Лодка

У меня было достаточно времени, чтобы узнать правду. Некоторые люди подобны ветру: сегодня здесь, завтра там, мечутся от одного выбора к другому, ищут путь, крошечную щель, чтобы подсмотреть и убедиться в правильности своего пути. Они бросают увлечения, оглядываются и часто возвращаются туда, где уже были. Ветер желает быть свободным, но он не знает, где ему место. Как Драко. Может, это и было причиной тому, почему, закрывая глаза, я вижу его лицо. Постоянно. Если вы подумали, что это описание больше подходит Тео — вы не знаете его по-настоящему. Тео — пиротехнический состав. Может, фейерверк, а, может, взрывчатка. Вспыхивает, заставляя сердце уходить в пятки, но лучше наблюдать издалека. Смысл в идеальной формуле, равном количестве элементов. Нужном количестве. В нём есть всё, что нужно, чтобы, затаив дыхание, наблюдать за искристыми цветными вспышками в небе и наслаждаться. Или чтобы с его помощью подорвать всё к чертям, потому что он на это способен. С такими людьми чувствуешь себя в безопасности, с ними возможна стабильность, вопреки тому, какими они кажутся на первый взгляд. Может, если бы я сама знала, чего хотела, всё было бы иначе. Но я хотела свободы, хотя только вновь и вновь оказывалась в клетке, куда по ошибке залетал бездушный ветер. А я вдыхала его с жадностью, потому что это было единственным, что могло немного утолить мою жажду.

      Она была лабиринтом. Спутанным клубком шерстяных ниток. Сумкой с заклятием незримого расширения. В ней есть всё, что тебе нужно, но не там, где ожидаешь это найти. Свернёшь не туда — и остаётся гадать, в какие дебри тебя занесло, а она всё тянет тебя вглубь. Знаешь, что не выберешься, не найдёшь дорогу назад, но даже не оборачиваешься и идёшь дальше к самому сердцу. Или печени, там уж как повезёт. Она была загадкой, которую интересно разгадывать, посреди игры меняла правила. Менялась. Сегодня такая, какой ты привык её видеть, а завтра едва замечаешь знакомые черты.              Драко любил головоломки, но больше он любил её. Любил, когда она открывалась и он мог прочесть её до последних страниц, когда она была настоящей. Но страницы эпилога оказывались склеенными, и Драко не хотел использовать силу, чтобы ненароком не порвать хрупкий пергамент. Драко не любил, когда прикасаются к тому, что он считал своим по одной простой причине — никто не будет так же бережен, как он. И пусть лабиринт мог свести с ума любого, кто по глупости вошёл в него, пусть книга обшита драконьей кожей, которой не страшен огонь и клинки, внутри всегда есть слабые места. Всегда есть что-то хрупкое. Всегда есть чему сломаться. Драко изнутри пожирало чувство вины за то, что кто-то мог уничтожить то, что он так старательно лелеял. Что кто-то мог прикоснуться к ней, оставить новые шрамы на коже, изранить и без того настрадавшуюся душу, пока он не был рядом, чтобы помешать. Пророчество было неправдой, он бы подставил своё тело под шквал из стрел, чтобы ни одно остриё не достало до неё. Она бы не умерла по его вине.              Том Реддл вышагивал по красной дорожке из крови, пыли и пепла. Переступал тела врагов и союзников, лишь мельком глядя на посеревшие лица. Шаг за шагом приближался к победе. Шаг за шагом, не спеша, достигал цели. Война — это искусство. Власть не терпит спешки. Жизнь запоминает ошибки. Волдеморт это знал, он ошибался достаточное количество раз, чтобы впредь извлекать опыт из былых неудач. И теперь он пожинал плоды, продвигаясь в сердце Министерства туда, где его давно ждали. Мельком окидывал залы и лестницы взглядом, скользил им по грязным головам соратников, про себя отмечая выживших. Сердце в груди билось ровно, неощутимо. Не пугал вид мёртвых тел, не трогала разруха и то, что низ его мантии пропитался вязкой жидкостью, капли которой тянулись нитями к холодному каменному полу, покрытому паутиной трещин. Невозмутим, уверен, безжалостен, но тонкая морщинка возникла в уголке его губ, когда голова былого министра покатилась между Пожирателями и остановилась у его ног.              Тёмный Лорд уже давно не ошибался и не ошибся, сделав ставку на сына Люциуса Малфоя. Парень оправдал надежды и окупил вложенные в него время и усилия. Глаза повелителя блеснули в свете огней под потолком холла, приближённые собирались вокруг. Лестрейндж заняла своё законное место слева, Крауч младший, хромая и держась за бедро, встал рядом. Эйвери, Нотт, Малфой, Лестрейнджи, Долохов и несколько других лучших Пожирателей удостоены места в первом ряду, но взгляд Лорда всё блуждал по головам тех, кто стоял позади. Кто не хотел или не имел права приближаться ближе. Расслабленная ухмылка медленно растворялась на бледном лице Тома Реддла, сменяясь едва заметной строгой задумчивостью. Он медленно поднял подбородок чуть выше — что-то было не так, но он позволил всему идти своим чередом.              Пожиратели взвыли, выпустив вверх несколько ярких вспышек, давая слово своему царю. Но в этот раз, как и в предыдущие, он не был многословен. Они не нуждались в мотивационных речах, не нуждались в напоминании, его истинные союзники знали, почему они здесь и за что боролись. Вместо этого Реддл с гордостью в голосе объявил, что Министерство отныне принадлежит Тёмному Лорду и Пожирателям Смерти.              — Правила устанавливает тот, кто у власти, теперь мы и наше слово — истинный закон, — говорил он, и в душах союзников зарождалось расслабляющее тепло.              Начиналась новая эра.              — Эта победа принадлежит вам, — холодный, вибрирующий голос Тома взывал к каждому, кто остался жив. — Как и моя благодарность, — добавил он внезапно для каждого, до чьих ушей донеслись эти слова, и снова прошёлся взглядом по Пожирателям, которых было в три раза меньше, чем до сегодняшнего сражения.              Похвала Тёмного Лорда была предметом гордости, но услышать его благодарность до сего момента выпадало не каждому. Голова Барти Крауча резкими недоверчивыми рывками повернулась в сторону повелителя. Правильно ли он услышал?              Раненых уже начали доставлять в Дувр к Северусу и юной Паркинсон. Барти следил за происходящим в просторном, но едва уцелевшем холле, и повернулся в сторону молодого парня, внезапно вышедшего вперёд к повелителю.              — Её здесь нет, — безжизненный, лишённый всяких чувств, кроме сжигающей злости, голос Драко привлёк к себе внимание не только Лорда. — Её здесь нет, — повторил он, делая ещё один болезненный шаг вперёд, игнорируя останавливающие жесты Беллатрисы, которая взглядом молила Драко взять себя в руки.              Он знал, что Лорд понимает, о ком идёт речь. Том кивком подозвал белокурого Малфоя ближе, лишая других присутствующих возможности развесить уши. По холлу прошел громкий шёпот, но только вряд ли кто-то действительно сейчас мог вспомнить о незаметной девочке.              Реддл опустил взгляд на несколько секунд. Долгих секунд, за которые готов был смириться с тем, что девочка погибла. Нервозность её друга, голова Скримджера, лежащая отдельно от тела, тому свидетельство. Девочки здесь не было.              — Подойди, — негромко, но с присущей ему сухостью в голосе, проговорил Том, не поднимая глаз к парню. — Погибла?              — Они забрали её, — отрезал Драко и сглотнул, сжимая челюсть. — Я стану для вас кем угодно, кем скажете, но она ещё не успела пожить. — Драко сжимал в руке волшебную палочку так сильно, что та в любую секунду могла дать трещину. Но какая, в задницу, разница, если всё вокруг уже трещит по швам?! — Она — ваши руки, сделайте что-нибудь, отдайте приказ найти ту, что по своей собственной воле выбрала служить вам! — сквозь зубы продолжал он, понимая, что каждое слово, что вылетает из его рта, может быть последним. Но это было последним, что его волновало, Драко Малфой боялся не своей смерти. — Она может больше, чем могу я. У неё ваш медальон.              Острый, словно скальпель, взгляд Реддла устремился к серым глазам Малфоя. Парень был не в себе, ранен и на ногах его держала лишь жажда вернуть девушку. Жажда мести. Лучшие солдаты получаются из двух типов людей: тех, кто боится что-то потерять и тех, кто уже потерял.              Никому не удавалось считать истинные эмоции с лица Реддла, он всегда оставался холоден и невозмутим. Если он был способен на эмоции, то умело скрывал их где-то в глубинах своей чёрной души, оставаясь пустой оболочкой даже для тех, кто знал его годами.              — Я справлюсь и без вашей помощи, — негромко рыкнул Драко, всё-таки сорвавшись. Важна была каждая минута, у него не было времени умолять о помощи, но он соврал бы, если бы сказал, что не стал бы. Никогда ничего не просил, никогда не опускался до того, чтобы умолять, но молил бы, если бы пришлось.              — Авроры или Орден? — спросил Реддл, и Драко, который уже успел развернуться, чтобы взять всё в свои руки, остановился.              — Орден, — ответил он, вытирая сгусток крови в уголке рта.              — Возьми столько людей, сколько считаешь нужным. Поисками руководишь ты, — Лорд медленно развернулся и добавил. — У тебя больше мотивов, чем у кого-либо другого, чтобы найти её.              — Мне нужны только те, кому я доверяю.              — Разумно, — задумчиво бросил Реддл, уходя прочь.              Сказать, что исчезновение Эйвери было способно расстроить Реддла, было бы лишь допущением, у которого не было точек опоры. Драко мог лишь надеяться, что оказался прав, и Лорду было важно вернуть девочку назад. Домой. Хотя бы из-за медальона, который наверняка был важен повелителю. Хотелось верить, что то, как ухмылка исчезла с лица Реддла и то, с какой отстранённостью и ледяным безразличием он закончил речь, было связано именно с тем, что он не нашёл Лию среди выживших в этом холле. Способен ли Реддл привязываться и сожалеть? Может ли он чувствовать? Драко тогда не знал наверняка, но с каждой неделей поисков, находил для себя причины снова и снова убеждаться в этом. Лиа была нужна не только ему, она была нужна повелителю и он не ошибся.       

