобой. Эйвери, ты свела меня с ума, — он усмехнулся, потянувшись к её руке, сжатой в кулак. — Я отдам за тебя жизнь, буду жить ради тебя, сожгу этот мир к чертям, потому что, — он сделал вдох через нос, — до тебя я не жил.       Ненавидеть его было бы проще, чем признаться себе в том, что ей хочется ему верить. Никто не говорил ей подобного, никто не держал её руку, так, как держит сейчас Драко, никто не целовал её так, как это делает он, ни с кем она не чувствовала себя в безопасности так, как рядом с ним. Хотелось верить. Лиа поочерёдно глядела в глаза Малфоя, пытаясь понять, честен ли он? Правда ли то, что он только что сказал? Действительно ли интерес к ней появился только потому что она — это она, а не девочка, которой суждено когда-то спасти его? Она бы спасла. Даже если бы он не пришёл за ней. Но он всегда приходит.       — Предашь — и я убью тебя, — голос предательски дрогнул, когда её нос уткнулся в его плечо.       — Не в этой жизни.       — Я найду тебя в другой, — щекой Лиа потёрлась о его ключицу, вдыхая тот самый запах, которым она сама пропиталась. Запах, на который она готова была променять воздух, чтобы вдыхать его снова и снова. Нет пути назад, она тонула в его омуте по собственной воле, по своему же желанию, потому что это оказалось так приятно. Тонуть в Драко Малфое.       — Значит, я подожду.