Лодка

Я слышала их голоса и они называли нас животными. Но если бы я действительно была зверем, сожгла бы дотла их кости одним дыханием.

Я была бы драконом.

      Бесконечность. Она во всём: в дуновении ветра, который рано или поздно возвращался, в восходах солнца, которые повторялись каждое утро. Вечность. Цикличность. Всё повторялось, вынуждая привыкать. Стоило уже смириться с тем, что планам суждено провалиться и всё пойдёт не так, как ты хотел, не так, как было должно. Хотя, для кого как. Историю пишет победитель.       Лиа начала приходить в себя от ощущения, словно её волочат по рыхлой земле, а та без зазрений совести набиралась в высокие ботинки. Кто-то держал за капюшон мантии, тащил за собой, чуть подав корпус вперёд. Расслабленное и обездвиженное тело непросто тянуть по земле, а девчонка, казалось, весила как молодой баран. Так её и тащили, как животное, не человека — зверя. Она всё ещё не могла пошевелиться, ощущение жжения между лопаток перетекало в острую боль в рёбрах. Кое-как, Лиа смогла приоткрыть глаза, и взгляд устремился к серому небу над головой. На лице пыль или частички земли, волосы спутывались и выдёргивались от трения о мелкие камушки и колючей травы. Не пошевелиться. Оставалось только смотреть вперёд, вверх на небо, едва приоткрыв глаза и мягко моргая из-за мелких капель дождя. Моросило. Капли попадали на приоткрытые обсохшие губы, насыщая их влагой.       Какой странный день.

Я вижу голубое небо и белые облака

Яркие благословенные дни, темные священные ночи

И я думаю про себя

Какой замечательный мир.