***

      Ужасный план, паршивый, на который Драко никогда бы не пошёл, не будь у него веской причины. Будь у него больше времени, шансов и сил. Он нуждался в помощи, нуждался в тех, кому сможет верить и в тех, у кого есть хотя бы доля от тех причин, которые есть у Драко.              Небольшой домик на окраине Йоркшира. Простой, со вкусом, выглядел по-домашнему уютным. Дверь без стука отворилась в то же утро, как по Британии разлетелась весть о том, что Министерство пало. Женщина, хозяйка дома, только успела заварить свой утренний кофе, пробегаясь взглядом по свежей газете, как дёрнулась от появления в дверном проёме незваного гостя. Чёрные одежды и запах свежей крови ударили в нос вместе с прорывом летнего ветра, перебивая запах обжаренных молотых зёрен. Она знала, что они придут. Знала, но надеялась, что не так скоро. Полагала, что сможет подготовиться. Она смотрела на опущенные плечи незнакомца, чьё лицо было скрыто за маской и капюшоном мантии. Не хотела верить, сердце ушло в пятки, стучало в ушах, давление стремительно поднималось, заставляя покалывать кончики её пальцев. Рот приоткрылся, она была готова просить о пощаде, просить незнакомца уйти, оставить их в покое, предложить ему деньги или дом, но не смогла выговорить ни слова. В немом страхе рот медленно открывался и закрывался, а глаза женщины выражали не ужас, как Пожиратели привыкли видеть, а мольбу.              — Мне нужен ваш сын, — проговорил незваный гость, открывая лицо.              Грязное, в пыли, ссадинах, с запёкшейся кровью, но женщина узнала его. Не сразу, ей пришлось всмотреться, прищуриться, чтобы разглядеть в нём знакомые черты, а в потемневших от крови и грязи волосах, светлые локоны.              — Драко? — едва слышно проговорила она, медленно положив руку себе на сердце и сделав несмелый шаг в сторону юноши. — Это ты?              На неё поднялся тяжёлый взгляд серых глаз. Бледных, как и его лицо. Малфой едва стоял на ногах, ему пришлось опереться рукой о стену, толкнув дверь ногой за своей спиной, чтобы та захлопнулась. Тонкая кровавая линия тянулась от уголка его губ к подбородку. Он уже не выглядел таким, каким она его помнила. Изменилось всё, перед ней сейчас стоял не тот Драко, фотографии которого когда-то были в газетах, это был другой, совершенно иной юноша, измученный, избитый, с глазами, во льдах которых горел огонь.              — Мне нужен Блейз. Простите, но мне нужен Блейз.              Драко лишь на секунду задержал тяжёлый взгляд на глазах миссис Забини, пытаясь привести дыхание в норму, прежде чем, пошатываясь, направился к лестнице, ведущей на второй этаж.              — Нет, пожалуйста, Драко, — так же тихо, робко, словно побаивалась того, кого видит перед собой, заговорила она. — Он не должен, не втягивай его в это, только не его.              Её молящий голос раздражал и Драко лишь стиснул зубы, хватаясь за поручень и поднимаясь по ступенькам. Он и так знает, что не должен. Сам знает, что будет жалеть об этом. Знает! И сам не хочет делать этого, но у него нет выбора. У него, блять, нет выбора, ему нужна помощь. Ему нужен тот, у кого есть причина помочь ему. У кого есть причина найти Эйвери, кто станет искать, что есть сил, а не создавать рабочий вид, теряя время.              Блейз не спал. Услышал шум внизу и поднялся с кровати почти сразу, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью его спальни. Насупился, услышав шаги и протянул руку к дверной ручке, прежде чем та повернулась. Хотел остановить её, заблокировать, чтобы не дать двери открыться, но не стал. Что-то внутри не дало сделать этого. Сердце застучало в груди, но не так, как от испуга. Скорее это было… Принятием. В его дом не входили незваные гости. Они вообще не принимали гостей. Если кто-то и переступил бы порог, то только тот, кто знал куда шёл и за чем. Кем. С того самого разговора в лондонском баре Блейз готовился и, увидев, как дверь перед ним медленно открывается, вдруг понял, что готов. От судьбы не сбежишь, но если судьба — это побитый Малфой, то шанс, всё же, есть.              — Ты, блять, откуда вылез? — скривился Блейз, наконец выпрямив спину. Стоял до этого в одних трусах, в позе подкрадывающийся кошки и только сейчас осознал как глупо это бы выглядело, если бы вместо Малфоя за дверью оказался бы кто-то другой.              Но стоило только посмотреть на лицо друга, словить его секундный взгляд, чтобы понять, что всё пошло не по плану. Произошли проблемы, которые вынудили Малфоя прийти сюда, иначе бы он не стал…              — Министерство? — понимающим тоном спросил Забини, глядя как Малфой, прикрывая глаза, не глядя, запирает за собой дверь и опирается на неё спиной.              Никакой. Драко был никакой, морщился от боли, весь в крови, потерся затылком о тёмную деревянную дверь, оставляя на ней следы от пепла. Он кивнул, медленно делая вдох и выдыхая носом. Блейз никогда не видел его таким.              — Возьми, — он протянул другу стакан воды с прикроватной тумбы. — Сядь, ляг, но не молчи. Позвать Пэнс? Что с Пэнс? Кости целы? Говори, Драко! Нотт цел? С ним всё хорошо? Лиа? Твой отец?              Вопросов было гораздо больше, тёмные глаза мулата бегали по лицу лучшего друга и с каждой секундой становилось ясно, что дело дрянь. Малфой в дерьме, в переносном, конечно, смысле, но по виду так и не скажешь. Блейз отметал все ужасные мысли, что за эти секунды взбрели в голову. Все должны быть целы. Они просто должны быть живы. Просто должны. Чёрт.              Забини поджал губы, намеренно прикусывая язык и отвернулся. Пока все были в опасности, он спал дома в своей мягкой кровати на только что постиранных простынях. Пока его друзья сражались за жизнь, под чьим бы командованием они не были, рисковали, он, чёрт подери, беззаботно спал, дожидаясь пока мать позовёт его позавтракать блинами! Грёбанный стыд. И сейчас, видя Малфоя, который едва дышал своим, наверняка сломанным, носом, Блейз был готов провалиться.              — Скажи мне, что всё живы, — напряжённо прикрывая глаза, выдавил из себя Забини. Это была просьба. Сказать, что все целы, живы, что всё хорошо. Что всё лучше, чем он видит. Соврать, если потребуется. Блейз не хотел правды. — Драко, блять! — вскрикнул он, не выдержав ужаса тех картин, которые генерировало его подсознание.              — Они забрали её, — пытаясь размять плечи, наконец ответил Малфой, и только сейчас снова открыл глаза, устремив взгляд куда-то в сторону. Не мог смотреть на Блейза. Не мог держаться дальше, говорить об этом. — Забрали Эйвери. Я видел, как они сбросили её с моста в Министерстве, как кто-то поймал её и... — замялся то ли от боли, то ли от тяжести собственных слов, — забрали её. Мы с Ноттом пытались, пытались догнать их, но у меня не вышло. Не вышло, блять.              На лице Малфоя вдруг появилась болезненная ухмылка. Смеялся над собой, насмехался на собственной никчёмностью, потому что не смог помочь тогда, когда в нём нуждались. Не смог ничего сделать для той, которая бы отдала за него всё, что имела. Грёбаный неудачник.              — Не вышло, — повторил он, а после скривился, медленно напрягая едва не каждую мышцу на измученном лице. — Она не шевелилась. Я... я даже не видел, чтобы она сопротивлялась, когда ублюдок держал её на метле. Она не шевелилась.              — Эй, друг, — Блейз видел, что Драко вот-вот сорвётся. Видел, как каждое слово даётся ему с непосильным трудом, заставляя снова видеть ту картину перед глазами, заставляя убеждаться в том, что он облажался.              Блейз не знал, как помочь. Не знал, как действовать в таких ситуациях. Он осторожно взял Драко за руку чуть ниже плеча, обхватив грязный рукав широкой ладонью.              — Я сказал ему, что она жива, но я не знаю, — зубы Малфоя скрипнули, он крепко зажмурил глаза, сдвигая брови, что есть сил, и сильнее опёрся затылком о дверь. Готов был биться об неё, от безысходности и разрывающего чувства, которое он сам не мог описать. И не хотел бы. — Я, блять, не знаю, была ли она ещё жива. Я решил, что она справится и пошёл дальше. Должен был быть рядом. Какого хрена я решил, что её можно оставить одну?!              Блейз следил за другом, всматривался в его лицо, боялся представить, что на самом деле он чувствует. Каждое его слово вонзало крошечные клинки в грудь Забини. Слушать это было больно. Знать это было больно. Но Драко был там, видел своими глазами. Блейз считал себя не сентиментальным, устойчивым и, если быть до конца откровенными, ему было абсолютно плевать на множество вещей, вызывающих у других страх и слёзы. Пэнси называла его бесчувственным пнём, но сейчас он смотрел на Драко, чувствуя, как пощипывают его собственные глаза, в уголках которых начинает скапливаться солёная жидкость. Лиа могла быть мертва. Драко впервые в жизни заныл. Оскалился, спускаясь по двери вниз, водил затылком по деревянной поверхности, словно хотел продавить дыру. Заглушить боль внутри физической, будто той, которую чувствовало его побитое тело, было всё ещё недостаточно. Плакал. Лучший друг Блейза плакал, сидя на полу в его комнате.              — Потому что она умеет постоять за себя, — наконец выдавил из себя Забини, мельком подняв взгляд к потолку, чтобы не обронить слезу. — Это не твоя вина. Мы найдём её, я помогу тебе вернуть её.              Самый сильный и непоколебимый из тех, кого Блейз знал, сломался.              — Тебе не нужно просить меня. Я пойду с тобой. Мы все пойдём, — сглотнул Забини, сжав руку Малфоя сильнее.       

***

      С того дня Драко начал жалеть о том, что жив. Слишком много чувств, которых ранее он не испытывал в полной мере. Благодарность, вина, усталость. Слишком много усталости. Жалость, снова вина. Очень много вины. Горечь. Он не знал, что скучать можно так сильно. Не знал, что способен на это, не хотел быть способным.              Тёмный Лорд принял Блейза, вручив его под руководство Драко. Министерские дела, собрания и новые задания перестали касаться слизеринцев. Лорд сделал лучшее, что мог сделать — не мешал. Вверил дело в их руки, дал людей и позволил тем, кто того действительно хотел, взяться за поиски девочки. Желающих оказалось больше, чем они ожидали.              «Люди к тебе благосклонны, пользуйся этим», — однажды сказал Реддл юной Эйвери.              Помимо Малфоя, Нотта, Паркинсон и Забини, во время обсуждения плана действий глубокой ночью в комнату вошёл Барти Крауч. Он не предложил помочь, не вызвался волонтёром. Сходу сел за свободное кресло, стукнув по журнальному столу перед остальными пергаментом с адресами, в которых чаще всего видели членов Ордена до захвата Министерства. Часть адресов были выведены размашистым почерком Барти, а другая часть аккуратным мелким. Её почерком.              — У меня есть свободное время, — сказал тогда Барти.              Слизеринцы переглянулись, разбив адреса между собой, но первой целью была Нора.              Тем же утром дом Уизли окружили Пожиратели во главе с Драко. Тридцать девять человек, выживших во время захвата Министерства, пострадавших меньше остальных и не занятых патрулированием в разных точках страны. Часть отряда Драко, часть отряда его отца, Люциус, Адам Нотт и пара его солдат, Барти, Теодор, Блейз, Пэнси. Пэнси не могла сидеть в замке, не могла ждать, пока вернётся Блейз, не могла спать, путала лекарства и не могла лечить раненых, постоянно думала о том, что сделала недостаточно. Что недостаточно смелая, что ей не хватает решительности, что её подруга была куда твёрже и сильнее, но даже это её не спасло. Пэнси хотела помочь, потому что знала, что возненавидит себя, если не вывернет себя наизнанку став такой, какой ей давно нужно быть. Должна была перестать бояться за свою жизнь, и это оказалось проще, когда, как выяснилось, умеешь бояться за чужую даже сильнее.              Беллатриса взяла нескольких своих людей. Даже она. Но не ради девчонки, а ради племянника. Казалось, она была единственной, кто смотрел на ситуацию трезво. Милость Лорда не была безграничной, зачем бы Эйвери ему не понадобилась. За всё, что даёт Реддл, придётся платить. Люди, время, безучастие — не бесплатно. И чем дольше они ищут девчонку, тем дороже им это обойдётся. Найдут они её живой или мёртвой — платить будет Драко, и этого ей не хотелось. Она вызвалась сама, привела людей и дождалась команды.              — Хочешь найти её — отключи эмоции и делай то, что должен, — шепнула она ему на ухо, когда они ещё были в поместье Малфоев.              После последнего визита Пожирателей Нору пришлось укрепить. Дом был отстроен, а вокруг налажена система безопасности и защитный барьер, который не переступить без бреши. А бреши не было. Здесь можно было аппарировать, но послав одного из подчинённых Беллатрисы к порогу дома, аппарация его разорвала.              — Нужно ближе, — сипло заговорил Драко, касаясь пальцем серебристого барьера, который заискрился от лёгкого прикосновения. — Ты, — бросил он в сторону одного из своего отряда и кивнул в сторону Норы. — Давай.              Ларс — так звали парня, которого Лорд отдал под руководство младшего Малфоя. Он отслужил всего месяц, пройдя подготовку у Лукаса. Около полугода Эйвери гонял парня, натаскивая до приемлемого уровня, и Ларс действительно старался. Но одних стараний, как мы знаем, недостаточно для достижения желаемого результата.              — Ты просишь меня умереть, — Ларс замотал головой, делая робкий шаг назад, но решительно насупился.              Малфой медленно обернулся, приближаясь к солдату.              — Ты клялся служить. Служи, — брови командира чуть подпрыгнули, он говорил серьёзно. В глазах Драко не было ни сочувствия, ни жалости. Жизни в них тоже не было, только ледяной океан.              — Это не сработает, ты посылаешь меня на смерть и знаешь это, — ровно проговорил Ларс, но голос в конце предательски дрогнул.              Прошла всего секунда до того, как мёртвой хваткой Малфой схватил парня, который был на несколько лет старше него самого, за ворот короткой мантии и тряхнул его.              Люциус плавным жестом приказал остальным оставаться на своих местах.              — Мне, нахрен, плевать, — сквозь зубы проговорил командующий Драко, глядя подчинённому в глаза. Не отводил их несколько долгих мгновений, убеждая в своей решимости, мол, решение принято, иди и делай.              Непоколебим. Блейз молча бросил короткий взгляд на друга, держащего незнакомого парня за ворот такой хваткой, что даже ему послышался треск швов на форме, а он стоял в добрых тридцати шагах. Всё изменилось, а он изменился сильнее всего остального. Мать была права, Драко уже не был тем парнем, которого они все знали, но он был другом. По-прежнему и навсегда. Так они клялись, так они привыкли, так было правильно. Так должно быть: если вместе, то до конца и при любых обстоятельствах. Не отворачиваться, даже если ты против решений друзей. Не поддерживай, но помоги. Но сейчас поддерживал каждый. Блейз знал, зачем он здесь и ради кого. Ради Лии, ради Драко, который не может найти себе место, но пытается казаться уверенным. Ради Нотта, который почти всегда молчит. Ради Пэнси, которая плачет каждую минуту, когда думает, что её никто не видит. Плачет, вытирает слёзы и идёт дальше. Единственное, Блейз обернулся, окинув присутствующих взглядом. Отца Эйвери здесь не было.              Ларс оказался прав, аппарировать за пределы барьера, но ближе к его границам, также нельзя. Он упал замертво в пятнадцати метрах от видимой линии защитного купола. С виду казался целым, но скорее его внутренности стали кашей, чем не выдержало сердце. Драко бросил короткий взгляд на лежащее среди свежескошенной травы тело.              — Значит начинаем так, как планировали, — сухо проговорил он, не выдав ни капли жалости.              Кивок остальным командующим стал сигналом старта шквала атак по куполу. Адам Нотт говорил, что важно не распылять удары по поверхности, а сосредоточить их по одному участку, насколько это возможно. Так они и сделали. Им нужна лишь брешь, а после запомнить её точное расположение, чтобы выбраться назад не по частям.              — Начали, — рыкнул Люциус Малфой. — Вы двое, на дозор, — бросил он своим.              Непрерывный залп боевых заклинаний ударил в защитный барьер, распыляя вокруг светящиеся искры. Ночное облачное небо подсвечивалось нескончаемыми вспышками, волшебники выставили оружие перед собой, приводя приказ в действие. Но барьер не поддавался, порождая чувство, словно они идут в нужном направлении и их цель верна. Нора — первое место, приходящее в голову, в котором могут прятать Лию Эйвери. Защищённое, одно из немногих, принадлежащих членам Ордена Феникса.              Тонкие губы Пэнси разомкнулись, её грудь тяжело поднималась при каждом вдохе, а в тревожных глазах отражались яркие, ослепляющие искорки. Она не отрывала взгляд, выпуская луч света из волшебной палочки. Её подруга должна быть там, и они обязаны помочь ей, как она помогала им.              На переносице Блейза образовались поперечные морщинки. Ярость и готовность действовать — вот что они чувствовали, но барьер всё ещё оставался цел.              С ядовитым оскалом на лице Малфой резким движением разорвал луч, связывающий его с защитным куполом. Их взгляды с тяжело дышащим Теодором пересеклись, словно они ждали реакции друг друга. Будто знали, чувствовали, когда и как им следует действовать. Короткий кивок Нотта, и Драко аппарировал к его левому плечу. Ни единого слова, только несколько мимолётных взглядов, которых было достаточно, чтобы договориться. Гладкая палочка из боярышника, которую Драко держал в руке, нацелилась в зону наибольшего скопления атак. Нотт прикрыл глаза, делая резкий и глубокий вдох. Всё происходило быстро. Ему хватило секунды, чтобы собрать волю в кулак, сконцентрироваться и направить всю магию, на которую было способно его тело, к рукам, которыми он обхватил кисть лучшего друга.              Усиление.              Драко превосходно владел палочкой, умел ловко маневрировать и вырисовывать нужные символы с удивительной скоростью и точностью. Никогда не путался, мог сменять заклинания одно за другим в то время, как Тео выбрал другой путь. Тео всегда выбирал более сложную дорогу, не стандартную, и когда его палочка бесследно исчезла вместе с дорогой подругой, крёстницей его отца, частицей его семьи, понял, что делал это не зря. Нотт колдовал без палочки лучше любого волшебника, которого Драко знал. Но сейчас точность была крайне важным элементом. Луч из закруглённого кончика палочки Малфоя вылетел с невиданной скоростью. Он был ярче, плотнее и толще, чем у остальных, напоминал голубоватую молнию, из-за которой им пришлось прищуриться. Зрачки болезненно сузились до размера нескольких маковых зёрен. Кто-то из парней издал грудной рык от напряжения. Магия отнимала силы, струилась по венам, наполняла их тела, вибрировала на кончиках пальцев до тех пор, пока связь не разорвалась.              Барьер дал трещину и стал видимым знаком не останавливаться. Гул Пожирателей усиливался, кто-то произносил заклинания, кто-то молча выпускал их одно за другим, заставляя паутину на защитном куполе распространяться дальше, до тех пор, пока к земле не начали опускаться его обожжённые ошмётки. Словно кусочки рваной бумаги, покачиваясь на ветру, плавно опускались к ногам Пожирателей, на лицах которых появились тени улыбок. Но не у всех — некоторые, в числе Малфоев, Ноттов, Пэнси и Блейза, обменялись секундными взглядами. Слишком просто. Драко стиснул зубы, решительно глянув, как члены его отряда первыми прошли через брешь. Дом никто не защищал. На шум, и треск сломленной защиты никто не пришёл, а его нельзя было не услышать.              — Может быть, ловушка, — за спиной послышался голос отца.              Здравая мысль.              — Часть останется здесь. Отправь своих в обход и нескольких в воздух, пусть осмотрят территорию с высоты, — если бы Лиа слышала сейчас голос Драко, она бы, возможно, узнала его лишь из-за знакомых вибраций, не более. Низкий, сиплый, ледяной — таким он был.              Драко сделал шаг вперёд, но крепкая хватка Нотта остановила его.              — Ты ранен, — рыкнул Теодор, игнорируя влажные от пота кудри, что прилипли ко лбу.              — И ты пойдёшь со мной, — моментально ответил Драко, взгляд которого буквально мог метать молнии.              Нотт был прав, Драко не успел оправиться от травм, полученных этим утром в Министерстве. Не успел отдохнуть, прийти в себя. У него не было времени, не было и мысли, шанса подумать о себе. Его лицо, как и лица почти всех присутствующих Пожирателей, было открыто ровно до момента, как нога переступила порог барьера. Следом, обменявшись взглядом с Паркинсон, последовал Забини. Не мог пустить их одних, он был обязан быть рядом и прикрыть их.              Всё казалось слишком подозрительным.              И не зря. Блейз ударил входную дверь ногой, от чего та слетела с петель и с грохотом открылась, едва не вывернувшись наизнанку. Физической силой Забини превосходил друзей, но была загвоздка. Одна, значительная, но которой было недостаточно, чтобы остановиться. Его лицо не было скрыто под маской, он не был Пожирателем Смерти. Рисковал не только жизнью, но и репутацией. Рисковал всем: собой, семьёй, но не свободой. По крайней мере, теперь уже некому упечь его в Азкабан за все будущие грехи. Малфой несильно толкнул его плечом, проходя вперёд и держа палочку наготове.              Пусто.              Чайник свистел на плите и, судя по звуку, почти вся вода уже успела выкипеть. Зачарованные спицы вязали на потрёпанном кресле-качалке. Первый этаж пуст. Ребятам пришлось подняться выше по скрипящей лестнице и осмотреть каждый угол, пока вдруг они не добрались до дальней комнаты второго этажа.              — Иди вниз, встань на караул, — хрипло шепнул Нотт, и Забини послушно кивнул.              Сквозь тонкие щели серебряной маски взгляды Драко и Тео встретились. За дверью скрипнула половица, и комната с шумом оказалась открыта с помощью заклинания.              — Пожалуйста, оставьте нас, — умоляюще заныла полноватая женщина, закрывая собой дочь.              Мать семейства Уизли закрывала спиной младшую дочь, которая решительно выставила свою палочку вперёд. Подбородок Джинни дрогнул, когда в проёме показались двое Пожирателей в масках и капюшонах. Драко без малейших колебаний направил палочку в голову миссис Уизли, но молчал.              — Где пленница? — грубо рявкнул Нотт, входя в комнату и осматриваясь.              Женщина сделала неверный выбор, решив атаковать, и оказалась обезврежена, как и её дочь.              — Я не понимаю, о чём вы. Уйдите из моего дома! — продолжала она. Боялась, голос дрожал, но старалась говорить убедительно и жёстко. Но ей было страшно. Всем бы было страшно.              — Девушка, которую ваши люди украли! Пожирательница, которую вы забрали, — Теодор сошёл на хриплый крик, и по его ладони прошлись искорки, напоминающие электрический разряд.              — Мы не знаем, мы не причастны к этому! Здесь никого нет.              Юная гриффиндорка оказалась смелее более робкой матери. Она смотрела прямо в глаза незваным гостям, но вздрагивала от каждого их движения, пока те осматривали комнату и прислушивались к звукам в доме.              — Осмотри чердак, — сказал Малфой, и Нотт в пару шагов оказался в коридоре, выполняя приказ. — Покажите подвал, — обратился он уже к тем, кого держал на прицеле.              — Джинни, нет, — испуганно бросила миссис Уизли, когда её дочь вышла из-за её спины. Но девочка проигнорировала установки матери.              Пожиратель махнул палочкой, приказывая ей идти впереди, и наложил запирающее на дверь в комнату, где оставил женщину. За спиной послышался громкий крик и стук в дверь, словно на неё по ту сторону навалились всем весом и били кулаками, что есть сил.              Ничего, переживёт.              Драко следовал за подружкой Поттера к самому подвалу, толкая её вперёд, когда лестница, ведущая под землю, кончилась. Хрупкая дверь, собранная из разных кусков древесины, со скрипом отворилась. Плечи Малфоя опустились. Пусто.              — Где остальные? — он не пытался менять голос, по правде говоря, Драко даже не думал о том, что его могут узнать. Ему было совершенно плевать, особенно сейчас. Но неутихающая боль в ноге и сжимающее, душащее чувство в груди, сделало всё за него. Голос был таким, словно к Джинни обращается сама смерть. Она не узнала его.              — Нам не докладывают, потому что это не безопасно. Но Поттера с ними нет.              — Мне плевать на Поттера, — прошипел Драко, вдавив конец палочки в сонную артерии на шее Джинни. — Где ваши люди?              — Я была бы рада, если бы они были здесь. Но их здесь нет, и я, — она сглотнула, опуская взгляд на оружие в руках Пожирателя, — не знаю, где они. Они не рассказывают, держат всё в тайне.              Несмотря на ноту дерзости в дрожащем голосе, младшая Уизли звучала убедительно, но недостаточно, чтобы верить ей. Палочка оторвалась от кожи на шее, оставив красноватый след и оказалась направлена в висок. Никакой вспышки, ни единого слова, только презрительный хищный взгляд его серых глаз, и сознание девушки оказалось словно на раскрытой ладони. Каждая мелочь, каждое, даже успевшее померкнуть, воспоминание оказалось в доступности Драко. Оставалось только найти то, что ему было нужно. Его тень мелькала во вдруг возникших картинах перед глазами Джинни. Тёмная фигура стояла за спиной Джорджа, когда он учил её кататься на велосипеде. Она же мелькнула за спиной отца, который клеил пластырь на палец девочки, когда ту впервые укусил садовый гном. Пожиратель был там, когда Джинни и Гарри впервые поцеловались, он бесцеремонно влезал в каждое воспоминание, которое воля волшебницы так старательно пыталась защитить. Он искал то, что она охраняла, но так и не нашёл.              Джинни не врала. Она ничего не знала о тайном месте Ордена, их местоположении и о таинственной пленнице, о которой говорил тот второй Пожиратель.              Ордена здесь нет, потому что они охраняют что-то более ценное. Они думали, Пожиратели не смогут проникнуть сюда, если вообще попытаются. Они стерегут другое место.              — Я ни в чём не виновата, отпусти, — отчётливо и громко услышал Драко, но губы девочки были плотно сомкнуты.              Он опустил палочку. Последнее, что увидела Джинни, прежде чем он ушёл, были его серые глаза. Словно он колебался, убить ли её, но что-то его остановило. Что-то, что она не смогла понять, но и не пыталась, бросившись наверх к матери, когда Пожиратели покинули Нору.              Тяжёлым и хромым шагом направляясь к бреши, Драко провёл рукой по маске и та испарилась, превращаясь в бесцветную пыль. Пустой взгляд был направлен вперёд, в никуда, пока из собственных мыслей его не вырвал звук аппарации, раздавшийся у правого уха. Нотт. Он всегда ходил справа.              — Никого нет, пусто. Ни записей, ни писем, ничего, — ровно говорил Тео. — Что ты узнал?              — Ничего. Она ничего не знает.              — Ты убил её? — Нотт шагал рядом и глянул на бледное лицо друга.              Мог ли он убить девочку, которую знал со второго курса? Несомненно. Этот Драко смог бы. Был ли Нотт категорически против? При любых других обстоятельствах, но не сегодня. Не сейчас. Уже нет. Что-то внутри сломалось, меняя его. Треснуло уже давно, но окончально рухнуло этим утром. Тео любил драки, имел поразительное везение влезать в них, любил справедливость и правосудие, но не любил убивать. Приходилось, это было не так сложно. Совсем не сложно, если откровенней, но почти всегда он не хотел этого делать. Ругался на Эйвери за то, что та стала причиной смертей обычных людей, работающих в Министерстве. Как же давно это было… Но сейчас Тео понимал, что не станет жалеть и читать нотации, если окажется, что Малфой убил Уизли. Тео ничего бы не почувствовал.              — Не смог, — вдруг выдавил из себя Драко, специально ступая на больную ногу.              Нотт только успел открыть рот, проходя брешь в барьере. Он жестом дал знак Пожирателям покинуть местность.              — Она ни в чём не виновата, — Драко повторил слова девчонки. Прокручивал их в голове, потому что говорил то же самое об Эйвери. Она ни в чём не виновата. На самом ли деле?              Драко был погружен в собственные мысли, выглядел угрюмым и отталкивающим. Нотт промолчал, задумчиво отводя глаза в сторону. Малфой считал, что убить Уизли было бы правильно, это читалось на его лице, но даже сейчас он просто не смог.              — Пройдёмся по списку, — в спешке, когда след большинства Пожирателей уже простыл, бросил Барти в сторону юных волшебников.              Спустя время они всё же вернулись к Норе, чтобы превратить её в руины.       