      Она должна была думать о похитителе, о том, куда её волокут и что собираются делать. Почему её до сих пор не убили? Почему её? Есть ли кто-то ещё из Пожирателей, кого так же тащат вместе с ней или, может, за край её мантии и держится человек с чёрной меткой на руке? Могло ли быть так, что Лукас успел рассказать о её предательстве и теперь за это её ждёт наказание? Ей было о чём подумать, но вместо этого Лиа просто смотрела на небо, словно видела впервые его серебряное пуховое одеяло. Бескрайнее, серое, как и всё в мире. Ни хорошее, ни плохое. Лиа думала о предательстве. Нож в спину вставил её отец. Виной всему, что бы не ожидало её в будущем, был Лукас.       Голоса.       — Метка есть?       — Какая разница, посмотрим, как будем на месте. Очнулась, не дай ей запомнить дорогу, — откуда-то раздался грубый незнакомый голос.       — Стой, не нужно! — кто-то был взволнован предыдущей фразой, но Лиа так и не успела понять, кто.       Тяжёлый и твёрдый ботинок ударил по голове прямо в висок и наступила тьма. Звук собственного голоса звучал в голове. Тонкий, тихий стон сорвался с губ до того, как сознание снова уплыло. Она тянулась к нему рукой, протянув аккуратные тонкие пальчики вперёд к свету, но огонёк отдалялся, не давал себя коснуться. Может, это всё просто дурной сон? Интересно, где она уснула, что приснилось именно это?       Одной из отличительных черт Эйвери была способность смириться. Готова принять любой исход, любую ситуацию и отношение, лишь бы ощутить покой. Чтобы от неё, наконец, отстали и оставили в покое. Так было с отцом и его всплесками, матерью и её поучениями по поводу женственности и покладистости, с ожиданиями преподавателей. Эйвери всегда медленно прикрывала глаза и соглашалась, потому что так было проще. Не собиралась делать то, чего требуют, в полной мере, но создавала видимость послушной девочки. Оставалось понять, сможет ли она смириться со всем, что ей уготовано, ведь нить терпения имеет свойство обрываться.       Когда Лиа снова начала приходить в себя, она уже сидела на стуле в тёплом свете газовых ламп у обшарпанной стены в каком-то подвале. Кто-то небрежно вздёрнул рукав её тонкой чёрной кофточки, будто она болела заразной драконьей оспой и прикасаться к ней было не столько противно, сколько опасно для жизни.       — Что ты знаешь о ней? Что она говорила тебе? — заговорил мужчина, который стоял ближе.       — Это она должна была помочь нам, — знакомый голос звучал подавленно.       — Имя её ты знаешь? — спросил новый голос слева, пока Лиа так и осталась сидеть с опущенной вниз головой. Волосы скрывали лицо, давая возможность выждать момент и понять, что происходит. Голова трещала, руки связаны за спиной. Пальцы нащупали шероховатую верёвку.       Не Пожиратели, наказание Лорда подожёт.       — Лиа, — знакомый голос назвал её имя. Это был голос Фреда Уизли, — Эйвери.       Взгляд пленницы, направленный в бетонный пол под ногами, усердно начал нарезать крути со стороны в сторону. Её схватил Орден. Где-то перед ней, в другом конце подвала определённо точно стоял Фред. Попасть в руки Ордена прямо во время захвата Министерства Магии. Эйвери, лимит твоего везения был исчерпан.       — Эйвери, значит, — заговорил кто-то постарше, — Её отец работал раньше в Министерстве.       — Она опасна? — спросил тот, кто стоял ближе.       Голос тоже казался знакомым, очевидно, Лиа знала этих людей, но, не поднимая головы, сложно было узнать их. Собрать мысли в кучу после удара по голове непросто, но Лиа уже обдумывала варианты побега.       — Если пошла в отца, вероятно, да, — ответил тот, кто оказался знаком с Лукасом.       — Она говорила, — Фред откашлялся, — говорила, что отец учил её магии с детства.       Точно Фред, сомнений больше нет.       — Понятно, для чего, — выплюнул тот, кто всё ещё стоял рядом.       Лиа видела только часть его потёртых ботинок и снова закрыла глаза, когда услышала, как он присел перед ней. Мужчина положил руку на её макушку и надавил пальцами на голову, поднимая её. Всмотрелся в лицо девчонки и пару раз похлопал по щекам, приводя её в чувства.       — Фините, — шепнул он, рассеивая сковывающие чары, чтобы она смогла держать голову самостоятельно.       — Не стоило, — этот незнакомый голос не понравился ей сразу. Его обладатель был холоден, груб и, судя по всему, неприятный тип.       — Она связана и без палочки. — Лиа медленно открыла глаза, наконец увидев перед собой Билла Уизли. Его длинные, насыщенно рыжие волосы были заправлены за уши и он кривил губы, когда смотрел на неё. — Это всего лишь девчонка, — добавил он с пренебрежением.       В его взгляде чувствовалось разочарование. В их предыдущие встречи Билл был с ней мил, и Лиа полагала, что понравилась ему. Тогда. Сейчас же, он был разочарован в ней и том, что не заподозрил ничего раньше. Но кто бы подумал, что миловидная девчушка, подруга твоего брата, окажется сторонницей Тёмного Лорда и перебьёт доброе количество опытных авроров? Лиа медленно перевела отсутствующий взгляд к лицу Фреда. Он хотел возразить, уже было открыл рот, чтобы сказать, что-то в роде "Её это не остановит, она колдует без палочки", ровно до момента, как их взгляды встретились.       Его рот так же стремительно закрылся. Это жалость в его глазах?       — Очнулась? — уже более сдержанно проговорил Билл, поднимаясь на ноги. — Хорошо.       Он отошёл дальше, позволив пленнице окинуть взглядом всех присутствующих. Рыжий мужчина постарше, очевидно, мистер Уизли — глава рыжего семейства, Римус Люпин — бывший преподаватель защиты от тёмных искусств, за руку которого держалась незнакомая женщина, рыжий парень постарше Билла — ещё один Уизли, и мужчина, который ей не понравился даже по голосу, его имени она не знала. Взглянув в лицо неприятному типу, Лиа начала вспоминать его. Он был среди тех, кто напал на Теодора Нотта. Вот откуда у неё такая беспричинная неприязнь именно к нему. Нутро чувствует того, кого следует опасаться.       — Римус, ты учил её, — констатировал он. — Что скажешь?       Римус Люпин — приятный мужчина и был хорошим учителем, но слишком мягкотелым. Он не умел ставить гормональных подростков на место, но симпатизировал Эйвери. Простой, как дверная ручка, опрятный мужчина. Именно на его занятии на тему боггарта все узнали, что Эйвери боялась собственного отца.       Бывший преподаватель робко покачнулся на месте, положив ладонь на руку женщины, судя по всему, своей девушки или жены, убирая её со своего предплечья.       — Ничего, она была способной ученицей, отличницей, — не спеша ответил он. Стандартный ответ любого учителя, на это и была ставка.       Незнакомый мужчина, прихрамывая, сделал шаг в сторону, глядя на Эйвери сквозь анализирующий прищур.       — Вспомнил или ударился головой слишком сильно? — вдруг раздался её слегка хриплый голос, пока она прожигала его взглядом. Когда смотришь на того, кто хотел убить твоего лучшего друга, ненависть сама расходится по телу.       Члены Ордена переглянулись. Никто не ожидал дерзости, учитывая невыгодное положение девочки. Окружена опытными волшебниками, каждый из которых был куда старше её, кроме Фреда — у них был лишь год разницы. Вероятно, они посчитали, что она должна быть напугана, оказавшись среди них. Одна, связана, без оружия. Кстати, насчёт оружия. Правой ногой Эйвери оперлась на носок, тем самым отодвинув верхнюю часть ботинка и опустила взгляд вниз.       — Его там нет, — холодно ответил незнакомец, крутя в руках её кинжал. — Хорошая вещица, дорогая. Но не игрушка.       Она в курсе. Лиа молча бросила на него не менее холодный взгляд. Не любила, когда трогают её вещи, а ножи – вещь интимная, личная. Она сидела смирно, оценивая ситуацию. Вокруг неё орденовцы, она связана, безоружна, в каком-то подвале и всё благодаря отцу. Блеск. Пыталась не поддаваться панике и рассуждать трезво.       — Тебе придётся рассказать всё, что ты знаешь и тогда, может быть, мы тебя отпустим, — продолжал он, касаясь кончика ножа подушечкой пальца.       Лиа громко выдохнула через нос, выдувая из него остатки пыли.       — Я похожа на дуру, чтобы поверить, что вы отпустите меня назад?       — Слишком самоуверенно для той, кого взяли в плен, — прокомментировал Люпин, сделав пару шагов по подвалу.       Даже сейчас его голос был мягким и не внушал страха, но рассчитывать на милосердие Эйвери не могла. Наслышана о грязных делах Ордена. В конце концов, это их шайка убила её мать, которая совершенно не была причастна к делам Пожирателей Смерти. Лиа продолжала сидеть спокойно, не двигалась, только глаза следили за каждым движением мужчин, каждым их взглядом и жестом. Выжидала момент.       — В этом есть логика, ты права. Сначала мы получим всю информацию, которой ты владеешь, — незнакомец сделал шаг вперёд. Его раненая нога, судя по всему, доставляла немало дискомфорта. — Каждую мелочь и деталь: где вы, сколько вас, где твой хозяин?       Тон его голоса был мерзкий, заискивающий, спокойный и до тошноты уверенный. С этим мужчиной будет сложнее всего.       — У меня нет хозяина, — Лиа не сводила с него глаз. Держалась ровно, игнорируя боли во всём теле.       — Его клеймо на твоей руке. Ты – рабыня. Расскажешь всё и мы дадим тебе возможность сбежать подальше и жить нормальной жизнью. Доучиться, выйти замуж, завести детей. Будешь свободна от него, выгодная сделка, — говорил он, подойдя ещё ближе, а затем обратился к Фреду и тот сглотнул от одного его взгляда. — Как близка она к нему?       Замуж, дети? Не тем ты пытаешься подкупить её, ой, не тем. По манере держаться, вести беседу и тому, что более взрослые члены Ордена, такие как отец Уизли и Люпин молча наблюдали, стало ясно, что этот мужик негласный главарь. Ну или тот, кому было привычней вести допросы. Он внимательно следил за каждым движением мышц на лице Лии, за каждым взглядом, анализируя и изучая её, пытался подметить её реакции на его слова. Эйвери закрылась, спряталась за ледяной стеной равнодушия. Она уже играла в эту игру.       — Я не знаю, — отозвался Фред, бросив короткий неуверенный взгляд на подругу и так же быстро перевёл его вверх и в сторону. Хотел поскорее убраться отсюда. Слишком некомфортно, слишком это всё вышло из-под контроля.       — Понятно. Знаешь, имея дело с Пожирателями и пытаясь сотрудничать с одной из них, ты мог бы постараться поступить разумней.       — Я не хотел давить на неё. Она спасла мне жизнь, — Фред сглотнул и только сейчас смог посмотреть в глаза бывшей подруги.       Помнит ещё, значит.       — Значит прогнила не так глубоко. Лиа, у тебя есть шанс жить другую жизнь, которую ты заслуживаешь, воспользуйся им, — хромой повернулся к ней. — Какой следующий шаг твоего Лорда? Где он прячет наших пленных?       — Он не держит пленных, — Лиа едва сдержалась, чтобы не ухмыльнуться. Реддл не станет кормить пленников, он убивает всех после того, как получит то, что ему было нужно. А если не получает, убивает сразу. Не своими руками, Том не любил кровавые расправы, пусть иногда прибегал к этому в целях демонстрации силы. Чаще он доверял это Барти или Беллатрисе.       — Хорошо, что ещё ты знаешь?       — Ничего.       — Я знаю, что метку не дают просто так, её нужно заслужить.       — Она досталась мне по блату.       — И ты правда ничего не знаешь? — не верил.       — Правда, — Эйвери говорила ровно, с нотой какой-то уверенной игривости.       — Что насчёт Дуврского замка? — он стал перед ней и глянул на Фреда, лукаво проведя языком по краешкам верхних зубов. — Вы всё ещё там?       — У меня есть поместье, мне нет дела до старых замков, — Лиа откинулась на спинку стула.       Если не хочешь ничего говорить — делай вид, что скрывать тебе нечего. А если так, тебе нечего и бояться.       — Конечно, у твоего отца достаточно денег, чтобы обеспечить достойную жизнь единственной дочери, — он говорил негромко, сдержанно, возвращая карие глаза к её бледному лицу, — Как твоя мама?       Подловил, как едва заметно дрогнули мышцы у её левого глаза и как равнодушный взгляд вновь стал просверливать дыру в нём. Хромой ухмыльнулся.       Тварь. Наглый и знает больше, чем знал Фред. Этот гад замешан в смерти Мэриан, он знал о ней. Кровь в жилах Пожирательницы постепенно начала закипать. Лиа убила того, кого успела увидеть на месте пострадавшего офиса отца. Но что, если она убила не того?       — Ждёт тебя, — это было единственное, что она смогла выдавить, сохраняя спокойствие.       В ответ по лицу хромого расползлась лёгкая улыбка.       — Хватит, Эд, — подал голос Римус, — она может действительно ничего не знать, ей семнадцать лет. Она просто ребёнок, у которого не было выбора. Лиа, просто расскажи нам то, что знаешь. Мы постараемся помочь тебе.       Кажется, среди них есть тот, кто способен копать глубже. Но до истины ещё далеко.       — Помочь с чем? — в её голосе отсутствовали эмоции, это и заставило Люпина сделать пару шагов к ней, чтобы присмотреться, постараться понять её.       — Не умереть за предательство, скрыться, — Люпин мягко развёл руки, ожидающе глядя на Лию.       — Умереть здесь или умереть там, — она иронично склонила голову сначала на одну сторону, а после на другую. — Вы себе помочь не можете.       — Римус, это ребёнок, перебивший министерских авроров, ради Мерлина, сделай что-то со своей наивностью, — быстро проговорил Эд, небрежно бросив взгляд в сторону друга, а после обратился к пленнице: — Меня не подкупит ни твоя внешность, ни юный возраст. Я знаю, кто ты, — хрипло и тихо проговорил он, наклоняясь к ней ближе.       — А я уже знаю, что ты сделал, — тихий шёпот Эйвери был направлен в его лицо. Она подала голову чуть вперёд, чтобы прошипеть эти слова максимально близко к нему, насколько это было возможно, будучи привязанной к стулу.       Бесстрастный взгляд Эда остался направлен в зелёные глаза Эйвери. Руки он держал за спиной и чуть склонил голову на бок, неотрывно глядя на девочку, которая была права. Он был спокоен ровно до момента, как за её спиной не начал подниматься огонь, который и заставил Эда медленно отстраниться. Горела верёвка, которой связали её руки.       Уголок губ Эйвери дрогнул в ухмылке. Пора сматываться отсюда, представление затянулось.       — И ты заплатишь, — тут же сказала она, вскочив с деревянного скрипучего стула и магией выбила палочки из рук троих из братьев Уизли.       Лиа резко протянула руку вперёд, направляя открытую ладонь в грудь виновника в смерти матери. Удар магической волны оказался столь силён и сконцентрирован в одной точке — его солнечном сплетении, что грудная клетка Эда прогнулась внутрь и его тело отбросило в сторону Люпина. Обоих впечатало в стену. То же самое произошло и с остальными после второго удара, который Лиа смогла рассеять на всех, а не сосредоточить на одной цели. Сил не хватало, с каждой секундой они будто ускользали из её измождённого тела. Эйвери сделала резкий короткий выдох, смахивая всё на усталость и травмы. Казалось, у неё сломаны пару рёбер, но только Лиа никак не могла вспомнить, как это произошло. Чёрт с этим, сейчас нужно просто сбежать отсюда. Лиа бросилась к нескольким ступенькам у единственной двери в подвале и толкнула её . Та оказалась не заперта. Как непредусмотрительно.       Скорее бежать. Скрыться, попасть в замок, рассказать Лорду об отце и увидеть казнь за его предательство. Она хотела увидеть Драко. Узнать, жив ли он. И Тео.       Бежать.       Дверь с грохотом ударила о стену. Лиа навалилась на неё всем телом, чтобы скорее открыть и броситься дальше. Дом был небольшой, частично деревянный, дверь из подвала вела в узкий коридор. Отталкиваясь влажными ладонями о стену, помогая себе ускориться, Лиа выбежала в гостиную быстро оглядываясь и осматривая помещение. Каменный камин, старое кресло, открытая лестница на второй этаж, выжранный молью ковёр. Плевать, беги дальше. Резко свернула за угол и, найдя входную дверь, навалилась на неё всём телом, надавив руками на медную ручку.       Удар. В грудь, прямо по сломанным рёбрам. Эйвери резко выдохнула, чувствуя, как волна боли, словно цунами, охватывает её, не даёт вдохнуть. Грудь и лёгкие будто залили цементом. Ударили не магией, чем-то твёрдым, напоминающий палку или трость. Лиа только увидела свет за дверью, успела переступить порог. Зелёный луг, полоса леса за ним и всё потемнело от боли. Тёмные круги завертелись перед глазами.       — Конфринго, — сжимаясь от боли, кое-как выговорила она, инстинктивно сделав нужный жест пальцами и направив заклинание в сторону, откуда пришёлся удар.       Пришлось опереться об угол дверного проёма спиной, чтобы дать себе время прийти в себя, оттолкнуться и броситься бежать дальше. Всё произошло за доли секунды, она даже не успела сообразить ни что случилось, ни кто её ударил, ни каким заклинанием ей ударить в ответ. Всё произошло слишком быстро. Эйвери обхватила себя одной рукой, пытаясь прикрыть место удара. Ноги не слушались, бежать сложно, а дышать невозможно вовсе. Словно рёбра хотят вылезти наружу. Лиа стиснула зубы от боли, постоянно оглядываясь назад, пока под ногами шуршала высокая колючая трава. Дом за спиной был двухэтажным, старым, давно забыл свои лучшие годы. В нём будто никто не жил, об этом говорила и растительность вокруг него, достающая почти до колен.       Тот, кто внезапно ударил её, подстерегая за дверью, успел оклематься. Лиа бежала в сторону леса, видела, как он кинулся следом, и пытала аппарировать. В попытке хоть немного притупить боль, отбросить её и сосредоточиться, она прикрыла веки повторяя про себя: Дуврский замок, Салазар, Дуврский замок, дом, поместье Малфоев, комната Тео. Перечисляла места, пытаясь как можно точнее представить их и... ничего.       Из дома выбежали члены Ордена и, без каких-либо колебаний и игнорируя ушибы, пустились за сбежавшей пленницей.       Вот теперь Лиа вспомнила, что такое паника. Обычно она было не одна, рядом всегда кто-то был. Рядом всегда был Драко и это взывало её к уверенности даже тогда, когда она понимала, что он может не успеть помочь ей. Как в Министерстве. Но сейчас здесь была только она. Одна и совершенно не понимает, где "здесь"? Лиа сильнее стиснула зубы, кое-как отбив заклинания, которые должны были её остановить, но с каждой секундой чувствовала, как магия внутри неё исчезает. Волшебство, дар, словно вода, утекает между пальцев, оставляя едва заметный след. Она перестала чувствовать его вибрацию на кончиках пальцев. Эйвери остановилась и обернулась, поднимая руки перед собой. Это были уже не шутки.       — Фумус Эт Вененум, — шепнула она опасаясь, что сил не хватит, чтобы колдовать невербально и, к тому же, без палочки.       Но опасаться стоило того, что не получится и так. Ничего не произошло. Абсолютно, будто из её рта вылетело не заклинание, а набор слов. Будто она — маггла. Лиа с ужасом смотрела на то, как руки медленно опустились вниз, повернула к себе ладони и с испуганными, ничерта не понимающими глазами, просто замерла, пытаясь кое-как вдохнуть воздух.       — Какого чёрта? Что такое? — дрожащим шёпотом проговорила она, глядя на то, как трясутся руки, и снова бросилась бежать. — Дьявол, — снова её пугающий шёпот.       Яркая вспышка голубоватого цвета ударила прямиком в голову, сбивая Пожирательницу Смерти с ног. Пальцы кое-как зашуршали по густым зарослям травы — её просто сбило с ног, движения не скованны. Ещё не всё потеряно, она ещё может спастись, но резкие рези в области рёбер не давали подняться. Вставай и борись, Эйвери! Вставай и борись!       — Далеко ли?       Крупный старик навис над ней, одной рукой схватил за шею сзади, а другую сунул ей под руку. Поднял с земли резким грубым движением, которое вызвало новую волну боли.       Что за странный день?       В волшебнике она смогла узнать ещё одного бывшего преподавателя, которым какое-то время притворялся Барти Крауч. О том инциденте ей рассказал Драко ещё до того, как их начало что-то связывать. Тогда в Хогвартсе никому не открывали тайну о происшествии, дело так и не получило огласку благодаря усилиям директора. Все пытались скрыть проникновение опасного преступника в стены школы. Лию держал Аластор Грюм. Несмотря на хромоту, внушительный возраст и отсутствие глаза, держал он её крепко, игнорируя хрип и оскал, полный боли.       Лиа попыталась толкаться и обжечь его руки, положив на них свои ладони, но ничего не произошло. Магии просто нет. Как это возможно? Это же просто за гранью, невозможно. Пропала единственная её надежда, единственное, что она умела.       — Ничего не выйдет, — скрипящим голосом заговорил Грюм, уводя трофей обратно в дом мимо нескольких членов Ордена, которым досталось меньше всего.       Её вернули в подвал, небрежно бросив на пол. Недалеко на полу, на руках незнакомой женщины с короткой стрижкой, кашлял кровью Эд.       — Аластор, — начала женщина, поддерживая голову друга, — помоги ему!       — Твоих рук дело? — Грюм бросил грубый взгляд на Эйвери, которая лежала на боку и пыталась подняться, чувствуя, как сломанное ребро сдвинулось с положенного места.       Лия резко замерла, лишь сумев приподняться на руках. Нельзя делать резких движений, нельзя шевелиться или она рискует одним неосторожным движением пробить себе лёгкое. Блять, что это за день?! Осмотрелась в попытке найти хотя бы что-то, чем можно защититься, какую-то мелочь, чтобы зацепиться и понять, как выбраться отсюда живой.       Грюм обошёл раненого Эда и, не касаясь, провёл тростью по его груди. Обвисшие щёки напряглись, пока стеклянный глаз бегал по телу товарища, изучая состояние. Не нужно быть колдомедиком, чтобы сообразить, что грудная клетка не выдержала и треснула где-то в районе солнечного сплетения, куда Лиа и целилась. Радовало лишь то, что этот придурок сейчас страдает, захлёбываясь кровью и не может нормально дышать так же, как и сама Лиа. Аластор прошептал какое-то заклинание над телом Эда, а после приказал старшему брату Фреда забрать его отсюда. Всучил напоследок какую-то склянку, вероятно, с заживляющим. Лиа наблюдала за этим исподлобья, опираясь на дрожащие руки, пока старик не обратил своё внимание на неё. Дело дрянь. Вокруг нет ничего, чем можно защищаться, дверь заперли, но теперь уже снаружи на засов.       В подвале осталось несколько мужчин. Грюм махнул Фреду, приказав тому встать у двери. Люпин и старший Уизли стояли рядом. Лиа не хотела вредить Римусу, но у неё не было выбора. Тот держался за вывихнутое плечо, поглядывая на бывшую ученицу. Билл Уизли стоял за спиной старика, у которого Лиа только сейчас заметила небольшой чемоданчик подмышкой.       — Где её вещи? Покажите мне, — приказал Аластор. Лиа помнила, что его позывной звучал как-то в роде Угрюмого Глаза. Нет, Грозный Глаз, точно. Ненавистник министерского режима, о нём не раз писали в газетах. Потому она и не видела его на битве, ему нет дело до защиты Министра, у него свои цели. Некоторые Пожиратели побаивались его.       Фред подошёл к Грюму, показывая вещи, которые они сняли с Эйвери, пока та ещё была без сознания. Старик осторожно отодвинул край небрежно сложенной мантии, оголяя волшебную палочку, что пряталась в её складках. Кончик палочки непрерывно мигал бледным белым светом, сообщая о том, что хозяйка в опасности.       "Наверное, Драко сейчас сходит с ума", — подумала Лиа, чувствуя, как тоска подкатывает к горлу. Бедный Драко, она надеялась, что у него дела обстоят лучше, чем у неё. Надеялась, что он хотя бы жив.       Грозный Глаз резко перевёл взгляд с вещей и палочки на девчонку, что даже не могла подняться с пола, зато смотрела на него акульими глазами, словно вот-вот вцепится в глотку. Он взялся за край мантии, которую Фред всё ещё держал в руках и обратил внимание на цвет подкладки, молча бросив взгляд на Люпина, Уизли-старшего и Билла. После он едва заметно кивнул. По спине Эйвери прошёлся мороз.       — Не знал, что у Лукаса есть дочь, — заговорил Грюм своим скрипящим голосом, заметив фамильный кулон с драконом на шее девочки.       Это не единственный прокол Лукаса.       Все знали его. Лукас постарался сделать так, чтобы его фамилия была известна доброй части магической Британии. Несколько лет упорной работы на Министерство, открытие собственной компании, которая начала славиться своими бойцами, которые, по слухам, превосходили авроров по навыкам. Утаивал о существовании дочери, ни разу так никому и не назвал её имени. До одного дня.       — Она что-то рассказала?       — Нет, — тут же ответил Чарли. Кажется, так звали старшего Уизли, Фред когда-то рассказывал о нём. — Отнекивалась, пока Эд не заговорил о её матери. Говорит, ничего не знает, но носит метку.       — Конечно, носит, — иронично ответил Грюм, и на его лице мелькнула желтозубая ухмылка. Он будто не сомневался в том, что знает о девчонке больше, чем она того ожидает. Лиа и впрямь была уверена, что этот старик не может ничего знать, пока тот не достал из чемоданчика стопку газет, по одной поднимая их в воздух перед её лицом.       — Ничего не знает? Вас чуть не обвели вокруг пальца. Эта кроха чуть не сбежала, а вы так ничего и не смогли из неё выдавить, сопляки. — Лиа слышала такую задорную интонацию только от стариков. Аластор насмехался над товарищами. — В день смерти Стерджиса Подмора она была в Министерстве и попала на снимок, — заговорил он уже более решительно и громко, словно зачитывал её грехи. Постучав тростью о каменный пол, он приказал одной из газет открыться на определённой странице, часть которой занимала колдография, на которой вдали можно заметить Пожирательницу с длинными волосами, в подобной мантии.       — Тогда я долго искал зацепку, — он неприятно кривился, поглядывая на девчонку. — Вошла под чужим именем и как вышла, тоже неизвестно, зато шуму навела, — Аластор смаковал каждое слово. Как долго он ждал, что сможет узнать виновника в смерти друга.       — Считаешь, это она убила его? — подал голос старший Уизли, подхватив подлетевшую к нему газету и ткнул пальцем в заголовок.       — Там было только два человека в масках! — прокричал он. — Убила, — заговорщицки продолжил Грюм. — Изысканно, — он направил трость в её сторону. — Добавив стекло в чай и изрезав ему все внутренности так, что невозможно было понять, причину каши внутри него.       Ему действительно нравилось говорить об этом, хотелось разгадать тайну. Он прожигал её взглядом, но не скрывал какой-то абсурдный восторг от описания её поступка. По слухам, он любил сложные и кровавые дела. Не сказать, что Эйвери сожалела о содеянном, раскаяния от неё они точно не услышат.       Грюм сделал короткую паузу, ожидая, выскажет ли кто-то своё мнение, но все молчали, пытаясь осмыслить услышанное. Смерть Подмора была для них ударом тогда и осталась болезненной раной сейчас.       — Нападение на Министра на церемонии награждения у Святого Мунго, — продолжил декламировать он. — Лица не видно, зато попала в кадр одного из зрителей.       Из стопки поднялась небольшая колдография, на которой видно, как девушка в мантии ведёт за собой молодого мужчину, не давая заклинаниям коснуться даже волоса на его голове. Колдографии чёрно-белые, но их качество, разница оттенков мантии и подкладки, волосы, попавшие в кадр, позволяют узнать девочку даже несмотря на маску. Конечно, если бы сейчас она не сидела перед ними на полу, и они не знали бы, что на её предплечье извивается чёрная метка, уличить её было бы невозможно. Потому Лиа считала, что старик не может ничего знать о ней, но он долго копал, чтобы добраться до сути. Месяцы поисков и расследований Грюма привели к результату. Когда он узнал о том, что они поймали девчонку с меткой, он тут же понял, кого именно.       — Нападение на Косой переулок, после которого бесследно исчез создатель палочек Олливандер, — с каждым словом тон его голоса становился всё более обвиняющим, и Грюм подошёл к Эйвери, прижимающей руку к сломанным рёбрам.       — Ты сидела за соседним столом, когда Кингсли говорил о защите Поттера на семнадцатилетие. Ты докладывала информацию Волдеморту не только тогда, — встрял Билл, скривившись.       — Хороша подруга, — хмыкнул Чарли, поглядывая на младшего брата.       Крепкой хваткой Грюм схватил её левую кисть, плотно обвивая её толстыми шершавыми пальцами и поднял вверх, обнажая метку.       — Я знаю, что это не раздают просто так, — скрипел он. — Это, — он потряс руку, вызывая очередную волну боли, от которой Эйвери уже начинало подташнивать, — клеймо того, на кого он рассчитывает. И ты расскажешь всё, что знаешь, — прошипел он ей в лицо, продолжая тянуть за руку, чтобы приподнять Эйвери с пола.       Знал, что делает больно, Лиа даже рыкнула, скривившись от резкого рывка и зажмурив глаза так крепко, насколько могла.       — Аластор, она может помочь нам и без насилия, — отец семейства Уизли казался таким же робким, как и Люпин. Возможно, эти двое носили в себе больше света, чем их товарищи, но Орден не был источником добра.       — Так заставь меня, — Лиа прошипела Грюму сквозь зубы, вырывая руку из крепкой хватки. — И посмотри, что сможешь узнать. Меня уже ищут, за мной придут и ты пожалеешь, что тронул меня.       В комнате повисла тишина. Орден знал, что она означает. Если Эйвери не хочет содействовать по собственному желанию, Грюм не станет церемониться и, как только оправится Эд, они найдут способ заставить девочку говорить.       Так начался Ад. Если бы Лиа знала заранее, что её ждёт, держала бы язык за зубами и не рыпалась. Закованная в железные кандалы в сыром подвале, день за днём она сидела на тонком грязном матрасе в углу. Ей залечили рёбра, чтобы она смогла протянуть подольше. У неё было три долгих дня, чтобы осмотреть подвал, насколько позволяла цепь, что тянулась от браслетов на руках к трубе у крошечного окна под потолком. Здесь не было ничего, кроме сырого грязного матраса на полу, стула в центре помещения и миски с водой. У собак отца условия были лучше.       Лиа сидела на матрасе, положив связанные руки на ноги перед собой. Все эти три дня она обдумывать план своего побега. Всё было бы проще, если бы её магия не пропала. Должно быть, они напоили её чем-то, когда вели сюда и продолжали добавлять это в воду. Лиа покосилась на металлическую миску на полу у матраса. Вся погнута, усеяна щербинками, но это было всё, что они ей дали. Ни еды, ни средств гигиены. Только поставили чёртово ведро, чтобы она смогла справить нужду. Мерзость. Но хуже было то, что творилось внутри. Какая-то часть не переставала бороться, убеждала, что всё закончится хорошо, не разрешала сдаваться. Но была и другая, многим меньше, которой было страшно. Лиа сглотнула, глядя перед собой в пустую серую стену. Так она сидела всё это время. Не спала и почти не пила, пыталась достать руки из оков, но только поранила кожу на кистях. Произносила простейшие заклинания и впервые в жизни чувствовала себя так, словно её обокрали. Забрали самое ценное, её дар, магию, сделали её обычным беззащитным маглом. Бесполезной.       Лиа насупилась. Не может же она сидеть здесь и ждать помощи, не предприняв и попытки сбежать. За эти дни к ней не спускались. Она слышала шорохи за дверью, голоса в доме, но не могла разобрать слова. В доме постоянно кто-то был, она слышала, но они не приходили к ней, ждали, пока она сама созреет для разговора. Очень хотелось есть.