***

      — Мы потеряли несколько десятков человек за последнюю неделю.              Стоя у кресла в своей комнате, Том чувствовал на затылке сверлящий взгляд младшего Малфоя, но продолжал говорить.              — И не получили ни единой зацепки.              Реддл попрекал за отсутствие прогресса. Орден был слаб, но те, кому некуда отступать, сражаются куда отверженней. Помимо них были ещё восстания несогласных и повстанцы продолжали совершать набеги и нападения на людей нового правителя. Обстановка была накалена и без того, власть наиболее шаткая в период, когда только переходит в новые руки. Каждая новая потеря несёт за собой последствия и каждая жизнь сейчас была на счету, Драко понимал это.              — Я понимаю, — спокойно выдохнул Малфой, глядя на повелителя из-под расслабленных век. — Вы сказали, у меня ещё есть время.              Лорд обещал дать ему ещё месяц на поиски, когда предыдущие две недели не дали результатов. Всё оказалось сложнее, они искали иглу в стоге охраняемого собаками сена.              — У неё его может не быть. Она может быть мертва и ты не можешь этого отрицать. Будь готов к любому исходу, ярость тебя ослепляет, — совершенно спокойный тон Тома заставил Драко равнодушно отвести взгляд. Он не слушал, думал лишь о том, чтобы вернуть свою девушку, и цена его не волновала. — Верить в лучшее всегда проще, чем открыть глаза. Мысли трезво, прошло уже более месяца. — Том провёл ладонью по пыльному стеллажу, проходя вдоль него. — Пленники столько не живут, — выдыхая, добавил он.              Уверенности и бесстрашию Малфоя должны были позавидовать многие из тех, кто был в рядах Лорда куда дольше. Он не выглядел сломленным, не казался глубоко потрясённым утратой. Это время Драко был непоколебим, спокоен, молчалив, решителен и сдаваться не собирался. Исчезновение подруги открыло в нём новые стороны, о которых Реддл, пусть и подозревал, но не ожидал увидеть так скоро. Не стоит забывать, парень был ещё мальчишкой.              Реддл сделал несколько медленных шагов к письменному столу, на котором в хаотичном порядке лежали несколько карт побережья.              — Она выдержит, — Драко сомневался, много думал об этом, но пришёл к выводу, что он знает Эйвери достаточно хорошо. Она бы не сдалась. Не она. — Что бы не происходило с ней. Вы поэтому выбрали её.              — Я выбрал, потому что её способностям ещё есть куда расти. Я понимаю, почему ты не сдаёшься, правда понимаю. Если бы я не был реалистом, решил бы, что ей хватит сил спасти себя самой. Но мы выбрали себе не того врага, который позволил бы ей сбежать, Драко.              — Мы продолжим поиски, — утвердительно ответил Малфой. Бесстрастным тоном, будто готов был спорить и доказывать собственную правоту, но даже глазом не повёл.              Том обернулся, его серые, почти бесцветные глаза кольнули парня, который так и стоял у закрытой двери.              — Подумай о том, хотел бы ты, чтобы она выдержала всё то, что с ней может происходить, если она всё ещё дышит? — прозвучал размеренный, серьёзный и спокойный голос повелителя. Низкий, немного шершавый, волей-неволей заставлял задуматься. Реддл был хорошим оратором и, несмотря на присущую ему неразговорчивость, всегда знал, что сказать. Только стоит ли? Казалось, он прожил достаточно, чтобы потерять к этому интерес.              Малфой тихо сглотнул скопившуюся во рту слюну.              — Она вам ещё нужна?              — Я отправил разведку вдоль северного побережья, — Реддл оперся обеими руками о край стола, бросив на Малфоя пару быстрых взглядов исподлобья. — Когда-то у наших с тобой старых знакомых там было убежище.              Драко счёл ответ положительным.              — Я её верну, мой Лорд.              — Молись, чтобы они не вернули её нам по частям.              Когда Реддл оторвал взгляд от карт, комната уже была пуста, а дверь тихо покачивалась на сквозняке, гуляющем по коридору замка. Он никогда не думал о том, что группа подростков окажутся первыми, кто не будет радостно кланяться перед уходом за то, что остались в живых после визита к Тёмному Лорду. Они оказались в этом мире слишком рано, успели ощутить его, ожесточились, а страх постепенно искоренялся. Это было ожидаемо, их отцы успели вкусить спокойной жизни, насладиться любовью, свободой, людскими благами, деньгами. Порой потерять это куда страшнее, чем потерять жизнь. А у этих детей были только воспоминания о детстве, канувшем в лету, жизнь и они друг у друга. Реддл знал, на что способны некоторые, кто яростно боролся за возвращение прошлого устоя мира. Его взгляд устремился в распахнутое окно и океан за ним.              Содействуя в поисках девочки, Том стал надеждой в глазах юных Пожирателей. Они стали доверять ему, их отношение изменилось. Они не боялись, а служили под его началом. Исчезновение молодой Эйвери оказалось ему на руку. Если она жива, они найдут её, но если нет — он не бездействовал в глазах юных Пожирателей. Теперь у них действительно был общий враг.       