Неделя

      Уверенность и дерзость растворялись в прохладном воздухе старого подвала. Ещё никогда в жизни Лиа не спала так много. Здесь больше нечего делать. Дом, в котором её держали, был тайным укрытием, довольно защищённым местом, которое Орден только мог себе позволить. Лиа не имела ни малейшего понятия, где находится, насколько глубоко в лесу и как далеко простирается антиаппарационный барьер. Она лишь узнала, что в этом доме никто не живёт, что его используют как убежище, штаб-квартиру для собраний и чего-то подобного.       Она убеждала себя ждать, отметала воспоминания, которые настойчиво прорезались в памяти, чтобы не дать им сломить себя. Она думала о Драко, надеялась, что с ним всё хорошо. Если он жив, наверняка ищет её. Взгляд поднялся к крошечному окну и первым лучам. Уже рассвет. Лиа выдохнула, опуская голову, сидела спиной к двери на всё том же матрасе. Вода кончилась ещё вчера. Кофточка покрылась слоем пыли и впитала влагу с воздуха. Отвратительное ощущение грязной одежды и белья, но Лиа смиренно ждала. Ей нужно убедить Орден, что она ничего не знает или может сказать, что она может показать, как безопасно пройти к Дувру? Купятся ли эти идиоты, если она пустит слезу и будет каяться, что ничего не знает? Мерлин, на такое ещё нужно найти в себе силы, Лиа не настолько отчаялась. Хотя сидеть здесь в полной тишине невыносимо. Она обняла руками ноги, положив голову на колени.       Нужно просто потерпеть. Что если с Драко что-то случилось? Прошла уже неделя, наверное, он сходит с ума, пытается найти её. Каждый раз, закрывая глаза, она видела его лицо, серые глаза, смотрящие в душу, чувствовала его прикосновения и снова открывала глаза. Не разрешая впадать в отчаяние, скучать и думать об этом. Эти мысли её сломают, она не может позволить себе быть слабой.       Дверь со скрипом отворилась. Глаза Эйвери резко открылись, но она не шелохнулась, только насупилась в ожидании. По шагам она поняла, что в подвал вошли трое.       — С добрым утром, — послышалось за спиной.       Оклемался, значит.       — Сколько рёбер я тебе сломала? — спросила она, не поворачивая головы.       — Закрой рот, — рыкнул Билл, но боковым зрением Лиа заметила, как Эд усмиряет Уизли останавливающим жестом.       — Одиннадцать, — ответил Эд, подойдя к ней ближе.       Лиа так и не обернулась, продолжала сидеть к ним спиной. Выглядело как акт протеста, демонстрация бесстрашия и неуважения. На самом деле, хотелось... домой. Она устала, хочет есть, принять ванну и выйти за эти четыре грёбанные стены.       — Выходит, осталось ещё тринадцать, — ровно сказала она и сделала глубокий вдох, прикрыв глаза и сдвинув тёмные брови.       — Знаешь, что опасно поворачиваться спиной к врагу?       — Знаешь, что человек может прожить три недели без еды? — тихий голос Эйвери выдавал отсутствие сил, но тон позволил сделать вывод, что пленница оказалась волевой.       — Выходит, осталось ещё две, — Эд ответил её же манерой. — Поговорим?       — Я говорила, что ничего не знаю, — спокойно ответила она. — Вы зря теряете время.       — Повернись, ты же хочешь есть?       В желудке жгло, казалось, он начал переваривать сам себя ещё три дня назад. Во рту чувствовался вкус желудочного сока и неприятная горечь. Эйвери сглотнула, медленно поворачивая голову.       Эд стоял в паре шагов за её спиной, держа в руках тарелку. Лиа не видела её содержимого, но есть хотелось так, что она была готова проглотить древесную кору. Но ещё больше хотелось подняться и ударить этой тарелкой по лицам этих козлов. Слишком сильно хотелось, но для бунта было рано.       Лиа повернулась полностью, поёрзав на матрасе и протянула связанные руки к тарелке. Если выёживаться, она останется без еды. Нужно играть по их правилам.       — А-а, — покачал пальцем Эд, убирая тарелку, чтобы она не смогла дотянуться. — Сначала назови мне слабое место убежища Волдеморта. Он же в Дуврском замке? Как попасть в него? — мужчина присел перед ней, начав задавать вопросы.       — Я там не была, — сдержанно ответила Лиа, покосившись в сторону Билла и Грюма, что стояли поодаль.       — А я был, — Эд мягко улыбнулся, но от этого показался только более опасным. — И знаешь, я кое-что вспомнил, когда ваши псы напали на него.       Эйвери на секунду насупилась. Её брови непонимающе сдвинулись, ожидая продолжения речи. Этот чёрт был там в день захвата замка? Там же не было Ордена, этот замок принадлежал аврорам и был их штабом. Это место принадлежало Министерству, о его захвате не писали в газетах.       — Там была одна ведьма, которая вызвала Адское Пламя после того, как убила моего сына. А после к ней, не куда-то ещё, а прямо к ней за спину явился тот, кто дал тебе метку.       Удар сердца вызвал лёгкий выброс адреналина в кровь. Лиа задержала дыхание, незаметно для себя самой, пытаясь вспомнить тот день. Старалась контролировать движение своих глаз, чтобы не выдать, что понимает, о чём говорил Эд. Тот парень, аврор, с которым она сражалась во дворе перед замком… Парень, который играл с ней в честную дуэль, и был сыном этого козла? Лиа медленно сглотнула, глядя в глаза Эда.       — Меня там не было, — как можно мягче проговорила она, убедительно поведя бровями. Господи, он убил бы её прямо здесь и сейчас, если бы был уверен, что смерть сына – её рук дело!       — Может быть, но я в этом не уверен, — его тон стал холоднее. — Я проверю, если ты не против.       Она снова затаила дыхание, недоверчиво наблюдая за тем, как Эд достаёт из кармана палочку и отставляет тарелку с сероватой кашей подальше на пол. Чёрт, ситуация хуже, чем она думала, но это было ожидаемо. Кончик волшебной палочки прошёлся по шее Эйвери вверх, но Лиа не шелохнулась.       Нужно сконцентрироваться.       — Легилименс, — шепнул Эд, наводя палочку на лоб пленницы.       Бледное свечение с кончика палочки из светлого дерева упёрлось в кожу на лбу. Глаза Лии тут же крепко закрылись, обнажая тонкие линии морщинок. В её жилах больше нет магии, она не может сопротивляться. Влезая к ней в голову, он может узнать абсолютно всё. Для этого они и ждали неделю, чтобы полностью лишить её сил, и получить всё, как на ладони.       Лиа почувствовала чужое присутствие в своей голове. Чужак бродил вдоль ящиков с её воспоминаниями, тянул к ним руки, касался ручек в попытке открыть их. Сердце бешено застучало в груди, Лиа боялась представить, что они сделают с ней, узнай всю правду. Что может сделать нормальный отец, встретив убийцу своего ребёнка? Она вздрогнула, когда почувствовала, как чужак тянет за ручку одного из ящиков в её голове, но… Заперто. Ничего. Воспоминания не начали прокручиваться в голове, не всплыли в памяти, остались на своём месте. Лиа выдала два коротких вдоха и выдоха, ликуя и пытаясь сдержаться, чтобы не ухмыльнуться. Тренировки с Драко прошли не зря, магия внутри неё не могла умереть и исчезнуть бесследно.       Эд медленно убрал палочку от лица девчонки, смотрел в её глаза с нескрываемой, но контролированной злобой. Как и она на него.       — Что там, Эд? Что ты видел? — Грюм спрашивал, не имея ни терпения, ни времени ждать. Он пару раз стукнул своей тростью по полу и подошёл ближе, когда Эд поднялся с пола.       — Ничего, — Эд не отводил от неё взгляд. Смотрел в глаза, пытаясь прочесть и понять, как ей это удалось.       — Безрукий болван, — плюнул Грюм, направляя трость на девушку. — Легилименс!       Снова свет, снова зажмурила глаза, чуть съежившись. И снова ничего. Ха! Придётся заморочиться с ней, чтобы понять, что Эйвери, в конечном итоге, всё равно ничего не расскажет!       — Окклюменции не учат в Хогвартсе, — проскрипел Грюм. — Значит, тебе всё же есть, что скрывать, — уверенно выдал он, убирая трость назад.       — Меня не учили, — спокойно ответила Лиа. — Просто со мной это не работает, — безбожно врала, ещё как работает.       — Поэтому он выбрал тебя? — раздался голос Билла, который напряжённо следил за происходящем. Не подходил к ней ближе.       — Тогда бы он рассказал мне что-то. Но я ничего не знаю. Вы зря тратите время, — Лиа старалась быть убедительной, спокойной.       — Посидишь здесь ещё, пока не захочешь говорить. Теперь у нас полно времени, — Билл презирал её, она это чувствовала. Его голос был грубым. — Тебе здесь не нравится?       — У меня затекли руки, я хочу есть, — Лиа бросила взгляд в сторону. — И чтобы вы сменили ведро.       Двое из мужчин ухмыльнулись, направляясь к выходу. Только Эд ещё несколько секунд стоял над ней, не отрывая изучающего взгляда от лица пленницы. Лиа понимала, что он не оставит её в покое и уж точно не отпустит. Она слышала его голос, когда запиралась дверь и когда он накладывал запирающие чары.       Если они будут заходить втроём, ей не выбраться. Она не одолеет троих крепких мужчин, не имея даже возможности освободить руки. Эйвери бросила взгляд на тарелку с остывший кашей. Даже нет ложки. Выдохнула через нос. Ладно, плевать, главное набраться сил.       Каша оказалась безвкусной. Даже не было ясно, что это такое, Лиа никогда не ела каш, но надеялась, что эта липкая масса хотя бы полезна и даст ей немного сил. Она была мерзкой и пришлось заставлять себя, чтобы поесть. Видимо, не так уж и голодна, раз кривилась и воротила нос. В другом ситуация обрела новые грани, они не получат информации, если она сама её не расскажет. Проблема в том, что её всё равно не отпустят, все обещания — наглая ложь, которая должна была подействовать на бедную испуганную девочку, коей Лиа не являлась. Нужно что-то придумать, честным путём ей отсюда не выйти. Тогда, что если воспользоваться блефом? Фред. Слабым звеном был он, потому что только его с ней связывало прошлое. Дружба. Она спасла ему жизнь. Давить нужно на него.       Только он здесь не появлялся.

Три недели

      Её кормили раз в три дня безвкусной кашей и куском хлеба, просто чтобы она не умерла с голоду. Грюм всё приговаривал, что скоро она сломается, но ко второй неделе Лиа начала привыкать к новым… обстоятельствам. Спустя ещё неделю — была готова лезть на стены. Время тянулось отвратительной слизью. Медленно, будто смакуя каждую минуту, наблюдая за тем, как Лиа начинает ворочиться на матрасе, ходить по кругу, разминать ноги. Она приседала, чтобы занять себя, сидела на шпагате, чтобы не терять форму, но уже заметно похудела. Ремень на штанах пришлось затянуть сильнее. Невыносимо. Лиа не хотела признавать, ведь это было бы неправильно, ненормально, но ей было до одурения скучно. Всё это время думала, пыталась найти выход, но его не было и это было самым ужасным. Когда ты в ситуации, из которой можно выйти, решить можно ведь что-угодно, нет безвыходных ситуаций, выход есть всегда! Но она не могла его найти. Тео бы смог, в экстренных ситуациях его мозг способен работать на всю сотню процентов. Только бы он был жив. Лиа прокручивала в голове один вариант за другим, лёжа на грёбанном матрасе, и каждый раз всё сводилось к тому, что её скорее убьют, чем отпустят.       Если она скажет всё, что знает, подставит друзей, их семьи, Барти, Реддла, а Орден убьёт её. Отпускать того, кто владеет информацией, кто захочет мстить и кого они кормили этой блевотной кашей — слишком глупое решение, Орден на это не пойдёт. Она жива только потому, что она молчит. Но если она будет молчать слишком долго, убьют её за ненадобностью. Лишний рот, лишние обязанности. Просто тратит их время. Соврать? Сказать, что покажет им ход к замку? Нужно быть идиотом, чтобы в это поверить. Но даже если... даже если поверят, что тогда? Они не пойдут на Дувр, им не справиться в лобовой схватке с Пожирателями и Реддлом, а значит, Эйвери в руках Ордена никто так и не увидит. Она покажет ход, сбежать не сможет, потому что их больше, а у неё нет сил, они просто убьют её. Возможно, там же. Это не такой уж отвратительный исход — умереть на своей земле. Её там быстро найдут и достойно положат в гроб, закопают под землёй и оставят кормить червей. Но Лиа хотела жить. Было так много, чего она не успела. Так много, что она хотела сделать вместе с Драко. От мыслей о нём давило в груди. Не скучай, возьми себя в руки. Магия так и не вернулась. Мерлин. Лиа выдохнула. Голова начала болеть. Во всех вариантах только один исход.       — Ты меня не получишь, — хрипло проговорила она в пустоту, прижимая руки ко лбу. — Выбери другую жертву.       Злилась. На себя, на отца. Господи, она ненавидела его! Стоило выжить, только чтобы грохнуть его своими же руками. Цепь звякнула. Ею бы она его и задушила.       Дверь громыхнула и открылась. Для мерзкой каши рано, её давали вчера.       — Созрела поговорить? — сказал Билл, заходя первым. — Тебе здесь не скучно?       — Ты спрашивал вчера. С тех пор я ничего не узнала, — Лиа осталась лежать на матрасе, согнув ноги в коленях.       — Не язви, тебе не понравится, — ответил он и дверь с таким же грохотом закрылась.       Эд наложил запирающие чары. Лиа напряглась, они этого не делали раньше.       — Мне уже не нравится, — Лиа проследила за тремя мужчинами, в которых успела запомнить каждую мелочь. У Эда на правой кисти был глубокий старый шрам и небольшой на левой щеке. Он перестал хромать, но нога явно ещё болела, видимо, хорошо Лиа приложила его об стену в Министерстве. У Билла шрамов не было, он выглядел как бунтующий подросток, но по характеру был довольно зрелым и сдержанным. Много хамил ей. Аластор был весь покрыт морщинами и старыми столетними шрамами. Ими буквально было усеяно всё его жабье лицо. — Я подумала, что могу быть вам полезной.       — Да неужели, — Аластор ухмыльнулся, натирая верхушку трости о мантию.       Делай то, что у тебя получается лучше всего. Ври.       — Если я ничего не знаю сейчас, это не значит, что я ничего не могу узнать, — Лиа слабо надеялась, что этот ход пройдёт. — Я могу добыть информацию, если вы действительно пообещаете мне защиту, когда Волдеморт узнает о моём предательстве.       — Ещё ставишь условия? — сухо говорил Билл.       — Погоди, — отмахнулся от него Эд. — Продолжай. Что ты предлагаешь? Отпустить тебя, а ты станешь с нами сотрудничать?             — Я уже сотрудничала с вами, потому что мне не нравится то, что делает Тёмный Лорд, — она встала на ноги.       — Тёмный Лорд, — фыркнул Билл.       — Я помогала Фреду. Была у Норы, когда на вас напали.       — Ты ещё знаешь, как мы называем дом, — он точно её презирал, его раздражало каждое её слово.       — Мы были друзьями.       — Вы перестали ими быть, — рыкнул Уизли.       — Это ничего не меняет, я могу и хочу вам помочь, — Лиа изо всех сил пыталась казаться добродушной и наивной дурой.       — Меняет, ты же знаешь правду, — Эд задержал взгляд на Аласторе и повернулся к пленнице.       — Какую правду?       — Что случилось с твоей матерью, — без промедления и каких-либо эмоций ответил Эд. — Ты убила Подмора потому, что думала, что он виновен в её смерти. Все знали, что он член Ордена и ты тоже узнала.       Эйвери замерла, стараясь обуздать вспыльчивость и вспомнить о выдержке. Разговоры о матери выводили её из себя. Эта рана не заживала. Она сглотнула.       — Ты перестала помогать потому, что Орден убил твою мать, — он старался вывести её из себя. — А сейчас ты хочешь помочь. Думаешь, это был несчастный случай?       Зубы Эйвери со скрипом сжались. Она смотрела на Эда, медленно закипая.       — Это в прошлом, — медленно, но ровно проговорила Лиа.       — Это было предупреждением твоему отцу.       Всё внутри напряглось. Лиа слышала, как размеренно бьётся сердце у неё в ушах. Чёртов подонок. Она смотрела на него из-под густых бровей.       — Её убил не Подмор, — Эд стоял перед ней, в нескольких шагах, подал корпус вперёд, спрятав руки за спиной. — А я. Как она кричала, — дразнился, делая глубокий вдох, словно вспоминал и наслаждался.       Не прошло и секунды, как цепь, удерживающая пленницу, громко звякнула и натянулась до предела. Лиа обнажила зубы в зверином оскале, замерев в нескольких сантиметрах от Эда. Кандалы впились в кожу кистей оставив там кровоподтёки – с такой резкостью и силой она бросилась на него. Волосы упали на разъярённое лицо Пожирательницы, грудь тяжело вздымалась. Ненависть, которая всё время копилась внутри, вырывалась наружу. Она не может держать себя в руках и играть роль слабой пленницы. Не может смотреть на него снизу вверх и притворяться, будто не жаждет его крови.       — Вот тебе и прошлое, — спокойно сказал Эд. Он даже не дёрнулся от внезапного рывка девчонки.       Знал, что ей не дотянуться, Лие уже пришлось держать руки чуть позади себя, но не ожидал, что та решит пустить в ход ноги. Одним резким движением Лиа подняла правую ногу, ударив Эда в плечо что было силы. До лица не дотянулась. Ярость заставила её глаза светиться, хотелось выпотрошить ублюдка здесь же, даже со связанными руками, но внезапная боль во всём теле лишь заставила Лию упасть на колени.       — Вот и желание помочь, — Эд потёр рукой ушибленное плечо. Едва не упал от удара, но смог сохранить равновесие, глядя на то, как девчонка корчится от боли от непростительного.       Грозный Глаз направил свою крошечную волшебную палочку на пленницу, заставляя её кричать.       — Скоро станет сговорчивей, — равнодушно ответил Грюм. — Круцио,— снова ударил он.       Надрывный крик резал слух и разносился по округе, спугнув птиц в лесу с насиженных мест. Чёрные вороны поднялись в воздух и кричали с ней в унисон. Каждый, кто был в доме, сжался от её крика. Разум был в огне, тёмная магия выбирает самое уязвимое место, и у Эйвери это была голова. Так говорил Тёмный Лорд, и в этом она убедилась сама, когда раз за разом чувствовала, как её череп раскалывается на крошечные кусочки, как увеличивается давление в височной части, как её мозг кто-то отскребает чайной ложкой и как адски начинают болеть места прошлых ранений.       Боль прекратилась, давая возможность отдышаться, и Лиа подняла взгляд к потолку чувствуя, как лоб стал влажным. Холодный пот проступил на висках, грудь тяжело и часто вздымалась, а она просила себя потерпеть. За ней придут, нужно немного подождать и её найдут. Драко не оставит всё так, он ищет её, Лиа была уверена. Надеялась. Если он жив, он непременно ищет её. Это заставляло её сжать кулаки и молча принять следующий удар. Снова душераздирающий крик и грохот. Боль выкручивала кости, напрягала всё тело, и Лиа снова упала на пол. Щека упёрлась в холодный бетонный пол, впитывая его прохладу. В уголках глаз скопились крохотный слезинки, но Лиа не обронила ни одной. Там они и высохли.       — Хватит бесполезного трёпа, скажи мне, кто из тех, кого не подозревают, ещё находится с вами, — приказал Аластор, направляя на неё конец палочки.       Но ответа не последовало. Лиа ни за что не назовёт имён. Грюм наслаждался. Он был безжалостен, но Лие только предстояло узнать о его истинной жестокости.       Сильные руки Билла подняли тело Эйвери с пола. Её руки были закованы не для того, чтобы она не могла сбежать, а чтобы она не могла коснуться метки. Они не знали, сможет ли она призвать Волдеморта, если напоить её зельем, блокирующим магию, которое они подливали в воду. Они так же не знали, стал бы Волдеморт приходить за девчонкой и сможет ли сделать это, игнорируя защитные чары, что наложены на дом и округу. Решили не рисковать, более того, руки не понадобятся Эйвери — в пустом подвале делать ими нечего. Билл усадил её на стул, убрав спутанные волосы, чтобы видеть её лицо. Он смотрел с ненавистью, не мог поверить, что ко всем тем злодействам, которые назвал Грюм три недели назад, причастна эта девочка. Но больше всего в ней он ненавидел то, что он и сам оказался обманут ею. Она улыбалась ему в лицо, смотрела в глаза, нагло при этом лгав. Он ведь видел её в Министерстве однажды, остановился у её столика в кафе, чтобы заговорить. Жалел, за то, что она сидела там совсем одна, а она просто грела уши, выдав их план по перемещению Гарри. Она просто маленькая сука.       Они оставили её в покое, только когда она начала терять сознание. У человеческого организма есть лимит, и они исчерпывали его, бросали её обратно на сырой матрас, оставляя воду в миске, как для собаки. Лиа так и оставалась лежать неподвижно до рассвета. В голову лезли воспоминания. Разные. Она отметала каждое, отказываясь вспоминать друзей, семью, Драко, даже отцовских псов. Ничего из того, что она любит. Ничего из того, что ей дорого и за чем она на самом деле безумно скучала. Она знала, что эти мысли выбьют её из колеи, сломают. Вместо этого она просто ждала, когда сможет отомстить.       Так происходило каждых три дня. Они оставляли еду, воду, а на следующий день, когда её силы возобновлялись, приходили снова. И снова задавали вопросы.