***

      Сон не приходил, еда казалась безвкусной, раны заживали дольше обычного. К общей усталости добавилась постоянная крепатура, тело не привыкло к таким нагрузкам. Драко вернулся домой, прошёл гостиную и несколько поворотов по коридорам, не глядя по сторонам. Перестал делать это, перестал осматривать, перестал замечать, что происходит вокруг. Не заметил запаха лаванды, которым пропитан каждый угол Малфой-мэнора, давно не обращал внимания на цветы, которые выращивала Нарцисса и расставляла по дому. Раньше он останавливался, замечая пахучие композиции, иногда касался пальцем нежных лепестков, а за ужином непременно говорил матери, что её старания в саду не проходят даром. Теперь этого не было, Нарцисса не видела Драко долгими днями. Ночами. Он был таким же, как и раньше, разве что немного похудел и страдал от нехватки сна, но мать могла видеть изменения в сыне и это заставляло материнское сердце болезненно сжиматься каждый раз, когда она видела его впалые глазницы, потемневшие круги под глазами и новые ссадины.              Нарцисса пыталась говорить с ним, но он всегда уходил со словами о том, что ему нужен отдых. Говорил, что устал, вставал из-за обеденного стола или вовсе даже не приближался к нему. И уходил. Это разбивало её сердце. Он по-прежнему был непоколебим и решителен для всех вокруг.              — Что ты делаешь? — Драко поднял глаза на мать, когда застал её и пару домовых эльфов в своей комнате.              Его мантия в этот раз была чистой, а новых ссадин Нарцисса не обнаружила, быстро пробежавшись по сыну взглядом.              — Еженедельная уборка, сегодня четверг, — её нежный голос был способен имитировать объятия. Нарцисса щёлкнула пальцами, отправляя эльфов с охапкой старого постельного белья из комнаты.              — Я хочу отдохнуть.              Это было всё, что он говорил за последние два месяца.              — Конечно, — она задумчиво погладила своё платье в районе сборок на талии свободной ладонью, а после сделала пару шагов к уставшему сыну.              Когда он успел так вырасти? Высокий, красивый молодой парень. Юноша. И какой же он сильный. Нарцисса осторожно коснулась костяшкой пальца его щеки. Дарко не смотрел на неё, ждал, пока мать уйдёт, но когда она вдруг прикоснулась к нему со всей нежностью, он перевёл взгляд к тонким линиям морщинок в уголках её глаз. Она улыбалась одними глазами, глядя на него, будто он — лучшее, что было в её жизни.              — Прости, — выдохнул он, опуская плечи, и стянул с них мантию.              Совершенно отрешённый, но Нарцисса знала, что он корит себя и за это. Она опустила взгляд на колдографию, которую всё это время держала в руке за спиной. Маленький снимок, размером десять на пятнадцать сантиметров, согнутый пополам пустой стороной внутрь. Ещё секунду она наблюдала за тем, как её сын придерживал за руку смеющуюся девушку в коротком чёрном платье, стоя у неё за спиной и улыбаясь. Милое, живое фото с настоящими, искренними эмоциями, но даже здесь Драко заботливо протягивал руку избраннице, чтобы поддержать её равновесие. Нарцисса развернула колдографию целиком, открывая взгляду полную картину. Рядом с Драко и Лией стоял и так же задорно смеялся кудрявый Теодор, который тянутся рукой к автору снимка, а рядом кокетливо посылала поцелуй Пэнси Паркинсон. Драко согнул фотографию, отделяя друзей от себя и возлюбленной.              — Я нашла у тебя это. Едва не отправили в стирку вместе с постельным бельём, — тихо проговорила мать и Драко резко обернулся, бросая мантию на спинку стула. Он тут же протянул руку, осторожно забирая фотографию из рук Нарциссы.              Этот снимок он хранил под подушкой. Заползал под неё пальцами, нащупывая плотную бумагу, чтобы ещё раз увидеть её. Их последняя фотография. Драко задержал взгляд на смеющейся Эйвери, смотрящей на него с глянцевого снимка, и поднял глаза на мать. Ему показалось, что она едва заметно закивала, глядя на него глазами, полными боли и сопереживания. Ей было его жаль и он готов был разозлиться. Если бы не та любовь, с которой она смотрела на него. Немая, безусловная любовь.              — Вы хорошо получились, — вдруг голос Нарциссы разрушил повисшую в комнате тишину. — На снимке, — добавила она и мягко улыбнулась, вернув взгляд к колдографии, которую Драко так и держал на уровне груди. — Мы с твоим отцом тоже раньше ходили в заведения к маглам.              — Не может быть, — прозвучало безучастно.              — Правда. Много лет назад, у нас даже было любимое место, куда мы сбегали от родителей, — продолжала она так, будто это сейчас было важно. — Кто вас снимал?              — Блейз, — отчеканил Драко, но всё же опустил взгляд к снимку, невольно вспоминая тот день.              — Парень мулат, который однажды бывал у нас?              — Да, он.              — Может, позовёшь его и Теодора к нам на ужин, как-нибудь? Может с ними у тебя появится аппетит, — осторожно говорила она, поглаживая Драко по плечу.              — Мам, — оборвал Драко, но не сорвался. Держался и сжал челюсть, пока снимал ботинки. — Я просил Блейза помочь, привёл его к Лорду. Нам не до ужинов.              — Он согласился? — осторожно спросила Нарцисса с присущей ей выдержкой.              — Без разговоров.              — Ты выбрал достойных друзей.              — Это они меня выбрали, — немного сипло ответил Драко.              — Ты не должен винить себя за то, что они пытаются помочь, — мать отвернулась, пока Драко стягивал с себя форму и надевал на себя чистую одежду, но тут же обернулась, когда он снова заговорил.              — Я не виню, это их решение. Но теперь я обязан и им тоже.              Нарцисса наблюдала за сосредоточенным, серьёзным сыном, и в её голове не укладывались его слова. Это были слова мужчины, вызывающие гордость.              — Они тоже были близки с ней. Теодор, — заговорила она, мельком бросив взгляд на полку, куда Драко бросил снимок. — Его отец, — продолжила Нарцисса, но Драко перебил её.              — Её крестный, да. Они семья, — он бросил грязную одежду в корзину и старался не быть грубым с матерью, пусть и казался немного резким.              — Что говорит Адам?              — Что у нас чертовски мало времени, если оно вообще ещё есть, — он продолжил складывать вещи, убрал ботинки к входной двери, достал из шкафа свежее полотенце. — Я не хотел, чтобы она была здесь. Не знаю, почему, просто не хотелось видеть среди нас кого-то из знакомых. Я думал, она не справится, почти был в этом уверен, хоть толком и не знал её, мы же почти не общались. Тео ей очень дорожил, и я подумал, раз он её ценит, значит в ней что-то есть, ну или он просто привык к ней, они же с детства не разлей вода. И я решил, — Драко просто начал говорить, расставляя паузы, медленно, слова сами находили выход, — помочь. А потом… Я столько времени за ней наблюдал, что сам не заметил, как начал видеть то, чего никогда раньше не замечал.              Внезапное откровение заставило Нарциссу буквально затаить дыхание, чтобы не спугнуть столь хрупкий порыв Драко поговорить об этом. Он никогда не делился тем, что происходит между ним и Лией. Их чувства и отношения со временем стали очевидны, и Нарцисса просто приняла их как данность. Драко никогда не приводил девушек в дом, никогда не рассказывал о них, не делился чувствами. Но глядя на их взаимоотношения с Эйвери, разговоры были не нужны. Нарцисса видела, с каким трепетом он смотрел на девушку, с какой нежностью касался её, когда она жила у них после инцидента с отцом. Она была неплохим вариантом, Малфои были готовы принять выбор сына, если бы не пророчество. Но даже оно не стало преградой, чтобы отнестись к девочке с уважением и некой душевностью. Нарцисса верила в пророчество и даже сейчас, видя, как Драко пытается вылезти из кожи вон, но не бездействовать, она понимала, что, скорее всего, его подруга уже ушла за руку с Хэль.              — Мне жаль, что вам было отведено меньше времени, чем должно быть, — она выдохнула. — Но ты ведь знал, что рано или поздно это... — Нарцисса не договорила и не хотела. Её голос звучал тихо, она пыталась быть осторожной, до конца не понимая, как говорить с тем, кто потерял того, кого любит.              — Она жива, — его голос был тихим, но Драко говорил совершенно твёрдо, поднимая холодный взгляд к лицу матери. — Каждый пытается сказать мне, что она может быть уже мертва. Но зачем это делаешь ты?              Он говорил совершенно ровно, сидел на краю кровати, обрабатывая старые раны кусочком сложенного в несколько раз бинта, вымоченного в заживляющем расстворе. В нос женщины ударил едкий запах спирта и трав. Нарцисса, обдумывая каждое слово, отвела взгляд в сторону, напрягая губы.              — Пророчество…              — В задницу, — почти прошипел он и встал на ноги, делая несколько шагов к письменному столу, рядом с которым стояла мать. Он достал из кармана мантии свою волшебную палочку, — пророчество.              Он положил палочку на стол, и Нарцисса впервые увидела, тусклое ритмичное свечение на её кончике.              — Это… Как давно? — её глаза чуть округлились, она понятия не имела о том, что сын связал свою палочку с палочкой Лии. Так делали во времена её родителей вместе с бракосочетанием, этот обряд считался когда-то обязательным, сродни венчанию у маглов.              — С полгода, может, больше, может, меньше.              — Почему ты не говорил? Это ведь…              — Это не то, о чём ты думаешь. Мы просто. — Драко бросил короткий взгляд на непрекращающееся свечение. — Когда Олливандер был жив, я узнал у него, как это сделать. Мы хотели связать палочки, чтобы знать, что происходит. У неё были конфликты с отцом, и я просто хотел знать, если вдруг что-то пойдёт не так. Она светится с того дня, когда Лиа исчезла, — неприятное ощущение на языке от произношения её имени. — Не прекращаясь, говоря, что она в беде. А я не могу её найти.              — Если она издаёт свечение, значит, Лиа жива, — вдруг сказала Нарцисса, не сумев оторвать взгляд от волшебной палочки, которую всего семь лет назад покупали маленькому сыну в лавке самого известного мастера в Лондоне. У Олливандера.              — Что?              Драко насупился и замер, глядя на мать. Сердце ощутимо застучало, напоминая о том, что оно всё ещё есть, но Драко не шелохнулся.              — Когда владелец палочки в опасности, палочка партнёра издаёт свечение, но когда один из партнёров погибает, палочка перестаёт светиться. Тогда обе палочки подчиняются другому партнёру, — она словно зачитывала отрывок из книги и только после наконец перевела взгляд на сына. Взгляд, будто она сама только что действительно смогла поверить в то, что старания Драко не напрасны, и девушку всё ещё можно спасти.              — Это правда?              — Насколько мне известно.              — Значит она... Мерлин... — на выдохе прошипел Драко, резко запуская пальцы в волосы на макушке.              Он прочесал все возможные места, все адреса, указанные в списке Барти. Они допросили каждого, кого смогли поймать, но никто ничего не знал о пленнице. Они проводили ночи в лесах, на крышах, подслушивали, искали. Он множество раз пытался аппарировать к ней, но тщетно. Ничего не вышло, но если бы получилось... Это могло бы быть ловушкой. Драко мог оказаться чёрт знает где, один. Но она была бы рядом.        Нарцисса мягко закивала. Если девочка действительно жива спустя столько времени, одному Мерлину известно, что ей приходится переживать изо дня в день.      Взгляд Малфоя задержался на свечении палочки, которое он видел сутками напролёт и которое исчезало лишь, когда ему самому требовалось пускать в ход магию. Он смотрел на свет, который загорался и потухал в такт его сердцебиению, как на луч надежды, которая наконец начала возрождаться. Драко всё это время верил в то, что Лиа жива, но теперь у него есть доказательство. И силы, чтобы продолжить поиски.       

***

      Если бы я знал раньше, чем это обернётся, поступил бы я так же? Если бы не влез со своей помощью в поисках книги и когда к ней домогался Струпьяр, может всё обернулось бы иначе. Что, если пророчество исполнится только потому, что я сблизился с ней? Неужели, я сам в этом виноват? Салазар, был ли у меня шанс не влюбиться в неё? Не-ет… Я сделал бы это снова.

             Только живи и я найду тебя. И больше никогда не позволю тебе отойти от меня. Я умру, но верну тебя домой.              Дамблдор был убит тем днём, когда выпал первый снег. Тонкая белая тюль обернула собой Хогвартс и его окрестности слишком рано в этом году, порождая предновогоднюю лихорадку в душах школьников. Днём дети носились по коридорам замка, бросались снежками, наполовину сделанными из грязи и на вторую половину из мокрого снега. Слизеринцы любили такую погоду, выходили во двор, залезая на невысокое каменное ограждение за замком, и тайком курили, пока вокруг носилась радостная мелочь. Наслаждаться так, как раньше, уже не получалось, только Крэбб и Гойл задорно болтали ногами, заклинанием натягивая трусы пробегающим третьекурсникам до самых лопаток.              Пэнси подняла взгляд на небо, щурясь от рассеянных солнечных лучей, и наблюдала за падающими мелкими снежинками, что тут же припорошили её школьную форму. Они вернулись в Хогвартс в начале ноября, пропустив добрую часть осенних занятий, как и многие ученики. Так что это не вызвало особых подозрений — на слизеринцев давно падали преимущественно косые взгляды. Многих студентов родители и вовсе не хотели пускать в Хогвартс, но присутствие в нём Дамблдора придавало надежды на то, что школа будет более безопасным местом, чем родной дом. Пэнси запрокинула голову, делая долгую затяжку и передавая сигарету Блейзу. Она всё смотрела на снежинки, что опускались на её кожу и ресницы, и думала о том, что Лиа, должно быть, тоже смотрит на них. Драко рассказал всем о том, что сказала ему мать. Пэнси думала, что если бы не Лиа, она бы никогда не стала такой, как сейчас, не нашла бы то, чему готова посвятить жизнь, не перестала бы бояться принимать решения. Она бы и дальше осталась инфантильной сучкой, если бы вообще дожила до этого момента. Пэнси многим обязана подруге.              — Мы с Блейзом возьмём наших на себя, у вас будет алиби, — заговорила Паркинсон, присоединяясь к разговору друзей.              Блейз кивнул.              — Может стоит спросить его? Выведать хотя-бы немного информации.              — Дамблдор не расколется, если вообще знает о том, что его люди берут пленных, — Теодор выдохнул густой дым и запустил бычок куда-то в сторону сидящих поодаль Крэбба и Гойла.              — Уверен, что он ничего не знает, — раздался ровный голос Малфоя, который молчал вот уже полчаса с тех пор, как сказал, что задание нужно привести в исполнение уже сегодня.              — Просто убьете его? — Блейз просто интересовался, пусть какая-то его часть была рада, что это задание не поручено выполнять ему. — Просто это же… Дамблдор.              — Страшно, Блейз? — ухмыльнулся Нотт.              — Мне-то что? Непривычно это, мы ведь знаем его столько времени.              — Пять очков Гриффиндору за нового студента, — Нотт бросил в друга снежок, собрав снег с каменного ограждения, на котором они сидели.              — Только пять? — возмутился Забини. — Неправильно это, — в нём вдруг заговорила совесть.              — Если боги это осудят, придётся убить и их, — Драко наблюдал за бегающими детьми, которые были слишком малы, чтобы понимать, что на самом деле происходит в мире, и которые не догадывались о том, что будет дальше. Драко чувствовал себя так, словно пришёл на занятие, заранее проштудировав учебник, и теперь знал наперёд каждое слово преподавателя. Теперь он понимал куда больше.              На самом деле, у задания не было конкретного исполнителя, его просто нужно было выполнить во что бы то ни стало. Убить Дамблдора могли только они и только здесь. Это должно было быть не трудно, в отличие от остального Ордена старик Дамблдор в действительности больше походил на сторонника «светлой стороны». Риск быть убитым, сражаясь с ним, достигал нулевой отметки. Обезвреженным, раненым, уличённым в тёмной магии, но не убитым. Они были готовы к этому, глубоко в душе жалея директора. Но слишком глубоко, чтобы это могло иметь значение. Они знали, зачем это нужно, даже Паркинсон отнеслась спокойно, предложив помощь и сказав, что она в деле, хотя Малфой и Нотт были готовы взять всё на себя. Они переглянулись, безмолвно утвердив план.              Той ночью и правда всё прошло слишком просто. Словно Альбус Дамблдор знал, что за ним придут, только не ожидал, что это будут дети.       