Семь недель

      Эд смаковал предвкушение, а Лиа лишь сильнее сдвинула брови, прежде чем почувствовала его руку на своём плече. Она не сказала ни слова. С тех пор, как они стали её пытать, она молчала. Её ненависти во взгляде хватало, чтобы каждый понимал, чего она для них желает и что думает. Это не было протестом, на самом деле, Лиа не могла найти слов, способных выразить чувства в полной мере. Слова ничего не меняют. Чувствовала пустоту внутри. Начинала привыкать к тому, что происходит в стенах этого подвала, выучила расписание, по положению солнца начинала понимать, когда они явятся снова. Чувствовала это. Пыталась держать маску безразличия, им ведь её не сломать. Никому её не сломить, только не болью. Но её руки тряслись, даже когда она оставалась одна, она вздрагивала от шороха за окном, от ветра, что обдувал её тело ночами, хотела плакать. Всё чаще хотела плакать. Смиренно принимала то, что происходит. Она всё равно не расскажет. Она никого не сдаст, Тёмный Лорд может спать спокойно. Лиа только не понимала, действительно ли заслужила это.       Но сегодня всё стало иначе. Пока она ещё сидела спиной к ним, пока никто не видел, подбородок дрогнул. Страшно.       Пальцы Эда обвили шею Эйвери и силой потянули её назад, заставляя упасть на спину. Руки по-прежнему связаны, ранки и синяки от оков не проходили. Больно не было, это был жест унижения, чтобы заставить её несколько секунд валяться на полу и пытаться встать без помощи рук. На лице Эда мелькнуло удивление, когда девочка вновь без усилий приняла сидячее положение, но теперь уже лицом к нему. Он имел дело с такими, правда его прошлые знакомые были куда старше и сговорчивей, но это ничего. Какое-то время Эд работал на Визенгамот, заставляя подозреваемых и осуждённых рассказывать ему правду, но там его методы сочли негуманными. Хотя, что может быть негуманней поцелуя дементора, которому подвергались все заключённые в Азкабане? Он сам рассказал это неделю назад, а может, это было позже. Лиа не помнила. Она вообще не помнила, сколько времени находится здесь, не смогла сосчитать, путалась в мыслях. Каждый день был таким же, как предыдущий.       Покрасневшие глаза Эйвери поднялись к лицу Эда. Он был невысоким, виски коротко выбриты, волосы тёмные с проблесками седины. Но одного взгляда хватало, чтобы понять, что имеешь дело с ублюдком. Он опустил взгляд на неё, и уголок его губ изогнулся в улыбке. Хотелось сломать наглую девчонку и перестать тратить на неё силы. Она смотрела прямо в глаза, без страха, во взгляде были силы противостоять ему, но она просто сидела молча, пока он не ударил её ногой. Тяжёлый ботинок ударил по голове в районе виска.       Лие показалось, они это уже проходили. Она снова лежала на полу, напрягая мышцы на лице, чтобы размять их. Больно. Конечно ей, чёрт подери, больно. Эд пропустил несколько визитов к ней, хотел отыграться, как она думала.       — Круциатус не заставляет её говорить, — заговорил Билл.       — Круциатус сведёт её с ума раньше, чем она созреет к разговору. Есть другие способы, если ты, конечно, не передумала, — Эд взял её за ворот кофты в области груди и заставил сесть обратно.       К звону в ушах добавился треск рвущихся ниток.       — Поговорим?       Молчит. Смотрит на него, не боится, не отводит взгляд. Раздражает. Почти два месяца одно и то же, а она всё молчит.       — Как попасть в Дуврский замок? — он отпустил тонкую ткань чёрной кофточки и небрежно поправил её.       О, она знала, как сделать это. Более того, Эйвери знала часть леса, где антиаппариционный барьер работал хуже всего и знала, с какой стороны подойти к замку незамеченными проще всего.       — Сдохни и я принесу тебя туда собственноручно, — она злобно улыбнулась, произнося это.       Не пожалела об этом, даже почувствовав не слабый удар в живот и в бок, когда согнулась пополам от ноющей боли.       — Так ты не немая, я уж думал, ты разучилась разговаривать, — он скривился в подобии улыбки. — Я бы хотел попасть в замок живым.       Она бы тоже этого хотела, чтобы увидеть, как с ним расправится Лукас за смерть Мэриан. Лукас. Лиа откашлялась и почувствовала, как натягиваются корни волос на её затылке.       — Как мне это сделать? — он силой заставил её поднять голову и посмотреть на него, пока Грюм и Билл просто стояли вдалеке, наблюдая за цирком.       Но был в подвале ещё кое-кто, кто не навещал её ни разу. Кто слышал её крики, но так ни разу и не пришёл. Фред стоял у двери. Она увидела его, но не хотела даже смотреть в его сторону. Она ненавидела их всех, всё вокруг. Ненавидела каждую минуту, проведённую здесь, прокручивала в голове момент своего похищения, будто в один момент сможет перекроить реальность.       Честно сказать, у Аластора тоже были мысли, чтобы врезать с ноги девчонке за убийство Подмора и то, что он вынужден глохнуть от её криков. Один Билл стоял, сдержанно отводя взгляд в сторону каждый раз, когда слышался звук удара и тихий стон срывался с губ Эйвери. Он не любил применять физическую силу — делать это магией и не пачкать руки, казалось ему более гуманным. Он поглядывал на брата, который был готов вжаться в дверь. Ему сказали, что он должен перестать жалеть её и прийти хотя бы раз, чтобы увидеть, какая она на самом деле. Не приходил, когда она молчала.       — Почему ты молчишь? Что заставляет тебя молчать? Боишься, что папа осудит тебя за то, что ты расскажешь мне правду? — спокойно говорил Эд, продолжая тянуть её за волосы.       — Наклонись ближе, — сипло ответила она, стараясь не шевелиться и не напрягаться, чтобы не вызвать новую волну боли в области брюшини. Мышцы пресса, что защищают органы, казалось, готовы разорваться. Но Эд послушался и наклонил голову ниже, приближаясь к лицу Лии.       — С-сука, — прошипел он, получив плевок прямиком в лицо. Он скривился, свободным рукавом вытирая лицо, и снова ударил её по голове, только на этот раз Пожирательница от удара отлетела назад.       — Что же, — Эд мельком окинул присутствующих. — Я до конца думал, что излюбленные пытки твоего хозяина заставят тебя говорить. Я не верю, что ты ничего не знаешь, мы задали тебе сотню вопросов, — он достал из кармана два предмета: фотографию, которую Лиа уже видела, и её нож.       Всё это время Орден искал ответы на вопросы и копал под семью Эйвери. Эд знал, что она что-то знает, что знает больше, чем он действительно думает. Потому что никто бы не стал так долго молчать и не умолять отпустить. Это то, что не давало ему покоя, Лиа уже понимала.       — Это же ты, — он поднёс колдографию к её лицу.       Молчит. Лицо Эйвери обдало его тяжёлым вздохом.       — Если бы ты знала, как ты всех достала, — устало проговорил он.       — Надеюсь на это, — Лиа выдавила из себя, чем заставила Билла хмыкнуть. — А ты, — пыталась подняться с пола, обращалась к Фреду, которого словно ударило током от её взгляда. Глаза были покрасневшими, она села на собственные ноги, даже не пытаясь вытереть кровь, что хлынула носом. — Пришёл посмотреть, на чьей стороне находишься?       Её взгляд был бездушным, смотрела из-под расслабленных век. Похудела. Взгляд Фреда бегал по её лицу, по струйке крови от носа к подбородку, по её потасканной одежде. Он никогда её такой не видел. Никого не видел. И не хотел. Фред смог только сглотнуть.       — Ладно, — тихо прошептал Эд, бросив взгляд на Фреда. — Может это тебя чему-то научит.       Лиа не поняла, говорил он это ей или Фреду, но он прокрутил нож в руке, потянув её к себе. Сердце снова застучало в груди. Грюм занял стул, стукнув по полу своей тростью и положил её на колени. Все, кроме Фреда, казались спокойными. Но они всегда были такими.       Лиа пыталась оттолкнуть от себя Эда, но тот повалил её на спину и сел сверху. Она не могла пошевелиться, одной рукой он держал её руки, но она настойчиво пыталась вырвать их из хватки, пока он не зажал локоть её правой руки коленом. Лиа почувствовала, как рука хруснула в области сустава и по телу снова разлилась боль. Снова.       Когда это прекратится? Сколько ещё ждать? Когда это закончится?       Она скривилась, хотелось плакать от того, что ей приходится терпеть это сова и снова. Он поднёс нож к её лицу, прочитав вслух:       — Смерть тому, кому я предназначен. И многих ты убила им? Молчишь. Опять молчишь.       Лиа отвернулась от лезвия собственного кинжала. Повернула голову настолько, насколько могла. Её тяжёлое горячее дыхание обдало паром холодный металл. Задыхалась от веса мужчины, который сидел на ней, не давая пошевелиться. Хныкнула. Внезапно для себя самой. Лиа и сама не поняла, в какой момент скривилась, едва мотая головой в стороны. Будто просила не делать этого.       Это вызвало усмешку у Эда. Он даже повернул голову в сторону Грюма, который довольно улыбнулся на одну сторону. Не ожидал.       — О, только не плачь, ты же такая сильная, — издевательски мягко проговорил Эд, засучив рукав на её левом предплечье.       Метка была такой же, как у других Пожирателей, которых им доводилось встречать. Извивалась, как змея под кожей. Чёрная татуировка, клеймо раба. Отличительный признак гнили. Он провёл острым лезвием по ней, отделив череп от змеи тонкой кровоточащей раной.       Лиа стиснула зубы, яростно мотая головой в стороны и пытаясь выбраться из-под Эда, но он сдавил сильнее. Зажал её между ног, больно сжав рёбра. Лиа почувствовала, как её руку облило горячей жидкостью. Но ему этого было мало, он хотел вырезать метку с её руки.       Круциатус заставлял чувствовать боль внутри, словно что-то роётся в голове или пытается пробиться через рёбра и выбраться наружу, разорвав тебя. То, что происходило сейчас, чувствовалось иначе. Любая боль, не имеющая отношения к магии, ощущалась совсем по-другому. Она была насыщенной, острой, но подвох был в том, что тебе кажется, что ты можешь её остановить. Но это не правда. Лиа пыталась вырваться, потому что стоит ей это сделать и пытка прекратится. Когда тебя бьют непростительным, тебе остаётся только ждать. Ты не можешь привыкнуть, но тебе приходится. А сейчас… Она корчилась от боли, пытаясь не кричать. Рычала, дёргал ногами, пытаясь скинуть Эда с себя, выгибалась, приподнимая их обоих, пока из груди не вырвался гортанный крик.       — Кричишь, как твоя мамуля, — напрягаясь, чтобы удержать девчонку, сквозь зубы проговорил он, запуская лезвие глубже в голову змеи.       Эйвери вскрикнула громче. Тварь, последний подонок. Как она ненавидела его. Никого и никогда не ненавидела так сильно. Каждой клеткой своего тела, каждым атомом. Он не смел говорить о её матери. Волосы прилипли ко лбу Лии, ей было жарко, она вспотела от попыток сбросить его с себя, вспотела от боли и стресса. Было жарко, гнев наполнял её. Том говорил, что гнев делает её сильнее. И он был прав.       Собрав силы воедино, выплеснув их в одном движении, Лиа вырвала руки из хватки Эда, понимая, что это заставит его вонзить нож только глубже. Так он и сделал, когда одним рывком она вытащила локоть из-под его колена и дёрнула левой окровавленной рукой, хватая кинжал за лезвие. Острый металл тут же рассек её ладонь, но она провернула его так, что Эду пришлось отпустить рукоять. Отец так учил. Если на тебя напали с ножом, тебя всё равно порежут, смирись и не бойся ран, рано или поздно они затянутся.       Никто из присутствующих не думал, что ей это удастся. Не успели среагировать, когда Лиа, ударив больным локтем Эда в челюсть, загонит кинжал в его ладонь, когда он попытается остановить её, и пробьёт насквозь. Её безумные глаза на окровавленном лице смотрели прямо в его. Эд не мог ожидать, что в хрупком теле девочки может быть столько сил, он недооценил её. Её гнев. Острая боль пронзила его ладонь, в которой застрял кинжал.       Она почувствовала что-то на кончиках своих пальцев. Вибрацию и приятное, расслабляющее тепло. У неё было всего пару секунд, которыми она не могла не воспользоваться. Её окровавленные ладони с глубоким порезом на одной из них, вцепились в ворот льняной рубашки Эда и та в тотчас же вспыхнула пламенем, заставив Эда оттолкнуть от себя девчонку. Обжигая руки, он пытался потушить себя. А она улыбалась сквозь кровавый оскал, пока Аластор Грюм не сковал её верёвками, которые за секунду обвили тело Лии и прижали обе руки к груди.        — Дай сюда зелье, скорее! — крикнул Грюм. Лиа не видела, что происходит, и чувство маленькой мести так согревало её изнутри, что она забыла о боли. Лежала связанная на полу, пока Билл тушил Эда, а Грюм вливал горькую жидкость ей в глотку.       Эд встал на ноги, держась обожжённой рукой за кисть, глядя как нож пробил её. Он был весь в крови. Своей и её. Вытащил нож, бросив его Биллу и оттолкнул Фреда от двери, снимая чары и выходя вон. Шипел проклятия.       Они оставили её в кровавой луже спустя час. Билл продолжил дело Эда нехотя, но глядя на страдания девочки, почему-то, не остановился. Грюм наблюдал за ними, Билл не мог показаться слабаком. Лиа была почти без сознания, когда они ушли. Лежала на полу в луже собственной крови, не шевелилась. Сил не было и, кажется, больно было настолько, что она не могла отличить эту боль. Это странное чувство, когда тебе уже всё равно и ты привыкаешь. У организма есть свой предел, как и у психики. Это было худшее из всего, что они делали, худшее, что она могла испытать.       Сколько ещё это будет продолжаться? Я не чувствую рук. Драко… пожалуйста, забери меня отсюда. Найди меня, пожалуйста. Найди.       Я так хочу домой.       Горячие слёзы скатились по грязному, залитому кровью лицу. Её глаза были открыты, она почти не моргала, лишь тихо плакала, даже не вздрагивая. Слышала, как открылась дверь в подвал. Снова. Слышала, как кто-то замер у входа, а затем рывками, несмело, подошёл ближе.       Фред не мог смотреть на неё. Но смотрел. Беззащитная, израненная. Винил себя, корил, ненавидел. Вернулся, убедив отца, что ей нужно помочь, что её нельзя оставлять умирать, потому что так они будут не лучше Пожирателей и Волдеморта. За крошечным окном садилось солнце, и Фред упал на колени перед телом Эйвери в свете жарких последних лучей.       — Прости меня, прости меня, пожалуйста, — услышала она, чувствуя, как пальцы бывшего друга осторожно и нервно касаются её тела. — Я не хотел. Мне так жаль, Лиа, о, мне так жаль.       Плакал, всхлипывал, вытирая слёзы о рукав клетчатой рубашки, покачивался над бывшей подругой, ненавидя себя за бездействие и всё время повторял:       — Пожалуйста, прости. Я не хотел, не хотел, — из его рта вырвался хриплый стон и он согнулся пополам, стоя на коленях.       Лиа слышала его голос, но не могла даже перевести на него взгляд. Сознание уплывало, она словно проваливалась под холодный грязный пол подвала. Словно исчезала, хотела исчезнуть, но слёзы продолжали литься из уголков её глаз, и Фред вытирал их, пачкая руки в её крови.       — Я хочу всё исправить, но не могу. Пожалуйста, Лиа… Не умирай. Прости меня.       Фреду удалось убедить членов Ордена, что если девочка умрёт и Пожиратели узнают об этом, то те, кому она дорога, будут мстить. Ему удалось достучаться, сказав, что они не готовы к мести отца Лии и всех тех, кому есть до неё дело. Фреду удалось убедить их, что её нужно излечить и тогда, возможно, она расскажет им то, что знает.

***

      Лиа была жива. Раны на руках почти затянулись. Она не помнила, как пришла в себя и что было после того, как её оставили на грязном полу. Ещё никогда она не чувствовала себя такой уязвимой, и это заставило забиться в угол, посильнее натянуть рукава потрёпанной кофточки и подать ноги к телу. К горлу то и дело подкатывал ком, который она пыталась проглотить, но он только душил её снова и снова. Она уже не казалась смелой. Чувствовала себя слабой, чувствовала страх и дёрнулась, услышав, как дверь снова открывается. Спина вжалась в холодную стену, взгляд, точно из картины Кабанеля, уставился в сторону незваных гостей. Точно падший ангел.       Брови сдвинулись, когда Лиа увидела, как за собой запирают дверь Фред и Джинни. Взгляд забегал по их лицам и рукам. Лиа не могла понять, что у них в руках, пока не разглядела несколько бинтов и какие-то пузырьки. В руках Джинни был поднос с едой.       — Я не думаю, что она рада тебя видеть, — тихо сказала Джинни, глядя на пленницу.       — Не волнуйся, тебя тоже, — сухо ответил Фред, подходя ближе к Эйвери.       Он пытался подобрать слова, но это всегда выходило плохо.       — Привет, — несмело выдавил он, присев в полутора метрах от Лии, и виновато осмотрел её из-под сдвинутых бровей. Ему так стыдно. Он сглотнул. — Я поменяю повязки, дай мне руки, пожалуйста.       Ответа не последовало. Эйвери не пошевелилась, и тогда Фред сам протянул к ней руку, которую она тут же ударила ногой, продолжая вжиматься спиной в стену. Выглядела напряжённой, но не напуганной, взгляд плавно скользил по брату с сестрой. Фред поджал губы от болезненного удара и потряс рукой.       — Пожалуйста, — повторил он, заглядывая в её глаза.       Чувствовал себя виноватым, ещё бы.       — Я хочу помочь, — проговорил он и после покашливаний Джинни добавил: — Мы хотим. Они не должны были этого делать.       — Это зверство, — заговорила Джинни. Её голос был более громким и уверенным, чем у старшего брата.       — Позволь тебе помочь, — мягко повторил Фред.       Взгляд Лии недоверчиво скользил по лицам Уизли, пока цепь вдруг не звякнула, и она протянула Фреду обе свои руки.       После они молчали. Не было подходящих слов, которые они могли сказать другу и которые смогли бы изменить что-то. Лиа чувствовала напряжение во всём теле, казалось, она ждала подвоха, но его не последовало. Фред быстро снял повязки на руках, залил раны экстрактом бадьяна, и они больно защипали. Он попытался подуть на изрезанную кожу предплечий подруги, но она отдёрнула руки. Тогда он просто наложил чистые бинты.       Джинни положила поднос на матрас рядом с Лией. Она выглядела такой же недоверчивой, как и пленница. Изучала её взглядом из-под напряжённых рыжих бровей. Ей не нравилось всё то, что происходит. Лиа не могла понять, зачем она вообще пришла сюда. Поглазеть на униженную слизеринскую старосту, с которой они перебрасывались грубостями? Джинни, увидев, что любое движение руками даётся с болью, попыталась помочь Эйвери поесть, но та только выбила тарелку из её рук.       Тогда они ушли. Оставили пару склянок с лекарствами и заперли дверь. Еда, которую они принесли, была вкуснее. Это был какой-то омлет с овощным рагу или чем-то подобным. Во всяком случае, показалось, что это самое вкусное, что Лиа ела в своей жизни.       Джинни с Фредом приходили через день. Приносили еду, воду, Фред очищал магией старый матрас и залечивал раны на руках Лии. Она всё ещё недоверчиво протягивала руки и молчала.