***

      Коридоры Хогвартса кишели студентами, как и обычно. Казалось, падение Министерства и смена власти были для школьников чем-то далёким. Тем, что их не касалось. Кроме Поттера и его свиты, они то как раз были из тех, кто не вернулся к занятиям.              — Эй, Нотт, лицо попроще.              Теодор отбил локтем летящий в него квофл и только покосился в сторону язвы-Риччи-Кута, продолжая быстро шагать по коридору в сторону подземелий. Он уже дрался с ним две недели назад, когда только вернулся в Хогвартс.              Нотт стиснул челюсть, отчего её углы стали ещё более очерчены, придавая ему серьёзный вид. Тео давно стал серьёзней, но куда более раздражительней, чем раньше. На двух стульях не усидеть, он выбрал сторону, которая не терпит мягкости, но, оказываясь в одиночестве в запертой прохладной комнате в подземельях, Теодор мог подолгу сидеть в тишине, положив голову на ладони. Вспоминал один и тот же момент из детства. В первый раз он всплыл в памяти, когда Тео увидел, как Малфой несёт совершенно неподвижное тело Эйвери через тёмный холл Дуврского замка в ночь, когда Тёмный Лорд вернул себе молодость. Каждый раз, когда Нотту казалось, что он теряет её, он вспоминал детство. И сейчас, не зная, сжалилась ли судьба над подругой, он вспоминал тот день. День, когда двое двенадцатилеток забрались под одеяло, нелепо размахивая светом на кончике палочки над книгой, которую стащили из библиотеки Адама Нотта. Её детский голосок стоял в ушах.              — Здесь сказано, что колдовать без палочки может научиться не каждый волшебник. Это не всем даётся, — слизеринка водила кончиком пальца по строкам старого учебника, который лежал на кровати между ней и сыном её крёстного.              — А я научусь, — самодовольно ухмыляясь, ответил он.              — Ну конечно, — маленькая Лиа закатила глаза, уже тогда зная об амбициозности Тео.              — Вот увидишь, когда я буду старше, мне не нужна будет палочка, я даже отдам её тебе. Будешь вставлять в волосы вместо заколки, как делают китаянки, — парнишка пальцем обрисовал круг на затылке, сымитировав пучок.              — Я запомню это и мы проверим.              — Ты забудешь, как забыла о нашем уговоре. Ты должна была прийти ещё вчера, — обиженно и с укором проговорил Теодор, расслабляя веки и поджимая уголки губ.              — Я не забыла, мы с папой ходили в офис. Он показывал мне место, где тренируются лучшие волшебники.              Теодор смотрел на подругу, замечая ноты гордости в выражении её лица и голосе. Хотел бы он тоже побывать там.              — Лукас возьмёт тебя к себе после школы?              — Наверное, мы много тренируемся. Я хочу, чтобы папа мною гордился. Посмотри, — она показала свой первый шрам на плече, отодвинув ворот пижамы, — Когда я вырасту, я буду сильной, никто не сделает мне больно. Папа научит меня.              — Тебе не надо быть сильной, девочек и так все защищают.              — А меня не будут, я буду защищать себя сама.              — От кого это?              — От злодеев, конечно. Я буду работать с папой и стану лучше любого аврора.              — Ну тогда я стану Министром магии и возьму тебя в свою охрану.              Тогда она улыбнулась так искренне, понимая, что их дружба будет долгой и насыщенной.              — Хорошо.              Теодор запомнил этот момент слишком хорошо. Совсем ещё дети, но тогда они были такими же, между ними ничего не изменилось. Изменились лишь обязанности, поступки, но не они. Лиа уже тогда была замкнутой и гордой, Тео ещё на первом курсе влез в свою первую драку, уже тогда любил читать и учиться. Уже тогда знал, что его ждёт большое будущее, только вот не знал, какое именно.              И вот во второй раз он вспоминал тот вечер в духоте под одеялом, когда снова не знал, увидит ли он Лию ещё раз. Хотела, чтобы отец ею гордился. Вот дура, Лукас даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь найти её. И никто не говорил ему ничего, потому что это не имеет значения. Потому что это не их дело, все знали, что Лукас мудак. Это не изменится.              Тео прикусил губу, сидя на своей кровати и опираясь локтями на колени. У него был ещё час до того, как он снова пойдёт в лес и аппарирует, отправляясь на поиски подруги. У них был график: Теодор всегда уходил ранним утром и пропадал до вечера, Малфой выходил в ночь, иногда сразу после обеда и возвращался под утро, когда его сменял Нотт. Они должны были доучиться, так сказал их Лорд, так твердили родители, но никто кроме них не видел в этом никакого смысла, только дополнительные неудобства. Но Реддлу нужны были глаза и уши в замке. Тёмный Лорд больше не мог ждать новостей о пропавшей Эйвери, ребята должны были возвращаться к работе. Блейз и Пэнси уходили на все выходные, продолжая поиски вместе с Барти Краучем, а вечерами сбегали выполнять другие поручения повелителя. Изнурительно.              Однажды Тео спросил Крауча, почему он помогает. Барти тратил немало сил, помогая им, при этом выполняя личные поручения от повелителя. Тогда Барти сказал, что это приказ Лорда, но после, когда они с Тео попали в засаду повстанцев, признался, что это было его желание. Он просто хотел помочь, но не им, а Эйвери.              — Чертовке рано на тот свет, — сказал он, отбивая заклинания в ночном лесу плечом к плечу с Ноттом.              Каждый раз, когда Теодор смотрел на Драко, его невозмутимость, его непреклонную уверенность, он не мог понять, как он делает это. Малфой не был спокоен, всегда был напряжён и внимателен, но держался так, словно это было единственным, что он должен сделать. Найти её. Тео поражался его устойчивости, но именно она и заставляла Нотта брать себя в руки. Если Малфой смог, он и подавно. Они ни разу за всё это время не говорили о ней. В конце концов, не было ничего из того, о чём они не знали. Они знали, как это тяжело, Теодор понимал Драко, как никто другой. В действительности, как никто. Драко не был слабаком, его единственная слабость сейчас сидела где-то взаперти, ожидая спасения.              Нотт откинулся на кровать, потирая виски. Устал, голова кипела, но было ещё слишком много работы. Дел. Малфой даже не глянул на него, когда вернулся в их комнату. Он сразу же подошёл к окну, всматриваясь в глубины Чёрного озера.              — Как ты, нахрен, остаёшься таким спокойным? — подал голос Нотт.              — Похоже, что я спокоен? Расслаблен? — бездушный взгляд Малфоя медленно устремился к другу, и тот снова принял сидячее положение, опираясь локтями в колени.              — Похоже на то, что ты не до конца понимаешь, что происходит.              Драко пустил все силы на поиски Лии. Свои, друзей, солдатов, взял часть сил Волдеморта в виде людей, смерти которых будут дорогого стоить. Он прекрасно понимал, что делает сейчас и что делать дальше, но производил впечатление, будто его цель — выполнить очередное задание. Сделать то, что сказано, любой ценой.              — Тебе хочется видеть мою боль или её здесь с нами?              — Задай вопрос ещё тупее.              — Я просто верю в неё. Не знаю, может, в судьбу, — он покрутил зажигалку между пальцев.              — Вот об этом я и говорил, — выдохнул Нотт, сцепив пальцы в замок.              — Всё не может так закончиться, это же бред. Мы не можем просто откинуться один за другим. Она не может.              Нотт задумчиво покачал головой.              — Можем. Я бы не слишком рассчитывал на судьбу и божью помощь.              Они могли умереть тысячи раз, по два на каждый прожитый день за последний год.              — Я просто хочу верить. Если перестану, — Драко говорил серьёзно, обычным голосом и покачал головой, — не смогу идти дальше. Знаю, что не смогу и не захочу, меня это сломает.              — Я не опущу руки даже тогда, когда это сделаешь ты, — признался Теодор.              Всё это время Нотт смотрел на Малфоя, поражаясь его стойкости и настойчивости. Вера Драко в лучшее держала на плаву не только его, но и Теодора. Но даже без неё Нотт не знал, когда бы он сам решил сдаться? В какой момент, спустя сколько безуспешных попыток? Только когда найдёт её. Живой или мёртвой, но найдёт, он просто не оставит её.              — Я сдержу слово, которое дал Реддлу, и верну свою девушку домой.              — И вдобавок поднимешься в глазах тех, кто в тебя не верил, — подмигнул Нотт.              — Это второстепенное.              — Драко.              — М? — он все крутил зажигалку в руках, так и не найдя в себе желания закурить.              — Ты не один, — сказал Нотт, накидывая мантию на плечи и покидая комнату. Пора.              — За это я и держусь, — Драко лениво перевёл взгляд обратно к окну, словно ждал. И дождался. Он следил за плавными движениями сильного хвоста, очертания которого в водах озера становились всё чётче.              Иногда он звал её. Иногда она приплывала сама, высматривая за спиной блондина старую подругу, но не находила.              — Скучаешь по ней? — тихо проговорил Малфой, глядя на русалку и то, как она подплывает ближе к его окну. Он наблюдал за движениями её рук, пальцев и перепонок между ними, пока та ловко держалась на одном уровне с окном. Вряд ли она услышала его слова, но Мармади изучала комнату за спиной парня своими широко распахнутыми глазами, а после отвела взгляд в сторону. Будто разочаровалась, никого не найдя там. — Я тоже, — так же тихо шепнул Малфой, касаясь кончиком пальца холодного стекла.       