Три с половиной месяца

      Каждый раз перед их приходом у неё сильней тряслись руки. Каким бы смелым ты не был, это начнёт сводить тебя с ума. Когда ты знаешь, что тебя ждёт боль. Снова и снова. Они лечат раны, а это значит, что будут новые.       С каждым их визитом казалось, она сойдёт с ума. Ей снились сны, в которых прошлое переплеталось с тем, чего никогда не было, заставляя просыпаться в слезах. За окном сыро и холодно. Лиа всё время тряслась от холода, страха и нервов, накрывала себя свободной стороной тонкого матраса, сворачивалась калачиком в попытках согреться. Мысли о том, что Драко был жив, согревали изнутри, но не лечили. Она чувствовала в себе силы, чувствовала, что может терпеть, но не хотела.       Спустя столько времени ей и правда хотелось молить о смерти. С каждым визитом, каждой раной, ссадиной и переломом, она не хотела бороться. Терпела, билась в истерике, ревела, кусая колени, сидя на полу. Лиа хотела, чтобы Хэль пришла за ней.       — Забери меня. Ты победила. Забери меня, — шептала она, покачиваясь взад-вперёд, когда приходила в себя после побоев. — Я больше не хочу. Пожалуйста. Забери. Я больше так не могу, я хочу уйти с тобой.       Сил больше не осталось.       Она думала о Драко. Каждый день. Думала о Теодоре, Пэнси. О Хелен, ставшей ей почти матерью. Обо всех, кто относился к ней хорошо. И интересно было то, что ей было жаль этих людей. Потому что они, наверняка, волнуются. Какая преданность. Лиа думала о Томе Реддле. Наверное, если бы он пустил больше сил на её поиски, её бы уже давно нашли, а Орден сожгли в адском пламени. Может, и не нужна ему её преданность? Может, её всё таки никто не ищет?       Может, ей дать себе волю и не сдерживать себя больше? Говорить Ордену то, что она думает, попытаться... не бояться снова? И тогда её наконец убьют, а душа обретёт покой. Тогда ей, наконец-то, станет легко.        Почему её так долго не могут найти? Дьявол. Если она не умрёт и выберется отсюда, первым делом убьёт отца.       В какой-то из своих визитов, залечивая раны, Джинни очистила одежду Лии и как-то с интересом заглядывала в глаза. Первое время она старалась держаться от Эйвери подальше, а после прониклась какой-то… жалостью. Это раздражало, но Лиа понимала, что она нуждается в этой помощи, пусть и не просила о ней. И никогда не попросит.       — Фред, оставь нас, — Джинни вдруг повернулась к брату, пока сидела на корточках перед Лией.       — Зачем? — Фред стоял у стены рядом с дверью, сложив руки под грудью. Он старался лишний раз не подходить к Эйвери, чтобы не раздражать её. Он знал, что она его не простит. Не пытался заслужить прощение, просто делал так, как считал правильным.       — Просто уйди отсюда или ты извращенец? — прикрикнула Джинни, и Фред, скривившись, послушался. Дверь за собой не закрыл, встал за ней и прислушивался.       — Я… Давай я помогу тебе, — Джинни замялась, но не робко, а так, будто пыталась найти слова и злилась, что не может сказать прямо, — привести себя в порядок. Мыться со связанными руками… сложно.       Лиа напрягла брови. Она серьёзно?       Джинни была серьёзной. Помогла снять одежду, накладывала очищающие чары. Лиа отвела взгляд, когда осталась без верха. Это было неловко, но после всего, что с ней было, это казалось мелочью. Джинни осторожно водила влажной губкой по шее и плечам Лии. Сначала отводила взгляд в сторону, чтобы не смущать и не смущаться самой, но после внимание привлекли шрамы. Старые шрамы, явно не те, что появились за время, что Лиа находится здесь. Джинни не смогла отвести взгляд, замечая всё новые побелевшие полоски на нежной коже слизеринки. Тонкие губы слегка приоткрылись, и Уизли подняла взгляд к глазам Эйвери. Та смотрела в сторону. Не любила разговоры об этом, но Джинни так ничего и не сказала.       — Зачем ты делаешь это? — было первым, что Лиа сказала ей за всё время.       — Просто, — начала Уизли, — так не должно быть. Я делаю то, что считаю правильным. Можешь не говорить со мной, я не жду благодарности. По большей степени, это для Фреда, он, — она бросила взгляд к прикрытой двери, — знает, что виноват и что его вину не загладить. Но моей вины в этом нет, поэтому я хочу, чтобы ему стало чуточку легче. И тебе тоже.       — Ты не собираешься уйти? — спросила Лиа довольно грубо, когда оказалась снова одета. Заметила, что рыжая не торопится, как делала это обчно.       — А ты хочешь?       Да. И нет.       — Расскажи, что происходит. Вне этого подвала. Прошло столько времени, я даже не понимаю, какой сейчас месяц, — впервые Лиа говорила как-то сдержанно, отоводила взгляд, но было заметно, как тяжело ей это даётся.       Внутри Джинни что-то ёкнуло. Эйвери действительно не знает, какой сейчас месяц?       — Ну, — Джинни присела на другой край матраса, вытянув ноги в голубых джинсах вперёд. — Тебя, определённо, ищут. Норы нет. Давно, ещё с августа. Тогда дома была только мама, и она не знает, кто ворвался. Её не тронули, тогда она не знала о тебе и не знает, кто именно разрушил наш дом. Отец запретил ехать в Хогвартс, поэтому я почти всё время здесь, — говорила она, покачивая головой и перебирая собственные пальцы. — Он говорит, что Пожиратели стали более жестокими. Мне запрещено выходить из дома. Думаю, это из-за того, что нас пытаются найти. Тебя.       Ищут. Значит кто-то точно жив. Лиа прикрыла глаза, выдыхая через нос. Мерлин, это всё таки правда, о ней не забыли! Горячее, жгучее чувство надежды появилось где-то внутри. Чувство, которое уже успело раствориться в стенах этого подвала, зародилось вновь, вернулось.       — Как мне узнать, кто выжил из моих близких?       — На Пожирателей сейчас никто не нападает. Почти… А после битвы в Министерстве... — Джинни замялась. — Я не знаю, чем тебе помочь так, чтобы не навредить моим родным.       — Я и не прошу.       — Дамблдор мёртв. Его убили прямо в замке. В Хогвартсе. Вероятно, это сделал кто-то из твоих друзей.       — Значит... — шепнула Лиа, глядя на гриффиндорку.       Смерть Дамблдора была неожиданной новостью. Кто-то сумел проникнуть в Хогвартс или и вовсе давно был там. Эйвери не имела ничего против старика Альбуса, он был, словно из детских сказок — мудрый старик с длинной бородой, но её это не задело. Ни капли.       — Кто-то всё же жив, — Джинни словно прочла её мысли, и Лиа насупилась. — Я знаю, что вы с Малфоем не единственные. Точнее, я не думала на тебя сначала, все же понимали, что Драко пойдёт по стопам отца. Насчёт него я не сомневаюсь и сейчас. Ходили разные слухи, что не только он носит метку, но… Мне в это не верилось. Скажи, почему ты... — она не договорила.       Лиа не дала ей этого сделать, выстрелив встречным вопросом:       — А почему ты, не поддерживая то, что делают твои родные, всё ещё с ними?       — Так ты не на стороне... — Джинни пыталась понять, как назвать того, кого называть нельзя. Она замолчала, но ответа от Эйвери так и не услышала.       Лиа молчала.       — Ясно. У тебя теперь для этого больше причин, — Уизли поднялась на ноги, собираясь уходить. — Драко жив, иначе твоя палочка больше бы не светилась, мы с Фредом узнавали. Это наш для тебя подарок на день рождения, — уходя ответила она.       День рождения? Неужели уже наступил ноябрь? Взгляд метнулся к окну, которое скорее было небольшой дырой в стене прямо под потолком.        Ноябрь. Сегодня ей восемнадцать. Лиа не могла поверить. Она пропала в начале августа, почти четыре месяца назад. И Драко... Жив. Казалось, только в тот момент Лиа по-настоящему выдохнула.       Жив. Тебя, определённо, ищут.       Знала бы Джинни, насколько ценную информацию она только рассказала, насколько важно было Эйвери узнать это! Лиа положила голову на колени, крепко прижимаясь лбом. Напряглась, хмурилась, задержав дыхание. Значит, её когда-то найдут. Придётся подождать, а собственную кончину отложить на потом.       Палачи долго не приходили. Сложно было понять, сколько прошло времени, но казалось, чуть более недели. Когда пошел первый мелкий снег, Лиа смотрела в крохотное окошко, в котором даже стекла не было, наблюдая, как снежинки залетают в подвал и даже не тают на бетонном полу. Это тюрьма, а Лиа — не пленница. Заключённая, ожидающая приговора.       Слова Джинни вселили столько надежды, которую Эйвери терпеливо лелеяла, просыпалась и засыпала с ней. Даже холодными ночами мысль о том, что Драко жив, согревала изнутри и придавала сил. Лиа чувствовала, что может выдержать следующий день. Не хотела, но знала, что не может сдаться. И не сдастся, пусть каждый день казался невыносимым, а боль и жжение порезов на коже стали неотъемлемой частью её реальности. Хотелось погрузиться в мечты, выдумать другой мир в пределах своей головы и жить в нём. Мир, где всё иначе, лучше. Где она счастлива.       Лиа сидела на матрасе, наблюдая, как кружились снежинки, ложились на её протянутые холодные ладони и таяли не сразу. Словила себя на мысли, что представляет себя в постели Драко. Как она мягко потягивается на мятых простынях, каждый сантиметр которых пропитался запахом Драко, а он нависает над ней, оставляя безпардонный, властный поцелуй на её щеке. Она улыбалась, потирая глаза и кутаясь в чистое тонкое покрывало. Светлые волосы подсвечивало летнее тёплое солнце, по комнате гулял свежий, пахнущий цветами из сада Нарциссы, ветер. Лиа моргнула, прогоняя эти навязчивые фантазии. Или это были воспоминания? Сложно понять.       Тогда была ночь, когда шёл снег. Свет от уличного фонаря на стене дома проникал в подвал и подсвечивал пролетающие снежинки. А после, утром, снова пришли они.       И снова задавали одни и те же вопросы.       — Не поверишь, что сказал твой отец, кроха, — с порога начал Эд.       Лиа не смотрела на него. Смотрела в окно, не хотела видеть его лицо, хотела отодвинуть этот момент, но не смогла сдержать какую-то странную ухмылку. Догадывалась.       — Мы связались с ним, подумали, раз молчишь ты, твой дорогой папочка захочет спасти и вернуть единственную дочку домой, — Эд похлопал её по плечу конвертом. — Посмотри, что посланник передал от него. Открой, прочти.       Лиа послушалась. Сидела на ногах, спиной к Эду и всем остальным. Они уже привыкли к тому, что она не смотрит на них, когда они заходят. Она осторожно вскрыла идеально белый конверт, точно новый, совсем чистый. Взгляд пробежался по единственной строчке, выведенной размашистым почерком Лукаса.

"Делайте с ней, что хотите".

      Разумеется, что он ещё мог ответить? "О, Мерлин, нет, только не её! Я перепишу на вас поместье"? Лиа не была такой наивной. Никогда. Она хмыкнула, проводя кончиком замёрзшего пальца по буквам. А затем рассмеялась. Сначала дрогнули только её плечи, Билл даже подумал, что девчонка зарыдала, но после она запрокинула голову назад тихо смеясь.       Здесь никто не слышал её смеха до этого момента.       — Гонца с плохими вестями принято лишать головы, — она наконец обернулась, отдавая письмо обратно. Ей всё равно, от Лукаса она точно помощи не ждала, но как же было смешно от того, что они посчитали, что Лукас им поможет!       — Раздор в семье – дело не хитрое. Истерика обиды? — ухмыльнулся Грюм, накладывая на комнату чары, к которым добавилась ещё и звукоизоляция.       Её крики всем порядком надоели.       — Нет, — спокойно ответила она. — Вы правда думали, что это кто-то из вас смог оглушить меня в Министерстве, пока я ещё могла колдовать? — она ухмыльнулась, вспоминая о том, как ловко пользовалась магией. Сейчас словно вовсе без рук. Хотя, так и есть.       — А ты думаешь, это сделал он? — Эд не улыбался, был серьёзен, закатывая рукава. Его рука ещё не зажила, на ладони сиял красный длинный шрам, что иногда кровоточил.       Лиа только тихо посмеялась с видом, словно нужно быть идиотом, чтобы не понимать, что всему виной Лукас. Даже глаза закатила. Её это не расстраивает.       — От тебя избавился даже собственный отец, но ты смеёшься и всё равно отказываешься отвечать на вопросы? — Эд не мог понять. Думал, что выходцы из благородных семей отчаянно защищают родных. Это обычно и служит причиной молчания, но в этот раз было что-то другое.       — Я защищаю не его, — это было последним, что она сказала до того, как всё началось снова. Улыбка ускользнула с её лица.       Медленно, по готовой схеме. Привычно. Но чертовски мучительно. Её сбили с ног, а после нанесли несколько ударов ногами.       — Кто идёт за тобой на этой колдографии? Кого ты защищаешь? — спрашивал Билл, тыча фотографию ей в лицо.       Она молчала, и тогда он схватил её за горло. Крепкие длинные пальцы обвили тонкую шею, зажимая артерии и прекращая дыхание. Обеими руками Лиа схватилась за его предплечье, пока он поднимал её вверх по стене и сильнее вжимал в неё.       — Ты же знаешь, блять! — он сдавил горло сильнее, пока она не начала терять сознание.       Только когда её лицо покраснело, он отпустил и позволил ей спустится вниз по стене. Она тихо начала кашлять, не прижимала больше руки к шее, просто села и внезапно…. Снова начала улыбаться. Лукас жив, а значит и ей умирать ещё нельзя.       — За мной идёт Том Марволо Реддл, — она смаковала каждое слово. Говорила негромко, голос охрип. Казалась обезумевшей, проговаривая имя повелителя раздельно и чуть медленней. Смотрела прямо в глаза своему мучителю, продолжая злобно улыбаться.       Потому что Тёмный Лорд и Пожиратели её ищут. И непременно найдут.