***

      Февраль выдался тёплым, Пожирателям и каждому, кому приходилось по воле судьбы находиться под открытым небом чаще, чем в тёплой постели, это было на руку. Тёмный Лорд устал ждать, всячески пытался вернуть юных соратников к работе, коей всё ещё было предостаточно. Восстания почти прекратились, протестующих почти не осталось и это было результатом упорного труда, наградой, стоившей нескольких сотен жизней людей Лорда и тех, кто был с ними не согласен. Вся Британия была усеяна постами, которые наконец начали работать в полную силу. Люди Реддла теперь были едва не в каждом поселении, набеги на них практически прекратились, Орден залёг на дно, но это означало лишь то, что скоро они дадут о себе знать.              Том стоял в центре холла Дуврского замка, своего дома, в тысячный раз пробегаясь взглядом по изображению Салазара Слизерина. Огромный портрет, с которого на Тома смотрел седой мужчина с глазами, полными гордости. Подозревал ли Салазар, какой ценой им досталась эта победа? Нет, его не волновала цена результата, в отличии от нынешнего Лорда, который держал руки за спиной, обдумывая дальнейшие шаги. Бледные глаза Реддла оторвались от картины, как только он услышал треск камина и тяжёлые шаги из него.              — Говори, что там? — без особого энтузиазма бросил Том, переводя взгляд на возмужавшего командующего. Он скользнул к крепким плечам, обтянутым плотной чёрной тканью рубашки и прикрытым мантией, поднялся выше к шее, которая больше не напоминала ивовую веточку, к чёткой линии острого подбородка, очерчённым скулам и расслабленным векам, скрывающим под собой половину серой радужки глаз Драко. Справа от парня почти всегда находился Теодор Нотт. Верный пёс или просто слишком преданный друг?              — Повстанцы обосновались в графстве Нортамберленд, на севере, — чётко проговорил командующий Малфой, и его голос разнёсся тонким эхом по хорошо освещённому помещению.              Холл успел измениться. На высоких окнах вместо прошлых старых штор висели новые из плотной оливковой ткани, стены обшиты светлой тканью ручной работы с вышитыми на ней королевскими сражениями — работа маглов. Здесь появились несколько новых разных диванов, шёлк обивки которых поблескивал на солнце, но что было неизменным — картина в центре одной из стен, трон Лорда под ней и отполированный до зеркального блеска паркет на полу.              — Ты знаешь, что нужно сделать, — проговорил Реддл, поворачиваясь корпусом в сторону парня, но продолжая держать руки за спиной.              — Уже сделал, — Малфой едва заметно кивнул, не скрывая победой ноты на своём расслабленном лице.              — Лагерь разбит, — сухо заговорил Нотт и бросил короткий взгляд в сторону друга.              Том промолчал, обронив лёгкую ухмылку, глядя в глаза командующему Малфою-младшему. Это была хорошая новость, Лорд был доволен. Несколько долгих секунд он смотрел в серые глаза Драко, награждая его почтительным кивком. Лорд не ошибся.              — Барти, что у тебя? — вдруг спросил Том, и Крауч за его спиной вскинул брови, округлив глаза.              — У него глаза на затылке? — одними губами проговорил Барти, глядя на Нотта и Малфоя из-за плеча Лорда.              Драко лишь криво улыбнулся, отводя взгляд и стараясь сохранять серьёзный вид. Серьёзный, уставший, уверенный вид. Таким он здесь был нужен.              Барти подошёл ближе, прочистил горло, медленно прикрывая глаза и вспоминая каждую, даже мелкую новость, которая дошла до его ушей.              — Италия отказала нам в поддержке. Грузовое судно застряло в испанском порту, отчего задержится поставка оружия. Министры в Европе не разглашают о происходящем в Британии, мой Лорд. Они все ещё надеются уберечь тайну существования магии от магглов, — Барти снова вскинул брови. — Пока у них получается.              — Это не существенная преграда, время сделает всё за нас, — Реддл казался непоколебимым и спокойным. Всё было под контролем. — Что ещё?              — Мелочи, повелитель. Пожар в Вистманском лесу, кто-то решил побаловаться тёмной магией, но, судя по всему, не сумел её обуздать. Горит деревня, её уже пытаются потушить.              На лбу Драко на долю секунды образовались горизонтальные морщинки. Поражался людской беспечности и глупости. Он постарался не закатить глаза и дожидался команды повелителя, разрешающей ему продолжить заниматься поисками пропавшей подруги. Драко не останавливался ни на день, всё ещё не давал спуску своим людям, отправляя их из точки в точку, приказывая следить, отлавливать и доплачивать каждого, кто мог быть связан с Орденом. Но Орден канул в лету, залёг на дно, но это не означало, что они исчезли. Они готовятся, каждый это понимал, только победа уже была в руках Пожирателей Смерти.       В груди Драко что-то непроизвольно сжалось. Опять. Стоило ему подумать о ней, стоило позволить мыслям привести его к ней, намекнуть, как Драко замирал и приказывал себе идти дальше. Он всё ещё искал её. Шесть месяцев совершенно безуспешных поисков, сто восемьдесят потерянных жизней, которые были равны каждому дню поисков. Каждый день, когда Драко не мог найти Лию, стоил чьей-то жизни, и это уже была его вина. Эти души ходили за ним невидимой тенью, преследовали, пусть он и не винил себя в их смерти, а был им благодарен. Драко чувствовал их за своей спиной, каждого из них, но боялся лишь того, что во главе умершей армии вдруг появится она. Это не давало ему спать, он всё ещё засыпал исключительно тогда, когда тело не выдерживало нагрузки, а мозг не отключался. Только так ему не снилась она.              — Пожары сейчас наименьшая проблема, — проговорил Теодор, покачнувшись на пятках и спрятав руки за спиной. На его щеках была лёгкая, редкая щетина, непослушные кудри уложены, насколько это возможно, а одежда обоих парней на удивление чиста. Они едва принимали участие в сражении, даже их опыта в командовании и стратегии уже оказалось достаточно, чтобы оградить себя от опасности, доверив бой своим людям.              — Возвращайся к работе над нашими дальнейшим шагами. Убедись, что знаешь точное количество солдат, которые у нас есть сейчас, — Реддл бросил Нотту, и тот коротко кивнул, задумчиво прикусив губу.              Теодор стал незаменимым трофеем в коллекции Лорда. Превосходный стратег, знающий от и до тактику ведения первой магической войны. Он был способен смотреть на ситуацию нестандартно, генерируя идеи, не имеющие аналогов, и учитывая каждую мелочь, путь отступления и несколько вариантов запасных планов. Теодор был способен держать в голове и учитывать особенности каждой группы и каждого командующего, их сильные и слабые стороны, чтобы нанести противнику сокрушающий удар при меньшем количестве жертв. Нотт в действительности оказался трофеем, а то, что его безоговорочно слушались те, кто его знал, было дополнительным преимуществом, даже когда его планы казались безумными.              — Повелитель, — громкий, низкий, почти загробный голос Адама Нотта разошёлся по холлу, и мужчина быстрым тяжёлым шагом преодолел расстояние от главного входа к центру холла.              Теодор обернулся на голос отца и насупился. Тёмные брови сдвинулись, когда парень окинул взглядом побледневшее, до ужаса серьёзное выражение его лица, и заметил, как дрогнул его кадык. Адам что-то держал в руках, что-то, напоминающее небольшой свёрток.              Малфой обернулся не сразу, в груди что-то неприятно давило, не отпуская. Он пытался задавить это чувство в ответ. Выбить клин клином.              Несколько умеренно быстрых шагов привели Реддла к верному слуге, другу, союзнику, прошедшему с ним сквозь долгие тяжёлые годы. Том знал, когда что-то идёт не так, и напряжённое лицо Адама выдавало именно этот момент. Мужчина был сдержан, но взволнован, отчего его грудь и плечи заметно поднимались, а ноздри раздувались при каждом вдохе. Том остановился перед ним, опуская взгляд к рукам, в которых Адам протянул свёрток. Реддл задержал взгляд на желтоватом пергаменте, обвязанном бечёвкой, а после снова вернул недоверчивый взгляд бледных глаз к сосредоточенным глазам мужчины. Том расслабил веки, рассматривая свёрток с рук Нотта-старшего, прежде чем осторожно, двумя пальцами, почти брезгливо, не раскрыл его.              Глаза Реддла тут же подскочили к лицу Адама, брови невольно сдвинулись, образовав две неглубокие морщины посредине. Том невольно, незаметно для себя сделал глубокий вдох через нос, сжимая челюсть.              — Записка, посланник? — угрюмо, но тихо спросил он.              — Посыльный найден мёртвым на окраине утёса в пяти километрах от замка, — Адам сглотнул, медленно, буквально заставляя себя посмотреть на содержимое свёртка, которое он уже видел. Сердце билось в ушах.              — Что там? — Теодор направился к отцу вместе с Драко, который успел опередить его на несколько быстрых широких шагов.              Малфой остановился справа от Лорда, выглядывая из-за плеча. Реддл был несколько выше, но это не мешало Драко взглянуть на то, что притащил с собой Адам. В груди затянулся крепкий узел, выбивший из лёгких весь воздух. Малфой замер, его рот приоткрылся, пока он смотрел, как тонкие пальцы Лорда касаются бледных, таких же тонких пальцев, завернутых в грязную, отсыревшую бумагу. В ушах поднялся гул, Драко слышал лишь звук собственного сердца и крови, что ударила в голову. Его глаза в ужасе широко распахнулись, пока он не мог оторвать взгляд от двух пальчиков с острыми, местами надколотыми ноготками, и выцарапанной чем-то недостаточно острым надписи на каждом из них.              Огонь.              Маленький тоненький мизинец и безымянный. В крови, почти серые. Драко услышал, как заскрипели зубы Теодора.              Огонь.              Желудок старательно хотел выплюнуть всё содержимое наружу. Тошнило, Драко побледнел в ту же секунду, как заглянул за плечо повелителя. Её пальцы.              Молись, чтобы они не вернули её нам по частям, — однажды сказал Реддл.              Драко пошатнулся на месте, словно всё вокруг вышло за рамки времени. Он увидел, как Том медленно поворачивает к нему голову, и словил его взгляд. Пропитанный призывом к действию. Зол, но всё еще сдержан.              На своём веку Реддл видел и не такое. Делал вещи хуже и забыл, что значит бояться. Не боялся и сейчас, но кто-то решил бросить ему вызов. Счёл, что может обходиться с его людьми, как позволяет совесть, даже если её нет. Кто-то позволил себе думать, что, прислав часть его сторонницы обратно в замок, сможет манипулировать Тёмным Лордом, вызвать в нём жалость, унизить. Это был акт унижения, его ткнули носом в то, что принадлежало его человеку. Его козырю. Они знают, кто она, они узнали, что она делала и осталось только надеяться, что она не раскололась. Лиа слишком много знала. Том бросил ещё один взгляд на два тонких обескровленных пальца. Несколько часов, максимум день, как они оказались отделены от её тела.              Огонь.              — Посыльный убил себя, чтобы мы его не допросили, — твердо начал Том, разворачиваясь и направляясь к Барти и нескольким Пожирателям, что не осмелились подойти, но видели подарок, что принёс Адам.              — В пяти километрах от замка заканчивается обзор, — голос Теодора звучал зачарованно, он не мог оторвать расфокусированный взгляд от рук отца и того, что находилось в них.              — Чего они хотят? — сглотнул Адам, глядя на чёрные, как ночь, волосы на затылке Лорда.              Он знал эту девочку с самого её рождения. Был одним из первых, кто держал её на руках, клялся быть ей крестным отцом, забирал к себе на выходные, пытался учить её летать на метле, когда она была маленькой. Она боялась, не хотела, падала. У неё не получалось, но получалось всё остальное, за что бы не взялась. Эта девочка научила его сына упорству. Она была его семьёй, а теперь он держит её отрезанные пальцы в своих руках. Адам искал её, разорвав все связи с её отцом, поклялся сыну, что они заберут её к себе, когда найдут. Теодор скривился, крепче сжимая челюсть.              — Показать, что у них всё ещё есть козырь, — выплюнул Реддл.              — Отправлю следопыта к месту, где это нашли, — линия губ Барти искривилась в ноте отвращения и пробивающейся злости. Мерзко. Они и сами делали подобное — отправляли врагов по частям, но не женщин. Не девочек.              — Он наверняка аппарировал окольными путями, — Тео наконец оторвал взгляд от того, что принадлежало его подруге. Сестре. Девушке, которую он любил. Сердце обливалось кровью, теперь он понял, что значило это сопливое выражение и каково это. — Там не будет его следов.              — Они захотят убедиться, что мы получили послание. Слишком рисковали, прислав своего человека сюда, — сосредоточенно говорил Реддл. — Барти, собери своих, прочешите территорию вдоль утёса и с обратной стороны.              — Есть, — бросил Барти, без промедления аппарируя прочь.              Драко смотрел в пустоту, сделав пару несмелых шагов назад. Всё это время его пожирало множество чувств, но корону носила злость. Ненависть питала его, придавала сил, любовь подначивала, напоминая о себе, пусть он и не забывал. Он смотрел перед собой, чувствуя, как в ушах раздался щелчок, отключивший каждое чувство, что не давало ему покоя. Щелчок, который отключил то, что сдерживало, что делало его человеком. До сегодня он ещё им был. Огонь внутри потух, его место заняла ледяная пустота. Малфой резко сфокусировал взгляд, заставив себя ещё раз взглянуть на них. На её нежные пальчики. Вспомнить, как они касались его, как царапали его шею, как она мизинцем касалась его кисти на занятиях, как она брала его за руку. Как сжимала кулак.              Огонь. Несколько кривых букв на каждом пальце.              — Где пожары? Барти! — рыкнул Драко и резко обернулся, ища глазами Крауча.              — Вистманский лес, — прозвучал ледяной голос Реддла, который обернулся, задумчиво сдвинув брови.              Реддл напряг веки, всматриваясь в лицо Малфоя. Тот выглядел так, словно единственный понял шифр, разгадал загадку. Его напряженный взгляд уперся в переносицу Лорда, смотрел так, словно говорил, что нужно быть идиотом, чтобы не понять. Она передала послание. Пожары, огонь, выцарапанные слова на пальцах Эйвери. Малфой был прав, нужно быть идиотом, чтобы не понять, но нужно быть полнейший придурком, чтобы подумать об этом. Том задержал взгляд на обезумевших глазах Драко, его каменном лице, всмотрелся в них и внезапно кивнул.              — Давай, Нотт, шевелись, — сквозь зубы прошипел Драко, хлопнув друга по руке. — Где Забини?              Парни бросились вон из замка. Реддл прижал пальцы к вискам, крепко закрывая глаза, призывая Крауча вернуться обратно. Он пойдёт с Малфоем, которому не хватит времени, чтобы найти и собрать своих людей. Одного взгляда на Адама было достаточно, чтобы тот взял с собой тех из своих, кто сейчас находится в замке, и отправился следом за сыном.              Глупость. Том выдохнул, когда остался один в огромном холле. Глупость. Огонь? Каковы шансы, что девочке хватило сил подстроить это? Полгода тишины и неведения. Барти сказал, кто-то баловался тёмной магией, но не смог обуздать её. Эйвери бы смогла, думал Том. Она любила играть с огнём, она говорила, но будь у неё возможность колдовать, она бы позаботились о себе сама. Драко может быть прав. Том тихо выдохнул через нос, поднимая взгляд к портрету Салазара, и ухмыльнулся. Слегка, едва заметно. Его светлые глаза обвели золотую раму по контуру, и Том словил себя на мысли о надежде. Это и заставило его ухмыльнуться — он почувствовал, что надеется на то, что его девочка смогла о себе позаботиться. Если Драко окажется прав, царапины на пальцах и пожар действительно её рук дело, Лиа гениальна в своем безумном плане.              Огонь.              Реддл не ошибся.